Песня любви

Глава 36

Месяц спустя Рика стояла у окна, наблюдая, как Бьорн выводит во двор красивую кобылу. Бока ее блестели, она игриво перебирала ногами, явно желая скакать. Бьорн придерживал ее голову, чтобы Торвальд мог сесть на нее.

– Когда ты ждешь возвращения в город Орнольфа и Йоранда? – услышала она вопрос Бьорна.

– Наверное, через неделю или две, не раньше. – Торвальд наклонился и погладил шею кобылки. – Но я буду ездить в гавань каждый день, узнавать, не слышно ли что-нибудь о них. Если бы Орнольф знал, что ты здесь, он бы никогда не отправился в Фессалонику.

– Ты не знаешь, передал ему Йоранд меч и браслет? – Рика перегнулась через подоконник, стараясь побольше услышать, но так, чтобы они ее не увидели. Она не понимала, почему Бьорн настойчиво интересуется судьбой меча и браслета. Раньше он никогда не проявлял особого внимания к товарам.

– Он передал, уже давно, – ответил Торвальд. – Но Йоранд – единственный свидетель, Голосу Закона этого будет недостаточно. А вот теперь, когда и ты сможешь сказать свое слово, мы обратимся в суд.

– Мы с тобой далеко от Голоса Закона, но у меня есть подозрение, что моя хозяйка, – Рика вздрогнула от горечи, прозвучавшей в его словах, – освободит меня, чтобы я поплыл на север с Орнольфом. Поговори с ней, Торвальд.

– Я бы очень этого хотел, Бьорн, – ответил старик. – Но она все еще не желает иметь со мной никаких дел. Я давным-давно потерял право говорить Рике, что ей делать. Так много времени прошло зря… Столько боли пережито. – Торвальд умолк, но после паузы взял себя в руки. – Не обращай внимания на ворчание беспомощного старика, – с отвращением произнес он. – Всегда хочется переделать прошлое, хоть знаешь, что это невозможно.

– Не только старики этого хотят, друг мой. – Бьорн хлопнул кобылку по крупу.

Он стоял, уперев руки в бока, и провожал взглядом выезжающего со двора Торвальда.

Рике показалось, что, прежде чем повернуть назад к конюшне, Бьорн поднял глаза на ее окно, но взгляд был мимолетным, почти незаметным.

Хельга тихонько подошла к ней и встала рядом у окна. Она успела увидеть Бьорна в дверях конюшни.

– Маленький эльф, я знаю, что ты твердо решила выйти замуж за араба, но как бы мне хотелось, чтобы все было иначе. – Глаза старой повитухи наполнились слезами. – Брат ярла – очень хороший парень.

– Так и есть, – согласилась Рика, смахивая слезу с ресниц. – Но наши желания ничего не могут изменить. – Она услышала за собой шорох. Это Аль-Амин принес поднос с завтраком, который она разделяла с Хельгой.

– Аль-Амин, – позвала она. – Я хочу поехать на верховую прогулку.

– Поехать верхом, моя госпожа? – Аль-Амин растерянно поставил поднос.

Хельга подняла серебряную крышку.

– Ох, ты забыл апельсины, – проворчала она. Старушка уже привыкла к присутствию евнуха и до того расхрабрилась, что даже приказывала ему делать то или другое, особенно когда Рика была рядом, чтобы поддержать ее распоряжения. – Рика подумала, что Аль-Амин терпит Хельгу, как мощный сторожевой пес выслушивает тявканье мальтийца: с некоторой досадой, но терпеливо. Ради хозяйки.

– На севере я часто ездила верхом, – кивнула она. – Так гораздо лучше я смогу узнать город.

– Я велю приготовить для вас экипаж, – предложил он. – Право, это больше соответствует вашему положению.

– Но не моему желанию, – пожала плечами Рика. – Ты поедешь со мной, Аль-Амин. И проследи, чтобы еще с нами поехал северянин. Двоих сопровождающих будет вполне достаточно, чтобы напомнить всем о моем статусе.

Поскольку большинство слуг не сомневались в том, что Бьорна оскопили в первый же день, её распоряжение не могло вызвать замечаний.

Брови Аль-Амина взлетели вверх, но что-то в непреклонном выражении лица Рики и ее напряженной спине подсказало ему, что спорить бесполезно.

– Как пожелает моя госпожа.

Рика и ее сопровождающие выехали из двустворчатых ворот дома Абдул-Азиза, пока солнце не поднялось высоко и еще не успело нагреть воздух. Мужчины ехали сзади. Бьорн не скрывал своего хмурого вида. Она махнула рукой, подзывая его, и он угрюмо пришпорил коня, чтобы поравняться с ней.

– Аль-Амин не знает нашего языка, кроме нескольких слов. Так что мы можем разговаривать свободно. Неужели тебе нечего мне сказать, Бьорн?

– Что госпожа хочет от меня услышать? – Он смотрел на нее мрачными темными, как колодцы, глазами. – Ей стоит только высказать свое пожелание, и нужные слова сами польются из моего рта.

– Я полагаю, что простое спасибо будет приличествовать случаю. – Рика отвела глаза в сторону, потому что его взгляд смущал ее.

– Ах да. Спасибо, Рика, что сделала меня своим рабом.

– В свое время ты легко сделал своей рабыней меня, – отрезала она.

Бьорн неохотно кивнул.

– И ты при этом утратила всего лишь немного волос… Ты ждешь, чтобы я благодарил тебя за то, что ты заставляешь меня наблюдать за началом твоей супружеской жизни с другим мужчиной?

Их разговор пошел не так, как ей хотелось. Ее сердце было переполнено тем, что она собиралась сказать Бьорну, но получалось, что пока они способны лишь переругиваться.

– Я имею в виду, что ты мог бы поблагодарить меня за то, что я освободила тебя из тюремного ада и… за кое-что еще. – Она не была уверена, что он знает, как избежал оскопления. Даже спустя несколько дней она просыпалась от ужасного сна, в котором Аль-Амин стоял с ножом над связанным Бьорном.

– Что ж, и за это. Доминик рассказал мне, что ты вмешалась, прежде чем Аль-Амин сделал из меня сопрано. Согласен, что это заслуживает сердечной благодарности. Хотя все слуги уверены в том, что я евнух. – Кривая усмешка Бьорна говорила, что особой благодарности он не испытывает. – Но я догадываюсь, что ты намерена использовать мой член по назначению в будущем, когда тебе надоест дожидаться милости своего мужа.

Она выдернула руку из-под чадры и жестко хлестнула его по губам. От силы удара у нее заболело плечо.

– Ты самый мерзкий человек, которого я когда-либо знала, – прошипела она сквозь стиснутые зубы.

– Благодарю вас, моя госпожа. – Он склонил голову с издевательской почтительностью.

Рика круто развернула лошадь и ударила пятками в ее бока. Она помчалась по улице так, что прохожие в ужасе разбегались. Аль-Амин и Бьорн пришпорили своих коней и поскакали следом за ней.

– Если ты снова расстроишь госпожу, – сердито начал Аль-Амин, пока они мчались по улице, – то я не просто отрежу тебе признаки мужества, но и заберу твою жизнь.