Песчаная Буря

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кефас очнулся в тюремной камере, и его обоняние тут же было пронзено едким запахом пасты, которую использовали люди Азада. Эта смесь была куплена ими у гоблинов, изготавливающих её из измельченной черной плесени и грибов, растущих в калимшанских каньонах. Гоблины использовали эту пасту на охоте, дабы усыпить чудище и позже выставить его на Парусной Арене в качестве своего бойца.

Но мысли воина-генази быстро смешались, когда он почувствовал скрипящую боль от раны, нанесённой арбалетным болтом. Гринта Копьё вытащила болт из груди генази с помощью кривой палки, обмотанной куском ткани, а когда Кефас попытался поднять руку и остановить не слишком аккуратные действия женщины-орка, то обнаружил, что его руки были скованы железной цепью.

Как только Гринта увидела, что Кефас пробудился, она одарила его своей острозубой усмешкой и сказала:

— Ты очнулся. Как видишь, Азад больше доверяет старому доброму железу, а не гоблинской алхимии.

Если у Кефаса и был друг в этом мире, то это была старая женщина-орк Гринта Копьё. По приказу Азада Свободного она обучала генази боевому искусству, но хозяин арены и его люди не знали о других вещах, преподаваемых старой Гринтой. Например, она обучала Кефаса языку, на котором говорили хозяева арены, а так же истории того мира, в котором генази жил, но никогда его не видел.

— Мой муж доверяет только двум вещам, — сказал знакомый, но неприятный голос, — Это своему разуму, благодаря которому появляются его идеи, и моей руке, которая их реализует. Заканчивай свою работу и возвращай этого грязного джина обратно в его камеру.

Когда-то давно Гринта вышла на бой против стаи волков и пары эльфов, вооруженная лишь копьём. Остроухие авантюристы вышли с прирученными волками на Парусную Арену, но проиграли старой орчихе, однако хищники раскромсали бок и живот Гинты, так что толстые, как веревки, шрамы до сих пор исполосовали туловище старой женщины-гладиатора.

Даже держа свои собственные кишки своими же руками, Гринта Копьё не боялась.

И только жена Азада, Шанира, могла заставить Гринту бояться.

— Да, моя госпожа, — ответила старуха, проводя ногтем по ране генази. Он застонал, хотя всеми фибрами души хотел бросить какую-нибудь насмешку в сторону жены своего хозяина.

— Я зашью его раны и сразу же сообщу вашим людям о готовности, — с этими словами раздался звук закрывающейся решетки и удаляющийся стук невысоких каблуков жены Азада, среди рабов прозванной Королевой Скалы.

Как только женщина удалилась достаточно далеко, Кефас получил лёгкую пощёчину от орчихи.

— Дурак, неужели снова? Ты снова попытался сбежать? Ты же знаешь, что ярость этой бестии сдерживает лишь Азад, и лишь боги знают, почему хозяин защищает не только тебя, но и меня. Не испытывай судьбу, Кефас, — с этими словами орчиха достала железный ключ из кармана своей туники и сняла кандалы с лодыжек и запястий генази.

Кефас потёр затекшие руки и ответил:

— Азад знает, что если он или его люди хоть пальцем тронут тебя, то я откажусь сражаться, а если он попытается заставить меня…что ж, хозяин знает, что я не менее опасен, чем его дорогая жена.

Генази начал разминать затекшие ноги, и из-за того, что клетка была сконструирована специально для полу-джина и была весьма тесной, Гринте пришлось сделать пару шагов назад. Камера Кефаса, бывшая ему единственным домом, который он когда-либо имел, была отделана деревом лишь с одной целью — не позволить телу генази соприкасаться с голым камнем. Деревянная коробка была чуть ниже роста Кефаса, а дверь в неё состояла из переплетенных цепей, сделанных из качественнейшего металла. Клетка полу-джина была подвешена невысоко над полом на прочной якорной цепи, и из-за этого раскачивалась почти от любого движения Кефаса.

Гринта выскочила из клетки и обхватила её бока руками, останавливая колебание. Она посмотрела на генази и молча обдумала его слова.

— Может, ты так же силён, как и Шанира, заметь — может, — спустя пару мгновений сказала орчиха, — но она противопоставит тебе не только лишь силу и ловкость. У настоящего воина…

— У настоящего воина всегда должно быть то, за что он дерется. Да, ты говорила это уже тысячу раз, — прервал Кефас, — Разве ты не знаешь, каков будет мой ответ?

Гринта лишь наклонилась, подняла с пола деревянные сандалии и начала привязывать их к ногам генази.

— И тысячу раз ты давал один и тот же ответ. Ты сражаешься за то, чтобы сбежать отсюда. Но каждый раз ты оказываешься здесь.

Дверь клетки была слишком узкая, так что Кефасу пришлось повернуться боком, чтобы пройти в неё.

— Это была уже шестьсот сороковая попытка, но не это важно. Я кое-что должен тебе.

Кефас спрыгнул на пол и с трудом удержал равновесие, чуть не потеряв сознание от боли в ногах. Он стиснул зубы и выпрямился, после чего пошёл по деревянной дорожке, выложенной слугами Азада специально для Кефаса. Всю свою жизнь он мог посещать лишь те комнаты, где пол был отделан досками — на кухне, в своей камере, тренировочной комнате и небольшая комнатка перед залом, в котором жили Азад и Шанира, к входу в который подошёл генази.

Когда Кефас поднял руку и хотел уже постучать в дверь, Гринта жестом остановила его.

— У тебя есть цель, Кефас, но не забывай об Азаде, который управляет этим песчаным адом. Остальные свободные говорят, что у себя на родине он был лучшим бойцом. Помни, что в тот день, когда ты зайдёшь слишком далеко, ты столкнёшься не только с Шанирой.

Кефас нахмурился и ответил:

— Я не могу представить такого.

— Что Азад будет сражаться с тобой?

— Нет, — покачивая головой ответил генази, — Я не могу представить, что Азад Свободный будет сражаться хоть с кем-нибудь.

Как-то однажды один из уже давно мертвых учителей Корвуса Чернопёрого сказал, что если у кенку и было сердце, то оно, должно быть, было высушено и обмотано в кожаный мешочек. Мужчины, женщины и вообще любые существа, которые встречались Корвусу на его пути, мало его волновали. Кенку больше предпочитал размышлять о книгах.

Как только он и Матиас вышли из теневого портала, выведшего компаньонов из каньона в их тайный лагерь, Корвус взял в руки самое ценное своё сокровище, которое всегда было прикреплено к его черному кожаному патронташу и называлось Книгой Путешествий. Она содержала рецепты, ритуалы, заметки, карты и прочие записи, которые вел Корвус, хотя вряд ли кто-то из ныне живущих в Королевствах людей мог понять алфавит кенку.

Тёмный снег покрыл одежду компаньонов, пока они проходили через Мир Теней, и Корвус заметил, что его напарник не потрудился отряхнуть свой плащ от него, хотя тёплое восходящее солнце с лёгкостью растопит черные снежинки.

Пара девушек хафлингов, бросившиеся в объятия Матиаса, игнорировали сырость его одежды от растаявшего черного снега и сырость его щёк от пролитых слёз. Старый шпион не видел никого из своих друзей из «Цирка Чудес Чернопёрого» в течение нескольких месяцев, и особенно он был рад видеть своих компаньонов, которые, как и Матиас, входили в секретный шпионский корпус Корвуса. Шан и Синда набросились на Матиаса, молча обнимая его. Их молчание не удивило старого шпиона, так как эти женщины вообще никогда не говорили.

Зато никогда не молчала третья фигура, также вышедшая из под навеса, чтобы поприветствовать Матиаса. Если бы Тобин, каменный великан, продолжал стоять на месте, то его можно было бы запросто спутать с гранитной колонной. Огромный человек возвышался над Матиасом так же, как тот возвышался над молчащими сёстрами.

— Матиас! — прогудел он своим тяжёлым голосом, — Минуло так много дней с тех пор, как ты покинул караван!

Старый шпион поднял руку в знак приветствия, а его глаза забегали в поиске ещё одного старого друга, пока не зацепились за кучу кожаных ремней и медных цепей, весящих на вешалке, на другой стороне бездымного огня.

— Где она? — спросил Матиас.

Тобин хлопнул его по плечу, и Шан и Синда еще крепче схватились за старика, чтобы не упасть на землю.

— Она ушла искать пищу. Мы покинули караван несколько дней назад, после чего прошли нелегкий путь. Я бы мог унести достаточно вещей, но Корвус…

— Корвус велел вам поторопиться, — закончил кенку, — Если бы ты двигался быстрее, то, возможно, у нас бы не было такой нужды в спешке!

В ответ на укол Тобин лишь пожал плечами.

— Это спокойная земля, Мастер Арены. Моё быстрое передвижение может привлечь ненужное внимание. К тому же, я не всегда могу поспеть за проворными и быстрыми близнецами.

— Сейчас это неважно, — ответил Корвус, — Похоже, что, пока что, мы остались незамеченными, так что пришло время начать вести игру на наших условиях.

Матиас усмехнулся:

— Неужели все впервые пойдёт по плану?

Корвус не ответил, а лишь начал рисовать на песке удивительно точную копию Джазирии.

— Мы должны спасти или похитить людей с Острова Свободных. Всё зависит от того, как будут развиваться события, — с этими словами кенку закончил рисовать летающий остров, завершив рисунок Парусной Ареной и цепями, удерживающими её. Матиас, Тобин и близнецы склонились над рисунком.

— Сёстры пойдёт сегодня, а остальные на день позже. Нужно успеть сделать маскировку, — продолжил Корвус, — Приготовьтесь. Отныне наши действия будут не такими утонченными.

Азад Свободный утверждал, что древко двухконечного цепа, который сейчас лежал в его комнате на изысканной бархатной подставке, было вырезано из восточного дерева древней гильдией кузнецов более шестисот лет назад. Сама гильдия уже давно была уничтожена, а древко сохраняло свою твёрдость и несгибаемость.

Рукоятка была сделана из чистейшего железа, а покрытие из концентрированного сока черной смородины не позволяло оружию выпасть из мозолистых рук Кефаса. Металл, из которого была сделана рукоять, был черным по своей природе; дерево, из которого было сделано древко, почернело из-за времени, но серебряные цепи продолжали блестеть. Толстые металлические шипы, располагающиеся на железных шарах, казались слишком тупыми и неуклюжими, чтобы нанести хоть какой-то урон, но когда Азад снял оружие с бархатной подставки и аккуратно прокатил один из наконечников цепа по тыльной стороне своей ладони, опытный глаз Кефаса сразу распознал смертоносную силу этого оружия.

Каждый раз, когда Азад Свободный вызывал Кефаса в свою высеченную в камне комнату, единственным охранник, который находился в комнате Хозяина Арены, была его жена, Шанира. Так и сейчас женщина-калишит стояла рядом со своим мужем, положив одну руку на кинжал, лежащий в ножнах на её поясе.

— Я позвал тебя сюда, потому что моя жена утверждает, что за твоё предательство я должен позволить ей убить тебя, — начал Азад, — но я посчитал, что лучше я прочитаю тебе историю.

Как и в древние времена, Азад иногда собирал всех гладиаторов на парусной арене, но не для боя. Он созывал всех на Парусную Арену, поднимался на своё постоянное место и начинал вещать. Гринта называла это «игрой в проповедника».

Иногда Азад «проповедовал» находясь под алкогольным опьянением. И в те моменты он без устали говорил, что настоящая миссия Острова Свободных заключается в отборе и тренировке непобедимой армии Калимшана, которая под его началом, началом величайшего гладиатора, двинется на юг и отвоюет пустыню Калим и весь Калимшан. Благодаря этому Кефас научился спать с открытыми глазами.

Но в некоторые ночи, когда светило Селуны достигало своего зенита, Азад читал книги, и в эти моменты Кефас ни за что бы не смог уснуть.

— Это «Истории Основания Калимшана», - говорил Азад, небрежно переворачивая страницы книги, — Вся история здесь, — после этих слов горлышко бутылки пальмового рома соприкоснулось с его губами, — Она была написана по приказу Камара ин Сабана эль Зениспула в … я не знаю, когда, но это было очень давно.

Для Кефаса книга была своеобразной коробкой, обернутой кожаной обложкой. Мечты полу-джина были напоены эликсиром, под названием чернила, и были заточены в темницу, коей были страницы книги. Освободить их могло лишь древнее знание, которое калишиты держали сокрытым от Кефаса, и название этому знанию — чтение.

Когда-то давно, когда Кефасу ещё не было и половины от его настоящего возраста, после его пятидесятой попытки побега, Азад читал историю, под названием: «Цепочка, спасшая Башана Разбойника». В этом рассказе повествовалось о Башане, рабе, который научился снимать с себя кандалы. По ночам он открывал замок своих пут и отдыхал от их тяжести, а спустя время он научился использовать цепи как оружие. Так он смог сбежать в пустыню, где стал грабителем с тридцатью женами и тысячью верблюдами.

После прочтений этой истории, Азад поднял над головой цеп с двумя головками и воскликнул:

— Вы помните, братья?! Помните, как я проложил путь к нашей свободе с помощью этого оружия?!

Все присутствующие на арене нехотя радостно воскликнули, даже Кефас. Хотя он сделал это в честь Башана Разбойника, а не в честь Азада Свободного.

Сейчас же, Азад положил цеп обратно на бархатную подставку и подошёл к другой, повёрнутой так, что Кефас не мог видеть то, что хранилось на ней. Хозяин Арены подошёл к подставке и снял с неё книгу. Видимо, Азад хотел прочитать какую-нибудь историю о тщетности побега или что-то в этом духе, однако Кефас не возражал. Нет, генази не бросит своих попыток, но это и не важно — самым важным для него была возможность утолить жажду мечтаний.

— Да, я прочитаю тебе историю. Но какую? Какая история научит тебя? — несмотря на то, что Азад был старым, очень старым, возможно даже таким же старым, как Гринта Копьё, он обладал тяжелой мускулатурой и телосложением гладиатора. Но, тем не менее, его пальцы умело переворачивали тонкие страницы, — Я размышлял, какую же историю прочитать, но решил не думать об этом. Все равно ни одна из них так ничему тебя и не научила. Нет, время нравоучений закончилось. Теперь пришло время для наказаний.

Кефас напрягся, но Шанира оставалась всё такой же расслабленной.

— Ты правильно понял, Кефас, я решил наконец-то наказать тебя. Отныне ты не услышишь ни одного слова из этой книги.