Пир для Воронов

Бриенна

К востоку от Девичьего Пруда стали встречаться беспорядочно разбросанные холмы, густо заросшие соснами, словно занятые армией молчаливых серо-зеленых солдат.

Ловкий Дик заявил, что приморский тракт самая короткая и легкая дорога, так что они редко будут упускать залив из виду. Чем дальше они продвигались на своем пути, тем мельче становились города и деревни на берегу, и тем реже они встречались. С наступлением темноты они разыскивали трактир. Бриенна брала комнату для себя и Подрика, а Крабб делил общую кровать с другими путешественниками.

— Было бы дешевле если бы мы все спали в одной кровати, м'леди, — говорил Ловкий Дик — Вы можете положить свой меч между нами. Старый Дик — безобидный парень, галантный как рыцарь и ясный как день.

— Дни стали пасмурными, — указала Бриенна.

— Что ж, возможно. Если вы не доверяете мне в постели, то я могу устроиться на полу, м'леди.

— Не у меня на полу.

— Можно подумать, что вы совсем мне не доверяете.

— Доверие надо заслужить, как золото.

— Как скажете м'леди, — сказал Дик — но дальше на север дорога заканчивается, и вам придется довериться Дику. Если я захочу мечом отобрать у вас золото, кто меня остановит?

— У тебя нет меча, а у меня он есть.

Она захлопнула дверь между ними, и стояла прислушиваясь, пока не удостоверилась, что он удалился. Каким бы ловким он не был, Дик Крабб не был ни Джейме Ланнистером, ни Безумной Мышью, ни даже Хампфри Вагстафом. Он был сухопарым и истощенным, а все его доспехи состояли из помятого шлема, покрытого пятнами ржавчины. Вместо меча он носил старый, зазубренный кинжал. Но пока она бодрствовала, он не представлял для нее опасности.

— Подрик, — сказала она, — придет время, когда не будет больше трактиров, в которых мы могли бы найти приют. Я не доверяю нашему проводнику. Сможешь сторожить, пока я сплю на стоянках?

— Не спать, миледи? Сир. — Он задумался — У меня есть меч. Если Крабб попытается обидеть вас, я могу его убить.

— Нет. — Твердо сказала она. — Тебе не следует пытаться с ним драться. Все, о чем я тебя прошу — присмотри за ним, пока я сплю, и разбуди, если он сделает что-нибудь подозрительное. Вот увидишь, я быстро просыпаюсь.

Крабб показал свое истинное лицо на следующий день, когда они остановились напоить лошадей. Бриенне пришлось отойти за кусты, чтобы облегчить мочевой пузырь. Когда она присела на корточки, она услышала голос Подрика:

— Что ты делаешь? Эй, ты — отойди оттуда!

Она закончила свои дела, подтянула штаны, и вернулась на дорогу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ловкий Дик отряхивает с ладоней муку.

— Ты не найдешь в моих сумках драконов, — сказала она — Я ношу золото при себе. — Небольшая часть золота была в кошеле на поясе, а остальное было спрятано в карманах, вшитых внутри ее одежды.

Толстый кошель в ее переметных сумах был наполнен мелкими и крупными медяками, пенни и полпенни, грошами и звездами… а также белой мукой, чтобы придать ему дополнительный объем. Она купила муку утром у повара в Семи Мечах, когда выезжала из Сумеречного Дола.

— Дик не желал ничего плохого, м'леди. — Он растопырил свои испачканные мукой пальцы, чтобы показать, что у него нет оружия. — Я только хотел посмотреть, действительно ли у вас есть те драконы, которые вы мне обещали. Мир полон обманщиков, готовых обставить честного парня. Это не относится к вам лично.

Бриенне осталось надеяться, что проводник из него лучше, чем вор.

— Нам лучше продолжить путь. — Она снова села на лошадь.

Дик часто пел в дороге, правда он ни разу ни спел песню целиком, скорее отрывки или куплеты из разных песен. Она подозревала, что он хочет очаровать ее, усыпить бдительность. Иногда он безуспешно пытался заставить их с Подриком ему подпевать. Мальчишка был слишком стеснительным и косноязычным, а Бриенна вообще не пела. — «Ты пела своему отцу?» — спросила ее однажды в Риверране леди Старк. — «Ты пела для Ренли?» — Она не пела, ни разу, хотя и хотела… очень хотела…

Когда Ловкий Дик не пел, то болтал без умолку, развлекая их байками о Сломанном Когте. По его рассказам в каждой мрачной долине был собственный лорд, которых объединяло недоверие к чужакам. В их венах текла темная и сильная кровь Первых Людей.

— Андалы попытались взять Сломанный Коготь, но мы пустили им кровь в долинах и утопили в трясине. Но то, что их сыновья не сумели добиться своими мечами, их смазливые дочки забрали с помощью поцелуев. Они пережинились с теми родами, которые не сумели победить, да.

Короли Сумеречного Дола из рода Дарклинов пытались навязать свою власть Сломанному Когтю, Мутоны из Девичьего Пруда тоже пытались, и позже высокомерные Селтигары с острова Крабов. Но местные знали свои леса и трясины, как не мог знать ни один чужак, и если становилось слишком тяжко, прятались в многочисленные пещеры, пронизывающие их холмы. Когда они не воевали с очередными захватчиками, то воевали между собой. Их кровная вражда была столь же глубокой и темной, как трясины меж здешними холмами. Бывали времена, когда какой-нибудь герой приносил на Коготь мир, но это всегда заканчивалось с его смертью. Лорд Люцифер Харди был одним из величайших из подобных героев, и Братья Брюны тоже. Старый Крэкбоунс превзошел их всех, но самыми величайшими героями были Краббы. Дик никак не соглашался поверить в то, что Бриенна никогда не слышала о Кларенсе Краббе и его подвигах.

— Зачем мне лгать? — спросила она его — У всех есть свои местные герои. В том месте, из которого я родом, менестрели воспевают сира Галладона из Морна, Совершенного рыцаря.

— Сир Галладон Откедова-то? — фыркнул он — Никогда о таком не слыхал. А с чего это он был таким совершенным?

— Сир Галладон был рыцарем такой доблести, что сама Дева потеряла из-за него голову. В знак своей любви она одарила его заколдованным мечом. Его называли Справедливость Девы. Ни один простой меч не мог ей противостоять, ни один щит не мог вынести ее поцелуя. Сир Галладон носил его с гордостью, но вынимал его из ножен всего трижды. Он не использовал Деву против простых смертных, потому что она обладала столь сокрушительной силой, что делала любой поединок нечестным.

Крабб решил, что это ужасно смешно.

— Совершенный Рыцарь? А похож на Законченного Дурака. Какой смысл владеть каким-то там волшебным мечом, если ты ни черта им не пользуешься?

— Это честь, — ответила она — Весь смысл в чести.

Это рассмешило его еще больше.

— Сир Кларенс Крабб вытер бы задницу вашим Совершенным Рыцарем, м'леди. Если хоти знать мое мнение, если б они когда-нибудь повстречались, то на полке в Шепоте было бы еще одной проклятой головой больше. — «Надо было использовать волшебный меч», — говорила бы она остальным: — «Надо было пользоваться проклятым мечом».

Бриенна не могла не улыбнуться.

— Возможно, — согласилась она, — но сир Галладон не был дураком. Если бы он встретил противника восьми футов росту, сидящего верхом на зубре, он бы вынул из ножен Справедливость Девы. Рассказывают, что однажды он использовал ее, чтобы убить дракона.

Ловкий Дик не был впечатлен.

— Крэкбоунс тоже дрался с драконом, но он обошелся без волшебного меча. Он просто завязал его шею узлом, так что каждый раз, когда тот выдыхал огонь, то поджаривал свою собственную задницу.

— И что сделал Крэкбоунс, когда пришли Аегон и его сестры? — спросила его Бриенна.

— Он был уже мертв. Миледи должна это знать. — Крабб одарил ее косым взглядом — Аегон послал свою сестру в Сломанный Коготь, эту Визению. Лорды были наслышаны о печальной участи Харрена. Не будучи дураками, они сложили мечи у ее ног. Королева приняла их как своих, и пообещала, что они не обязаны присягать на верность ни Девичьему Пруду, ни Острову Крабов, ни Сумеречному Долу. Правда это не помешало проклятым Селтигарам посылать людей на восточный берег собирать свои налоги. Если они отправляют достаточно людей, тогда некоторые к ним возвращаются… а так, мы гнем спины только перед нашими собственными лордами, и королем. Перед настоящим королем, не Робертом и его родней. — Он сплюнул. — Краббы, Брюны и Боггсы были с принцем Раегаром на Трезубце, да и в Королевской Гвардии тоже. Харди, Кэйв, Пайн, трое Краббов: Клемент, Руперт и Кларенс Короткий. Он был шести футов роста, но все-таки малявка по сравнению с настоящим сиром Кларенсом. Мы, здесь на Сломанном Когте — все верноподданные драконов.

Чем дальше они продвигались на север и восток, тем меньше людей им встречалось на дороге, и, в конце концов, трактиры перестали встречаться. К этому времени дорога вдоль залива была больше похожа на запущенную грядку, заросшую сорняками, чем на проезжую дорогу. В ту ночь они нашли приют в рыбацкой деревушке. Бриенна заплатила местным жителям несколько медяков за возможность переночевать в амбаре. Она заняла для себя с Подриком чердак, и после того, как они поднялись, втащила лестницу наверх.

— Вы бросили меня здесь одного, что если я, черт побери, украду ваших лошадей, — крикнул Крабб снизу — лучше берите их тоже наверх, м'леди. — Когда она ничего не ответила, он продолжил: — Сегодня ночью будет дождь. Холодный, сильный дождь. Вы с Подсом будете спать в тепле и уюте, а старый, бедный Дик будет дрожать от холода здесь внизу. — Он покачал головой, что-то пробурчал, и стал устраиваться на ночлег на куче сена. — Никогда еще не встречал столь недоверчивую девицу.

Бриенна свернулась под плащом рядом с зевающим Подриком. — «Я не всегда была подозрительной», — могла бы крикнуть она Краббу. — «Когда я была маленькой, я верила, что все люди на свете такие же благородные, как мой отец». — Даже те, кто говорил ей какая она красивая, какая она высокая, способная и умная, как она грациозно танцует. Септа Роелле открыла ей глаза: «Они говорят тебе эти вещи только чтобы завоевать расположение твоего лорда-отца», — сказала женщина — «Ты найдешь правду в зеркале, а не на языке у мужчин».

Это был тяжелый урок, который оставил ее в слезах, но он сослужил ей добрую службу в Харренхоле, когда сир Хайл с друзьями играли в свои игры. — «Девушке в этом мире необходимо быть недоверчивой, иначе она не надолго останется девушкой», — подумала она, когда начался дождь.

На турнире на Горьком Мосту она отыскала своих поклонников и поколотила их одного за другим: Фэрроу, Амброза и Лохматого Бена, Марка Муллендора, Рэймонда Нэйланда и Била Аиста. Она растоптала Гарри Сойера и разбила шлем Робина Поттера, оставив ему на память глубокий шрам. И когда последний из них пал, Мать предала ей в руки Коннингтона. В этот раз сир Роннет сжимал не розу, а меч. Каждый нанесенный ему удар был слаще поцелуя.

Лорас Тирелл был последним, кто подпал ей под руку в тот день. Он никогда за ней не ухаживал, и практически совсем на нее не смотрел, но в тот день на его щите было три золотых розы, а Бриенна ненавидела розы. Их вид придал ей неистовую силу. Она уснула, и видела сон о том бое, и сир Джейме застегнул радужный плащ на ее плечах.

На следующие утро дождь не прекратился. После завтрака Ловкий Дик предложил дождаться, пока дождь не прекратится.

— И когда это случится? Утром? Через две недели? Когда вновь наступит лето? Нет. У нас есть плащи, а впереди длинная дорога.

Дождь шел весь день. Узкая тропа, по которой они двигались, вскоре превратилась под ногами в болото. Деревья, которые им попадались, стояли обнаженными, а нескончаемый дождь превратил опавшую листву в промокший бурый матрас. Несмотря на подкладку из беличьей кожи, плащ Дика промок насквозь, и она заметила, что он дрожит. Бриенна испытала к нему минутную жалость. Он явно плохо питался. Она засомневалась, действительно ли существуют бухта контрабандистов и разрушенный замок под названием Шепот. Голодные люди готовы на отчаянные поступки. Все это может быть какой-нибудь хитростью, чтобы ее обмануть. От подозрений свело живот.

Какое-то время казалось, что постоянный шум дождя остается единственным звуком в мире. Ловкий Дик двигался вперед, не обращая ни на что внимания. Она внимательно присмотрелась к нему, отмечая как он пригибается к седлу, словно это поможет ему остаться сухим. В этот раз, когда их настигли сумерки, рядом не оказалось деревни. Не было и деревьев, под которыми можно было приютится. Им пришлось разбить лагерь среди скал, в пятидесяти ярдах над линией прилива. По крайней мере, скалы заслоняли их от ветра.

— Надо бы выставить стражу сегодня ночью, м'леди, — сказал ей Крабб, когда она пыталась разжечь костер из топляка, выбрашенного на берег. — В подобных местах могут быть Хлюпалы.

— Хлюпалы? — Бриенна подозрительно покосилась в его сторону.

— Чудища, — со смаком проговорил Ловкий Дик. — Они выглядят как люди, пока не подберутся поближе, но их головы слишком велики, и там, где у обычного человека волосы — у них растет чешуя. Они бледные как рыбье брюхо, и между пальцами перепонки. Они всегда мокрые и от них воняет рыбой. Однако за пухлыми губами у них куча зеленых зубов, острых как иголки. Некоторые говорят, что Первые Люди их всех перебили, но не верьте этому. Они приходят по ночам и крадут плохих маленьких детишек. Они ходят почти беззвучно на своих перепончатых ногах, только еле слышно хлюпают: «хлюп-хлюп». Девчонок они оставляют для размножения, а мальчишек они едят, раздирая своими острыми зелеными зубами.

— Он усмехнулся Подрику. — Они съедят тебя парень. Они съедят тебя сырьем.

— Если они попробуют, я убью их. — Подрик взялся за меч.

— Ну что ж, попробуй. Попытайся. Хлюпал так просто не убить. — Он подмигнул Бриенне. — Вы были плохой девочкой в детстве, м'леди?

— Нет. — Просто глупой. Не важно, сколько искр Бриенне удавалось высечь огнивом, дерево было слишком влажным, чтобы загореться. Растопка выдала немного дыма, но это было все. Раздраженная, она уселась спиной к камню, натянула на себя плащ и приготовилась к холодной, сырой ночи. Мечтая о горячей еде, она грызла полоску жесткой солонины под аккомпонемент рассказов Ловкого Дика о том, как Кларенс Крабб сражался с королем Хлюпал. Она должна была признать, что он неплохой рассказчик, но Марк Маллендор тоже был занимательным со своей маленькой обезьянкой.

Было слишком облачно, чтобы заметить закат, и слишком сумрачно, чтобы заметить восход луны. Ночь была черна и беззвездна. У Крабба закончились истории, и он уснул. Подрик тоже скоро захрапел. Бриенна сидела, прислонившись к камню, слушая шум волн. — «Сидишь ли ты у моря, Санса?» — размышляла она. — «Ждешь ли ты в Шепоте корабль, который никогда не придет? Кто вместе с тобой? «Место для троих», — говорил тот человек. Может, к тебе присоединился Бес или Сир Донтос, или, может, ты нашла свою младшую сестру?»

Это был длинный день, и Бриенна устала. Даже сидя на камене под проливным дождем, она поняла, что ее глаза закрываются. Дважды она впадала в дрему. Второй раз она проснулась неожиданно, с бешенно стучащим сердцем, уверенная, что над ней кто-то стоит. Все тело онемело, и ее плащ запутался между ее лодыжек. Она рывком высвободилась и встала. Ловкий Дик лежал, свернувшись калачиком подле скалы, зарытой в мокрый, тяжелый песок. Сон. Всего лишь сон.

Возможно, она ошиблась, сбежав от сиров Крейтона и Иллифера. Они казались честными людьми. — «Что, если бы Джейме пошел со мной», — подумала она… — «но он был рыцарем Королевской гвардии, его место было с его королем». Кроме того, она хотела Ренли. — «Я поклялась защищать его, и я не справилась. Потом я поклялась отомстить за него и тоже не смогла этого сделать. Вместо этого я сбежала с леди Кейтелин и тоже подвела ее». — Ветер переменился, и дождь теперь стекал по ее лицу.

На следующий день дорога превратилась в посыпанную галькой нить, а затем в простой намек на направление. Около полудня, она неожиданно закончилась у подножия испещренного ветром утеса. Наверху стоял, хмурясь на волны, небольшой замок, три его сгорбленных башни были хорошо видны на фоне свинцового неба. — Это Шепот? — спросил Подрик.

— А он похож на проклятые руины? — сплюнул Крабб. — Это Логово Ужаса, отсюда правит старый Лорд Брюн. Дорога здесь заканчивается. Дальше одни сосны.

Бриенна осмотрела утес.

— Как мы туда заберемся?

— Легко. — Ловкий Дик развернул лошадь. — Держись рядом с Диком. Хлюпалы забирают отстающих.

Путь наверх оказался крутой каменистой тропой, спрятанной в расщелине скалы. Большей частью она была естественного происхождения, но там и тут были вырезаны ступени, чтобы облегчить восхождение. С обеих сторон их окружали отвесные скалы, за сотни лет изъеденные ветром и дождем. Порой они принимали причудливые формы. Ловкий Дик указал на пару таких, пока они поднимались: — Это голова Тролля, видишь? — сказал он, и Бриенна улыбнулась, когда она увидела ее. — А это каменный дракон. Другое крыло отвалилось, когда мой отец был ребенком. Над ним, это свисающее вниз вымя, похоже на соски какой-нибудь старухи. — Он покосился на ее грудь.

— Сир? Миледи? — сказал Подрик. — Там всадник.

— Где? — ни один из камней не казался ей всадником.

— На дороге. Не каменный всадник. Настоящий всадник. Следует за нами. Там внизу. — Он указал рукой.

Бриенна изогнулась в седле. Они забрались достаточно высоко, поэтому берег был виден на несколько лиг вперед. По той же самой дороге, по которой приехали они приближалась лошадь, на две или три мили позади них. Опять? Она подозрительно взглянула на Ловкого Дика.

— Не смотри на меня так, — сказал Крабб. — Кем бы он не был, он не имеет ничего общего со старым Ловким Диком. Скорее всего, какой-нибудь человек Брюна, возвращающийся с войны. Или один из этих менестрелей, кочующих с места на место. — Он повернул голову и сплюнул. — Что чертовски точно, так это то, что он не хлюпало. Они не ездят на лошадях.

— Верно. — Сказала Бриенна. В одном, по крайней мере, они согласны.

Последние сто футов подъема оказались самыми крутыми и опасными. Слабые камешки вылетали из-под копыт лошадей и, дребезжа, катились вниз по каменной тропе позади. Когда они выбрались из расщелины, они оказались под стенами замка. Из-за парапета над ними на них изучающе смотрело, а затем исчезло чье-то лицо. Бриенна решила, что это скорее всего была женщина, и поделилась этим наблюдением с Ловким Диком.

Он согласился.

— Брюн слишком стар, чтобы забираться на мостки, а его сыновья и внуки ушли на войну. Там никого не осталось кроме баб, и одного-трех сопляков.

Она уже хотела спросить проводника, какого короля поддерживал лорд Брюн, но это уже не имело значения. Сыновей Брюна не было; Некоторые из них могут и не вернуться. — «Сегодня вечером здесь нам не окажут гостеприимства». — Замок, в котором полно стариков, женщин и детей, вряд ли откроет свои ворота для вооруженных незнакомцев.

— Ты так говоришь о лорде Брюне, как будто ты его знаешь, — сказала она Ловкому Дику.

— Может, я и знал его, раньше.

Она бросила взгляд на грудь его дублета. Обрывки ниток, и истрепанная заплатка из более темной ткани виднелись на том месте, где был оторван какой-то герб. Ее проводник был дезертиром, в этом она не сомневалась. Может ли всадник, который следует за ними, быть одним из его собратьев по оружию?

— Нам следует двигаться дальше, — принялся настаивать он, — до того, как Брюн начнет задумываться, что мы тут делаем под его стенами. Даже баба может зарядить проклятый арбалет. — Дик показал на известняковые холмы с лесистыми склонами, которые поднимались за замком. — Дальше дорог не будет, только ручьи и звериные тропы, но м'леди не должна беспокоится, Ловкий Дик хорошо знает эти места.

Этого Бриенна и боялась. На верхушке утеса дул порывистый ветер, но все, что ей чудилось, это засада.

— Так, что насчет всадника? — Если только его лошадь не умеет ходить по волнам, то он скоро должен подняться на утес.

— А что с ним? Если это какой-то дурак из Девичьего пруда, он может даже не найдет эту проклятую тропу. А если и найдет, то заблудится в лесу. Там у него не будет дороги, которой он может нас преследовать.

«Да, только наши следы». — Бриенна засомневалась, не будет ли лучше встретить всадника здесь, с клинком в руке. — «Я буду выглядеть полной дурой, если это странствующий певец или один из сыновей лорда Брюна. Наверное, Крабб прав. Если он завтра опять окажется позади нас, я с ним разберусь».

— Как скажешь, — она развернула свою кобылу в сторону деревьев.

Замок лорда Брюна становился все меньше за их спинами, и вскоре совсем пропал из вида. Со всех сторон возвышались сосны корабельные и пониже, словно огромные, обрамленные зеленью копья, тянущиеся в небо. Лес был устлан слоем опавших иголок, толстым словно замковая стена, и усыпанным сосновыми шишками. Казалось, что копыта их лошадей вообще не издают ни звука. Некоторое время шел дождь, затем ненадолго перестал, после чего начался вновь, однако среди сосен на них почти ни капли не упало.

В лесу движение стало намного медленнее. Бриенна заставляла свою кобылу продвигаться сквозь зеленый сумрак, то въезжая внутрь, то выезжая из-под деревьев. Здесь будет очень легко потеряться, вдруг поняла она. Неважно, в какую сторону ты смотришь, все выглядит совершенно одинаковым. Даже сам воздух казался серым, зеленым и неподвижным. Сосновые сучья царапали руки и шумно скребли заново покрашенный щит. С каждым прошедшим часом мрачная тишина нервировала ее все больше. Ловкому Дику она тоже мешала. Позже, когда начало смеркаться, он попытался петь.

— Жил был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой и с косматою шкурой! — пел он, царапающим голосом, как пара шерстяных чулок. Сосны высасывали его песню вместе с ветром и дождем. Вскоре он замолчал.

— Скверно тут, — сказал Подрик. — Плохое место.

Бриенна чувствовала то же, но признание ничего бы не дало.

— Сосновый бор — мрачное место, но, в конце концов, это всего лишь лес. Здесь нет ничего, чего бы нам стоило опасаться.

— Как насчет хлюпал? И голов?

— Умный мальчик, — сказал Ловкий Дик со смехом.

Бриенна одарила его раздраженным взглядом.

— Хлюпалы не существуют, — сказала она Подрику. — И головы тоже.

Холмы поднимались, холмы опускались. Бриенна поймала себя на том, что молится, чтобы Ловкий Дик оказался честным человеком, и знал куда он их ведет. Сама, она уже не была уверена, что может снова найти море. И днем и ночью небо оставалось совершенно серым и затянутым облаками, Не было ни солнца, ни звезд, которые могли бы помочь ей найти дорогу.

В ту ночь, они разбили лагерь рано, спустившись с холма, они очутились на краю мерцающей зеленой трясины. В серо-зеленоватой дымке земля впереди выглядела достаточно крепкой, но едва они на нее выехали, она проглотила их лошадей по самую холку. Им удалось развернуться и выбраться на твердую землю.

— Ничего страшного, — обнадежил их Крабб. — Мы поднимемся обратно на холм и спустимся с другой стороны.

Следующий день был точно таким же. Они ехали мимо сосен и болот, под темным небом и дождем, который то шел, то прекращался, мимо рытвин и пещер, руин древних замков, камни которых были укутаны мхом. У каждой кучи камней была своя история, и Ловкий Дик пересказал их все. Если верить ему на слово, то люди Сломанного Когтя обильно полили свои сосны кровью. Бриенна скоро начала терять терпение.

— Ну сколько еще? — наконец потребовала она. — Мы, наверное, уже повидали все деревья на Сломанном Когте.

— Нет, вряд ли, — сказал Крабб. — Мы уже близко. Гляди, лес редеет. Мы рядом с морем.

«Дурак, которого он мне обещал, наверное, будет моим собственным отражением в воде», — подумала Бриенна, но было бессмысленно поворачивать назад, когда она уже зашла так далеко. Хотя она не могла отрицать того, как устала. Ее бедра от долгого сидения в седле стали твердыми словно железо, и последнее время она спала только четыре часа в день, пока ее охранял Подрик. Если Ловкий Дик намеревался их убить, то она была уверена, что это случится здесь, в месте, которое ему хорошо известно. — «Может он ведет нас в какое-нибудь разбойничье логово, в котором у него есть приятели, стол же вероломные, как и он. Или он просто водит их кругами, и ждет, пока их догонит тот всадник». — Они не видели его с тех пор, как покинули замок Лорда Брюна, но это не значило, что он прекратил погоню.

«Может так случиться, что мне придется убить его», — сказала она себе, меряя лагерь шагами в одну из ночей. От одной только мысли об этом ей скрутило живот. Ее старый наставник всегда сомневался, достаточно ли она крепка для сражений.

— В твоих руках мужская сила, — не раз говорил ей сир Гудвин, — Но сердце у тебя такое же мягкое, как и у любой девушки. Одно дело тренироваться во дворе с тупым мечом в руке, и совсем другое загнать фут заточенной стали в чей-то живот, и видеть, как свет покидает его глаза. — Чтобы закалить ее, сир Гудвин отсылал ее к мяснику, резать ягнят и молочных поросят. Поросята визжали, а ягнята кричали, как испуганные дети. Когда все закончилось, Бриенна почти ослепла от слез, ее одежда настолько пропиталась кровью, что она приказала служанке ее сжечь. Но сира Гудвина все равно разбирали сомнения.

— Поросенок — это поросенок. С человеком все по-другому. Когда я был оруженосцем, таким же молодым как ты, у меня был друг, который был сильным, быстрым и проворным. Настоящим чемпионом на тренировочном дворе. Мы все знали, что однажды он станет отличным рыцарем. Потом в Ступени пришла война. Я видел, как мой друг заставил своего противника опуститься на колени и выбил топор из его рук, но когда он мог уже прикончить его, он на мгновение засомневался. Во время битвы мгновение — это вечность. Его противник вытащил кинжал и нашел щель в доспехах моего друга. Его сила, скорость, его доблесть, все таким трудом заработанное умение… ничего не стоили, и все потому, что он замешкался. Запомни это, девочка.

«Я запомню», — пообещала она его тени, в этом сосновом лесу. Она села на камень, вытащила меч и принялась его править его кромку. — «Я запомню и не буду колебаться».

Следующий день задался мрачным, холодным и облачным. Они не видели, как взошло солнце, но когда чернота сменилась сумраком Бриенна поняла, что пришло время снова седлать лошадей. Следуя за Ловким Диком, они вновь въехали в сосновый бор. Бриенна ехала сразу позади него, а Подрик на своей кляче прикрывал тыл.

Замок материализовался перед ними без предупреждения. Только что они ехали сквозь лесную чащу, и на многие лиги вокруг ничего не было видно кроме сосен. Они объехали валун, и вдруг впереди появился просвет. Через милю лес внезапно закончился. Дальше было небо и море… и древний, обветшалый замок на краю обрыва, заброшенный и заросший.

— Шепот, — объявил Ловкий Дик. — Прислушайся. Ты можешь слышать головы.

У Подрика отвисла челюсть.

— Я их слышу.

Бриенна тоже их слышала. Легкий, приглушенный шепот, который, казалось, шел одновременно из-под земли и из замка. Когда она приблизилась к обрыву, звук усилился. — «Это было море», — поняла она вдруг. Волны проели дыры в утесах внизу и теперь перекатывались сквозь пещеры в подземных туннелях.

— Никаких голов тут нет, — сказала она. — Шепот, который ты слышишь, это волны.

— Волны не шепчут. Это — головы.

Замок был сложен из древних, не скрепленных раствором камней, среди которых не было и двух одинаковых. В трещинах между валунами разросся мох, а из фундамента выросли деревья. В большинстве древних замков есть богороща. У Шепота, судя по тому, как он выглядел, почти ничего кроме нее не было. Бриенна провела лошадь к краю обрыва, туда, где обрушилась стена. Над кучей разбитых камней росли заросли ядовитого красного плюща. Она привязала лошадь к дереву, и подобралась настолько близко к обрыву, насколько отважилась. Пятидесятью футами ниже в водовороте крутились волны над останками разрушенной башни. За ней, она разглядела вход в большую пещеру.

— Это старая сигнальная башня, — сказал Ловкий Дик, подходя сзади. — Она рухнула, когда я был в два раза младше Пода. Раньше в бухточку вели ступени, но когда утес обвалился, они обрушились вместе с ним. После этого контрабандисты перестали здесь высаживаться. Раньше они могли заплывать на своих лодках в пещеру, но те времена в прошлом. Видишь? Он положил одну руку ей на спину и указал другой.

У Бриенны мурашки побежали по коже. Один толчок, и она полетит вниз вслед за башней. Она отступила назад.

— Убери от меня свои руки.

Крабб скорчил мину.

— Я только…

— Мне наплевать, что ты «только». Где ворота?

— С другой стороны. — Он помедлил. — Этот твой дурак, он не злопамятен, правда? — нервно проговорил он. — Я имею ввиду, вчера я подумал, что он может злиться на старого Ловкого Дика, по поводу той карты, что я ему продал, и из-за того, что я не упомянул, что контрабандисты больше сюда не заплывают.

— С тем золотом, что ты заработаешь, ты сможешь вернуть ему все, что он заплатил за твою помощь. — Бриенна не могла представить, что Донтос Холлард может быть опасен. — Конечно, если он вообще здесь.

Они объехали стену. Замок был треугольным, с квадратными башнями на каждом из углов. Его ворота совсем сгнили. Когда Бриенна потянула за створку, дерево треснуло и развалилось длинными мокрыми щепками, а сама створка обрушилась на нее. Внутри виднелся все тот же зеленый мрак. Лес проломил стены, и поглотил главную башню и двор. Но за воротами была опускающаяся решетка, с глубоко увязшими в рыхлой, глинистой почве зубьями. Железо все покраснело от ржавчины, но оно выдержало, когда Бриенна попыталась его расшатать.

— Уже давно никто не пользовался этими воротами.

— Я могу перелезть, — предложил Подрик — По утесу. Там где стена упала.

— Это слишком опасно. Те камни не выглядели достаточно устойчивыми, а тот красный плющ вообще ядовитый. Тут должен быть боковой вход.

Они нашли его на северной стороне замка. Ворота были укрыты за огромным кустом ежевики. Ягоды на нем были обобраны, а половина куста была срублена, чтобы открыть проход к двери. Вид срубленных веток вызвал в Бриенне тревогу.

— Кто-то проходил здесь, причем совсем недавно.

— Твой дурак и те девчонки, — сказал Крабб. — Я же говорил тебе.

«Санса?» — Бриенна не могла в это поверить. Даже у такого горького пьяницы, как Донтос Холлард хватит здравого смысла не приводить ее в столь мрачное место. Что-то в руинах наполнило ее предчувствием беды. Ей не найти здесь дочь Старков… но она обязана проверить. — «Кто-то был здесь», — подумала она. — «Кто-то, кто вынужден скрываться». — Я иду внутрь, — объявила она. — Крабб, ты пойдешь со мной. Подрик, Я хочу, чтобы ты присмотрел за лошадьми.

— Я тоже хочу пойти. Я оруженосец. Я могу сражаться.

— Именно поэтому, я хочу, чтоб ты остался здесь. В этих лесах могут быть разбойники. Нам нельзя оставлять лошадей без охраны.

Подрик пнул камень.

— Ну, как прикажете.

Она продралась сквозь ежевику и потянула заржавевшее железное кольцо. Сперва дверь не поддавалась, но потом распахнулась, вскрикнув петлями от негодования. У Бриенны, от этого звука, встали дыбом волосы на затылке. Она обнажила меч. Даже в доспехах и вываренной коже она чувствовала себя раздетой.

— Вперед, м'леди, — подгонял ее Ловкий Дик, стоя позади нее. — Чего ты ждешь? Старый Крабб уже тысячу лет как мертв.

«Чего она ждет?» — Бриенна сказала себе, что ведет себя глупо. Шум был всего лишь морем, бесконечно рассылающим свое эхо сквозь пещеры под замком, поднимаясь и опадая с каждой волной. Хотя, это было похоже на шепот, и на одну секунду она почти могла видеть головы, стоящие на своих полках и что-то бормочущие друг другу: — «Надо было воспользоваться волшебным мечом», — говорила одна из них. — «Надо было воспользоваться проклятым волшебным мечом».

— Подрик, — сказала Бриенна, — В моем одеяле укутан меч в ножнах. Принеси его мне сюда.

— Да, Сир. Миледи. Я сейчас. — Мальчик пустился в бег.

— Меч? — Ловкий Дик почесал за ухом. — У тебя в руке меч. Зачем тебе еще один?

— Этот для тебя. — Бриенна предложила ему эфес.

— Взаправду? — Крабб нерешительно потянулся к нему, как будто клинок может его укусить. — Недоверчивая девица дает старому Дику меч?

— Ты же знаешь, как им пользоваться?

— Я — Крабб, — он выхватил меч у нее из рук. — Во мне течет та же кровь, что и у старого Сира Кларенса. — Он рассек им воздух и улыбнулся. — Говорят, что только меч делает из тебя лорда.

Когда Подрик Пэйн вернулся, он держал Верного Клятве так осторожно, словно тот был ребенком. Ловкий Дик присвистнул при виде богато украшенных ножен с рядом львиных голов, но замолчал, когда она обнажила клинок и попробовала нанести удар. Даже его звук был острее, чем у обычного меча.

— За мной, — сказала она Краббу.

Она боком скользнула сквозь дверь, нагнув голову, чтобы пройти под аркой.

Перед ней открылся заросший двор. Слева были главные ворота, и разрушенный остов того, что могло бы быть конюшней. Из половины стойл торчала молодая поросль и вылезали сквозь сухую, коричневую соломенную кровлю крыши. Справа, она увидела сгнившие деревянные ступени, спускающиеся в темноту темницы или погреба. На месте главной башни была куча обвалившихся камней, поросших зеленым и розовым мхом. Двор был весь в сорняках и сосновых иголках. Повсюду, выстроившись мрачными рядами, росли корабельные сосны. Среди них находился бледный чужак — стройное, молодое чардрево с белым, словно девица-затворница стволом. На его пышных ветвях распустились темно-красные листья. Дальше, на месте разрушенной стены, зияла пустота неба и моря… и следы костра.

Шепот настойчиво лез в уши. Бриенна опустилась на корточки рядом с костром. Она подняла обугленную палку и понюхала, пошевелила угли. Кто-то пытался согреться прошлой ночью. Или, пытался подать сигнал проходящему кораблю.

— Ау-у-у! — позвал Ловкий Дик. — Тут кто-нибудь есть?

— Тихо, — сказала ему Бриенна.

— Возможно, кто-то прячется, чтобы присмотреться к нам перед тем, как выйти. — Он подошел к спуску под землю, и вгляделся в темноту: — Ау-у-у-у! — позвал он опять. — Есть кто внизу?

Бриенна увидела, как качнулось деревцо. Из кустов скользнул человек настолько грязный, что выглядел так, будто выбрался из-под земли. В руке у него был сломанный меч, но его лицо было столь примечательным, что заставило замереть: маленькие глаза и широкие плоские ноздри.

Она знала этот нос. Она знала эти глаза. Свин — так звали его приятели.

Казалось, все заняло только секунду. Второй человек скользнул через край колодца, издавая не больше шума, чем ползущая по куче мокрых листьев змея. На нем был железный полушлем обмотанный красным шелком, а в руках он держал короткий, толстый дротик. Его Бриенна тоже знала. Сзади послышалось шуршание, и сквозь красные листья просунулась голова. Крабб стоял под чардревом. Он посмотрел вверх и увидел лицо:

— Эй — позвал он Бриенну. — Вот твой дурак.

— Дик, — предостерегающе крикнула она, — Ко мне!

С неприятным смехом Шагвелл спрыгнул с чардрева. Он был одет в шутовской костюм, но тот был настолько выцветшим и перепачканным, что был скорее бурого цвета, чем серо-розовым. Вместо шутовского скипетра он сжимал тройной кистень, три шара с шипами, прикованными к деревянной ручке. Он сильно и низко взмахнул, и одно из колен Крабба взорвалось брызгами крови и кости.

— Смешно, — прокукарекал Шагвел, когда Дик упал. Меч, который она дала ему, вылетел из его руки и исчез в траве. Он скорчился на земле, завывая и вцепившись в остатки колена.

— Ой, смотрите-ка! — сказал Шагвел, — Это же Дик Контрабандист, который впарил нам карту. Ты пришел вернуть нам наше золото?

— Пожалуйста, — прохныкал Дик, — не надо, моя нога…

— Больно, да? Я могу это прекратить.

— Оставь его, — сказала Бриенна.

— НЕТ! — прокричал Дик, поднимая окровавленные руки, закрывая голову. Шагвел крутанул кистень один раз вокруг головы и опустил его по центру лица Крабба. Послышался отвратительный хруст. В последовавшей тишине Бриенне был отчетливо слышен стук ее сердца.

— Плохой Шагги, — сказал человек, который выполз из колодца. Когда он увидел лицо Бриенны, то рассмеялся. — Опять ты, женщина? Пришла нас схватить? Или просто соскучилась по нашим дружелюбным рожам?

Шагвел пританцовывал с ноги на ногу и вращал кистень.

— Это она ко мне пришла. Она вспоминает обо мне каждую ночь, когда она вставляет пальцы в свою щель. Она хочет меня, ребята! Большая лошадка скучала по своему веселому Шагги! Я отымею ее в задницу и накачаю ее своей шутовской спермой, пока она не ощенится маленькими шагганятками.

— Для этого тебе лучше использовать другую дырку, Шагги, — возразил Тимеон со своим протяжным дорнийским акцентом.

— Для уверенности, воспользуюсь всеми дырками. — Он двинулся вправо от нее, в то время, как Свин стал обходить ее слева, прижимая к неровному краю обрыва. — «Места для троих», — вспомнила Бриенна.

— Вас только трое.

Тимеон пожал плечами.

— Каждый пошел своей дорогой. Урсвик и его люди двинули на юг, к Староместу. Рорж думал, что сможет спрятаться в Солеварнях. Я и мои ребята отправились в Девичий Пруд, но не смогли даже близко подобраться к кораблю. — Дорниец поднял копье. — Ты знаешь, ты сполна отплатила Варго тем укусом. У него почернело ухо, и из него начал вытекать гной. Рорж и Урсвик хотели уйти, но Козел сказал, что мы должны держать замок. Он Лорд Харренхола, и никто не отберет его у него. Мы слышали, Гора убивал его, разрубая по частям. Один день руку, другой ногу — отрубая ровно и чисто. Ему делали перевязки, чтоб не подох. Член Гора оставил напоследок, но какая-то птичка вызвала его в Королевскую Гавань, поэтому он быстро закончил с делами и уехал.

— Я здесь не из-за вас. Я ищу сво… — Она едва не сказала «свою сестру». — … дурака.

— Я дурак, — радостно объявил Шагвел.

— Не тот дурак, — выпалила Бриенна. — Тот, которого я ищу в компании высокородной девочки, дочери Лорда Старка из Винтерфелла.

— Тогда тебе нужен Пес, — сказал Тимеон. — Но, как видишь, его здесь тоже нет. Только мы.

— Сандор Клиган? — переспросила Бриенна. — Что ты имеешь в виду?

— Девчонка Старков у него. Как я слышал, она направлялась в Риверран, а он ее похитил. Проклятый пес.

«Риверран», — подумала Бриенна. — «Она собиралась в Риверран. К своим дядьям». — Откуда ты знаешь?

— Слышал от одного из ребят Берика. Молниеносный лорд тоже ее ищет. Он по всему Трезубцу разослал своих людей вынюхивать о ней. После Харренхола мы наткнулись на троих таких, и выудили эту историю у одного из них перед тем, как он умер.

— Он мог солгать.

— Мог, но он не стал. Позже, мы слышали, что Пес убил троих приспешников своего братца в трактире на перекрестке. Девчонка была с ним. Трактирщик клялся в этом, перед тем, как Рорж его убил, и шлюхи говорили то же самое. Они были довольно страшными. Не такие страшные как ты, но все же…

«Он пытается заговорить мне зубы», — поняла вдруг Бриенна, — «загипнотизировать своим голосом». — Свин подбирался ближе. Шагвел сделал прыжок в ее сторону.

— Не приближайтесь, — предупредила она.

— Думаю, я трахну тебя через нос, девка, — объявил Шагвел. — Правда, это будет забавно?

— У него маленький член, — пояснил Тимеон. — Бросай свой красивый меч, и мы хорошо с тобой обойдемся, женщина. Нам нужно только золото, чтобы заплатить контрабандистам.

— А если я отдам вам золото, вы меня отпустите?

— Конечно, — улыбнулся Тимеон. — После того, как все тебя хорошенько оттрахаем. Мы заплатим тебе как настоящей шлюхе. По серебряной монете за каждого. Или — мы отберем все твое золото и все равно поимеем тебя, а после поступим с тобой как Гора с лордом Варго. Ну, что ты выбираешь?

— Это, — Бриенна бросилась к Свину.

Он поднял свой сломанный клинок, чтобы защитить лицо, но пока он его поднимал, она перевела свой удар вниз. Верный Клятве прошел сквозь кожаную и шерстяную одежду, сквозь кожу и мышцы тела, в бедро наемника. Свин, когда его ноги подогнулись, не глядя рубанул в ответ. Перед тем как он завалился на спину, обломок его меча царапнул ее кольчугу. Бриенна воткнула меч в его горло, сильно провернула клинок и вытащила обратно, успев развернуться как раз в тот момент, когда мимо ее лица сверкнул наконечник копья Тимеона. — «Я смогла», — подумала она. По щеке стекала кровь. — «Видишь, сир Гудвин?» — Она не чувствовала пореза.

— Твоя очередь, — сказала она Тимеону, доставшему второй дротик, еще короче и толще чем первый. — Бросай.

— Чтоб ты отпрыгнула и набросилась на меня? Я не хочу закончить, как Свин. Нет. Хватай ее, Шагги.

— Сам хватай! — ответил Шагвел. — Ты видел, как она расправилась со Свином? Она совсем сбрендила из-за месячных.

Дурак был у нее за спиной, Тимеон впереди. Не имело значения, куда бы она ни поворачивалась, один все равно оставался у нее за спиной.

— Нападай, — убеждал Тимеон, — Тогда ты сможешь трахнуть ее труп.

— О, да, мне это нравится. — Кистень снова вращался. — «Выбирай одного», — сказала себе Бриенна. — «Выбери одного и быстро убей».

Вдруг словно из ниоткуда вылетел камень, и ударил Шагвелу в лицо. Бриенна не колебалась.

Она бросилась на Тимеона. Он был проворнее, чем Свин, но у него был только короткий дротик, а у нее клинок из валирийской стали. Верный Клятве словно ожил в ее руках. Она никогда не была такой быстрой. Клинок превратился в серое размытое пятно. Когда она приблизилась к нему, он сумел ранить ее в плечо, но она отрубила ему ухо, половину щеки, наконечник копья, и вонзила фут зазубренной стали в его живот сквозь звенья надетой на нем кольчуги.

Когда она вытащила из него клинок с желобками полными алой крови, Тимеон еще пытался бороться. Он потянулся к поясу и вытащил кинжал, поэтому Бриенна отрубила ему руку. Это за Джейме.

— Мать, будь милосердна, — прохрипел Дорниец. Кровь лилась у него изо рта и фонтанировала из локтя. — Заканчивай. Отправь меня назад в Дорн, ты проклятая сучка.

Она так и сделала.

Когда она обернулась, выглядевший ошеломленным Шагвел стоял на коленях, пытаясь нащупать свой кистень. Когда он, шатаясь, поднялся на ноги, еще один камень попал ему в ухо. Подрик взобрался на разрушенную стену и стоял посреди плюща с сердитым выражением лица, сжимая новый камень в руке:

— Я же говорил вам, что я могу сражаться! — прокричал он ей сверху.

Шагвел попытался отползти в сторону.

— Я сдаюсь, — заплакал дурак. — Сдаюсь. Ты не должна обижать милого Шагвела, я слишком забавен, чтобы умирать.

— Ты не лучше остальных. Ты грабил, насиловал и убивал.

— О! Я виновен, виновен, не буду отрицать… но я же забавный! Я умею шутить и развлекаться. Я заставляю людей смеяться.

— И женщин рыдать.

— Разве это моя вина? У женщин нет чувства юмора.

Бриенна опустила Верного Клятве.

— Копай могилу. Вон там, под чардревом. — Она указала клинком.

— У меня нет лопаты.

— У тебя есть две руки. — «На одну больше чем ты оставил Джейме».

— Чего о них беспокоится? Оставь их воронам.

— Тимеон и Свин могут накормить ворон. А Ловкий Дик получит свою могилу. Он был Краббом — это его место.

Земля была мягкая от дождя, но, несмотря на это, дураку понадобился весь остаток дня, чтобы выкопать достаточно глубокую яму. Когда он закончил, уже начинало темнеть, а его руки были все в крови и волдырях. Бриенна вложила Верного Клятве в ножны, подняла Дика Крабба и отнесла в яму. На его лицо было тяжело смотреть.

— Я сожалею, что не верила тебе. Я не знаю, что делать дальше.

Когда она опустилась на колени, чтобы опустить его тело, она решила: «Сейчас дурак попытается, пока я стою к нему спиной».

Она услышала его неровное дыхание за секунду до того, как предостерегающе вскрикнул Подрик. Шагвел сжимал в руке зазубренный кусок камня. Бриенна выхватила кинжал из рукава.

Кинжал почти всегда побьет камень.

Она отбила его руку в сторону и воткнула сталь в его кишки.

— Смейся, — прорычала она ему. Вместо этого он застонал.

— Смейся, — повторила она, хватая его одной рукой за шею и вонзая кинжал другой.

— Смейся! — Повторяла она еще и еще, пока ее рука по локоть не покраснела от крови, и она не начала задыхаться от зловония умирающего дурака, и кашлять. Но Шагвел так и не засмеялся. Рыдания, которые услышала Бриенна, были ее собственными. Когда она поняла это, она бросила кинжал и задрожала.

Подрик помог ей опустить Ловкого Дика в могилу. Когда они закончили, всходила луна. Бриенна вытерла руки и бросила в могилу два золотых дракона.

— Зачем вы это сделали, миледи? Сир? — спросил Под.

— Это награда, которую я обещала ему за то, что он найдет дурака.

Позади них послышался смех. Она выхватила Верного Клятве из ножен и развернулась, ожидая увидеть еще кого-то из Кровавых Скоморохов… но это был всего лишь Хайл Хант, сидящий скрестив ноги на покосившейся стене.

— Если в аду есть бордели, то негодяй тебя отблагодарит, — сказал рыцарь. — В противном случае, это напрасная трата доброго золота.

— Я держу свои обещания. Что ты здесь делаешь?

— Лорд Рэндил предложил мне проследить за тобой. Если бы по какой-нибудь нелепой случайности ты наткнулась на Сансу Старк, он приказал привести ее в Девичий Пруд. Не бойся, мне велели не трогать тебя.

Бриенна фыркнула.

— Как будто ты можешь.

— Что вы будете делать дальше, миледи?

— Закопаю его.

— Я имею в виду, насчет девочки. Леди Сансы.

Бриенна задумалась на минуту.

— Она собиралась в Риверран, если Тимеон сказал правду. Где-то по дороге ее схватил Пес. Если я найду его…

— …Он тебя убьет.

— Или я убью его, — сказала она упрямо. — Вы поможете мне закопать беднягу Крабба, сир?

— Ни один настоящий рыцарь не откажет такой красавице.

Сир Хайл слез со стены. Под взором взбирающейся все выше на небо луны, они вместе засыпали землей тело Ловкого Дика, а под землей шептались о своих секретах головы позабытых королей.