Песня любви

Глава 46

Свет факелов ярко озарял поселение Уппсала. Колеблющиеся тени играли на стенах могучего храма, где находились гигантские статуи Одина, Тора и Фрейра с воздетым мощным фаллосом. Стоявший в воздухе смрад от разложения свидетельствовал о том, что Священная роща уже была увешана телами принесенных жертв. Блот был в самом разгаре.

В течение девяти дней празднества каждую ночь проходил ритуал приношения в жертву девяти самцов различных животных. Им перерезали горло, а кровь собирали для проведения всяких таинственных обрядов варяжского жречества. Обескровленные останки развешивали возле храма на ветвях могучих дубов, чтобы они разлагались и запахом тления очищали это священное место.

Рика не могла на это смотреть. Она лишь на миг зажмурилась и произнесла краткую молитву своему новому Богу о том, чтобы они не опоздали и она не увидела болтающееся на ветру тело брата.

– Мы вовремя добрались, – сказал ей на ухо Бьорн. – Людей пока на ветвях нет, но этой ночью будут. Если Кетилу предназначено висеть, то у нас осталось совсем немного времени до того, как луна окажется в самой высокой точке.

Рика обмякла и прильнула к нему, почувствовав облегчение и панику одновременно. И вдруг выпрямилась.

– Вон там Сурт! – воскликнула она, указывая на согненского раба на противоположной стороне переполненного людьми поселения.

Они подбежали к Сурту и выяснили, что действительно, как они и предполагали, Кетил должен был быть жертвой от Согне. Одной из девяти жертв для Блота. Сурт отвел их к особой хижине, где под стражей держали будущих жертв. Их хорошо поили и кормили, ублажали, как и положено тем, кому вскоре суждено предстать перед Отцом Всемогущим. Им предоставляли все, чего душа пожелает, – от вкусной еды и напитков, игр и музыки до опытных шлюх.

– Сестра! – Широкое лицо Кетила расплылось в лучезарной улыбке. – Я знал, что ты придешь, видел это во сне. – Он произносил слова невнятно, икал… Сурт наполнил его опустевший рог сладким пьянящим медом.

– Ох, Кетил, – прикусила губу Рика. Он всегда плохо переносил вино, но, видимо, Сурт решил облегчить его мучения и отправить на заклание пьяным. Она опустилась возле брата на колени и поцеловала его в щеку. Слезы покатились по ее лицу.

– Говорю тебе, не плачь, – промолвил Кетдл, смахивая слезы с ее щек. – Я знал, что увижу тебя снова… в том месте, где большие деревья. – Лицо его сморщилось от страха. Видимо, питье Сурта было недостаточно крепким, чтобы стереть даже из убогого разума Кетила осознание предстоящей злой судьбы.

Бьорн наклонился и положил руку на плечо Кетила.

– Мужайся, брат, – сказал он. – Ты не отправишься этой ночью на заклание, клянусй тебе.

Мрачное и решительное выражение лица Бьорна не оставило у Рики сомнений в том, что он сделает все возможное, чтобы сдержать свою клятву. Затем он выпрямился и шепнул Рике:

– Оставайся с ним, если хочешь. Я иду к Голосу Закона.

– Тогда я пойду с тобой, – откликнулась она.

– Я останусь с твоим братом, если можно, – произнес Доминик. – Давать утешение в беде – мой долг.

– Пытаешься приобрести еще одного обращенного? – хмыкнул Орнольф, скрещивая руки на груди.

– Нахожу их, где могу, – не стесняясь, ответил Доминик.

Рика быстро обняла Кетила и пообещала:

– Я скоро вернусь. Мы покинем эту рощу вместе. Так или иначе это обещание сбудется: либо они с Бьорном освободят Кетила, либо этой ночью они все вместе умрут и навсегда покинут пределы Мидгарда.

С Орнольфом и Йорандом по бокам и ничего не понимающим Аль-Амином позади Бьорн и Рика направились через все поселение к длинному дому ярла Уппсалы. Хриплые выкрики пирующих рвались оттуда, будоража тихую теплую ночь.

Бьорн прорвался к дверям и внимательно оглядел большой зал, полный дыма оттлеющих очагов. Он увидел Гуннара, который что-то нашептывал на ушко служанке и смеялся. Астрид сидела рядом и испепеляла мужа и всех окружающих злобными взглядами. Орнольф указал на крупного мужчину, сидевшего рядом с Халфданом из Раумарики и другими ярлами. Это и был Домари, Голос Закона.

– Закон требует справедливости, – проревел Бьорн, перекрывая шум. – Призываю Домари, Хранителя Закона.

Постепенно шум вокруг прекратился.

– Обращаюсь к твоей мудрости и знаю, что ты выслушаешь мое дело. – Бьорн шагнул вперед, уверенно выговаривая традиционные слова обращения к Голосу Закона.

– Кто ты и в чем состоит твоя жалоба? – встал Домари, прямой и величавый. Несмотря на свои шесть десятков зим, он оставался могучим мужчиной. Посеребренные сединой волосы спускалась до плеч.

Бьорн выждал, пока в пиршественном зале наступила абсолютная тишина.

– Я Бьорн Черный из Согнефьорда. А привело меня сюда убийство. – Он медленно повернулся и яростно посмотрел на Гуннара. – Я обвиняю моего брата, Гуннара Харальдссона, в убийстве нашего отца, Харальда из Согне, прежнего ярла этой прекрасной земли.

– Клятвопреступник! – раздался выкрик Гуннара. Он вскочил и стал тыкать пальцем в Бьорна. – Этот человек дал мне клятву верности и смеет оскорблять меня клеветой перед такими людьми в священную ночь!

– Это правда? – спросил Домари.

– Да, я человек Гуннара, – подтвердил Бьорн. – Но выслушайте сначала мои доказательства вины ярла Согне, а за нарушение клятвы я отвечу потом.

– Он признался! – взревел Гуннар. – Зачем Голосу Закона слушать клятвопреступника?

– Сядь, сын Харальда, – приказал Домари Гуннару. – Твой отец был моим другом, и Закон ищет правду. Давайте установим истину. Говори, Бьорн Черный.

Бьорн медленно повернулся, окинул взглядом присутствующих. В этот миг ему был необходим дар красноречия Рики, ее умение обращаться со словами, способность вызывать у слушателей яркие образы… Но что поделаешь? Придется ему ограничиться сухим изложением фактов. Он кратко описал историю своего боя с Фенрисом Пешеходом и рассказал о предсмертном признании великана.

– Все это выдумка, – прервал его Гуннар. – Мой брат околдован этой женщиной. – Он свирепо уставился на Рику. – Она выставляет себя скальдом, и, без сомнения, именно она сочинила эту сказку.

– Я, Йоранд из Согне, сын Орма. Я был свидетелем этого боя, – выступил вперед Йоранд. – Все произошло именно так, как рассказал Бьорн Черный. Умирая, Фенрис признался в убийстве. Он также назвал человека, давшего ему серебряный браслет и нанесшего Харальду из Согне смертельный удар. Я не думаю, что человек, который готовится уйти в мир иной, решится делать это с ложью на устах.

– Бьорн Черный – капитан Йоранда, – не унимался Гуннар. – Этот человек ради своего капитана скажет что угодно.

– Это правда, что он мой капитан, и добавлю еще, что Бьорн Черный – мой друг. – Голос Йоранда прозвучал на весь зал. – Но я не связан с ним клятвой верности. Мои слова принадлежат только мне, и, клянусь честью, мое свидетельство истинно.

– Этот браслет, о котором идет речь, с вами? – осведомился Голос Закона.

– Да, – ответил Бьорн. Увидев, как при этих словах побледнело лицо брата, Бьорн ощутил внутри дрожь предчувствия победы. Но он подавил в себе это чувство, потому что не сомневался в том, что Гуннар так просто не сдастся. Орнольф вытащил браслет из кошеля и предъявил его Домари для осмотра.

– Я Орнольф Кровавый Топор, – произнес он. – Я подарил этот браслет моему племяннику Гуннару Харальдссону в день его свадьбы. Сплетенные змеи – символ, который Гуннар сам себе выбрал. Внутри браслета имеется надпись. – Он коснулся пальцем рун и передал браслет Домари, а затем повернулся к Гуннару: – Мне было грустно увидеть его в Миклагарде и узнать о том, что им расплатились за смерть моего брата.

– Любой человек может потерять браслет, – настаивал Гуннар, обращаясь к Домари. – И потом, вы же наверняка видите, что здесь просто говорит зависть. Вторые сыновья всегда поддерживают друг друга. Разве не в этом дело, дядя? – Ободренный молчанием Голоса Закона, он выступил вперед. – Все, что у них есть, – свидетельство клятвопреступника, ложь его признанного друга и давно потерянное украшение, которое я требую вернуть мне как мою законную собственность. Остальное – всего лишь сказка, предназначенная для того, чтобы пугать ребятишек темной зимней ночью.

Домари, нахмурясь, разглядывал браслет.

– Так это все?

– Нет. – Бьорн вытащил галатский меч и вскинул его в мерцающем свете факелов. – Это меч Фенриса Пешехода. Как вы видите, это отличный клинок, но у него есть изъян. – Он провел пальцем по лезвию, старательно избегая острого края. – Меч моего отца, Харальда из Согне, оставил на нем зазубрину, слишком глубокую, чтобы ее можно было заполировать. Этот клинок оставил точно такую же зазубрину на мече моего отца. – Он прищурился, глядя на Гуннара. – Давай-ка, братец, вытащи меч отца и покажи нам, совпадают ли эти отметины.

– Только чтобы послать тебя в Хель, брат, – взревел Гуннар.

Он выхватил меч и рубящим ударом попытался поразить Бьорна. Тот встретил смертельный замах галатским мечом.

По знаку Голоса Закона присутствующие мужчины схватили Гуннара и Бьорна и, заломив им руки, обездвижили противников.

– Да не прольется кровь в этом доме, – провозгласил Домари. – Ярл Согне выбрал суд боевой схваткой. Да будет так. Приготовьте хольмганг, и пусть бой состоится до того, как выгорит следующий факел.