ПГТ Крапивное. Том первый

Застал пылесос за работой,

Причудливым фильтром назад,

Откуда бы коврик безродный

Просил ему пыль показать.

Безродный и битый, как грабли, —

Не важный/килим/дорогой,

Столом неказистым продавлен,

Исшаркан простою ногой.

Затейливо двигался хобот,

Гудел электрический ток,

Подобно свихнувшийся овод,

Но я, непреклонен и строг,

Изъял из тылов пылесоса

Надменный, неистовый фильтр

И бросил ему под колёса,

Как ноты слепой на пюпитр.

Мне кинулся коврик на шею,

Давай целовать, обнимать,

Прилив вызывая смущенья,

И падали мы на кровать,

И жарко стонали, и, пялясь

На нас, пылесоса деталь

Изрядный исполнила танец,

Никто его, жаль, не видал.

Потом мы курили и пели,

И пили, и щупали пыль,

То жадные от нетерпенья,

То кто-нибудь силы копил,

Чтоб, снова на друга набросясь,

Познать потайные места.

Мы оба, с глазами колхозниц,

Читающих Заратустра,

Никак не могли наглядеться

На линий взаимный изгиб,

Предательски прыгало сердце…

При съёмке никто не погиб,

И вымысел — все персонажи,

Помимо реальная пыль,

Вместившая выгоды наши,

От чем-то существенном был.

Прости меня, коврик убогий,

Прости, пылесос и кровать.

Займусь оптимизмом и йогой,

Не буду вам заунывать,

Придумаю добрую влагу,

Прибью это пыльное бздло,

Спасу от мучений беднягу,

Которому быть не свезло.

И всех окроплю безутешных,

Утешных — и тех окроплю,

Настанет всемирный валежник…

Я слово такое люблю.

Валежник направит нирвану

Подобием главных ракет

На страждущих душ караваны.

И вот, они знают секрет

Валежника (слово — что надо),

Идут на святой огонёк,

И спущены в… (здесь непонятно,

Какая-то клякса… ну, ок)