Песчаная Буря

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Кефас сидел, скрестив ноги посреди небольшой поляны, окруженной высокими деревьями и аккуратным газоном. Среди деревьев виднелась натянутая палатка.

Ариэлла сидела напротив Кефаса так близко, чтобы колени двух генази почти соприкасались друг с другом. По словам генази ветра, это было необходимо, дабы легче установить связь между ними. Несмотря на то, что девушка переоделась в более свободную одежду, её меч все еще покоился в ножнах на её поясе. Кефас же сидел в своём гладиаторском обмундировании, а его оружие так же покоилось на его поясе.

Девушка сказала Кефасу замолчать и попытаться увидеть мир, окружающий его сейчас. Генази земли долго молчал и смотрел по сторонам, а спустя пятнадцать минут заговорил:

— Необычные деревья. Я никогда не видел и не слышал о таких. Это выглядит так же удивительно, как и Аргентор, в котором не было ни одного дерева.

— Это вымерший вид, я полагаю, — ответила девушка, — Я тоже прежде не видела его. Но это и неудивительно — в Альмарайвене возможны вещи, кажущиеся невозможными в остальном мире. В Аргенторе генази верят, что когда-то их земля была усеяна деревьями, но впоследствии они все превратились в горы и камень. Ты замечал какое-то успокоение в себе, когда говоришь о деревьях, Кефас?

Бывший гладиатор усмехнулся.

— Я не знаю. Прежде я говорил о деревьях лишь с Гринтой, и вряд ли советы гладиатора-орка по борьбе с трентами могут вызывать успокоение.

Ариэлла рассмеялась, и Кефас понял, что её смех напомнил ему о звуке маленьких колокольчиков на броне одного дворфа, однажды вышедшего на Парусную Арену против генази земли. Возможно, полу-джин никогда не сможет найти внутреннего покоя.

— Ты говорил, что знаешь пятнадцать способов остановки вращения головки цепа, — сказала Ариэлла, — Мой боевой стиль менее…формализован. Но мне интересно, пользовался ли ты когда-нибудь таким движением, когда ты должен почти упасть и атаковать врага сверху вниз?

— Удар падающего листа. Да, я знаю о нём, но не пользовался им. Полагаю, он подходит… — Кефас замешкался подбирая слова, которые не оскорбят генази ветра, — для более изящных бойцов, чем я.

Девушка подняла одну бровь.

— Ты имеешь в виду «более слабых»? Я не такая сильная, как ты, генази земли, но не во всех сражениях побеждает сила.

— Знаю, — моментально ответил он, — Я видел стиль Шан и Синды.

— Именно. Хотя, лицезрение их драки не всегда может привести к спокойствию. Что ж, раз ты понимаешь, что сила не главное, расскажи мне главное преимущество падающего листа.

— Ну, тут не сложно. Присаживаясь, ты ошеломляешь неготового соперника, следующий удар которого пронесётся, как правило, над твоей головой, что откроет туловище противника для удара.

— Именно. Каменная решительность генази земли присуща соперникам, не готовым к подобным движениям. Ты должен отпустить её, чтобы познать второй предел — ветер.

Кефас сделал так, как ему сказала Ариэлла, но попытка ни о чем не думать привела к прямо-противоположному эффекту — в голове генази земли стали возникать старые заботы праздные мысли и воспоминания о колокольчиках на броне дворфа.

— Мне гораздо легче успокоиться, когда ты говоришь, Ариэлла, — сказал Кефас.

Она улыбнулась.

— Тогда я скажу тебе, Кефас, что на самом деле, я не познала никаких других пределов, кроме своего. Я никогда не могла достичь той решительности, присущей генази земли.

— Но ты думаешь, что сможешь научить меня открывать другие пределы? Этому трюку? — спросил полу-джин.

— Это не трюк, Кефас, а дисциплина. Как твои гладиаторские бои. Я уверена, что смогу научить тебя открывать предел ветра, потому что увидела его в тебе.

Кефас обнаружил, что любые другие мысли оставили его.

— Генази, открывшие в себе другие пределы, — вновь начала Ариэлла, — являются величайшим доказательством того, что все мы братья и сёстры, и в каждом из нас есть частичка от другого.

— А ты знаешь многих генази, которые открыли в себе другие пределы, кроме своего?

— Да. Помимо прочего, Кабала Огненной Бури сделала много хорошего. Например, они составляли генеалогические древа всех генази. Так удалось выявить, что впервые генази появились здесь, на юге. Впоследствии, записи попали на север, в Аканул, где их сопоставили с нашими, более новыми, и благодаря этому смогли выявить связь между южными генази огня и северными генази ветра. Это второе из трёх великих доказательств единства всех генази.

— И какое же третье?

К удивлению Кефаса, Ариэлла смутилась — её серебристые щеки стали синего цвета.

— Неважно, от кого генази рождает ребенка — он всегда будет того же элемента, что и мать. Члены Кабалы верят, что потомство должно быть чистым, и запрещает генази одного элемента заводить детей от генази другого элемента. Ежели такое произошло, то Кабалой такой ребенок признаётся «нечистым», а его зулдар, по мнению Кабалы, размывается.

— И много генази верят в это? — спросил Кефас.

— Не знаю, — пожимая плечами ответила девушка, — Многие верят в то, что смешение элементов медленно уничтожает расу генази. Моим отцом, например, был генази воды, а мать обычно считается генази огня.

— Но как такое возможно, ты же генази ветра?

— Это потому, что ещё в молодости моя мать открыла в себе предел огня и остановилась на нём, совсем не используя свои врожденные дары генази ветра. Сейчас она работает шеф-поваром в Акануле. Отец мой, генази воды, как и мой брат, ушёл на флот.

— Не знал, что у тебя есть брат, — сказал Кефас.

— У меня их двое. Вейврид, ушедший на флот — старший. Младший же, как и я — генази ветра. Он ушёл в гильдию Воздушных Наездников. Думаю, он передумает, как только узнает, что безумные гонки — не единственный род деятельности гильдии.

— Думаю, что даже так, это лучше, чем род деятельности Джазирии.

Ариэлла немного склонила голову и посмотрела на Кефаса.

— Знаешь, когда ты говоришь, я слышу в твоей речи дуновение предела ветра.

Кефас слегка улыбнулся, обрадованный тем, что беседа с Ариэллой помогла ему найти хоть какой-то внутренний покой.

— А как твоя мать достигла предела огня? — спросил Кефас.

— Согласно рассказам матери, — начала Ариэлла, снова смущаясь, — это связано с мужчиной, который был у неё до моего отца. По её словам, там произошла одна очень «огненная» история.

Кефас поджал губы. Он не понимал, почему эта история заставила генази ветра засмущаться.

— Что ж, — начал он, — поговорим об этом как-нибудь в другой раз. А сейчас, — сказал он, глядя на деревья, — возможно, если я хоть немного поднимусь в воздух, это поможет мне быстрее найти в себе предел воздуха.

— Кажется, я знаю, что тебе стоит попробовать…

Сердце качало кровь, но Кефасу казалось, будто жизнь внутри него и вокруг него остановилась.

И вот он взлетел над поляной, держа Ариэллу в крепких объятиях. Девушка не была тяжелой обузой, что сильно удивило Кефаса.

Он открыл глаза и увидел девушку, крепко обвившую руки вокруг его шеи.

Она смотрела ему прямо в глаза и улыбалась. Кефас заметил, что голубоватый цвет её губ превосходно сочетался с серебристым оттенком кожи генази ветра.

Она выгнула бровь и посмотрела вниз.

— Возможно, нам пора спуститься и надеть нашу одежду.

Кефас хотел спросить, что она имела в виду, но посмотрел вниз и увидел, что его гладиаторское обмундирование и одежда Ариэллы лежали на земле, а парящие генази были одеты лишь в нижнее белье.

Ариэлла поцеловала Кефаса и сказала:

— Приятно познакомиться, Кефас Рождённый Ветром.

У гадальной комнаты Халифа Знаний не было ни окон, ни дверей, и правитель Альмарайвена мог пересчитать по своим украшенным кольцами пальцам людей, которые знали о ней — сам Халиф, его, к сожалению, умерший ученик, и старшая внучка — архи-визирь Альмарайвена.

Таким образом, Халиф знаний был уверен, что его никто не потревожит. Он сложил ноги крест-накрест, поднялся в воздух перед одним из своих магических верстаков и осмотрел все магические предметы, разложенные на нём — осколки жемчужин, пергаменты, исписанные непонятным почерком Халифа и, его самое любимое, обычное мирское зеркальце квадратной формы и небольшой стоимости.

С помощью этого дешевого зеркала Халиф Знаний мог шпионить за самыми могущественными жителями Фаэруна. Он произнёс магическое словосочетание, после чего спросил:

— Где ты, Корвус?

— Прямо здесь, ваша светлость, — ответил Кенку из тени угла комнаты.

Халиф не обернулся. Вместо этого он взял перо, окунул его в чернильницу, взял чистый пергамент и записал: «я, мёртвый ученик, внучка и кенку», после чего сказал:

— Знаешь, Корвус, подобное поведение я считаю высокомерием. Худшим из его видов. Высокомерие и невероятная гордость. Не успели мы нормально поздороваться, и вот ты сбежал. А теперь ты здесь.

— Интересная теория, но я никогда не бывал в Глубоководье, и не имел возможности повидать настоящее высокомерие, чтобы в полной мере понять, о чём вы говорите.

— А в Калимпорте? — спросил Халиф, поворачиваясь к Корвусу. Как только он посмотрел на кенку, то увидел, что он держится за своё бедро, а в стоячем положении его поддерживает лишь немая девушка-хафлинг Шан.

— Забавно, что вы спросили. Видите ли, в Калимпорте я тоже не был, зато он пришёл ко мне.

Синда одарила молодого повара злым взглядом и поставила тяжелую корзину на полку, слегка поддерживая её коленом.

— Уважаемая госпожа, — взмолился молодой повар, — зачем вы убрали вино с Пурпурных Гор? Оно должно идеально подойти к блюду.

— Неужели это так необходимо? — спросил Тобин, — Я имею в виду, что несколько тарелок жареной баранины — уже великий подарок, зачем нам ещё и вино?

Взгляд молодого повара выдавал все его сомнение.

— Да, я согласен, баранина, приготовленная нашей кухней — щедрый подарок, но неужели вашей…подруге не хочется попробовать все те тонкости вкуса, которые наша кухня может вложить в блюдо.

Синда уверенно покачала головой и показала руками какое-то слово.

— Нонфал? — спросил Тобин вслух, — Это город…

— В Тирмише, да! — воскликнул повар, — Там производят прекрасное вино, которое отлично подойдёт к жареной баранине. Если так, то это не проблема — у меня его много.

— Друг мой, — прервал великан, — Полагаю, что Синда имеет в виду нечто другое. Поймите, что Трилл — виверна, а не дракон. Ей без надобности тонкости вкуса. А если вы когда-нибудь будете в Нонфале и расспросите местных, то сразу же поймете, почему вивернам лучше не давать вина.

Синда задвинула корзину к стене и показала Тобину, что лучше было бы принести Трилл обычных овец.

Тобин лишь вздохнул и взял в руки огромное блюдо с жареным и нарезанным бараном.

Вместе с хафлингом они вышли с кухни и отправились к гнезду Трилл, где виверна с нетерпением ждала своего ужина.

Проходя через искусственный сад, великан поблагодарил девушку, что она ведет его через эти заросли. Синда улыбнулась, но сказала, что Тобин не смог бы заблудиться в этих кустарниках.

— О, моя дорогая, несмотря на то, что я высокий, потеряться в этом месте все равно легче лёгкого. С другой стороны, Трилл уже так давно ждёт баранину, что если бы я заблудился, то она сама бы нашла меня.

— Тебя сложно потерять, великан, — раздались слова из темноты. Кроме незнакомого голоса Тобин и Синда услышали еще и неразборчивое бормотание.

Тобин среагировал быстро, но Синда была одним из самых быстрых воинов на всем юге, так что, когда каменный гигант отпустил тарелки с бараниной и развернулся к голосу, поднимая кулаки в боевую позицию, хафлинг уже метнула четыре серебряных дротика прямо в кусты.

Четыре снаряда врезались в невидимый барьер, на мгновение мигнувший красным светом. Тобин не увидел дротиков на земле, зато до его ноздрей дошёл легкий запах серы и расплавленного металла.

Из тени показался низкий генази огня, которого Ариэлла назвала Фламбурном. Он что-то пробормотал на незнакомом языке, а затем посмотрел на своего низкого друга, по имени Лавакр, который рассеянно потирал горло и смотрел на струйку дыма, оставшуюся от дротиков. Фламбурн подтолкнул своего напарника и тот сказал:

— Зря вы использовали своё оружие так. Мне кажется, что в нём была большая сила, а соответственно и его стоимость была больше, чем у обычных дротиков.

Но Синда гордо подняла голову, игнорируя замечание генази. Она наклонилась, подняла камень и бросила его в генази. Этот снаряд повторил судьбу предыдущих.

— Проверяешь силу нашего заклинания? — спросил Лавакр, — Не переживай. Скоро это перестанет тебя беспокоить.

— Фламбурн, Лавакр, что вы делаете? — спросил Тобин, — Мы гости одного хозяина. Ни я, ни моя подруга не поднимали руки против вас.

Синда вновь быстро наклонилась и бросила горсть песка в направлении генази, но в этот раз песок превратился в струйку дыма гораздо ближе к хафлингу и великану, нежели камень или дротики. Огненный купол, созданный Лавакром и Фламбурном, сужался.

— Если ваши друзья умны, то они не будут вас искать, но, судя по тому, что и они, и вы привязались к Ариэлле, это не так. Как говорят джины: «аборигены Фаэруна невероятно примитивны», - с усмешкой сказал Лавакр, — И, поскольку вы, скорее всего, встретитесь с ней перед своей смертью, то передайте ей, что Фламбурн и Лавакр могут быть простыми изгнанниками в Кабале Огненной Бури Аканула, но в гильдии Священного Охотника Мемнона они занимают высшие должности.

Тобин хотел ответить, но обнаружил, что ему нечем дышать.

Он наклонился к земле, обхватил Синду и не смог ничего больше сделать.

Халиф Знаний, используя щипцы, разбинтовал ногу кенку и отложил окровавленное тряпье на стол. Весь пол был усеян магическими кольцами и шариками, которые Ахам сбросил на пол, освобождая пространство для Корвуса.

— Это…орвас? — недоумевая, спросил Халиф, — Боги мои, Корвус, я же запретил тебе пользоваться этой дрянью. И не пытайся оправдаться — я вижу, что это именно орвас, который ты, судя по всему, нанёс на свой меч.

— Он работает только на млекопитающих, — ответил Корвус, взвизгнув, когда колдун оторвал окровавленное перо от его бедра, — В моих книгах есть рецепты более смертоносных масел, и я лучше умру здесь и сейчас, чем расскажу вам о них.

Халиф снял с полки глиняный кувшин и вылил струйку янтарной жидкости на рану кенку. Кровь зашипела, а Корвус наверняка упал бы со стола из-за своих судорог, если бы Шан не придерживала его.

— Какой бы яд не попал в твою кровь, ты сильно отравился. Но, так или иначе, это должно помочь.

Корвус несколько раз щёлкнул клювом и ответил:

— После того, как я был ранен, то был поставлен перед выбором — умереть от кровопотери или занести в кровь заразу. Поскольку я был ослеплен заклинанием джина, я не видел, что за мусор попался мне под руки. Так или иначе, что сделано, то сделано.

— И это беспокоит меня больше всего, — нахмурившись, ответил Халиф, — Магическая проекция, появившаяся у моего дворца, должна была привлечь внимание. Неважно — моё, или моих визирей. Значит, джин воспользовался невероятно сильной магией. Но главный вопрос — зачем? Если они раскрыли мои планы насчёт Кефаса, то почему бы им просто не убить меня?

Шан совершила несколько пасов перед лицом Корвуса.

— Ваша Светлость, — начал кенку, — Шан спрашивает, что нам делать с угрозой для великана и её сестры?

— А, не беспокойся, — ответил Ахам, небрежно махнув рукой, — мои подопечные не дадут в обиду твоих друзей.

По лицу девушки кенку понял, что такой ответ не удовлетворил её.

Корвус сел на стол и спрыгнул на каменный пол, поджимая раненную ногу. Рана давала о себе знать, но лекарство Халифа остановило кровотечение и весьма облегчило боль.

— Думаю, все равно будет лучше их проверить, — сказал Корвус, — Теперь, когда нам пришлось отказаться от планов насчёт Кефаса, думаю, мы надолго задержимся в Альмарайвене.

— Нет необходимости, — сузив глаза, ответил Халиф, — Генази ветра уже выполнила свою задачу, пусть и …необычным способом. Восхитительная женщина, — улыбаясь, добавил мужчина.

— Мне всегда было интересно — какую роль в вашем плане играет Ариэлла. Однако теперь я понял. Но я спешу вас расстроить — даже если Кефас открыл в себе предел ветра, это не поможет спрятать в нём заклинание смерти. Джин уже все знает.

Шан стояла в стороне и по очереди смотрела на мужчину и кенку.

— Ты не прав, — наконец ответил Халиф, — Даже джин не сможет обнаружить это заклинание смерти. Они обнаружат в Кефасе лишь предел ветра, после чего выставят вернувшегося в Калимпорт Марода ин Марода перед всей правящей верхушкой генази ветра, после чего…ну, что говорить. В конце концов, это твой план. Я проведу ритуал зачарования сегодня же.

Корвус покачал головой.

— Конечно, я был ослеплен джином, но вы ослеплены своей гордостью, что в разы хуже. Вы же сами сказали, что джин обладает невероятной магической мощью. Что если он обнаружит ваше заклятие в Кефасе?

— Это приемлемый риск, без него никуда.

Корвус улыбнулся и ответил:

— Ты не меняешься старый друг. Как всегда, ты остаёшься верным себе. Такой правитель и нужен Альмарайвену.

— И ты не меняешься, — твердо ответил Халиф, — Ты тут, живой, несмотря ни на что, Кефас во дворце, а твои мотивы все еще неясны.

— На этом хватит, — тихо сказал Матиас. Как обычно, Трилл лучше понимала его интонацию, а не слова.

Она перестала мотать хвостом и шеей из стороны в сторону, и сконцентрировалась, пытаясь установить равновесие между усеянным шипами хвостом и головой. В отличие от диких виверн, Трилл прижимала крылья к телу, что позволяло Матиасу с лёгкостью слезать со спины своей подруги.

Старый рейнджер увидел серебряный блеск в трёхстах шагах и спешился. Старик аккуратно двигался к свечению, скрываясь в тенях деревьев. Конечно, присутствие Трилл исключало скрытность, но зато давало другие преимущества.

За сто шагов до цели, ноздри виверны уловили горячий воздух, вызвав недовольство Трилл.

— Да, — тихо начал Матиас, — я тоже чувствую жару. Магия огня. В этом городе такое в порядке вещей, но, как правило, магические ритуалы проводятся в специальных комнатах.

Когда до свечения осталось пятьдесят шагов, рейнджер и виверна увидели, что свет начал преломляться и Трилл, беспокойно визгнув, рванула вперед.

— Стой! — шикнул старик, — Нужно осмотреть окрестности.

Матиас подумал, что сейчас было бы хорошо иметь Корвуса Чернопёрого за спиной. В конце концов, этот опытный убийца мог бы помочь старику и виверне, если бы их поджидала засада.

Халиф Знаний даже был рад, тому, что он все еще мог удивляться. Какая бы связь не была между короткостриженой немой девушкой и кенку, ей достаточно было показать пару фигур своими пальцами, и Корвус уже все понял. Говорят, что адептов Аврорини обучают ловкости и обостряют их рефлексы до возможного максимума. Ахам был даже рад увидеть доказательство этим слухам, несмотря на то, что серебряные дротики Шан летели в направлении самого Халифа.

Правитель города щёлкнул пальцами и шесть снарядов, посланные хафлингом в его лицо, разлетелись в разные стороны, разбивая банки с алхимическими растворами.

В мгновение ока, Шан бросила еще несколько снарядов, разбивая всё новые и новые банки. Должно быть, она кидала наугад, ведь даже Халиф не знал содержимого каждой банки.

Вызванный химическими реакциями пожар не сильно беспокоил старого мага, ведь магические обереги, которыми он себя покрыл, могли сдержать даже Богов.

Женщина обнажила длинный меч, висевший на её поясе, и схватила короткий меч кенку, лежащий на краю стола. Немного присев, она прыгнула, но не на Халифа, а на Корвуса. Халиф так и не узнал, что задумывал кенку, ведь как только девушка прыгнула к нему, они оба превратились в чёрную дымку.

Очевидно, Корвус перенес себя и своего помощника подальше от пожара, и, как оказалось, не зря — спустя пару мгновений раздался взрыв, который уничтожил комнату и выбросил Халифа в реальный мир. Старый маг выругался и улыбнулся — как всегда, надеясь на своё везение, Корвус Чернопёрый провернул очередную авантюру.

Халиф Знаний тихо выругался и начал плести заклинание.

Кефас думал, что уже ничто не заставит его отпустить руку Ариэллы, но, как оказалось, было достаточно всего одной взволнованной виверны.

Над головами двух генази, сидевших у урчащего фонтана, пролетела Трилл, вынудив их броситься на землю.

— Все в порядке? — спросил Кефас.

— Д…да, — ответила девушка, удивленная внезапным появлением виверны.

Когда Кефас и Ариэлла спустились на землю и начали одеваться, генази земли обнаружил, что форма его тела изменилась — плечи и мускулы были такими же большими, как и раньше, но талия стала немного изящнее. Девушка рассмеялась, когда Кефас надел своё гладиаторское обмундирование и с удивлением обнаружил, что между бедром и штаниной может пролезть рука. Затянув ремешки, генази земли облегченно вздохнул — одежда все еще была ему по размеру.

Кефас встал и посмотрел на виверну, развернувшуюся и летящую по направлении к фонтану. Увидев знакомого полу-джина, Трилл визгнула и высунула язык, в полёте ударив им Кефаса. Генази земли, ошеломлённый ударом колючего языка, стёр слюну с лица и спросил.

— Зачем она это сделала?

— Она смущена твоей новой внешностью, — улыбнувшись, ответила Ариэлла, — Она чувствует, что это ты, но не узнаёт тебя. Так что она решила проверить наверняка.

— Надеюсь, больше никто не будет пользоваться тем же методом.

Виверна приземлилась рядом с генази, обдав их потоком ветра и брызг из фонтана.

Улыбки пропали с лиц Кефаса и Ариэллы, когда они увидели Матиаса, вышедшего из тени деревьев с натянутым луком, направленным в сторону генази. Старый рейнджер сузил глаза и опустил лук. Он тоже был удивлен новым внешним видом генази земли, но вместо возгласов удивления, Кефас услышал лишь:

— Конечно. Все правители Калимпорта — генази ветра. А теперь и сын Марода один из них.

Прежде чем Кефас успел что-то ответить, перед фонтаном появилась черная сфера, из которой вылетела Шан и Корвус. Не узнав генази земли, девушка-хафлинг с обнаженным оружием приготовилась атаковать незнакомца.

— Нет! — закричала Ариэлла, обнажая свой меч.

— Шан, это я, Кефас! — воскликнул полу-джин. Его голос звучал нежно и мелодично, что удивило его. Ариэлла предупреждала, что с изменениями внешними придут изменения и внутренние, но Кефас не думал, что даже его низкий голос претерпит трансформацию.

Шан остановилась, быстро кивнула и, развернувшись, была готова броситься в сторону комнаты, в которой ночевала вместе с сестрой.

— Синда пропала, — сказал Матиас, — как и Тобин.

Шан остановилась и посмотрела на Корвуса. Вслед за хафлингом, все остальные собравшиеся перевели взгляд на кенку.

Он кивнул и сказал:

— Пару часов назад на меня напал джин — архи-визирь Калимпорта и советник паши Марода. Ахам утверждает, что Марод приходится тебе отцом, Кефас. Джин сказал, что если я не выполню его условия, то он похитит Синду и Тобина.

— Это и произошло, — сказал Матиас, — Послы Кабалы оказались агентами Калимпорта. Мы видели, как они использовали какую-то смесь магии ветра и огня, чтобы поймать Синду и Тобина. Мы с Трилл увидели это, но оказалось слишком поздно. Корвус, аль Жотос должен был знать о силе этих двоих.

Кенку покачал головой.

— Он не знал. Полагаю, что-то, или кто-то, замаскировал силу этих двоих, — Корвус подошёл к Кефасу и провел рукой по его хрустальным волосам, — Но теперь это неважно. Халиф больше не наш союзник. Кефас, я подверг твою жизнь опасности, и обязательно дам объяснения и принесу извинения, но позже. Сейчас мы должны бежать из дворца халифа.

Кефас не знал, что ответить. Он посмотрел на Ариэллу и та легко кивнула.

— Я смогу выбраться отсюда сам, — продолжил Корвус, — а вы…Матиас, Трилл в состоянии нам помочь.

Рейнджер незамедлительно кивнул.

— Да. Шан сможет сесть со мной на лошадь, а Трилл в состоянии некоторое время везти на себе Кефаса и Ариэллу…если генази не против пойти с нами.

— Даже если бы у меня был выбор, я бы бежала вместе с вами, — ответила девушка, — Если то, что говорит Корвус — правда, то я должна выследить Фламбурна и Лавакра. Служа паше Мароду, они предали королеву Аканула, а мой долг, как боевого мага, выследить и наказать предателей.

Внезапно раздался протяжный гул, и по всему дворцу пробежала вибрация.

- Халиф идёт за нами! — крикнул Корвус, — Матиас! Каменный треугольник Квага! — после этих слов тени вокруг кенку начали сгущаться.

— Ахам знает, что мы отправимся именно туда! — выкрикнул старик.

— Да, но он не сможет следить за нами, — после этих слов Корвус растворился в воздухе, а рейнджер тихо выругался.

Из тени появилась Шан и, бросив мешок Ариэлле, подскочила к Матиасу и бегом отправилась к конюшне.

Генази ветра раскрыла мешок и увидела свои доспехи.

— Ариэлла! — выкрикнул Кефас. Подняв взгляд, девушка увидела Кефаса, сидящего на спине виверны и протягивающего руку.

Генази ветра приняла помощь и забралась на спину Трилл, которая тут же поднялась в воздух.

— Знаешь, — начала девушка, — после подобного мне кажется, что лучше, подобно тебе, никогда не снимать доспехи.

Через несколько часов Халиф, уединившись в своей магической комнате, услышал три удара колокола и позволил гостю войти.

Женщина, старшая внучка Халифа, материализовалась у северной стенки комнаты и обвела взглядом комнату. Посмотрев на графин, она перевела взгляд на своего деда, и тот кивком позволил ей налить немного.

Как только девушка осушила бокал белого вина, она отёрла губы рукой и сказала:

— Матиас Фарсир и этот…Корвус Чернопёрый. Их не существует. То есть, мы не можем обнаружить хоть какие-нибудь признаки их существования. Они скрылись от наших заклинаний.

Халиф усмехнулся.

— С Корвусом все понятно, но Матиас…он обычный человек. Мне всегда была неизвестна природа их отношений. Неужели дружба? Так или иначе, он настоящий герой.

Девушка закатила глаза. Она слышала эти слова уже много десятков раз.

— Дедушка, твоя преданность Альмарайвену — это настоящее геройство. А этот старик предан шайке разбойников и дикому животному.

Халиф услышал в её голосе нотку фанатизма и вздохнул — он знал, что сам его и породил. Старый маг надеялся, что она перерастёт его, как и другие его внуки, но этого так и не произошло.

— Он убил кого-то? — спросил Халиф, внезапно решив выпить бокал вина.

— Рейнджер? Нет. Но мог бы, — в её голосе звучали уже другие ноты. Халиф наполнил бокал и развернулся к внучке, — Дедушка, он мог убить меня. Чары, которые ты набросил на свой дворец, ослабили его лук. Но мастерство Матиаса заключается не только в магическом луке…скорость стрельбы. Мне кажется, он был готов к тому, что ты отключишь магию его лука — когда магическая тетива порвалась, он вытащил из кармана кусок кишки и, быстро натянув её вместо тетивы, продолжил яростно обороняться. Дедушка, ты сделал поистине легендарное оружие.

— И тем не менее, даже когда магия ушла из него, он смог противостоять самому могущественному из моих подчиненных и сбежать.

Внучка Халифа села на стул и опустила плечи.

— Да. Вдобавок еще и эта немая девушка-хафлинг доставила нам немало хлопот. Разведка так же докладывает, что виверна высадила обоих генази где-то в трех часах езды верхом на запад. Я отправила за ними стражу, но…

— Но они их не найдут, — закончил маг, — Ибо когда наши люди доберутся до того места, о котором ты говоришь, беглецы скроются на Равнине Каменных Пауков, а нашим людям строго-настрого запрещено туда входить.

— Во всяком случае, никто здравомыслящий за ними не пойдёт, — тихо добавила девушка.

— То есть, ты веришь, что они, в конце концов, погибнут? — улыбнувшись, спросил Халиф.

— Если они попытаются пересечь старую реку Кваг…

— Не стоит забывать о фокусах Корвуса Чернопёрого.

— Как раз об этом я и хотела поговорить. Кенку не убил никого из тех, кто был послан в погоню за ним, но адские гончие, призванные магами, устремились к одному месту — в район заброшенных складов. Когда стражники догнали их, то все призванные демоны были мертвы.

Халиф налил еще один бокал вина, но в последний момент убрал его на край стола.

— Я не оправдываюсь, дедушка, — сказала девушка, разводя руками, — Моя дочь готова занять моё место, если таково будет твоё желание.

— Твоя дочь? — удивленно спросил Халиф, — Ох, какой же я старый. Не переживай. Я не виню тебя. Корвус бросил игральные кости, зная, каким будет результат. Однако он ошибся в одном — он начал игру, полагая, что я не буду в неё играть.

— Неужели ты хочешь отправиться к ним сам? Я знаю тебя, дедушка, ты не позволишь никому другому отправиться в это место.

— Нет, — со вздохом ответил Халиф, — Я не покину этот город, как того хочет кенку. Боюсь, Корвус Чернопёрый бежал и забрал с собой инструмент, с помощью которого мы бы могли сокрушить правителей Калимпорта.

Девушка задумалась.

— Дедушка, это значит, что когда-нибудь этот инструмент восстанет против нас? Судя по словам Корвуса, он хочет отдать генази земли паше Мароду, а значит, наследник когда-нибудь займёт место отца. То, что ты рассказал мне об этом Кефасе, делает его куда более грозным соперником, нежели его отец.

— Да, это так. А джин позволит ему более свободно править народом, чего нельзя позволить дураку Мароду. Но не спеши пугаться — я почувствовал, что Кефас всю жизнь будет искать истинный путь, так что, возможно, его правление как раз то, что нам нужно.

— И все же, это лишь возможно. Пока что, Кефас представляет из себя грозное оружие в руках джина и паши.

— Довольно! — воскликнул Халиф, — Нет смысла обсуждать это. Мы можем до скончания времен обсуждать возможные варианты развития событий, но так и не придём к верному умозаключению. Если постоянно об этом думать, то можно найти много потенциальных угроз для Альмарайвена.

— Тем не менее, их нельзя исключать…

— Потенциал это то, что можно измерить, а то, о чём мы сейчас говорим, это паранойя, которая может разойтись как огонь на сеновале, а я не позволю такому случиться в моей семье.

Женщина застыла и поклонилась.

— Как пожелаете, Халиф Знаний.

Старый маг вздохнул. Он слишком давно не спал.

— Они собираются пересечь равнину Каменных Пауков, что за последние девяносто лет удавалось лишь армии элементалей. Оцени их потенциал успешности этой авантюры и успокойся, внучка. Я решил поспать, и, надеюсь, вы не превратили мою комнату в алхимическую лабораторию за тот год, что я в ней не появлялся.

Девушка улыбнулась.

— Она осталась в том же виде, в котором ты её и оставил. Тебя проводить?

— Останься, — с взмахом руки сказал Халиф, — и допей вино. Это свежий урожай, называется «Слёзы Виверны». Как только бутылка открыта, её надо допить, иначе содержимое превращается в невыносимую кислятину.

Когда Халиф ушёл, его внучка ещё долго сидела в его потайной комнате и думала о его словах. Она думала о своём погибшем отце, который всю жизнь пытался уничтожить город Брас — столицу ненавистных ифритов. Вспомнила о своей жестокой дочери и инвалиде-сыне, о бесконечных двоюродных братьях и сёстрах, о миллионах людей, некогда населявших Альмарайвен, но погибших в войне с джинами и ифритами. После всего этого она обязана защищать город.

— Прости дедушка, — прошептала она, — но у наших врагов слишком большой потенциал.

Наконец, она вспомнила о своих изгнанных племянниках и демонах, бывших виновниками этого изгнания.

Демон вновь со все й силы дёрнул своими руками, пытаясь разорвать зачарованные цепи, сковывающие его движения. Ярость закипала в его многочисленных глазах, а зловоние, исходившее из зубастой пасти, заполняло всю пещеру. Демон ударил шипованной ногой по полу, вновь и вновь пытаясь сбежать из своей тюрьмы.

В очередной раз, ничего не вышло, и демон успокоился. Тёмная магия, сдерживающая его в этом мире, просачивалась сквозь его тела, меняя и искажая его естество.

Но ненависть…

Ненависть была причиной и целью его существования. Только она позволяла демону бороться с магией. Но она же была и причиной его пленения — фанатики, пленившие демона сто двадцать один год назад в этой пещере, черпали свои силы из той ненависти, что источало это чудище.

— Паук, что ждёт.

Сначала, демон подумал, что услышал голос одного из народа паука — смертные, что обитали в храме на вершине горы. Для демона не было разницы в голосах смертных.

Но потом в сознании демона появилось лицо женщины, которая держала в руке смотанный кусок кожи. Демон завопил.

— Кисара! — прошипел он, — Если бы стыд за тот случай, когда ты впервые изгнала меня, был ещё жив, то сейчас бы он был неуместен, не так ли?

Женщина покачала головой. Демон учуял кожу и понял, что это был своего рода магический щит, оберегающий её от сил демона. Это была его слабость — чуять и распознавать что бы то ни было.

— Дочь Шуна Пятого давно мертва, Занессу, и это было уже двенадцать столетий назад. Но я являюсь её потомком. Моё имя — Муна ир Она. И то, что я держу в руках — твой поводок.

Демон рассмеялся.

— Поводок потерян. Он был потерян, когда я вернулся в этот мир после тысячелетнего изгнания, в которое меня отправил твой предок.

— Да, но мой дед, действуя из тени, собрал множество артефактов нашего рода. Пока ты гнил в Бездне, демон, мой дед возвращал могущество своей семьи. Когда же боги были сосланы на Фаэрун…

— Ты хотела сказать, что когда высокомерные и глупые создания, которых вы называете богами, были сосланы в смертный мир около полутора века назад, пришёл человек с этим поводком и пленил меня. Я хорошо помню его имя. Аль Жотос…

Демон рыкнул, но девушка даже не шевельнулась.

— И теперь, — продолжил демон, — Ты здесь. Но почему? Мятеж против твоего хозяина? Попытка обрести власть? Или может быть союзника?

Волны боли и слабости прокатились по телу демона. Он завизжал и упал на пол. Его многочисленные лапы застучали по каменному полу, но вскоре обмякли и повалились вслед за грязным мохнатым телом. Когда боль ушла, лицо женщины вновь возникло в сознании демона.

— Глупый демон. Тебе никогда не понять ту любовь и преданность, которую я испытываю к человеку, называемому тобой аль Жотос. Власть? Союзник? Да кто ты такой? Жалкий демонёнок, связанный магией и эксплуатируемый кучкой безмозглых фанатиков. Кто ты? Бог дроу? Полубог? Да тебе просто повезло родиться из ядовитой капли с зубов реального Бога. Мой повелитель в разы сильнее тебя, да и я могу закончить твою жизнь лёгким движением пальцев.

Демон вновь почувствовал на себе невидимое присутствие поводка. В его голове появилось новое чувство, отличное от бездонной ненависти.

Страх.