Пешки в Большой игре

Глава сороковая

Иванов опаздывал. Седой вообще не любил, когда опаздывают, а если это еще и подчиненные, он просто бесился.

Он срочно вызвал Иванова на двенадцать, а сейчас уже было половина первого. Что себе позволяет этот мальчишка? Ну он за это получит по полной программе.

Вчера весь день и всю ночь он пытался связаться с командой, но та почему-то не выходила на связь. Пришлось позвонить самому губернатору. Тягунок подробно доложил, как вчера он ждал самолет, как подготовил базу и транспорт, но самолет почему-то прилетел без команды.

— А что пилоты?

— Пилоты говорят, что ваши люди сошли в Самаре.

Седой запросил Самару, но там ничего не знали.

Команда пропала бесследно.

Этого не могло быть. При самой экстренной ситуации Седому обязательно сообщили бы. У Старшего был спутниковый телефон, он с ним никогда не расставался. Но сейчас набранный номер не отвечал.

Что им понадобилось в Самаре? Какого черта они сошли с самолета? Что вообще происходит? Ведь он дал им понять, что не все здесь гладко, чтобы они держали ситуацию под контролем, он думал, Старший догадается — нельзя доверять никому. А может быть, команда не успела получить его шифровку?

Да нет же — был отзыв, шифровка дошла до адресата.

Седой связался с управлением ФСБ Самары.

Те вообще были не в курсе дела, но обещали выяснить все обстоятельства. В аэропорту у них, разумеется, дежурили люди, которые обязательно выведут на след пропавшей команды.

Но, не дожидаясь сообщения из Самары, Седой вызвал Иванова.

Он понял вдруг, что и сам потерял контроль над ситуацией. О существовании команды и ее задачах знало не так уж много людей. Все подробности были известны только ему и Иванову.

Действительно, сверху поступила команда продублировать операцию «Меркурий», а Седой знал, что таким образом страхуются от возможных провалов и двойной игры кого-нибудь из участников операции.

Иванов, правда, очень быстро раскусил, что Седой играет уже отдельно. И Седой не стал отнекиваться. Ему, правда, не понравилось, как говорил с ним Иванов. Иванов довольно давно служил в секретных органах, с начальством разговаривал только предельно уважительно.

Впрочем, новые веяния, может, Иванов решил, что в России действительно демократия...

— Олег Григорьевич, — заглянул в кабинет секретарь, — к вам Иванов.

— Я вызову, — сказал Седой, — пусть посидит.

Решил, что можно опаздывать, — посиди, помайся там в предбаннике.

Седой снова набрал Йошкар-Олу.

Тягунка на месте не было. Секретарша ответила, что Борис Евгеньевич только что отъехал. (В самом деле это было наглое вранье, Тягунок сидел в своем кабинете и слушал разговор с Седым.)

Потом Седой снова связался с Самарой. Тамошние фээсбэшники уже успели опросить своих коллег. Но те в один голос утверждали, что из Яка никто не выходил.

Это было уже странно. То ли самарцы не уследили, то ли Тягунок врет. Но Тягунок врать побоится Значит... Седой вдавил кнопку селекторной связи.

— Иванова, — сказал коротко.

Дверь тут же распахнулась, и вошел человек с незапоминающимся лицом.

Иванов даже не извинился. Он без приглашения сел в кресло напротив Седого и сказал:

— Слушаю вас, Олег Григорьевич.

У Седого от такой наглости даже не сразу нашлись слова.

— Встать! — заорал он. — Доложить по форме! Иванов встал, но докладывать не стал. Подошел к двери кабинета, выглянул и сказал громко:

— Олег Григорьевич приказал машину. Мы спускаемся.

Седой чуть рот не открыл от изумления.

— Поехали, Олег Григорьевич, — широким жестом пригласил Иванов.

Седой хотел было уже поставить наглеца на место, но тот приложил пальце к губам, дескать, ничего не говорите. И Седой не стал отчитывать подчиненного. Действительно, кабинеты в ФСБ выборочно прослушивались. И серьезный разговор можно было вести только где-нибудь на лоне природы. И очевидно, время серьезного разговора пришло.

Они спустились, сели в черную «Волгу» и покатили на набережную, а там к храму Христа Спасителя. Вокруг храма было теперь приятно погулять, красота, благоговение.

Иванов вышел из машины, оперся о парапет ограды, устремив взгляд на Театр эстрады.

— В чем дело? — спросил Седой.

— Бывали там? — спросил Иванов, кивнув на дом на набережной.

Седой удивленно посмотрел на подчиненного.

— По всем стенам мемориальные доски. Наверное, девять из десяти легли в могилу. А за что? Страшное время.

— Я вас вызвал не для экскурсов в историю. Вы знаете, что спецкоманда не долетела до Йошкар-Олы?

— Долетела, — скучным голосом сказал Иванов. — Сидит под замком в надежном месте. Там даже глушители есть, чтобы радиосигнал не прошел. Это я распорядился.

Седой громко сглотнул:

— Вы!.. Ты!..

— Олег Григорьевич, — повернулся к Седому Иванов. — Я ведь не зря с вами начал про страшные жертвы сталинизма. Вам сколько лет? Шестьдесят четыре. И что у вас есть, кроме подагры? Дачка, тачка и коллекция никому не нужных марок.

— Вы это к чему?.. Вы что?.. Вы меня подкупить?..

— Давайте без дурацких вопросов, — перебил Иванов, — я все сам объясню.

Иванов решительно взял Седого под руку и повел вокруг храма.

— Да, вы правильно поняли — я вас покупаю. И знаете почему, потому что уважаю вас беспредельно. Тех, кто мне не хочет помогать, я просто убираю А вам я предлагаю, сотрудничество.

— Вы с ума сошли.

— Что касается маразма, то вы к нему поближе будете, а? — улыбнулся Иванов. — Ладно, не обижайтесь, Олег Григорьевич. Эта сделка стоит один миллион. Я предлагаю вам ровно половину — пятьсот тысяч американских долларов в швейцарском банке на предъявителя.

Седой вырвал свою руку, отступил на шаг от Иванова. Тот смотрел ему прямо в глаза безо всякою испуга.

— Ты, подонок, предатель, враг народа... — зашипел Седой.

Иванов громко расхохотался:

— Во-во, как раз в духе тридцать седьмого. Бросьте, Олег Григорьевич. Вы тоже не ангелок с крылышками. Мне очень не хотелось, но, видно, придется. — Иван сокрушенно вздохнул и достал из внутреннего кармана желтый конверт. — Я почему задержался — копировал вот эти интересные документики. Интересуетесь? Тут ваши дела в Афганистане, в Приднестровье, в Чечне. Так, мелкие делишки. Обшей стоимостью всего в сто тысяч долларов. Но на несколько лет лагеря тянут вполне. Впрочем, думаю, до этого не дойдет. Вас просто шлепнут ваши же бойцы, чтобы концы не всплывали. Так интересуетесь, Олег Григорьевич?

Седой тяжело задышал, протянул руки к конверту.

Иванов охотно отдал его в руки Седому, который лихорадочно достал документы и стал бегло просматривать.

Наконец сунул бумаги обратно, безвольно опустил руки и сказал:

— М-молодец...

— Учусь у вас, Олег Григорьевич. Так что? Седой спрятал конверт в карман, скрипнул зубами:

— Семьсот.

— Вот видите, можно было и без опереточного шантажа. Это вы меня вынудили. Я о вас лучшего мнения. Но, думаю, вы тут разорялись не потому, что вам претит мысль о приличной сумме. Просто вы, Олег Григорьевич, сами хотели всю эту денежку огрести, не правда ли? — спросил Иванов и понял, что попал в самую точку.

— З-зараза, — уже спокойнее сказал Седой.

— Ну вот и ладненько, — потер руки Иванов. — Шестьсот.

— Шестьсот пятьдесят и ни копейкой меньше. Иванов секунду думал, а потом залихватски махнул рукой:

— А! Где наша не пропадала. Шестьсот двадцать пять. По рукам?

И Седой пожал протянутую руку.

— Теперь к менее приятным вещам, Олег Григорьевич. Что нам делать с вашими железными бойцами? Они же не в курсе нашего маленького бизнеса. А подчиняются они не лично вам, так?

— Да.

— Значит, придется их нейтрализовать? Они свое дело сделали.

— И что, опять посылать людей?

— Зачем же? Я уже послал. Ваши бойцы, кстати, крупно налажали — солдат удачи они так и не ликвидировали.

— Не может быть.

— Увы. Те живы и здоровы. И очень, должен вам сказать, активны. Впрочем, надеюсь, их активность будет недолгой.

— Ладно, — сказал Седой. — И что ты предлагаешь?

— Да есть у меня один хитрый планчик, Олег Григорьевич.