Пир для Воронов

Джейме

Поля у стен Дарри вновь были обработаны. Сожженный урожай был запахан в землю, и разведчики сира Аддама сообщили, что видели женщин, пропалывавших сорняки, и несколько воловьих упряжек, пахавших целину на краю леса. На страже работавших крестьян стояла дюжина бородатых мужиков с топорами.

К тому времени, когда Джейме с колонной добрался до замка, все уже скрылись за его стенами. Он обнаружил ворота закрытыми точно так же, как в Харренхоле до этого.

— Труби в рог. — Скомандовал он. Сир Кеннос из Кайса отцепил Рог Херрока и дунул в него. Ожидая ответа из замка, Джейме заметил коричнево-алое знамя над барбаканом[6] замка кузена. Похоже, Лансель разделил ланнистеровского льва с пахарем Дарри. В этом он отчетливо увидел руку своего дяди, как и в выборе невесты для Ланселя. Род Дарри правил этими землями со времен победы Андалов над Первыми Людьми. Без сомнения, сир Киван предвидел, что его сыну будет легче, если его крестьяне увидят, что он продолжатель древних традиций, владеющий этими землями по праву брака, а не по королевскому указу. — «Киван должен был стать Десницей Томмена, а не Харис Свифт. Тот просто жаба, а моя сестричка настоящая дура, если считает иначе».

Ворота замка медленно открылись.

— У моего кузена не достаточно места, чтобы принять тысячу людей. — Обратился Джейме к Могучему Вепрю. — Мы встанем лагерем у западной стены. Я хочу, чтобы вы укрепили периметр рвом и кольями. В этих местах все еще полно бандитов.

— Нужно быть полностью свихнувшимся, чтобы атаковать такой сильный отряд, как наш.

— Или свихнувшимся или очень голодным. — До тех пор, пока он не узнает получше о силах и намерениях этих разбойников, Джейме не хотел рисковать собственной безопасностью.

— Ров и колья. — Повторил он, потом пришпорил Честь к воротам. Сир Дермонт последовал за ним с королевским стягом, на котором были изображены олень и лев, за ним сир Хьюго Ванс с белым знаменем Королевской Гвардии. Джейме отправил Рыжего Роннета доставить Вилиса Мандерли в Девичий Пруд, поэтому самому ему за ним впредь присматривать не пришлось.

Пия ехала с его оруженосцами на мерине, которого для нее нашел Пек.

— Этот замок похож на игрушечный. — Услышал Джейме ее голос. — «Она не видела ничего, кроме Харренхола», — дошло до него. — «Теперь ей каждый замок в королевстве покажется маленьким, может кроме Утеса».

Джосмин Пиклдон как раз объяснял ей тоже самое:

— Не нужно судить по Харренхолу. Черный Харрен построил слишком большой замок. — Пия слушала с открытым ртом, словно пятилетняя девочка на уроке своей септы. — «В этом вся она, маленькая девочка в теле взрослой женщины, избитой и испуганной». — Хотя, Пек ею увлекся. Джейме подозревал, что мальчишка еще не познал женщину, а Пия была все еще довольно симпатичной, по крайней мере, пока держала рот закрытым. — «Полагаю, ничего страшного в том, что он с ней переспит, если она захочет».

В Харренхоле один из людей Горы пытался девчонку изнасиловать и был искренне удивлен, когда Джейме приказал Илину Пейну отрубить ему голову.

— Я же трахал ее раньше… сотню раз, — повторял он, когда его заставляли встать на колени. — Сотню раз, м’лорд. Да не я один, все мы. — Когда сир Илин показал Пийе его голову, она широко улыбнулась, показав остатки зубов.

Во время войны Дарри переходил из рук в руки несколько раз. Один раз замок горел, и, по крайней мере, дважды разграблен, но Лансель не терял времени даром, приводя его в порядок. Ворота были новенькими, грубые дубовые доски были укреплены железными полосами. На месте старой, сгоревшей, конюшни уже поднималась новая. Ступени лестницы, ведущей в твердыню были заменены, и на многих окнах красовались новые ставни. Теперь только почерневшие от сажи камни напоминали о бушевавшем огне, но дождь и время сотрут и эти следы.

Внутри по дозорным галереям прохаживались арбалетчики. Некоторые были в алых плащах и львиных шлемах, другие — в серо-голубых цветах Фреев. Из-под копыт Чести в разные стороны сыпанули цыплята, заблеяли овцы и на Джейме отсутствующим взглядом уставились какие-то крестьяне. — «И крестьяне вооруженные», — не мог не отметить он. У некоторых из них были переделанные косы, у других дреколья, у кого-то в руках были ужасно острые мотыги. В добавок у некоторых были топоры, и он заметил несколько бородачей с красной семиконечной звездой, нашитой на заплатанных, грязных туниках. — «И здесь проклятые воробьи. Откуда они все только берутся?»

Он не заметил никаких признаков своего дяди Кивана. А так же Ланселя. Встречать его вышел один только мейстер в серой хламиде, обернувшейся вокруг его тощих ног.

— Лорд Командующий. Дарри рад чести этому… нежданному визиту. Простите нас за неподготовленность. Нам дали понять, что вы направляетесь в Риверран.

— Дарри оказался по пути. — Солгал Джейме. — «Риверран подождет». — И если повезет, осада закончится до того, как он доберется до замка, так что ему не придется поднимать руку против Талли.

Спешившись, он передал Честь конюшонку.

— Могу я увидеть своего дядю? — Он не стал упоминать имя. У него остался единственный дядя — сир Киван, последний сын Титоса Ланнистера.

— Нет, милорд. Сир Киван уехал сразу после свадьбы. — Мейстер поправил свою цепь, словно она внезапно стала жать. — Насколько мне известно, лорд Лансель будет рад видеть вас и… ваших доблестных рыцарей. Хотя я с горечью вынужден признать, что Дарри не в силах прокормить такое количество.

— У нас есть собственная провизия. А вы…?

— Мейстер Оттомор, если угодно милорду. Леди Амарея желала поприветствовать вас лично, но сейчас присматривает за приготовлениями пира в вашу честь. Она надеется, что вы и ваши старшие рыцари и капитаны разделите с нами стол.

— Горячая еда была бы очень к стати. Посление дни были очень промозглыми и сырыми. — Джейме оглядел двор и бородатые лица воробьев. — «Слишком много. И слишком много Фреев». — А где мне найти Хардстона?

— Нам сообщили о разбойниках у Трезубца. Сир Харвин с пятью рыцарями и двадцатью стрелками отправился их ловить.

— А лорда Ланселя?

— Он сейчас молится. Его милость приказал нам никогда не прерывать его молитв.

«Они с сиром Бонифером два сапога пара!»

— Что ж, отлично. — Позже тоже найдется время поболтать с кузеном. — Проводите меня в мою комнату и распорядитесь приготовить ванну.

— Если милорду угодно, мы разместим вас в Твердыне Пахаря. Я вас провожу.

— Я знаю дорогу. — Джейме уже не в первый раз навещал этот замок. Ранее они с Серсеей уже дважды здесь гостили, один раз с Робертом на пути в Винтерфелл, и потом еще раз на обратном пути в Королевскую Гавань. Несмотря на то, что замок был небольшим, он был крупнее гостиницы, а вдоль реки были прекрасные места для охоты. Роберт Баратеон никогда не отказывал себе в удовольствии попросить хозяев себя приютить.

Твердыня была точно такой, как он ее запомнил.

— Стены все еще голые. — Сказал Джейме в слух, идя вслед за мейстером по галерее.

— Лорд Лансель надеется когда-нибудь это исправить. — Откликнулся Оттомор. — Повесить какие-нибудь сцены моления и благочестия.

«Моления и благочестия». — Он с трудом не расхохотался. В первое их посещение замка эти стены тоже были голыми. Тирион заметил несколько светлых квадратов на потемневших каменных стенах, где когда-то висели гобелены. Сир Рэймон мог убрать гобелены, но не мог избавиться от отметин. Позднее Бес за несколько оленей получил от одного из слуг ключ от подвала, где находились пропавшие гобелены. Довольный собой, он показал их Джейме при свете свечи, на них были вытканы портреты Таргариенов, начиная с первого Эйегона, заканчивая Эйерисом Вторым.

— Если я расскажу об этом Роберту, то, возможно, он сделает меня лордом Дарри, — хихикая, сказал тогда карлик.

Мейстер Оттомор провел Джейме на самый верх башни.

— Надеюсь, здесь вам будет удобно, милорд. Там находится уборная, если будет необходимо справить нужду. Ваши окна выходят прямо на богорощу. Спальня примыкает к спальне леди, на стене есть колокольчик для слуг.

— Это ведь личные апартаменты лорда Дарри.

— Это верно, милорд.

— Мой кузен слишком добр. Я не собираюсь выселять Ланселя из собственной кровати.

— Лорд Лансель всегда спит в септе.

«Спит с Матерью и Девой, когда собственная теплая женушка находится прямо за дверью?» — Джейме не знал — плакать или смеяться. — «Может, он молит укрепить его член». — В Королевской Гавани ходили слухи, что ранение сделало Ланселя недееспособным. — «Однако, у него должно было хватить ума хотя бы попробовать». — Положение его кузена в этих землях не будет прочным, пока он не обзаведется наследником от своей жены, которая наполовину Дарри. Джейме начал уже сожалеть о порыве, подтолкнувшем его направиться сюда. Он поблагодарил Оттомора, напомнил ему о ванной, и отправил Пека его проводить.

Хозяйская спальня изменилась с его последнего визита, и не в лучшую сторону. На месте прекрасного мирийского ковра на полу лежала старая потрепанная тростниковая циновка, и вся мебель была новой и грубо сделанной. Кровать сира Рэймона Дарри была достаточно широкой для шестерых. У нее был коричневый бархатный балдахин и резные дубовые колонны с виноградными гроздьями и листвой. У Ланселя оказался комковатый матрац, набитый соломой, брошенный прямо на пол у окна, где его, конечно же, могли разбудить первые лучи света. Старая кровать была, без сомнения, либо сожжена, либо разбита, либо украдена, но все же…

Когда принесли кадку, Малыш Лью стащил с Джейме сапоги и помог снять золотую руку. Пока Пек с Гарреттом наполняли кадку водой, Пия подыскала для него чистое белье. Снимая с него дублет, девушка застенчиво косилась на него. Джейме было неудобно видеть изгибы ее грудей и бедер под грубым коричневым платьем. Он обнаружил, что вспоминает то, что Пия нашептывала ему на ухо в Харренхоле, в ту ночь, когда Квиберн отправил ее к нему в постель. — «Иногда, бывая с мужчиной, я закрываю глаза и притворяюсь, будто это вы», — шептала она.

Он был рад, что кадка оказалась достаточно глубокой, чтобы скрыть его возбуждение. Едва он погрузился в покрывшуюся паром воду, как припомнил другую ванну, которую когда-то разделил с Бриенной. Он был нездоров и слаб от потери крови, и от жары у него пошла кругом голова так, что он начал говорить всякие глупости, которые лучше бы оставить невысказанными. На этот раз у него не было никаких оправданий. — «Вспомни свои клятвы. Пия скорее подходит для спальни Тириона, чем твоей».

— Подай мыло и мочалку, — Приказал он Пеку. — Пия, ты можешь идти.

— Да, милорд. Спасибо, милорд. — Произнося слова, она прикрывала рот рукой, чтобы спрятать выбитые зубы.

— Ты ее хочешь? — Спросил Джейме Пека, когда она ушла.

Оруженосец стал малиновым от смущения.

— Если она тебе нравится, бери ее. Она научит тебя некоторым вещам, которые, не сомневаюсь, тебе пригодятся на брачном ложе, и от нее ты вряд ли заведешь бастарда. — Пия раздвигала ноги перед половиной армии его отца и ни разу не залетела, скорее всего девчонка бесплодна. — Если переспишь с ней, будь с ней добр.

— Добр, милорд? Как… как мне… как я…?

— Теплые слова. Мягкие прикосновения. Тебе на ней не жениться, но как только окажешься с ней в постели, веди себя будто это твоя невеста.

Паренек кивнул.

— Милорд, я… а где мне с ней? Здесь нигде нет места чтобы… чтобы…

— …остаться наедине? — Улыбнулся Джейме. — Мы пробудем на ужине несколько часов. Матрац выглядит ужасно, но, тем не менее, вполне сойдет.

Глаза Пека вылезли на лоб.

— На постели вашей милости?

— Если Пия знает свое дело, потом почувствуешь себя лордом. — «Кто-то же должен, наконец, воспользоваться этим несчастным матрацем».

Когда позже Джейме Ланнистер пришел на вечерний пир, на нем был красный бархатный дублет, с парчовыми вставками, и золотая цепь с черными брильянтами. Он нацепил свою золотую руку, отполированную до нестерпимого блеска. В этом месте не пристало появляться в белом. Его долг подождет его в Риверране, а сюда его привела черная нужда.

Большой зал Дарри был назван большим только из вежливости. Столешницы, поставленные на козлы, были расставлены от стены до стены, а потолочные стропила были черны от копоти. Джейме усадили на возвышение по правую руку от пустующего кресла Ланселя.

— А что мой кузен, не придет ужинать? — Спросил он, усаживаясь.

— Милорд предпочитает поститься. — Ответила жена Ланселя, леди Амарея. — Он горюет по несчастному Верховному Септону. — Она была длинноногой, полногрудой, подтянутой девицей около восемнадцати лет. С виду вполне здоровая женщина, хотя ее узкое, лишенное подбородка лицо напомнило Джейме о бедняге его кузене Клеосе, который всегда был чем-то похож на ласку.

«Постится? Так он куда больший идиот, чем я предполагал». — Вместо того чтобы морить себя голодом, его кузен должен был во всю стараться, заводя собственного похожего на ласку наследничка. Ему стало интересно, как сир Киван отнесся к новой причуде своего сына? Может, именно поэтому дядя уехал так быстро?

За тарелкой гороховой похлебки с беконом леди Амарея поведала Джейме, как ее первого супруга зарубил сир Грегор Клиган, когда Фреи еще сражались за Робба Старка.

— Я умоляла его не уходить, но мой Пэт был таким храбрым, и поклялся, что именно он победит это чудовище. Он так хотел прославиться.

«Как и все мы».

— Когда я был оруженосцем, я поклялся сам себе, что именно я зарублю Улыбчивого Рыцаря.

— Улыбчивого Рыцаря? — Растерялась она. — А кто это?

«Скачущая Гора моей юности. Он был вдвое меньше, зато и вдвое безумнее».

— Был такой разбойник. Он уже давно мертв. В общем, никто. Не тот, о ком нужно беспокоиться вашей милости.

Губы Амареи задрожали. Из карих глаз ручьем побежали слезы.

— Простите мою дочь, — сказала сидевшая рядом пожилая женщина. Леди Амарея притащила с собой целую дюжину Фреев: сестру, дядю, двоюродного дядю, разных кузенов… и мамашу, которая была урожденной Дарри. — Она все еще печалится по своему отцу.

— Его убили разбойники. — Зашмыгав носом, пояснила леди Амарея. — Отец всего лишь ехал уплатить выкуп за Петира Прыща. Он привез им золото, которое они требовали, но они все равно его вывесили.

— Повесили, Ами. Твой отец не гобелен. — Леди Марийя снова повернулась к Джейме. — Полагаю, вы были с ним знакомы.

— Мы вместе были оруженосцами в Кракехолле. — Он бы не стал заходить настолько далеко, чтобы объявить их друзьями. Когда Джейме только прибыл, Мерретт Фрей слыл в Кракехолле забиякой, верховодя остальными мальчишками. — «Потом он попытался задираться со мной». — Он был… очень сильным. — Это была единственная похвала, которая пришла ему в голову. Меррет был медлительным, неуклюжим и тупым, но он действительно был сильным.

— Вы вместе сражались против Лесного Братства. — Всхлипнула леди Амарея. — Отец часто рассказывал мне разные истории.

«Ты имеешь в виду, что твой отец часто хвастал и лгал».

— Да, это так. — Наибольшим вкладом Фрея в ту кампанию была веселая болезнь, которую он подхватил у какой-то лагерной шлюхи, и еще он дал себя поймать Белой Лани. Королева разбойников выжгла свое клеймо на фреевской заднице прежде, чем его успели выкупить и вернуть Самнеру Кракехоллу. Меррет целую неделю не мог сидеть, хотя Джейме сильно сомневался, что раскаленное железо было хуже, чем котел дерьма, которым его товарищи оруженосцы накормили Фрея по возвращении. — «Мальчишки самые беспощадные существа на свете». — Он просунул ножку кубка в золотую руку и поднял его.

— За Меррета. — Произнес он. Лучше выпить в память о человеке, чем о нем рассказывать.

После тоста леди Амарея перестала плакать и застольные разговоры вернулись к волкам, ходящим на четырех лапах. Сир Данвелл Фрей заявил, что их расплодилось гораздо больше, чем мог припомнить его дед.

— Они совсем потеряли страх перед человеком. У Трезубца стаи нападают даже на наши обозы. Нашим лучникам пришлось убить целую дюжину прежде, чем они убрались прочь. — Сир Аддам Марбранд подтвердил, что их отряд встретился с той же проблемой по дороге из Королевской Гавани.

Джейме сосредоточился на стоявшем перед ним блюде, отрывая кусочки хлеба левой рукой, и запивая еду вином из кубка в правой. Он заметил, как Аддам Марбранд очаровывает сидящую рядом девушку, и как Стеффон Свифт с помощью кусочков хлеба, орехов и моркови демонстрирует битву у Королевской Гавани. Сир Кеннос посадил на колено служанку, шепча ей, чтобы она потрубила в его рог, а сир Дермонт развлекал сквайров историями о рыцарских странствиях в Лесу Дождей. Дальше за столом сидел с закрытыми глазами Хьюго Ванс. — «Задумался о тайнах мироздания», — подумал Джейме. — «Или просто спит между сменами блюд». — Он повернулся обратно к леди Марийи. — Те разбойники, что убили вашего мужа, это была банда лорда Берика?

— Мы так думали. Сначала. — Несмотря на то, что волосы леди Марийи были подернуты сединой, она все еще была привлекательной женщиной. — Покинув Старые Камни, убийцы рассеялись. Лорд Вайпрен выследил одну из банд у Ярмарочного поля, но потом потерял их след. Уолдер Черный отправился с собаками и охотниками по следам другой на Ведьмино Болото. Крестьяне отказывались рассказывать, что их видели, но когда спрашивать стали усерднее, они запели по-другому. Они рассказали об одноглазом человеке и втором, в желтом плаще… и о женщине, в плаще и под капюшоном.

— Женщина? — Он думал, что Белая Лань навсегда отучила Меррета приближаться к разбойницам. — В Братстве Королевского Леса тоже была женщина.

— Да, я знаю. — А как же иначе, словно говорил ее тон, если она оставила клеймо на моем муже? — Говорят, Белая Лань была молодой и красивой. Эта женщина под капюшоном ни то, ни другое. Если можно верить рассказу крестьян, ее лицо изранено и ужасно, и если заглянуть ей в глаза, становится жутко. Говорят, она возглавляет разбойников.

— Возглавляет? — Джейме было трудно в это поверить. — Берик Дондарион и Красный жрец…

— … их не видели. — Голос леди Марийи был категоричен.

— Дондарион мертв. — Заявил Могучий Вепрь. — Гора воткнул ему в глазницу кинжал, у нас есть свидетели, которые видели это лично.

— Это одна из версий. — Сказал Аддам Марбранд. — Другие говорят, что лорда Берика убить невозможно.

— Сир Харвин уверяет, что все эти слухи ложь. — Леди Амарея намотала косу на палец. — Он обещал мне привезти голову лорда Берика. Он такой галантный. — Залитое слезами лицо покраснело.

Джейме вспомнил о другой голове. Той, которую он отдал Пийе. Он почти услышал за спиной смешок своего маленького братца. — «Что же стало с милым обычаем — дарить дамам цветы?» — Мог спросить в этом случае Тирион. Кроме того, в его словаре для Харвина Плюмма тоже было мало слов, но слова «галантный» в нем точно не было. Братья Плюммы были здоровыми, тучными парнями с толстыми шеями, красными рожами, громкие и крепкие, очень смешливые, быстро выходящие из себя и так же быстро остывающие. Харвин был из другого теста. Хмурый молчун, ничего не забывающий… и смертельно опасный, если в его руках боевой молот. Отличный кандидат в коменданты гарнизона, но никак не годится в любовники. Хотя… Джейме присмотрелся к леди Амарее.

Слуги внесли рыбное блюдо: речную щуку, зажаренную с корочкой из зелени и толченых орехов. Жена Ланселя отведала ее первой, одобрила и приказала положить первый кусочек на тарелку Джейме. Когда перед ним поставили рыбу, она потянулась через пустующее кресло своего мужа и прикоснулась к его золотой руке.

— Вы можете покончить с лордом Бериком, сир Джейме. Вы убили Улыбчивого Рыцаря. Пожалуйста, милорд, умоляю вас! Останьтесь и помогите нам с лордом Бериком и Псом. — Ее бледные пальчики впились в золотую пятерню.

«Она считает, я могу что-то ею чувствовать?»

— Улыбчивого Рыцаря победил Меч Зари, миледи. Сир Эртур Дейн, который был куда лучшим рыцарем, чем являюсь я. — Джейме освободил свою золотую руку и снова повернулся к леди Марийе. — Как далеко Уолдер Черный сумел проследить эту женщину с ее бандой.

— Его собаки взяли след на север от Ведьминого Болота, — ответила женщина. — Он клянется, что держался всего в половине дня пути от них, когда они исчезли на Перешейке.

— Ну и пусть сгниют там, — улыбаясь, добавил сир Кеннос. — Может, попадут в зыбучие пески или на ужин к львоящеру, если будет угодно богам.

— Или к лягушатникам. — Вставил сир Данвелл Фрей. — Я бы не стал спускать островитянам укрывательство разбойников.

— Если б так поступали только они. — Ответила леди Марийя. — Некоторые речные лорды тоже заодно с лордом Бериком.

— И простолюдины тоже. — Всхлипнула ее дочь. — Сир Харвин говорит, что они прячут их, кормят, и лгут на все расспросы об их месте нахождения. Лгут собственным господам!

— Нужно рвать за это языки. — Предложил Могучий Вепрь.

— Дождешься тогда от них ответа. — Сказал Джейме. — Если хотите добиться от них помощи, нужно сделать так, чтобы вас полюбили. Именно так поступил Эртур Дейн, когда мы выступили против Лесного Братства. Он платил простолюдинам за нашу еду, передавал их жалобы королю Эйерису, расширил пастбищные земли вокруг их деревень, даже добился для них привилегии вырубать ежегодно некоторое количество деревьев и охотиться осенью на королевских оленей. Лесной народ думал, что Тойн их защищает, но сир Эртур сделал для них гораздо больше, чем когда-либо надеялось осуществить Лесное Братство, и этим он привлек их на свою сторону. После этого, остальное было легко.

— Лорд Командующий рассуждает очень мудро, — сказала леди Марийя. — Мы никогда не справимся с этими разбойниками, пока простолюдины не полюбят Ланселя, как когда-то любили моего отца и деда.

Джейме покосился на пустующее место своего кузена. — «Вот только молитвами Лансель вряд ли когда-то завоюет их любовь».

Леди Амарей надула губки. — Сир Джейме, умоляю, не бросайте нас. Мой супруг так в вас нуждается, и я тоже. Сейчас настали такие ужасные времена. Порой ночами я едва могу заснуть от страха.

— Мое место подле короля, миледи.

— Я вернусь. — Пообещал Могучий Вепрь. — Когда мы закончим дела в Риверране, мне непременно захочется снова подраться. Вот только Берик Дондарион вряд ли сумеет обеспечить мне достойное веселье. Я хорошо его помню по прошлым турнирам. Он был симпатичным пареньком в ярком плаще, худощавый и неопытный.

— Так было, пока он не умер. — Ответил юный сир Арвуд Фрей. — Крестьяне говорят, после смерти он изменился. Вы можете его убить, но он не долго будет мертв. Как можно сражаться с подобными людьми? И есть еще Пес. В Солеварнях он зарубил два десятка человек.

Могучий Вепрь захохотал.

— Может, двадцать толстых трактирщиков? Или два десятка ссыкунов? Два десятка нищих с кружками. Ясно, что не двадцать рыцарей. Не таких, как я.

— В Солеварнях был рыцарь. — Не унимался сир Арвуд. — Но он спрятался за стенами замка, пока Клиган со своими бешенными псами буйствовал в городе. Вам не довелось видеть, что он натворил, а я видел своими глазами. Когда до Близнецов дошли донесения, я вместе с Харисом Хэйгом, его братом Доннелом и полусотней солдат и лучников отправился туда. Сперва мы думали, что это работа лорда Берика, и надеялись напасть на его след. Все, что осталось от Солеварен — это замок, а старик сир Куинси был так напуган, что даже нам не стал открывать ворота, только перекрикивался с нами со стен укреплений. Весь город — только кости и пепел. Пес сжег все дома, предал жителей мечу и умчался, хохоча во все горло. А женщин… вы не поверите, что он сотворил с некоторыми из них. Я не могу рассказывать подобное за столом. Но от одного взгляда меня замутило.

— Я плакала, когда об этом услышала. — Добавила леди Амарея.

Джейме отхлебнул вина.

— Почему вы уверены, что это был Пес? — То, что они описывают скорее похоже на работу старшего Клигана — Грегора, а не Сандора. Тот был жестким и безжалостным, но настоящим чудовищем в их роду был именно старший из братьев.

— Его видели, — ответил сир Арвуд. — Такой шлем, как у него, трудно не заметить. И никогда не забудешь. Есть несколько выживших, которые смогли поведать нам все подробности. Изнасилованная девочка, несколько мальчишек, которые сумели спрятаться, женщина, которую обнаружили зажатой под обугленной балкой, и рыбаки, наблюдавшие за мясорубкой из лодок.

— Не называй это мясорубкой. — Мягко попросила леди Марийя. — Это оскорбление для честных мясников. То, что произошло в Солеварнях дело рук какого-то чудовища в человеческом обличье.

«Сейчас подходящее время для разных чудовищ», — промелькнуло в голове Джейме. — «Для львов, волков, злых псов, черных воронов и ворон».

— Гнусные деяния, — Могучий Вепрь вновь наполнил свой кубок. — Леди Марийя, леди Амарея, ваше горе тронуло мое сердце. Даю слово, как только Риверран падет, я вернусь ради вас, поймаю Пса и убью. Псы меня не пугают.

«Этот может».

Они с Могучим Вепрем оба были крупными и сильными, но Сандор Клиган был быстрее, и сражался с такой свирепостью, которую не был способен выдержать Лайл Крекехолл.

Леди Амарея, тем не менее, вся затрепетала:

— Вы истинный рыцарь, сир Лайл, готовы помочь даме в беде.

«По крайней мере, она не зовет себя ‘девой’». — Джейме потянулся за своим кубком, но нечаянно его опрокинул. Льняная скатерть моментально намокла. Когда красное пятно стало расползаться, все окружающие постарались сделать вид, что ничего не заметили. — «Учтивость к почетным гостям», — подумал он про себя, но прозвучало горько. Он резко поднялся. — Миледи, прошу меня извинить.

Леди Амарея выглядела ошарашенной.

— Вы нас покидаете? Но еще должны подать оленину, и фаршированных луком и грибами каплунов.

— Они, без сомнения, великолепны, но я не могу впихнуть в себя больше ни кусочка. Мне нужно повидаться с кузеном. — Поклонившись, Джейме оставил их наслаждаться ужином.

Во дворе тоже ужинали. Воробьи собрались вокруг дюжины костров, грея руки после наступившего с сумерками холода, и поджаривая жирные колбаски, которые плевались и шипели на огне. Воробьев набралось около сотни. — «Бесполезные едоки». — Джейме стало любопытно, сколько колбасок ежедневно его кузен отдает воробьям, и чем он собирается кормить людей, когда они уйдут. — «Если они не соберут еще один урожай, скоро они примутся за крыс». — Столь поздней осенью шансы на еще один урожай были не высоки.

Он отыскал септу за пределами внутреннего двора замка. Это было строение с семью стенами, без окон, наполовину сложенное из бревен, наполовину из камня, с резной двойной дверью и черепичной крышей. На ступенях, ведущих к дверям, сидели трое воробьев. Завидев идущего к ним Джейме, они поднялись на ноги.

— Куда направляемся, м”лорд? — спросил один из них. Он был самый маленький из всех троих, но с самой длинной бородой.

— Внутрь.

— Внутри его милость, он молится.

— Его милость — мой кузен.

— Что ж, тогда отлично, м’лорд, — вставил другой воробей — крупный лысый мужчина с нарисованной семиконечной звездой над одним из глаз. — Вы же не станете мешать собственному родственнику молиться.

— Лорд Лансель просит Небесного Отца о наставлении. — Добавил третий воробей, который был без бороды. Мальчишка, — сперва решил Джейме, но голос выдал в нем девушку, одетую в бесформенное тряпье и ржавую кольчугу. — Он молится о душе Верховного Септона и о душах всех погибших.

— Завтра утром они по-прежнему останутся мертвы. — Ответил им Джейме. — А в распоряжении Небесного Отца куда больше времени, чем у меня. Вы знаете, кто я?

— Какой-то лорд, — сказал здоровяк со звездой.

— Какой-то калека, — сказал тот, что был меньше всех с длиной бородой.

— Цареубийца, — сказала женщина. — Но здесь нет королей, одни только Бедные Ребята, и вы не войдете, пока не позволит его милость. — Она покачала в руке сучковатую дубинку, а малыш поднял топор.

Двери позади них отворились:

— Пусть мой кузен войдет с миром, друзья. — Тихо произнес Лансель. — Я его ждал.

Воробьи молча расступились.

Лансель выглядел даже тоньше, чем в Королевской Гавани. Он был бос и одет в простую, грубую тунику из некрашеной шерсти, в которой он был больше похож на бродягу, чем на лорда. Его макушка была гладко выбрита, а борода немного отросла. Называть ее дальше персиковым пушком было бы смертельным оскорблением персиков. Она чудно переходила в белые волосы вокруг ушей.

— Кузен, — сказал Джейме, когда они остались наедине в септе. — Ты совсем растерял свои проклятые мозги?

— Я бы сказал, обрел веру.

— Где твой отец?

— Ушел. Мы поссорились. — Лансель преклонил колени у алтаря другого Отца. — Помолишься вместе со мной, Джейме?

— Если я стану усердно молиться, Отец даст мне новую руку?

— Нет. Но Воин придаст тебе смелости, Кузнец даст сил, а Старица — мудрости.

— А мне нужна рука. — Семеро Богов смотрели на него со своих алтарей, темное дерево мерцало в пламени свечей. В воздухе висел легкий дух ладана. — Ты тут же и спишь?

— Каждую ночь я сплю под другим алтарем, и Семеро посылают мне свои видения.

Бейелор Благославенный тоже как-то узрел видение. — «Особенно после длительного поста». — Как давно ты в последний раз ел?

— Мне не нужно иной пищи, кроме веры.

— Вера она как овсянка. Лучше заедать ее медом с молоком.

— Я мечтал о том дне, когда ты придешь. В моих снах ты знал, что я совершил. Как я нагрешил. И за это ты меня убил.

— Скорее ты сам себя убьешь голоданием. Разве тебя не научил пример Бейелора Благословенного, который допостился до смерти?

— В Семилучевой Звезде сказано: наша жизнь всего лишь свеча. Любое случайное дуновение ветра способно ее задуть. Смерть в этом мире всегда ходит где-то поблизости, и грешников, не отмоливших свои грехи, ждут семь кругов ада. Помолишься со мной, Джейме?

— Если да, ты съешь тарелку овсянки? — Когда кузен не ответил, Джейме вздохнул. — Тебе нужно спать в обнимку с женой, а не с Девой. Тебе нужен наследник от Дарри, если хочешь удержать за собой замок.

— Это всего лишь груда стылых камней. Я никогда не желал ею владеть. Все, что я хотел… — Лансель затрясся. — Спасите меня Семеро, я хотел стать тобой.

Джейме расхохотался.

— Уж лучше мной, чем Святым Бейелором. Кузен, Дарри нужен лев. Как и твоей малютке-Фрейю. Да у нее становится сыро между ног едва кто-то поблизости упомянет Хардстона. Если она еще с ним не переспала, то скоро это случится.

— Если она его любит, я желаю им взаимного удовлетворения.

— Львы не должны обзаводиться рогами, кузен. Ты взял эту девицу в жены.

— Я говорил какие-то слова и дал ей алый плащ, но все благодаря моему отцу. Женитьба требует близости. Король Бейелор был вынужден жениться на своей сестре Дайене, но они никогда не жили как муж и жена, и едва короновавшись, он удалил ее прочь от себя.

— Для королевства было бы лучше, если б он закрыл глаза и хорошенько ее оттрахал. Я достаточно осведомлен о той истории, чтобы об этом судить. Все равно, тебя нельзя сравнивать с Бейелором.

— Нет, — согласился Лансель. — В нем был редкой силы дух, чистый, отважный и невинный, нетронутый злом нашего мира. А я — грешник, которому нужно замаливать множество грехов.

Джейме положил руку ему на плечо.

— Что тебе известно о грехах, брат? Я убил своего короля.

— Храбрые люди убивают мечом, а трусы — мехом с вином. Мы оба цареубийцы, сир.

— Роберт не был истинным королем. Некоторые даже говорят, что олень — исконная добыча льва. — Джейме чувствовал выпирающие кости под плотью кузена… и кое-что еще. Под туникой Лансель носил власяницу. — Что же еще ты натворил, что требует столь яростного замаливания? Расскажи.

Кузен склонил голову, по щекам покатились крупные слезы.

Эти слезы для Джейме были куда красноречивее ответа.

— Ты убил короля, — Произнес он. — А потом ты трахнул королеву.

— Я никогда…

— … не ложился с моей дорогой сестричкой? — «Ну, скажи, скажи!»

— Никогда не изливал свое семя в… в ее…

— Щель? — Подсказал Джейме.

— … лоно. — Закончил Лансель. — Если акт не завершен, то и измены нет. Я утешил ее после смерти короля. Ты был в плену, твой отец сражался, а твой брат… она его боялась, и имела на то основания. Он заставил меня ее предать.

— Правда? — «Лансель, сир Осмунд. Сколько еще? Та часть про Лунатика — была всего лишь издевка?»

— Ты ее принуждал?

— Нет! Я любил ее. Я хотел ее защитить.

«Ты хотел стать мной». — Отрубленные пальцы вновь зачесались. В тот день, когда она приходила в Башню Белого Меча, умоляя его отречься от клятв, она рассмеялась после того, как он ей отказал, и похвасталась, что лгала ему тысячу раз. В тот раз он принял это за неловкую попытку сделать ему больно в ответ на причиненную им боль. — «Но это могло быть единственным словом правды, которое я от нее услышал за много лет».

— Не думай дурно о королеве, — взмолился Лансель. — Плоть слаба, Джейме. От нашего греха не было никакого вреда. И… и бастардов.

— Да. Бастарды редко заводятся НА животе. — Ему стало любопытно, что бы сказал его кузен, если б он покаялся в своих грехах, в трех, которых Серсея назвала Джоффри, Томмен и Мирцелла.

— После битвы я был зол на ее величество, но Верховный Септон уверил меня, что я должен ее простить.

— И покаялся в своих грехах Его Святейшеству, не так ли?

— Он молился обо мне, когда я лежал раненый. Он был добрым человеком.

«А теперь, он мертвый человек. По нем звонят колокола». — Он задался вопросом, догадывается ли кузен, какой плод породили его слова.

— Лансель, ты — треклятый тупица.

— Ты не так уж не прав. — Ответил Лансель. — Но мои глупости остались позади. Я попросил Небесного Отца наставить меня на путь, и он мне помог. Я отказываюсь от титула и жены. Хардстон, если хочет, может забирать и то и другое. Завтра я возвращаюсь в Королевскую Гавань и посвящу свой меч новому Верховному Септону и Семерым. Я хочу принести клятвы и присоединиться к Сыновьям Воина.

Парень совсем сбрендил.

— Сыновья Воина были разогнаны три сотни лет тому назад.

— Новый Верховный Септон возродил орден. Он разослал призыв всем достойным рыцарям посвятить свои жизни и мечи служению Семерым. Бедные Ребята тоже восстановлены.

— С какой стати Железный Трон допустил подобное? — Джейме помнил, что первые Таргариены годами сражались с этими двумя военными орденами, хотя он не мог вспомнить какие короли именно. Возможно, Мейегор или первый из Джахаерисов. — «Вот Тирион, тот точно вспомнил бы».

— Его Святейшество написал, что король Томмен дал свое позволение. Если хочешь, я покажу тебе письмо.

— Даже если это правда… ты лев с Утеса, лорд. У тебя есть жена, замок, и земли и люди, которых нужно защищать. Если боги будут милостивы, у тебя будут сыновья твоей крови, которые станут продолжателями твоего дела. Почему ты хочешь отбросить все это прочь ради… ради каких-то клятв?

— А почему так поступил ты? — Тихо спросил Лансель.

«Ради чести», — мог ответить Джейме. — «Ради славы». Но это была бы ложь. Честь и слава тоже сыграли свою роль, но основная причина звалась — Серсея. С его губ сорвался смех. — Ты бежишь в объятья Верховного Септона или моей милой сестрицы? Помолись об этом, и молись усердно, брат.

— Так ты помолишься со мной, Джейме?

Он оглядел септу, богов. Матерь, полную сострадания. Отца, беспощадного в своей справедливости. Воина с мечом в руке. Неведомого, чье получеловеческое лицо выглядывало из тени опущенного капюшона. — «Я думал, что я Воин, а Серсея — Дева, но она все время была Неведомым, скрывавшим свое лицо от моих глаз».

— Помолись за меня, если желаешь. — Ответил он кузену. — Я забыл все слова.

Когда Джейме вышел в ночь, воробьи по-прежнему сидели на ступенях.

— Спасибо, — обратился он к ним. — Теперь я чувствую себя гораздо святее.

Поискав, он обнаружил сира Илина с парой мечей.

Двор замка был полон глаз и ушей. Чтобы избавиться от них, они отправились в богорощу Дарри. Тут воробьев не было, только голые задумчивые деревья. Их черные голые ветки вцепились в небо. Под ногами шуршал толстый ковер павших листьев.

— Видите это окно, сир? — Джейме воспользовался мечом как указкой. — Это бывшая спальня Раймуна Дарри. Там спал король Роберт по возвращению из Винтерфелла. Ты помнишь, дочь Неда Старка сбежала после того, как ее волк укусил Джоффа. Моя сестра хотела, чтобы девчонке отрубили руку. Это древнее наказание, за покушение на особу королевской крови. Роберт ответил, что она чудовище и сумасшедшая. Они ругались полночи… правда, сражалась одна Серсея, а Роберт напивался. Уже за полночь королева позвала меня внутрь. Король вовсю храпел на мирийском ковре на полу. Я спросил свою сестру, не желает ли она, чтобы я уложил его в кровать. Она ответила, чтобы я уложил в кровать ее и сорвал с нее платье. Я овладел ею на постели Раймуна Дарри, переступив через спящего Роберта. Если б Его Величество проснулся, я бы убил его — там и тогда. И он стал бы не первым королем, павшим от моего меча… но ты знаешь эту историю не хуже меня, не так ли? — Он рубанул по ветке дерева, разрубив ее до половины. — Когда я трахал Серсею, она кричала: «Хочу!». Я думал, что она имеет в виду меня, но она хотела изуродовать или убить девчонку Старков. — «Все, что я делаю, я делаю ради любви». — Только благодаря случайности меня опередили люди Старка, и сами нашли девчонку. Если б я нашел ее первым…

В свете факела оспины на лице сира Илина казались черными дырами, почти как душа Джейме. Он издал клокочущий звук.

«Да он смеется надо мной!» — Понял Джейме Ланнистер. — Из того, что я знаю, ты тоже трахал мою сестру, ты — уродливый ублюдок! — Он сплюнул. — Что ж, заткнись и попробуй меня убить, если сможешь.