Первый/последний

Глава 31. Эрика

Окраина исторической части города навевает тоску и тяжкие мысли о скоротечности жизни. В тени узловатых деревьев расположились покрытые мхом и плесенью особняки позапрошлого века — по окна вросшие в землю, они медленно разрушаются под натиском времен и стихий. Вдоль фасадов тянутся полосатые ленточки, предупреждающие об опасности, кое-где на асфальте валяется осыпавшаяся штукатурка. Таблички гласят, что передо мной настоящие памятники федерального значения.

— Вот это архитектура, впечатляет! У нас почти не остается таких улочек: аварийные здания либо сносят, либо до неузнаваемости реставрируют... — я в священном трепете перехожу на шепот, но Влад усмехается:

— Осторожно, здесь можно нехило получить кирпичом по башке...

Предусмотрительно отскакиваю подальше и прижимаюсь к его надежному плечу. Вероятно, мы здесь для того, чтобы найти полностью расселенный дом и нажраться в нем водки, хотя Влад и умолял избавить его от столь экзотического досуга.

— Куда мы идем? Я точно останусь в живых? — я больше не в силах усмирить любопытство, клокочущее в груди, и Влад огорошивает:

— На днюху моего деда.

На миг подвисаю и ошалело хлопаю ресницами. Это неудобно. Это чертовски неожиданно и поражает до мурашек!..

Я не рассчитывала на знакомство с семьей Влада, однако спорить не собираюсь — мне слишком интересно все, что связано с ним и с его окружением.

— А подарок? Что ему подарить? — спохватываюсь я. — Знала бы, позаботилась об этом заранее...

За углом вырастает газетный киоск с похожей на лоскутное одеяло витриной. Порывшись в кармане, Влад склоняется к приоткрытому окошку, покупает увесистый, страниц на шестьсот, сборник сканвордов и торжественно вручает мне:

— Вот. Предвосхищая твой вопрос: Князь... то есть, дед, будет поистине счастлив. Ничего дороже он все равно не примет, так что не грузись. И еще: Эрика, тебя может шокировать то, что ты там увидишь — обстановка в комнате, люди... В общем-то, большую часть времени я провожу не здесь, а в квартире отца. Но дед — тот, кого я по-настоящему уважаю. Он — моя совесть. Единственный живой человек, с которым я связан кровью.

Трухлявые стволы и заросли кустов расступаются, Влад заводит меня в просторный, воняющий жареной картошкой и аммиаком подъезд и тянет за собой на второй этаж. Мы в типичной коммуналке — подруга бабушки жила примерно в такой же, и визит к ней стал самым страшным воспоминанием моего детства. Но золотой луч, проникший сквозь грязное сводчатое окно и сетку черной паутины, шарит по стенам и освещает элементы интерьера — витые балясины, кованые решетки, лепнину на потолке, и красота, величие и благородство проступают даже сквозь слои пыли и тлена.

Ангел с огромной душой и легкими крыльями под белой ветровкой уверенно шагает впереди, и внутреннее оцепенение окончательно отпускает — если дедушка Влада хоть немного похож на него, знакомство пройдет отлично.

— Приветствую! — Влад налегает на хлипкую дверь, притаившуюся почти в самом начале захламленного коридора и вваливается в проем. Я следую за ним, и беспомощное зрение пару долгих секунд привыкает к тусклому свету.

— Влад, здорово! — собравшиеся за круглым столом люди как по команде оборачиваются и застывают с открытыми ртами. Первым отмирает мужчина в голубой отутюженной сорочке и с длинными седыми волосами, собранными на затылке в хвост. Он проворно поднимается, завороженно меня разглядывает, искренне улыбается, и я смущаюсь как школьница.

— Мое почтение... Николай Эдгарович! — он аккуратно пожимает мою руку, принимает у меня пальто и рюкзак и бережно вешает на крючок.

— С днем рождения, дед! Долгих лет. Просто будь, будь всегда, — Влад душевно его обнимает, и для меня тут же становится очевидным их сходство — на уровне мимики, жестов, взглядов. Помявшись, вручаю имениннику подарок, тот многословно благодарит и пускает скупую слезу, и Влад легонько подталкивает меня в спину:

— Проходи, будь как дома. Здесь все своего рода уникумы, с переменным успехом ищущие и теряющие себя.

Осторожно осматриваюсь: обстановка и впрямь могла бы показаться удручающей и бедной, но тут полно старых книг, антиквариата и других крутых вещей — о таком винтажном абажуре я давно мечтала, а часы с радостью повесила бы над своей кроватью...

Присутствующие мужчины и женщины представляются мне и быстро организуют место за столом. С благодарностью занимаю один из освободившихся венских стульев, Влад приносит тарелку и серебряные столовые приборы и садится справа от меня.

— Это Эрика. Моя... хорошая подруга, — объявляет он, и я густо краснею — прозвучало крайне двусмысленно, да еще и его дед, как нарочно, подливает масло в огонь:

— Владик, как же долго я этого ждал! Какая прекрасная девушка! Вы идеально друг другу подходите, разве это не счастье... — он утирает покрасневшие глаза бумажной салфеткой и до краев наполняет мою рюмку из тонкого хрусталя: — Я прошу Вас...

— Первую — до дна! — подначивает Влад, и я, словно под гипнозом, залпом выпиваю янтарную жидкость. Горло обжигает, во рту остается терпкий вкус полыни и орехов, ноги мгновенно превращаются в вату.

Серые глаза Влада насмешливо прищуриваются, и горячее дыхание щекочет кожу за ухом:

— Закусывай. И помни: ты среди профи, у них самый продвинутый уровень. Если не сможешь продолжать, моргни два раза — потихоньку свалим отсюда.

— Нет, я смогу! Во-первых, мы не будем обижать твоего дедушку, а во-вторых, я должна понять, что же такого предосудительного в состоянии опьянения! — я взвиваюсь, и Влад начисляет всем новую порцию настойки. Я жадно пью, но не потому, что желаю напиться до чертиков — его близость и неопределенность в отношениях будоражат и бьют по нервам.

***

Несмотря на разновозрастную компанию, разговоры льются рекой, темы затягивают, я с удовольствием участвую в обсуждениях, пью и ем. Всем пофиг на мой шрам, никто не вешает на меня ярлык неумной или косноязычной, я периодически ощущаю на себе внимание Влада, и от сладкого волнения поджимаю пальцы на ногах.

Молодой мужчина, назвавшийся Жорой, куда-то отлучается, и тут же из невидимой, чуть хрипящей колонки за шторой раздается культовый медляк девяностых. Николай Эдгарович встает, прикладывает ладонь к груди и кланяется, и до меня запоздало доходит, что так кавалеры приглашают на танец прекрасных дам. Влад хмурится, сражает деда гневным взглядом, откидывается на спинку стула, но я с азартом соглашаюсь и, пошатываясь, иду в центр гостиной.

Раньше я пыталась танцевать только с Костей — он до синяков отдавливал мне ноги и обвинял в неуклюжести, но Николай Эдгарович галантно придерживает за талию, плавно и уверенно ведет, и я чувствую себя настоящей принцессой из сказки — неземной, хрупкой, красивой.

— Эрика, милая... — тихонько начинает он. — Влад — очень хороший и добрый мальчик, но у него трудная жизнь. Поверьте, я не лукавлю — с тем, что на него свалилось, справится далеко не каждый... Он борется, хоть и получается не всегда. Поэтому... позвольте вас кое о чем попросить!

— О чем? — с готовностью пищу я.

— Если вдруг он... сделает вам больно... можете ли вы пообещать, что попробуете его простить?

— Конечно. Обещаю. Только, возможно, вы к нему несправедливы? Он никогда не обидит меня!..

Влад не выдерживает — резко встает, решительно шагает через всю комнату и разбивает нашу пару. Обхватывает мои запястья, кладет их на свои плечи, крепко меня обнимает и гладит горячими ладонями по спине.

— Только не говори, что запала на моего деда, — он с досадой морщится, но в его потемневшем взгляде теплятся озорные огоньки. — Предупреждаю, этот гад меняет девчонок как перчатки. Не бросай меня ради него, ладно?..

— Не брошу, — я включаюсь в игру и, будто в подтверждение сказанных слов, без стеснения повисаю на его шее. Самое естественное, приятное и правильное, что можно себе вообразить — прижиматься к нему всем телом, качаться в такт музыке и, закрыв глаза, улавливать мятное дыхание у губ...

Их вдруг обжигает прикосновение — сначала осторожное, потом настойчивое и нежное. Я еще не в полной мере осознаю происходящее, но внизу живота уже разливается сладкий, густой и тягучий мед. Я на грани сна, потери сознания, эвакуации души...

Влад прерывает поцелуй, но предусмотрительно не разжимает объятия — иначе я бы без чувств грохнулась на пол.

Он знает, что делает. У него точно есть опыт.

И я наверняка вчистую проигрываю всем его бывшим бывалым подружкам...

Если не посмотрю в его глаза прямо сейчас — уже никогда не решусь. А мне так нужно убедиться, что в них нет разочарования и презрения!

Храбро вздергиваю подбородок и... проваливаюсь в пораженную, обреченную, пугающую черноту его зрачков. Всхлипываю, и Влад растерянно моргает.

— Ребятки, извините, что помешала. Танцы давно закончились, основное блюдо стынет! — между нами вклинивается круглолицая девушка с подносом, заставленным грязной посудой, и, подмигнув Владу, скрывается за дверью.

Музыка уже не звучит, гости тактично не обращают на нас внимания, говорят о настоящем времени и о семидесятых, кто-то предлагает тост за молодость и любовь. Сконфуженно сажусь на свой стул, Влад, красный как рак, падает рядом.

Я в ужасе — судорожно выискиваю в голове связные мысли, но безуспешно — сейчас их там попросту нет. До дна выпиваю шестую рюмку, Влад молча подкладывает в мою тарелку стейк и гарнир, и я сосредоточенно ем, боковым зрением наблюдая за его красивыми руками.

Разум гудит, как провод под током, искрит, коротит и вдруг выдает озарение:

«Тебя только что поцеловали... Впервые. И это сделал не Костя, а... Болховский. Красавчик и отщепенец, который офигевает от случившегося не меньше, чем ты...»

— Эрика, а откуда вы, чем занимаетесь, как относитесь к Владу? — Николай Эдгарович, ловко орудуя вилкой и ножом, перехватывает мой взгляд и возвращает меня к жизни, но язык накрепко прилипает к нёбу, и я не могу придумать внятный ответ.

Как я к нему отношусь... Боже, как я к нему отношусь?..

— Дед, не душни! — отшучивается Влад. — Мы просто вместе учимся.

— А у тебя какие намерения относительно юной барышни? — не унимается Николай Эдгарович, и Влад, состряпав прилежную и смиренную мину, отчеканивает:

— Самые серьезные. Доволен?

Я закашливаюсь — мучительно, до икоты, Влад заботливо протягивает мне стакан с минералкой, но дед словно не замечает едкого сарказма в тоне внука.

— Ну конечно же, я доволен, Владик. Скажешь тоже... — он обращает ко мне одухотворенное лицо: — Молодцы, что почтили мой скромный праздник своим присутствием. Эрика, к сожалению, Влад нечасто тут бывает. А я... совсем к нему не хожу. После того, как в прошлом году случайно заглянул не вовремя...

Влад вздрагивает и неожиданно грубо перебивает:

— Настало время офигительных историй. Князю больше не наливать... — он берет меня за руку и настойчиво уводит из-за стола.

Комната разделена внушительных размеров шкафом — за ним обнаруживается закуток с тумбочкой, пожелтевшими от времени постерами ныне постаревших знаменитостей и разложенным диваном. Диваном Влада...

Стоит признать — в пьянке я нуб. Тело не слушается и горит изнутри, губы зудят и жаждут продолжения увлекательного занятия, которое было бесцеремонно прервано Юлей. Плюхаюсь на тонкое шерстяное одеяло, и, не успев опомниться, ловлю еще один поцелуй — обжигающий и исступленный. Влад встает передо мной на колени, фиксирует ладонями мое лицо и ласкает губами губы — долго, отчаянно и даже немного больно. Я поддаюсь, и он окончательно слетает с катушек: пускает в ход язык, тяжело дышит и еле слышно стонет. Концентрируюсь на ощущениях, раскрываюсь, пробую отвечать, и вдруг понимаю — еще миг, и отмотать назад не получится.

Влад прерывается для глубокого вдоха, и я отстраняюсь и откидываюсь на локти. Голова кружится — не так-то просто разорвать зрительный контакт и восстановить дыхание, поймавшее единый ритм с дыханием другого человека.

— Прости, я перепил... — Влад отшатывается, похлопывает себя по пылающим щекам, поднимается на ноги и прислоняется лбом к оконному стеклу. Снаружи сгустилась синяя сентябрьская ночь, и ажурный прозрачный тюль, ведомый сквозняками, вьется вокруг него, как неприкаянная светлая душа...

Я могла бы всю жизнь провести тут, за шкафом — в компании Влада, в его объятиях, под его одеялом. Но нужно ли это ему — ведь он так ничего не прояснил, не пообещал и не предложил...

Сжимаю никчемные, слабые руки в кулаки и улыбаюсь:

— Итак, еще один пункт можно смело вычеркивать. Спасибо за отличную компанию и этот вечер. А теперь, по традиции, мне пора возвращаться домой.

***