Песчаная Буря

ГЛАВА ПЯТАЯ

С первыми лучами солнца Кефас вышел на крыльцо своего вагона и начал наблюдать, как Корвус и крупная женщина, которую все называли Хозяйкой Каравана Мельдой, рисовали какие-то символы на земле с помощью серебряных стержней. Старик, которого генази видел прошлым вечером, подошёл к Кефасу.

— Видишь, то место, где все линии сходятся? — спросил старик у Кефаса, — Любой из членов нашей организации знает, что в этом сплетении линий магии столько же, сколько и в прочих игрушках Корвуса. Нас не представили — моё имя Матиас, а ты, полагаю, тот самый генази-гладиатор, которого мы спасли с Острова Свободных? Кефас, да?

Кефас кивнул и посмотрел на рисунок. Он мало что понимал в магии и в искусстве. На Джазирии не было ни того, ни другого. Генази посмотрел на сумку, лежащую на перилле — подарок от Тобина. Из неё торчала рукоятка, цепочка и металлический шар цепа, который, как оказалось, захватил Тобин во время их совместного побега с Парусной Арены.

— Теперь Корвус заливает этот рисунок свинцом. Последний штрих, — женщина отошла от рисунка, позволяя кенку пройти над рисунком спиной вперед, выливая в него свинец из кожаного мешочка. Как только жидкий металл растёкся по всему рисунку, Корвус выпрямился и затянул шнурки, стягивающие мешочек со свинцом.

— Содержимое этого мешочка стоит больше, чем то, что лежит в твоей сумке, — сказал Матиас, переводя взгляд с рисунка на Кефаса, — Но не переживай. Это подарок и мы не возьмем с тебя за него и ломаного гроша.

Кефас не ответил Матиасу, а лишь сосредоточился на Корвусе. Как только кенку закончил читать заклинание, ничего не произошло, но спустя мгновение пыль под ногами Мельды начала двигаться и клубиться. Свинец засветился и эта мерцающая дорожка резко вытянулась, уходя далеко на запад, где все ещё царила тьма.

Караван медленно продвигался на запад.

— Это для того, чтобы ни одна повозка не сломала колесо, — объяснил Корвус, — В конце концов, местность тут скалистая, а повозки везут немалый груз. Но благодаря магии мы, хотя бы знаем, где пролегает безопасная дорога.

— Это превосходно, — ответил Кефас, — крайне полезная магия.

Корвус рассмеялся.

— Полезная, да. Но, друг мой, совершенно не сложная. На самом деле, эта магическая дорога сгорает за нашей спиной, и, если кто-нибудь отстанет от остальных, он может пострадать.

Кефас сомневался в этом. Хоть Корвус и не был суровым наставником, типа Шаниры, а его люди были менее дисциплинированны, чем гладиаторы, они, казалось, были по-настоящему дружны.

Кенку не прикасался к поводьям, однако лошади, тянущие за собой вагон Чернопёрого, не отставали от впередиидущего каравана. Кефас увидел, что все лошади так же двигались в одном темпе с первым караваном. Это напоминало генази команду гладиаторов, действующих совместно против одного врага.

Насколько Кефас знал, караван двигался в место, под названием Аргентор. Корвус желал, чтобы караван передвигался со всей поспешностью и скрытностью, которые были возможны при соблюдении этих двух условий одновременно.

Согласно второму требованию, скрытности, Трилл должна была оставаться в своём личном фургоне. Это была длинная повозка на четырёх парах колёс. Сверху её накрывало плотно примотанное полотно песчаного цвета, а по бокам стояли кормушки, наполненные сладко пахнущими травами. Сначала Кефас удивился, что Матиас Фарсир согласился, чтобы его питомец был помещен в эту повозку, но потом генази понял, что внешний вид повозки был обманчив. Он увидел, что виверна могла свободно выставить свои крылья и хвост из-под полотна.

— Это было сделать не так просто, хотя и необходимо, — сказал кенку, — Ты прав — Матиас никогда не позволил бы посадить свою подругу в клетку, даже если бы она и согласилась, так что нам пришлось сильно подумать над более свободным вариантом сдерживающей клетки. В конце концов, Матиас согласился, ведь многие народы отказываются пускать нас, когда над нашим караваном парит виверна. Даже эльфы, в землях которых когда-то жила Трилл.

— Эльфы, — задумчиво сказал Кефас, вспоминая о Гринте, единственном своём предыдущем источнике информации о народах Фаэруна, — согласно словам Гринты, орчихи, они — прислужники Демонического Лорда Кореллона и Матери Всех Белок. Они ниже людей и орков, прячутся на деревьях и стреляют из луков.

Корвус усмехнулся.

— Это…интересная точка зрения. Хотел бы я пообщаться с тем, кто искренне в неё верит.

Воспоминания о Гринте заставили Кефаса задуматься о Джазирии. Тогда генази решил задать вопрос, ответа на который Корвус избегал уже три раза.

— Зачем вы спасли меня с Острова Свободных?

И снова кенку не ответил на этот вопрос, а заговорил о другом.

— Эта Гринта. Странно, что она не рассказывала тебе о твоём народе. Хотя, на самом деле, я сомневаюсь, что кто-то из ныне живущих людей сможет правильно описать всю необычность твоей расы. Но я уверен, что те, к кому мы держим путь — смогут.

— Люди, живущие в Аргенторе, знают о генази? — спросил Кефас.

— Друг мой, люди, живущие в Аргенторе, и есть генази. Генази земли. Целая деревня генази.

Этим вечером Кефас стоял на крыльце фургона Корвуса и внимательно слушал его.

— Мы поможем тебе, Кефас, — начал Чернопёрый, спускаясь с крыльца своего вагона — Я изучил карту до мельчайшей подробности. Через три ночи мы прибудем в Аргентор, жители которого помогут понять тебе землю и твои способности.

— Я понимаю, — кивая ответил генази, — но посмотри на эти носилки, что сделали для меня Тобин и Уайти, будто я паша Маншаки. Я не хочу…выделяться.

Корвус посмотрел на носилки, привязанные к крыше впереди идущего вагона, но лишь отмахнулся.

— Маншака? Что ты знаешь об этом месте?

Кефас покачал головой.

— Ничего особенного. Я знаю, что правитель этого места был толстым, как кабан, и передвигался по своим владениям на таких же носилках, которые несли на своих плечах четверо рабов. Дочь паши влюбилась в одного из рабов и однажды переоделась куртизанкой и пронесла ему кинжал, а он убил её и освободил всех рабов Кровавой Арены.

— Но он был верующим. А что он сделал с неверующими?

Кефас пожал плечами.

— Должно быть, оставил в кандалах, и они и по сей день сражаются на Кровавой Арене. Но в Маншаке большинство было верующими.

Корвус долго смотрел на генази, после чего крикнул:

— Тобин! Найди Шан, и пусть она принесет мне копию Историй Основания, которую они купили в Инарлите!

Великан, одетый в рубашку, окрашенную в ярко-желтый и красный цвет, улыбнулся и кивнул.

— Истории основания. Хорошо!

— Тобин! — крикнул Корвус, — Не забудь сказать, что мне нужна именно та копия, которую они купили в Инарлите.

— Инарлит, хорошо, — кивнул великан.

Спустя пару минут Шан спрыгнула с крыши вагона, стоявшего позади Кефаса и Корвуса, и протянула кенку потёртую книгу в кожаном переплете, после чего любопытно посмотрела на Чернопёрого.

— Ты видел когда-нибудь книгу, похожую на эту? — спросил он у генази.

Кефас не ответил. Вид книги вернул его воспоминания на Джазирию, когда Азад сказал, что генази никогда больше не услышит историй из этой книги. Истории Основания. Они были написаны по приказу Камара ин Сабана эль Зениспула в…в давние времена. В ней содержался весь мир молодого генази.

Кефас протянул руки, и Корвус позволил ему взять книгу. Полу-джин осматривал обложку, корешок, рисунок. Он провел по нему своим пальцем, чувствуя каждый изгиб рисунка.

— Но разве рисунок не должен быть сделан из серебра с сапфирами посредине.

Корвус протянул руку, и Кефас, немного нехотя, отдал книгу.

— У Азада другая копия этой книги, — объяснил кенку, — Но да, ты прав — они написаны книжниками семьи Зениспул. Рисунок на этой книге давным-давно потерял своё серебряное покрытие, иначе бы Шан и Синда заплатили бы за неё гораздо больше. Но даже так эта книга была написана очень давно.

Корвус открыл книгу и начал переворачивать страницы, после чего остановился и показал генази рисунок воина, машущего тальваром. Он стоял спиной к читателю, окруженный красными дюнами, а над ним угрожающе навис черный гигант с огромными рогами и красными глазами.

— Видишь дюны, окрашенные в красный цвет? Печатные мастерские Калимшана не владели этим методом, изобретенным народом Шу, и научились использовать его лишь в Девятый век Империи. Значит, эта книга была сделана не раньше Года Сломанного Меча, то есть, две сотни лет назад или позже. Камара ин Сабан пожелал напечатать Истории Основания в качестве подарка на свой двадцать пятый год в должности халифа. Я даже видел письменный приказ паши, хотя антиквар и не позволил мне прикоснуться к пергаменту. На нём было указано, что печатные мастерские должны напечатать столько книг, чтобы хватило на каждый дом в Калимшане. Это была почти невозможная задача, потому что в те времена вдоль Сияющего Моря жило около семи миллионов людей, но, тем не менее, была проделана огромная работа. Но заказ так и не был выполнен, так как чтобы напечатать хотя бы четверть от желаемого заказа, слугам халифа пришлось скупить все чернила, продающиеся в лавках от Калимпорта и до самых Врат Балдура. И тогда паша сказал, что каждый ребенок в Калимшане должен узнать историю своего народа, ведь в таком случае пришлось бы раздать всего лишь малую часть всех книг. Дело в том всё большая часть населения Калимшана, как и сейчас, было порабощено в рабство, а рабы не считались за людей, а уж их дети тем более. Стоит ли мне рассказывать, что паша Камар понимал под «правдой»? Но когда каждая семья получила по книге, в хранилищах паши ещё остались тысячи Историй Основания, и паша принял решение раздать их рабам. Я считаю, что это до сих пор является самым великодушным деянием правителя в этих замученных землях за всю историю.

Шан взяла книгу и снова показала рисунок Кефасу.

— Это, должно быть, Дауд ин Дауд? Лицом к лицу с Пепельным Лордом?

Шан кивнула.

— Только дурак станет сражаться таким мечом, — сказал генази, — Неудивительно, что он проиграл.

Девушка снова кивнула и закрыла книгу.

— Этот символ, — начал Кефас, — это герб династии Зениспул?

— Нет, — ответил Корвус, — Этот символ — одна из вариаций написания первой буквы этой фамилии.

— Одну букву может означать несколько символов? — удивился генази.

— Конечно. Есть печатные буквы, прописные, не говоря уже о том, что в этом мире живет великое множество народов, и каждый обладает своим неповторимым языком и алфавитом.

Кефас кивнул и задумался.

— Ты сможешь показать мне эти буквы? — наконец сказал генази.

Кенку улыбнулся и кивнул.

В течение всей ночи Корвус обучал Кефаса низкому и высокому Алзхедо, а когда выдавалось свободное время, то рассказывал о других народах и их языках.

Омларандинские горы скрылись за восточным горизонтом, и теперь вокруг каравана были лишь низкая трава, чертополох и редкие деревья. На второй день путешествия Цирка Чудес Корвус Чернопёрый отправил разведчиков вперед каравана.

Шан и Синда исчезли в степи, а Матиас и Трилл в небесах.

Кефас спросил у Тобина насчёт сестер, но тот посоветовал не беспокоиться:

— Не переживай, Шан и Синда часто уходят на разведку, выполняя особые поручения Корвуса. Знаешь, они чем-то похожи на тебя — им нравится делать то, что они уже хорошо умеют.

Кефас же постоянно был с Корвусом, обучаясь языкам, а после полудня и до заката упражнялся с Тобином. Кенку все ещё переживал за способности генази, но Синда нашла тяжёлые сандалии на веревках и отдала их полу-джину. Пройдясь в них по земле, Кефас обнаружил, что все ещё слышит песню земли, но теперь она не сбивала генази с ног.

Стоя вечером у лагерного костра, Кефас пытался вспомнить, каково ему жилось в тесной камере раба-гладиатора, но каждый раз вспоминал лишь свои бои на Парусной Арене.

Матиас сидел рядом, усевшись на корточки рядом с Трилл и Корвусом. Вернувшись с разведки, виверна напугала всех своим видом — её пасть была испачкана кровью и прилипшими к ней перьями. Сейчас же Трилл отдыхала, позволяя старому разведчику промывать её зубы и дёсны.

— Завтра мы увидим вершины Марширующих Гор, — внезапно сказал Матиас, опуская тряпку в ведро с водой и одно мгновение разглядывая зуб Трилл, — я не был в Суретмаре тридцать лет. Говорят, что ситуация там изменилась. Для кенку, который верит, что лучший шанс попасть на небеса, это избегать взора Богов, ты, Корвус, сумел на удивление близко подойти к людям, которые сделают так, чтобы на небеса ты попал как можно быстрее. Ну, если эти люди тебя схватят, разумеется.

В ответ Корвус встал, взял ведро с водой и вылил её в костёр. В этот же момент из темноты появился Уайти, взял ведро и побежал в сторону вагона, перевозящего бочки с водой.

— Конечно, — сказал кенку, — именно это и сделают эти благочестивые люди. Или сделали бы. После того, как мы удалились от Сарадуша и Омларандинских Гор, ни ты, ни хафлинги не видели ни одного признака жизни в ближайших окрестностях. Да и я не видел ничего, кроме травы да чертополоха.

— Это потому что ты проводишь все дни вместе с Кефасом, — внезапно и угрожающе сказал Тобин, сидящий с другой стороны костра. Он встал и достал из своих больших штанов что-то похожее на палицу и размахнулся ей. Трилл привстала, готовясь броситься на предателя, но от взмаха головка палицы отлетела, а из отверстия вылетело несколько разноцветных лент.

Кефас улыбнулся.

— Забавно, сказал генази, вызывая улыбку на лице великана.

— Мы практиковали это движение два часа, и, пока что, у Тобина выходит лучше всех, но братья Брамкордин буквально дышат Тобину в затылок, сказала Мельда.

— И королевы Тетира терроризируют народ Суретмара на протяжении ста лет, — сказал Матиас, — Рыцари платинового дракона, жрецы-тормиты и фанатики Илматера — каждый из них пытается превзойти двух других в своей фанатичной вере, устраивая карательные рейды по Суретмару каждые три дня. Я понятия не имею, как мы сумели избежать столкновения с ними.

— Просто верно подобранное время и место, — сказала Мельда.

— Когда я был в Тетире в последний раз, — начал Корвус, — я изучил Летопись Сияющего Шлема и выяснил, что паства Торма, Бахамута и Илматера в Тетире больше не интересуется Суретмаром и предпочитает разбираться за еретиками внутри самого Тетира и в южном Амне. А генази земли, к которым мы и направляемся, вообще предпочитают обходить религию стороной.

На Джазирии не было храмов каких-либо богов. Корвус говорил, что это потому, что хозяева никогда не пускали рабов к религии, хотя не объяснил, почему в его Цирке Чудес верующих было столько же, как и на Острове Свободных — единственной книгой в библиотеке кенку, связанной с описанием религий, была детская книжка с перечислением всех богов Фаэруна.

Из неё Кефас узнал, что платиновый дракон Бахамут, Торм и Илматер были добрыми богами, состоящими в союзе друг с другом. Генази считал, что паства этих богов в своей деятельности будет использовать методы добрых героев из Историй Основания, а не методы служителей тёмных богов, такие как карательные рейды и, судя по всему, пленение и пытки.

— Возможно, некоторые из них поклоняются Грумбару, Хозяину Земли, или, если вы поэтического склада ума, то Повелителю Земли под Корнями, — сказал кенку генази, — Они верят, что Грумбар должен быть чем-то большим, нежели просто Богом, но не проси меня объяснить — я сам не совсем улавливаю эту разницу.

Тобин встал, и Кефас подумал, что сейчас они услышат еще одну шутку.

— Он наблюдает и защищает, — сказал каменный гигант. Все остальные замолчали и посмотрели на великана. Даже Трилл открыла глаза и взглянула в лицо Тобина, — Он хранит секреты земной тверди и доверяет их лишь своим детям. Он несёт бремя и не жалуется. Воздух сдувается, вода утекает, огонь пропадает, а земля остаётся. Он остаётся. Он терпит.

Затем Тобин наклонился и взял горсть земли, позволив ей провалиться через щели между его пальцами.

— Клянусь, так и есть, — с этими словами великан ушёл к своему фургону. Кефас понял, что он ничего не слышит, ибо даже сама земля замолчала в этот момент.

Уайти стоял у костра, в его руках было ведро, наполненное пресной водой. Он открыл рот и посмотрел на своего уходящего друга.

— Это была молитва? — спросил он у Корвуса.

Кенку смотрел вслед Тобину, но спустя несколько секунд ответил:

— Не думаю. Больше похоже на…гимн.

— Кое-что из того, чему тебя учат в детстве, запоминается на всю жизнь, — сказал Матиас, почёсывая подбородок Трилл, — Представьте, какого это — воспитываться в обстановке стабильности и сопротивления изменениям, когда у тебя душа импровизатора и актёра.

Но Кефас не знал, каково это. Сейчас он мог лишь слушать песню земли.

Джин Шахрох не нуждался во всех этих подушках, разбросанных по его обители, но из-за положения, которое он занимал в городе, подушек было огромное количество. Но генази ветра, которыми Шахрох и другие джины Калимпорта управляли будто детьми, строили свою цивилизацию на руинах общества людей, иногда перенимая их традиции. И поскольку несовершенное человеческое общество было эхом нации, созданной великим джином Калимом, Шахрох позволял генази ветра перенимать некоторые человеческие особенности, одной из которых была забота о своём лидере. Генази ветра звали Шахроха архи-визирем, ведь он был советником и правой рукой паши Марода аль Архапана, генази, возглавляющего верховный совет разрушенного Калимпорта.

Каждый раз, когда архи-визирь покидал свои покои, потоки воздуха, клубящиеся под его туловищем, разбрасывали подушки по всей комнате.

И это злило его.

Рабы дюжины рас, генази ветра и даже меньшие джины — все расступались перед архи-визирем Шахрохом, когда он парил через коридоры усадьбы паши аль Архапана.

Усадьба паши была чудом даже в сравнении с другими чудесными строениями, парящими над городом. Пока рабы влачили своё жалкое существование в руинах некогда великого города, джины выстроили замки и подняли их в небо над городом, а замок паши Марода и вовсе мог двигаться по приказу своего хозяина.

Конечно, дворец редко менял своё местоположение, однако положение аль Архапана позволяло ему перемещаться как ему угодно, и даже владельцы известной Арены Джен не могли воспрепятствовать паше.

Но Шахрох знал пашу Марода уже на протяжении пятидесяти лет, так что он прекрасно знал, что даже могущественный паша считается с интересами влиятельных людей. Конечно, этот принцип в паше Мароде был воспитан во многом благодаря самому джину. В глазах архи-визиря генази ветра были детьми, которые нуждались в постоянном надзоре и руководстве.

Шахрох поднялся на балкон главного внутреннего двора и посмотрел вниз. Плитка, из которой был выложен двор, была чище любого стекла, существующего в этом жалком мире.

Парящие усадьбы джинов и генази, называемые Верхним Калимпортом, были построены из кристаллического воздуха, доставленного сюда из родного мира джинов — Элементального Плана. Блоки кристаллического воздуха были выщерблены из горы Хамсина и привезены в мир смертных прямо под носом у проклятого ифрита и его огненных вассалов еще во времена второго правления Великого Калима в начале этого века.

Мысль о потерянном господине вновь разожгла огонь гнева в душе архи-визиря. Нет, никто из нынешних правителей не мог сравниться с Великим Калимом. Шахрох взглянул сквозь кристаллическую площадку главного двора и увидел, что сейчас усадьба Марода находилась над Ареной Сабам, где проводились скачки на колесницах, а это означало, что венценосный генази ветра сейчас находится в конюшнях.

Паша Марод не всегда согласовывал с советом все передвижения своего поместья между другими дворцами Верхнего Калимпорта, чтобы летать над городом и изредка спускаться к рабам. Если бы Шахрох был действительно зол, то он обязательно спустился бы в конюшни Арены Сабам чтобы лично уничтожить этого недальновидного полукровку, но он не мог позволить себе этого. По крайней мере, сейчас.

Так или иначе, архи-визирь кивнул и взлетел, покидая дворец паши через главные ворота и отправляясь в нижний город, навстречу ржанию лошадей Арены Сабам.

Над ареной витал резкий запах навоза и пота. На овальной арене две одноместные повозки, запряженные лошадьми и управляемые гладиаторами, гнались наперегонки. Это действо сопровождалось ором толпы зрителей на трибунах, но даже это не способно было разбудить интерес архи-визиря.

В конюшне, помимо слонов и лошадей, Шахрох увидел пашу Марода, беседующего со скучающим огром-наездником. Джин понял, что это огр, по размерам мышц на руках и торсе. Мускулы архи-визиря мало чем уступала мускулатуре огра, однако джину не нужно было полжизни проводить за физическими упражнениями, ведь внушительная мускулатура была неотъемлемой частью тела джина. Джина и огра можно было лишь различить по отсутствию ног у первого и наличии у него же кожи ярко-голубой окраски, в отличие от бледно-желтого оттенка кожи огра.

Паша, обладающий тем же оттенком кожи, что и джин, был гладко выбрит, за исключением нескольких косичек, собранных в хвост серебряной застежкой. Одежда генази была похожа на платье джина, за исключением лишь того, что архи-визирь носил ещё и малиновый бархатный жилет поверх своего одеяния.

Генази заметил джина, и если он и распознал эмоции архи-визиря, то не подал виду. Паша улыбнулся и сказал:

— А, Шахрох! Приветствую тебя. Познакомься, это Крадуб — лучший укротитель среди всех рабов, купленных нами за последнюю зиму.

Джин махнул рукой, и лёгкие огра в мгновение сжались. Его глаза выпучились наружу, после чего огр рухнул на пол и умер за три удара сердца.

Паша сделал шаг назад, дабы избежать столкновения с падающим телом. Он смотрел на мертвого огра несколько секунд, после чего сказал:

— Ты должен мне пятнадцать бикетов.

Джин снова взмахнул рукой и горсть золотых монет материализовалась в воздухе и рухнула в кучу животных отходов.

— Тогда иди и достань их из кучи навоза, — сказал архи-визирь, — Хоть чем-нибудь займёшься, пока я разгребаю весь тот завал, в который ты превратил все наши усилия.

Огонь понимания зажегся в глазах паши.

— Ты уже слышал, да? Говорят, что правитель Альмарайвена нашёл моего сына. Забавно, я уже и забыл о нём.

— Сообщение, полученное вами, послано не самым надёжным шпионом. То, что он утверждает, что нашёл твоего наследника, ещё не является руководством к действию. Эта информация не проверена, и мы не можем действовать, пока находимся в критическом положении.

— Для тебя может и не является, — ответил паша, пожимая плечами.

Резкий грохочущий звук пронёсся по конюшне, пугая животных.

— Марод, — начал джин, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть генази в глаза, — что ты сделал?

— Ничего, что могло бы как-то нарушить сплетенную тобой тонкую паутину. Ни наследника, ни шпиона еще нет в Альмарайвене. Они даже не приблизились к нему. Для начала они хотят посетить Аргентор — деревню генази земли близ Леса Мира, хотя я и не знаю зачем. Это даже близко не входит в сферу влияния нашу или Альмарайвена, так что если что-то и случится, то никто не станет думать на нас. Я послал Аль Паджабар — они все равно некогда были личной охраной давно умершего человеческого паши.

Джин долго всматривался в глаза паши Марода, но генази выдерживал взгляд джина, что дано далеко не каждому смертному или полукровке.

— Признаюсь, ты меня впечатлил. Жестокая затея, которая не укажет на нас. Да, это может сработать.

Далеко на юго-восток от стоянки Цирка Чудес, тьму вокруг деревни Акбал рассеивал лишь свет костров, горящих во дворе укрепленного монастыря. Дым, вздымающийся в небеса, нес с собой отвратительный запах трав, которые постоянно подкидывались в костры людьми в черных балахонах.

Одной стеной монастыря была естественная преграда — гора в форме полукруга. В месте, где изгиб доходил до максимальной точки и начинал закругляться, стоял трон, напоминающий вытянутую руку. Худощавый мужчина в черном плаще и маске сидел на троне.

Двое жрецов Бэйна стояли у стены и рассматривали руны, которыми был усеян пол природного амфитеатра. Три десятка арбалетчиков стояли по периметру святыни, внимательно наблюдая за ритуалом.

Женщина, еще недавно подкидывающая траву в огонь, взглянула вслед черному дыму и воскликнула:

— Поздно!

Её коллега, стоявший по другую сторону трона, ответил:

— Если бы они должны были опоздать, то ваши звёзды сказали бы вам об этом, не так ли, сестра Арровар?

Он говорил с акцентом северянина, но она не знала его имени, ведь все остальные бэйниты называли его Тёмным Братом.

Сидящий на троне Бдительный Коготь Арианус бездельничал, вслушиваясь в пререканиями подчинённых. Ему нравилось их соперничество — это обеспечивало ему безопасность своего положения, а заодно и более ответственное выполнение задания, ведь сейчас, когда власти Тетира прикладывают все возможные усилия, чтобы искоренить служителей тёмных богов на Сияющем Юге, как никогда были важны ответственность и рвение подчиненных. Да и вообще Арианус любил, когда что-то интересное отвлекало его от чтения однообразных писем герцога Суретмара, хотя сейчас у Бдительного Когтя были и более важные обязанности — его руководство, базирующееся в Минтаре, сообщило, что некие союзники, не связанные с Церковью Бэйна напрямую, собирались использовать крупнейший телепортационный круг во всем Суретмаре и находящийся прямо здесь, в аббатстве.

Арианус чувствовал магию телепортации лучше, чем кто-либо другой из бэйнитов. Он слышал пение магии и, буквально, видел всё хитросплетение магических волокон в этом месте. Арианус представил, каковой бы была его жизнь, если бы он мог посвятить её порталам. Внезапно, в его черном сердце зародился гнев, а вместе с ним пришло и понимание того, что эти двое отвлекали его от подготовки ритуала. Бдительный Коготь прочистил горло, и его помощники прекратили спор — дыхание женщины участилось, а в глазах мужчины появился страх.

Когда они окончательно затихли, Арианус перевел свой ленивый взгляд на центр амфитеатра, где начал появляться туманный образ. Несмотря на то, что очертания образа были размытыми, можно было разглядеть, с другой стороны открывающегося портала была богатая комната, обставленная дорогой мебелью.

Арианус вспомнил сообщение, которое раздалось в его голове день назад, вспомнил боль, которая говорила о значимости, придаваемой повелителем Бдительного Когтя этому сообщению.

«Старый долг. Отпрыск джина из Калимпорта пошлёт рогатых из Калимпорта через Врата Фокса. Не забудь свиток».

Свиток, доставленный на рассвете двумя запыхавшимися посыльными и валяющийся сейчас у подножья трона, содержал в себе слова, правильное произнесение которых в подготовленной обстановке должны были заставить портал открыться. Арианус не один десяток раз открывал порталы, так что с этой частью плана не возникло сложностей.

Рогатых из Калимпорта. Если он понял все правильно, то это должны были быть Аль Паджабар, а Бдительный Коготь наслышан об их репутации.

Первые бронированные гуманоиды начали проходить сквозь портал, минуя сотни миль одним шагом.

Тёмный Брат нахмурился.

— Коготь, мы позволим этим животным осквернять святилище Бога Раздора? — спросил он.

Но Бдительный Коготь не ответил. Он наблюдал, как всё больше и больше огромных гуманоидов с бычьими головами проходят сквозь портал, размахивая алебардами, секирами и бердышами и напевая какую-то грубую мелодию. Этим шествием руководила женщина минотавр, на чьих острых рогах были вырезаны причудливые узоры, а огромные раздувающиеся ноздри проколоты большими золотыми кольцами.

Арианус решил, что сестра Арровар докучала ему чуть меньше.

— Хорошо, — начал Коготь, — Та женщина минотавр, кажется, сержант Аль Паджабар, их мусар. Почему бы тебе не подойти к ней и не попросить её ввести себя поуважительнее к святилищу?

Тёмный Брат не ответил, а Арианус лишь едва слышно усмехнулся. Никто не видел его лица, спрятанного под маской, но все знали, что Бдительный Коготь, как и всегда, сохраняет спокойствие. Тёмный Брат слегка кивнул. Он понял, что это был прямой приказ, так что он мгновение посмотрел на минотавров, после чего пошёл к их предводительнице. С каждым шагом Тёмного Брата Арианус чувствовал, что люди, поддерживающие портал с другой стороны, начинают закрывать его.

Как только бэйнит приблизился к минотаврам, мусар шагнула к нему навстречу, будто приветствуя его.

— Эй вы… — начал Тёмный Брат, и в этот же момент предводительница минотавров прыгнула к нему навстречу. Хотя мусар и была одета в тяжёлую кольчугу, по её прыжку было понятно, что это не стандартный тяжёлый доспех, продающийся в каждой кузнечной лавке, это — произведение искусства. Как только минотавр приземлилась перед Тёмным Братом, она опустила подбородок к груди и проткнула рогом живот жреца. Несмотря на шум, издаваемый марширующими монстрами, закованными в тяжёлые доспехи, Бдительный Коготь отчётливо слышал, как рвется одежда, затем кожа, а за ней жир и мышцы жреца.

Мусар подняла голову вверх, поднимая ошеломлённого и умирающего жреца в воздух. Она издала яростный крик, игнорируя кровь, текущую по её лицу, после чего махнула головой и сбросила тело священника, с хрустом рухнувшее на камень.

Бдительный Коготь спокойно наблюдал за представлением, но услышал, что сестра Арровар готовится наложить на себя защитные заклинания перед тем, как броситься в бой.

— Аль Паджабар, — начал Арианус, поднимая руку и останавливая жрицу, — бывшие некогда врагами властей Калимшана, ныне являются самым высокооплачиваемым и, по совместительству, грозным отрядом наёмников, который только есть на всем Сияющем Юге.

Сестра Арровар прекратила произносить заклинание, но не высвободила уже вызванную божественную энергию.

— Я слышала, что Аль Паджабар не проходят по земле, не залив её кровью, — сказала жрица.

Бдительный Коготь кивнул.

— Значит, теперь они могут свободно продолжать свой путь.

Мусар не слышала, о чём говорил человек на троне, несмотря на то, что после убийства бэйнита все стихли — минотавры, люди с арбалетами, даже, казалось, насекомые притихли в страхе перед Аль Паджабар.

Предводитель наёмников крикнула что-то на непонятном языке и, после того, как минотавры выстроились в подобие боевого порядка, вывела их через открытые ворота монастыря и скрылась в ночи.

Аль Паджабар ушли, бэйниты начали тушить костры, а на склоне над аббатством, в вытоптанной минотаврами траве показалось движение.

Тканевое полотно, окрашенное в цвет зеленой травы, медленно сползло, и из-под него показалась голова сначала Синды, а затем и Шан, которые ещё несколько минут осматривали окрестности.

Лицо Синды было искажено гримасой боли, и Шан увидела, что рука сестры вывернута под необычным углом. Длинноволосая девушка показала на плечо. Видимо, один из минотавров вывихнул ей плечо, наступив на замаскированного хафлинга.

Синда жестом попросила сестру вставить вывихнутое плечо на место, но Шан отказалась — они не могли рисковать, ведь звук вставшей на своё место кости мог привлечь ненужное внимание.

Сестрам придётся идти очень быстро, если они хотят обогнать минотавров. Шан и Синда знали множество троп, о которых не знали ни бэйниты, ни, скорее всего, минотавры, так что единственное, что хафлингам нужно делать — не медлить.

Они знали, что они должны обогнать Аль Паджабар и прийти в Аргентор раньше их, а девушки были уверены, что именно туда и отправляется отряд наёмников.