Песчаная Буря

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— А теперь выпусти, — сказал Флек.

По команде молодого генази земли Кефас сконцентрировался на ощущении, скручивающее его кишечник подобно страху высоты. Генази из Аргентора научили полу-джина использовать силу земли, поглощая её песню через ноги, а теперь пора было её выпускать обратно. Кефас поднял правую ногу и со всей силы стукнул ей по земле.

Рябь, подобно той, что проходит по воде, когда в неё кидают камень, покрыла землю. Кефас чувствовал как сила, высвобожденная им, опускалась все глубже и глубже в землю. Небольшой гранитный холм за его спиной начал рушиться, поднимая в воздух облако пыли.

Флек и две его сестры бросились к Кефасу, радостные и удивленные проявленным мастерством.

— Смотри, — начал Флек, указывая дырку в гранитном холме, — это же солидный дверной проём! Ты молодец, Кефас!

Марашан, младшая из сестер, посмотрела на другой каменный холм, в котором Кефас проделал отверстие.

— Мама говорит, что это был бы хороший домик, но теперь. Когда я смотрю на твою последнюю работу, Кефас, то понимаю, что этот холм гораздо больше подходит для жилья! Нужно только постараться, и проделать в нём окошки.

Он не ответил. Как только Цирк Чудес прибыл в Аргентор, и Марашан увидела Кефаса, то посчитала, что он останется здесь навсегда. Полу-джин поблагодарил всех Богов, когда старшая сестра начала говорить, давая возможность Кефасу не отвечать на утверждение младшей сестры.

— Кефас ещё не настолько хорошо контролирует свои способности, чтобы проделывать настолько малые дыры. Но если ты так хочешь помочь ему, то сделай все сама, или, если не можешь, возьми кайло и сделай это так, как делают люди, — сказала Соннетт. Кефас не мог точно определить, сколько сестрам было лет, но подумал, что с генази это работало немного по-другому, нежели с людьми.

— Тогда я сама все и сделаю, — ответила Марашан. Золотые прожилки на её румяном лице заискрились, говоря о том, что девушка начала вбирать в себя энергию земли.

— Спокойнее! — выкрикнул Флек, опуская вниз вытянутые руки. Это слово было первым, что услышал Кефас, когда только попал в Аргентор и вообще самым популярным словом во всей деревне — генази земли совмещали в себе одновременно спокойствие и необузданность, так что постоянно успокаивали друг друга, гостей и себя.

— Нечасто можно встретить таких, — сказал взявшийся из ниоткуда Корвус. Все утро кенку провел в домике Старейшины Лин, старосты деревни и матерью троицы, обучающей Кефаса.

Полу-джин не мог думать о Флеке, Марашан и Соннетте как о детях, хотя он почти и не знал их. При встрече со Старейшиной Лин, пока она изучала золотые прожилки на теле Кефаса, она рассказала, что Флек был немного старше Кефаса.

Большую часть своего времени Кефас провел как раз в доме Старейшины Лин, позволяя ей изучать свои прожилки, зулдар.

— Эти линии, — рассказывала Лин, — у каждого генази они уникальные. И дело даже не в элементе. У двух генази земли может быть абсолютно разный зулдар. Только лишь у родителей и детей он может быть схож, и то, скорее всего, лишь на какую-то часть.

Кефас хотел расспросить Старейшину о значении линий и изгибов, но Корвус остановил его:

— Позже, друг мой. Старейшина, генази может поучиться чему-нибудь у жителей вашей деревни?

Старейшина разрешила. В обмен на возможность остановиться в деревне на некоторое время и пополнить свои запасы воды из колодцев, Цирк Чудес должен был провести для генази Аргентора шоу. После заключения соглашения Старейшина отправила Кефаса к своим детям, закрывшись в своем доме с Корвусом, для обсуждения чего-то ещё.

Кефас подозревал, что сделка будет включать в себя нечто большее, чем просто показ шоу.

Первое, что Кефас узнал от генази земли, это то, что песнь земли невозможно будет заглушить.

— А зачем тебе это? — спросила у него Марашан, когда Кефас впервые задал этот вопрос, — Это наше наследие. Мы живем с этой музыкой, и это прекрасно. Ты должен раскрыть себя и позволить песни земли заполнить твою душу.

— Попробуй сам воспроизвести эту песнь, — сказала Соннетт, — не обязательно вслух.

— Прошу, ты только не пой, — сказала младшая сестра старшей.

Но Соннетт не обратила внимания на колкость сестры и продолжила:

— Пой, Кефас. Попробуй почувствовать саму землю, её мощь и великолепие. Позволь её силе скользить по твоему зулдару.

Марашан подошла к генази и протянула ему руку:

— Пойдём, попробуем использовать эти знания, чтобы управлять землей.

Флек закатил глаза и жестом руки предложил Кефасу последовать за младшей сестрой. Уже через десять минут все четверо карабкались на гору, отмечающую западную границу деревни, названную жителями Аргентора «Ночной Звездой» в честь её острых вершин. Кефас дождался, пока младшая сестра закончит болтать о верности всего сказанного Соннетт и поднял руку, прося девушку остановиться.

— Что это? — спросила девушка генази, — Это какая-то боевая стойка? Ты собираешься драться со мной? — Старейшина Лин рассказала своим детям о месте, из которого сбежал Кефас, так что Флек был готов в любой момент броситься на защиту своих сестер.

— Нет, — ответил бывший гладиатор, — Я хотел сказать, что эта гора, Ночная Звезда, называется по-другому. На картах Корвуса указанно, что этот хребет носит название Окончание Мира. Если хотите, я могу записать правильное название для вас. Только мне нужен пергамент, но перо с чернилами у меня уже есть.

Флек выглядел смущенным. Он покачал головой и ответил:

— Не нужно. Мы знаем это название. Однако наш народ дал этой возвышенности такое название по своим причинам — когда генази земли пришлось бежать из Калимшана, он шли в на восток, ориентируясь по острой вершине именно этой горы. Люди же назвали этот хребет Окончанием Мира, потому что с вершины хребта в древние времена разведчики Калимшана следили за всем, что происходило в Лесу Мира — передвижениями отрядов Ссри Тел`Кусери, жизнью местных драконов и много чем ещё.

— Матиас Фарсир рассказывал, ч то раньше Лес Мира был гораздо больше, однако я ничего не знаю о драконах и этих Ссри…

— Ссри Тел`Кусери, — сказала Соннетт, — Так мы называем дроу. Надеюсь, тебе никогда не придётся встретиться с ними — это злая раса, желающая поработить весь мир в рабство.

Спустя некоторое время, когда четверо генази нормализовали свой пульс после подъема в гору, Марашан и Флек начали показывать Кефасу движения, которые тот неуклюже повторял, чем вызывал смех сестер. Он не мог сосредоточиться на тренировке, так как вспоминал советы Гринты о битве с дроу — свет, огонь и открытая местность.

Трое жителей Аргентора сели между валунами, сложили ноги крест на крест и начали медитировать, концентрируясь на песни земли. Как и у Кефаса, у троих генази не было волос, а лишь небольшие отростки на голове. У них не было кожи в человеческом понимании, так что их родство можно было углядеть в форме носа, улыбке и прочих мелочах. Но даже у Марашан и Соннетт, который были похожи друг на друга почти так же, как Шан и Синда, был разный зулдар. Золотистые линии на их телах имели уникальные изгибы и уникальную форму.

На Джазирии никто не рассказывал Кефасу о его коже, а Азад всегда говорил, что эти линии были признаками болезни. Здесь же, в Аргенторе, генази земли набивали себе татуировки, подчёркивающие их зулдар, и даже Старейшина Лин носила такую одежду, которая бы не скрывала причудливых и изящных изгибов её линий.

Кефас многое узнал в этот день: о своем народе, о земле, о традициях генази земли, но к вечеру за ним пришёл Тобин, чтобы проводить его обратно к Цирку Чудес для ночлега.

— Пойдём, друг. Пора разводить костры.

Кефас хотел извиниться перед троицей генази земли за то, что вынужден их покинуть, но когда он повернулся к ним, то увидел, что они уже начали спускаться с горы.

— Ха, как думаешь, Уайти сможет уговорить кого-нибудь из них сделать яму для ночлега Трилл?

Генази и великан пошли к лагерю, и бывший гладиатор все время думал о Грумбаре и том, что сказал о нём Тобин. Когда Кефас был в доме Старейшины, он спросил её о Боге Гор, но получил не самый понятный ответ:

— У нашей Владычицы много друзей.

Флек, Марашан и Соннетт остановились у подножья горы, посмотрели на спускающихся с неё Тобина и Кефаса, после чего ушли в сторону центра Аргентора. Несмотря на то, что город лежал у подножья Ночной Звезды, дороги в Аргенторе были широкими и чистыми, что ещё сильнее давало почувствовать атмосферу жилой общины, которых было не так много в Суретмаре.

Сам Аргентор располагался на горной возвышенности и был окружен скопление гор, высочайшей из которых была Ночная Звезда, хотя, по словам Матиаса, даже самая низкая возвышенность, скрывающая Аргентор, была выше самого высокого дерева в Лесу Мира. Генази земли не имели домов, а делали их прямо в горах, используя свою силу для создания жилищ и мастерских. Маленькие окошки были почти незаметны, и их с лёгкостью можно было спутать с небольшим скальным углублением или случайным выступом.

Несмотря на то, что жители Аргентора предпочитали селиться плотно друг к другу, в селении было несколько площадей. Сама широкая из них называлась «Отдых Путешественника» и именно на ней остановился Цирк Чудес Чернопёрого, сейчас готовящийся к вечернему представлению.

Когда Тобин, Кефас и дети Старейшины добрались до площади, работники Цирка Чудес уже натягивали огромный цветастый тент к деревянным столбам, вбитым в землю Тобином. Воздух наполнился ароматом парусины, из которой был сделан тент, и Кефас понял, что неосознанно чуть-чуть согнул колени, готовясь к прыжку.

Когда он выпрямился, к нему подошёл великан и положил руку на плечо.

— Мы здесь не для того, чтобы сражаться, друг, — сказал каменный гигант, — Ты больше не гладиатор, ты цирковой силач.

И вот пришло время проверить это, хотя и не на сцене. Хотя крыша и была натянута, нужно было еще поднять и закрепить стены, что сейчас пытались сделать Уайти и его помощники, которые сейчас весели на страховке, примотанной к горизонтально установленным деревянным балкам у крыши сцены.

— Раньше этим занимались Шан и Синда, — сказал Тобин.

Слова великана заставили генази вспомнить о чудесах, вытворяемых Синдой на канате, но пока что они не вернулись с разведки, так что Кефас сам должен был обвязать вокруг пояса страховку и помочь Уайти.

Полу-джин надеялся, что сестры успеют вернуться с задания до его представления.

Перед выступлением Корвус позвал Уайти и Кефаса к себе в вагон. Когда они пришли, кенку достал из сундука три крупных металлических кольца, закрепленных друг к другу, после чего дал их юноше и сказал:

— Покажи Кефасу, как с этим обращаться и отведи его за кулисы.

Уайти уже был одет в свой костюм мима, а на его лице уже был нанесен грим, так что он не ответил кенку, а лишь комично поклонился, после чего жестом позвал Кефаса следовать за ним.

Когда они вышли на улицу, Уайти остановил генази и поднял кольца вверх. Они были сложены в одно, но лёгким движением руки мим сделал из одного кольца три. Он подкинул их в воздух, поймав левой рукой, после чего отпустил и позволил кольцам скатиться по поднятой руке к подмышке. Не дожидаясь, пока кольца остановятся, он опустил руку, обхватывая скатившиеся вниз кольца пальцами и складывая их в одно.

После этого небольшого представления они двинулись к сцене, пробираясь сквозь толпу работников и генази земли. Когда они зашли за кулисы, Уайти подошёл к вешалке, на которой висела его рабочая одежда. Мим развернулся к Кефасу и рухнул на спину, приземляясь на подушки, лежащие у вешалки.

Внезапно, юношу поднял туловище вверх, выгибаясь подобно мосту. Уайти напряг руки, оттолкнулся и принял обычное человеческое положение, после чего согнулся и провёл руками по своим брюкам, которые тут же раздулись. Казалось, что штаны мима были сделаны из такого количества розово-зеленой ткани, что в каждой штанине могло поместиться по человеку.

Как только штанины окончательно надулись, Кефас разглядел в них нежное желтое свечение. Генази удивленно посмотрел в глаза мима, но тот не показал никаких эмоций, а лишь засунул руки в штаны.

Полу-джин разглядел силуэт рук молодого человека, которые тут же начали сплетаться в причудливых формах: сначала дракон, потом башня, потом человек с головой ворона.

— Уайти! — прокричал Корвус, — Представление будешь показывать зрителям! Почему правая стена до сих пор не натянута? Живо за работу!

Мим изобразил человека, пожимающего плечами, после чего вытащил руки из штанов, пробежал пальцами по бокам штанин и через минуту, когда брюки уменьшились до обычных размеров, скрылся в толпе рабочих.

Кольца, которые Корвус дал Уайти, были зачарованы. Помимо своих обычных свойств, они могли изменять свой размер по желанию того, кто ими управлял. В Цирке Чудес Чернопёрого это был не единственный предмет, зачарованный древней магией, и главной задачей труппы было сделать все максимально быстро и перейти к другому номеру, чтобы зрители не успели подумать о представлении. Они не должны были знать, что не все выступления труппы Цирка Чудес основаны лишь на ловкости и природных умениях выступающих.

Кольца были тем инструментом, с которым Кефас будет выступать перед зрителями. Пока на сцене выступали Трилл и Матиас, Корвус подошёл к генази и проинструктировал его:

— Это не так сложно — тебе нужно просто подкидывать и ловить их. Магия, заключенная в кольцах, будет заставлять их крутиться и изменять размер. Главное — не урони их.

Матиас и Трилл уже заканчивали показывать свою историческую реконструкцию, и Кефас снова и снова повторял себе три слова:

— Главное не волноваться.

Корвус использовал свою магию, и маленькие металлические шарики, развешенные над сценой, засияли тёмно-бурым и фиолетовым цветом, а из шариков, закрепленных на сцене, посыпался густой туман, обволакивающий ноги зрителей. Когда Трилл и Матиас закончили своё представление, а рабочие убрали декорации, на сцену вышел Корвус, и его слова разнеслись по всей площади, будто утренний ветер, проносящийся по равнине.

— Итак, дорогие друзья. Мы собрались здесь, в тени Марширующих Гор, чтобы показать вам представление, подобно которому в последний раз показывали практически на этом же месте, сотни лет назад, в городе Тешир Мир, столице Шестой Империи Шун!

Как только кенку произнес последнее слово, у задней стенке сцены появилось несколько рабочих. Которые выдвинули декорации, а Мельда пробежала с одного края сцены до другого, растягивая моток шерстяной ткани, символизирующую реку. Маленькие шарики, висящие над сценой, начали испускать разноцветный туман, что вызвало волну настороженного и взволнованного шепота зрителей. Как только декорации были окончательно установлены на свои места, Мельда начала опускать и поднимать моток, что заставило растянутую ткань дергаться, создавая подобие бегущей реки.

— Империя Шун называлась так в честь своих правителей, которые уничтожали своих соседей и расширяли империю на протяжении четырёх сотен лет. Никто из живших тогда героев не осмеливался бороться с Императорами и их могучей некромантией.

После этих слов Корвус подал сигнал, и барабанщики, стоявшие по разным сторонам сцены, начали создавать подобие грома с помощью своей музыки.

Шум захватил внимание зрителей, и в этот же момент на сцену выкатилась повозка, запряженная волами, на которой сидел Матиас, одетый в экзотическую одежду.

— Узрите! — закричал Корвус, — Кадос аль Жотос, седьмой Император Шун.

Даже Кефас, не говоря уже об остальных генази земли, знал, кто такой Шун Седьмой — его имя использовалось как проклятие на Джазирии, среди купцов из Сарадуша и даже у омларандинских гоблинов. Корвус говорил, что любой народ, живший на Сияющем Юге, знал о знаменитом императоре-некроманте.

— Детали его жизни, которые мы знаем из летописей, делают его настоящим злодеем, — говорил Корвус, когда рассказывал Кефасу о Шуне Седьмом.

Так же, Кефас знал о Посохе Шуна — легендарном магическом артефакте, подобие которого в своих руках держал старик. В руках Матиаса лежало длинное древко из отполированной слоновьей кости, на вершине которого был закреплён металлический шарик, испускающий черный туман, который заволакивал всю сцену.

Корвус рассказывал, что внутри шарика спрятан настоящий магический кристалл, и Матиас сам решал, когда использовать магию, а когда более обыденные средства.

— Иногда человек, летающий на лебедке, впечатляет гораздо больше, чем левитирующий колдун, — говорил Корвус.

Рабочие, стоящие за сценой, потянули веревки на себя, и Матиас, под одеждой которого скрывалась обвязка, поднялся в воздух.

— Я убил сотни единорогов, чтобы создать этот великолепный артефакт! — прорычал Матиас, паря над сценой, — И каждую вторую ночь я охочусь на людей, ибо Посох Шун жаждет крови!

Его последнее слово растянулось и слилось с грохотом барабанов. Матиас приземлился и ударил посохом по сцене, вызывая новый виток черного тумана, и тут из толпы выпрыгнула девушка генази, которая попыталась отобрать посох у старика, однако тот увернулся и вновь воспарил. Публика удивилась, а Кефас был уверен, что Соннетт, каким-то образом, оказалась привлечена к представлению.

— Ни один герой не сможет противостоять мне и моей смертельной магии! — прокричал Матиас.

— Не один герой, да, — начал говорить Корвус, — но что насчёт другого злодея? — после этих слов звук барабанов постепенно стих, а затем и вовсе пропал, — Что насчёт величайшего соперника Шуна Седьмого? Соперника, известного как Ужас Тетира, Лазурная Смерть, Губитель Бхаэроса, Затмение, Мать Блаталона и, наконец, Пожиратель Руки Некроманта? Что насчёт дракона Кисары, старшем змее Ириклафага, более известной как…

Множество голосов из зрительского зала зашептали, произнося это имя, пока Корвус не прокричал его:

— Шарфанг! — слово разрезало ночную тишь и эхом отозвалось по всему Аргентору.

Тобин стоял рядом с Кефасом. Как и все остальные клоуны, он был одет в яркие штаны, не менее яркий жилет и зеленый парик, прикрывающий лысину великана.

— Из всех драконов, которых играет Трилл, синие ей удаются лучше всего, — шепотом сказал великан Кефасу.

Виверна выскочила из-под сцены, прорывая пелену тумана и раскидывая его в разные стороны. Несколько литров краски, потраченные на разукрашивание Трилл, не пропали даром — виверна сияла, а по изгибу её шеи можно было понять, насколько она горда тем, что появилась на сцене. Взлетев, и обогнув сцену пару раз, Трилл зависла в воздухе над Матиасом, извергая из своей пасти яростный визг.

Через пару мгновений виверна вновь завизжала, после чего приземлилась точно по центру сцены. Раскрыв свою пасть и сузив черные глаза, она приблизилась к Матиасу. Все действия Трилл сопровождались шепотом восхищения зрителей.

Корвус незаметно опустил руку и дотронулся до эбонитовой палочки, после чего из раскрытой пасти виверны показалась молния, ударившая по Матиасу. Старик поднял посох, и молния не ударила человека, а лишь окружила, создавая несколько мерцающих колец. Тем не менее, старый рейнджер упал на колени.

— Это любимая часть Трилл, — сказал Тобин, — Но на севере мы не показываем эту часть представления — Шарфанг является национальным врагом в Тетире и Амне, так что Корвус запрещает лишний раз напоминать жителям тех стран об ужасе, который может пробудиться от спячки и вернуться в любой момент.

Внезапно, из воздуха материализовалась рука в зеленой перчатке и ударила великана по носу.

— Ауч, — крякнул великан, — Зачем ты сделала это, Кэнди?

Сестра Уайти, которая выступала в паре с Тобином, ничего не ответила, а лишь озорно ухмыльнулась.

Взгляд Кэнди прожигал великана, и, наконец, он сказал:

— Точно! Кефас, поскольку я теперь клоун, то на время выступления я не Тобин, а Тубер Ловкач, и я не должен издавать ни звука.

Пока Тобин рассказывал Кефасу о своей роли, Трилл уселась по центру сцены, давая Матиасу слово.

— Умри, тварь! — воскликнул Матиас, — Я убью тебя, заставлю твои чешуйки разрушиться. Я буду поедать твоё мясо, а из шкуры сделаю плащ!

После того, как последнее слово было произнесено, старик бросился на виверну, размахивая своим посохом. Из металлического шарика показался полу-прозрачный зелёный череп с чёрными глазницами, который, казалось, прожигает взглядом Трилл. На заднем плане представления, незаметно для Кефаса и остальных зрителей, появились музыканты, одетые в экзотическую одежду и носившие зелёные маски-черепа на голове. Они начали наигрывать мелодию, и тогда спектральный череп, паривший в воздухе рядом с Матиасом, открыл рот и начал петь:

Виверна взвизгнула и взлетела, зависнув на месте и начав дергать хвостом в такт музыке.

Трилл рванула вперед, пролетая над головой Матиаса. Старик издал крик ужаса и повалился на сцену, но не выпуская из рук свой посох.

Виверна вновь раскрыла пасть, из которой показалась молния. Электрический разряд ударил старика в грудь, и тот отлетел на другой конец сцены.

— Я…этого…не…не…заслужил, — простонал Матиас, после чего начал подниматься на ноги.

Трилл зарычала, а на сцену вышли рабочие, вынося новые декорации.

— Величайшим городом Сияющего Юга, — начал Корвус, — был город Шун, названный в честь его правителей. Большинство людей, живших в нём и умерших во время войны между Шарфанг и Шуном Седьмым, были рабами. Подобно джинам, которые правят всем Калимшаном, императоры Шун выстроили свою империю за счёт рабов.

Теперь декорации изображали величественный город. Матиас встал, но Трилл рванулась к нему и схватила его своими челюстями. Старик кричал и пытался ударить виверну посохом, но Трилл игнорировала это, продолжая летать над сценой.

Из посоха Матиаса начали вылетать черные снаряды, разлетающиеся в разные стороны. Некоторые из снарядов попадали в декорации, разрушая их. На заднем плане представления, среди декораций, стали появляться маленькие человечки, бегающие в ужасе среди разрушенного города.

— Ужасающая битва, друзья, — продолжил Корвус, — уничтожившая столицу Империи Шун и унесшая жизнь семидесяти пяти тысяч рабов.

После этих слов Трилл пролетела сквозь отверстие в потолке и скрылась в ночи. Кефас видел, как Матиас, дергая ногами, выбрался из пасти виверны и взобрался ей на спину. Генази лег на небольшую тележку и позволил рабочим обложить себя кирпичами. Пока Корвус вел рассказ о последствиях великой битвы, рабочие быстро накидали пыли поверх Кефаса, создав некое подобие камуфляжа. Закончив работу, рабочие отправились за декорациями, а Мельда выкатила тележку с замаскированным генази на центр сцены.

Музыка медленно поменялась на более спокойную, и зрители обратили внимание на разбросанные кирпичи, а так же ногу в деревянном сандалии, торчащую из под завала.

— Мало что осталось от того мира, и лишь небольшие осколки дошли до нас. Это, — сказал Корвус, указывая на камни, — отголоски тех времен. Цирк Чудес Чернопёрого рад представить вам настоящий исторический памятник. Но не обманитесь его внешним видом — это лучшая из возможных форм, ведь то, с чем столкнулась эта лачуга, было невероятно тяжелым, и кто бы ни был внутри неё, ему не удалось уцелеть. Все это…

В этот момент Кефас дернул ногой. Ему показалось, что он сделал это слишком рано.

— Но подождите! — удивленно воскликнул кенку, — Что это? Вы тоже видели какое-то движение?

— Да это же Кефас! Вы что, не видите? — выкрикнула Марашан из толпы.

Кенку тихо рассмеялся и Кефас понял, что пора действовать. Генази с трудом поднял кусок кровли, лежащий на его груди, и откинул его в сторону.

- Достопочтенные жители Аргентора! — воскликнул Корвус, — Ветер, который ослепляет! Буря, которая оглушает! Узрите — сильнейший человек из всех ныне живущих… Песчаная Буря!

Мельда была замужем за Уайти уже десять лет, когда они оба подписали контракт с Цирком Чудес, но даже сейчас она не могла точно сказать, кто из окружающих её клоунов и мимов был её мужем, и кто только что подбежал к ней, указывая на вагоны.

Но она хорошо знала, когда мим играл, а когда действительно паниковал, и сейчас она сомневалась.

Она положила руку на плече мима и сказала:

— Скажи мне, что произошло. Сейчас не выступление, так что ты можешь позволить себе это.

Когда человек заговорил, что это был Синс, которого на сцене звали Синий, старший брат Уайти.

— Лошади…они скачут к деревне.

Мельда подумала, что Матиас и Трилл уже должны были вернуться на стоянку. Она велела Синсу бежать к старику, а так же найти и предупредить Уайти. Она надеялась, что в Аргенторе есть готовое к бою ополчение.

Как только Шан и Синда вошли в деревню, они спешились и побежали к стоянке Цирка Чудес. Судя по всему, сегодня Корвус решил дать представление.

Сестры забежали в тень вагона, но путь им тут же преградила коренастая женщина.

— Шан! Синда! — воскликнула Мельда, — Это вы! Зачем вы так гнали этого бедного зверя?

Сестры, приехавшие верхом на одном пони, знали, что нехорошо так жестоко относиться к животному, и это ещё не считая того, что другого зверя, сломавшего ногу посреди степи, им пришлось оставить, но вести, которые они несли Аргентору, не терпели отлагательств.

Сестры сели на землю, дыша так же глубоко, как и уставший пони. Из тени показалась фигура Матиаса, держащая ведро с водой.

— Что случилось? — спросил старик.

Синда вскочила на ноги и начала объяснять Матиасу ситуацию, изредка отвлекаясь на смех и аплодисменты, доносящиеся из-за сцены.

Но не успела девушка толком ничего рассказать, как эхо донесло до неё звуки копыт. Горы, посреди которых находился Аргентор, создавали все условия для хорошей слышимости. Тем более, когда чужаки не скрывали своё шествие.

Хафлингам не пришлось ничего объяснять — стук копыт и бряцанье брони разрезали ночь подобно клинку.