Отправитель: БерриБлу
Получатель: ПинкМаффин
Тема сообщения: Страдания любви в стране лагун
МАКС!
Может, то, что Камилла отрицает существование свиней, как-то связано с этой свадебной заварушкой? А у твоего отца действительно железные нервы. Честно! С другой стороны, я могу его понять. Если бы у меня был выбор между твоей мамой и Камиллой, то… Ладно, проехали. В любом случае история действительно впечатляющая! Кулхардт тоже так считает — хотя его полунамёков я так до конца и не понимаю.
Как только я прочёл твоё письмо и отскрёб последние остатки «Клёцек валькирии» со стен кафе, я пошёл к нему. Точнее говоря, не пошёл, а побежал со всех ног.
Взлетаю я, значит, запыхавшись, на нужный этаж, захожу и вижу Мильфину за письменным столом, который почти полностью заставлен стопками коробок с печеньем.
— Привет, Берри! — дружелюбно восклицает она. — Почему ты так тяжело дышишь? Тебе нужно больше заниматься спортом.
— Вы хотите всё это съесть? — перевожу разговор я, указывая на коробки с печеньем.
— Нет, просто навожу небольшой порядок в своих запасах. Сейчас я, например, сортирую кексы.
— Печенье, — поправляю я.
— Что?
— На языке кондитеров «кекс» — слово запретное. Это называется печеньем. То, что вы сейчас держите в руках, называется шахматным печеньем.
Мильфина смотрит на меня, высоко подняв брови.
— Спасибо за урок. Помоги мне лучше рассортировать. Сначала сложим отдельно кексы с шоколадом и без шоколада, потом по сроку годности, потом…
— Нет, спасибо. Кулхардт здесь? Мне нужно поговорить с ним!
— Кулхардт здесь. Здесь Кулхардт.
Я резко поворачиваюсь и лбом врезаюсь и его плечо. Твёрдое, как сталь! С ума сойти!
— Не надо так спешить, Берри Блу. В чём дело?
— Один из горилл Камиллы приходил сначала к нам, потом к МАКС. Хотел забрать свиней!
Мильфина поднимает голову от своих кексов.
— Горилла по имени Камилла?
— Нет! Один из её телохранителей, или охранников, или как там называют этих типов.
Кулхардт приподнимает одну бровь:
— И? Свиньи теперь у него?
— К счастью, нет! В кафе гориллу нокаутировала наша новая официантка, а в доме МАКС Готтхильф и Женевьева справились сами. МАКС полагает, что они — какие-то особые боевые свиньи или свиньи-телохранители. И знаете ли вы, что самое невероятное?
— Знаю ли я, что самое невероятное. Нет.
— Камилла отрицает, что свиньи вообще переступали порог её лаборатории. Отец МАКС хотел их выкупить. Но она утверждает, что не имеет понятия, о каких свиньях идёт речь!
Кулхардт смотрит на меня. Но на этот раз не хладнокровно, а скорее так, будто прекрасно понимает, о чём я говорю.
— Стало быть они всё ещё у МАКС, — произносит он. — Это хорошо.
— Почему?
— Почему. Я ведь уже объяснял, Берри Блу. Ты меня не слушаешь?
— Отнюдь. Вы говорили, что дело со свиньями ещё не закрыто.
— И не только. Дело это очень большое и серьёзное, очень серьёзное. Слишком серьёзное для тебя, Берри Блу.
— Что за дело?
— Что за дело. Спроси свиней.
— Свиней?
— Свиней.
— Но как же я буду их спрашивать? С тем же успехом можно спрашивать Липински!
— Нёфф.
Я снова резко поворачиваюсь и грозно кричу:
— Меня зовут Бонд! Джеймс Бонд!
Ты ведь помнишь: стоит ему услышать цитату из «Бондианы», и Липински передумывает писать на меня. Его задняя лапа сначала замирает в воздухе, потом он опускает её и вразвалочку направляется в сторону Мильфины.
— Что случилось, Липински?
— Нёфф.
— Как ты думаешь…
— Нёфф.
— Что это с ним? — обращаюсь я к Кулхардту.
— Что это с ним. Любовная тоска.
— Что-что?
— Нёфф.
— Не отрицай, старик, у тебя самая настоящая любовная тоска! — громко говорит Кулхардт. — С тех пор, как твою дорогу перебежала эта свинья.
— Готтхильф? — тихо уточняю я.
— Готтхильф. Забыл, как его имя.
— Нёфф! Нёфф! — заливается Липински, подходя к стопке коробок с печеньем, которую Мильфина поставила на пол, и вновь поднимает заднюю лапу.
— Манипенни![14] Приготовьтесь к диктовке! — рявкает Мильфина.
Липински опускает лапу, ковыляет к своему кабинету и захлопывает за собой дверь. Интересно, как именно он это делает.
— Бедный свин — в смысле, пёс, — говорю я. — Ему можно как-то помочь?
— Ему можно как-то помочь. Можно.
— Я не пойду! — решительно заявляет Мильфина. — В последний раз я целый день…
— Тогда он будет мочиться на всё, что попадётся ему под ноги, — перебивает Кулхардт.
— Так как ему можно помочь? — спрашиваю я.
— Как ему можно помочь. Кино.
— Что?
— Фильм о любви! — вздыхает Мильфина. — Стоит ему посмотреть какой-нибудь милый сентиментальный фильм, его любовная тоска проходит. Но ему нужно, чтобы кто-нибудь был рядом.
— И в чём проблема? — уточняю я.
— В чём проблема. Липински сам выбирает фильм.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
Мильфина закатывает глаза:
— И поиск может растянуться на целую вечность! В последний раз прошла почти неделя, прежде чем я наконец нашла кинотеатр, где шёл фильм о любви, который пришёлся Липински по вкусу.
— Не может быть, чтобы всё было так трудно, — говорю я. — Сейчас в кино как раз идёт такая сопливая ерунда. Как там называется фильм?
— Как там называется фильм. «Страдания любви в стране лагун».
— Ага, интересно! — восклицает Мильфина. — Шеф знает, какие любовные фильмы идут сейчас в прокате!
Кулхардт отодвигает шляпу на затылок этим своим невероятно хладнокровным жестом.
— Ты можешь пойти с ним, Берри Блу.
— Почему нет? — отзываюсь я.
— Почему нет. Значит, договорились. Завтра?
— Завтра.
Кулхардт и Мильфина широко улыбаются друг другу. Решив больше не задавать вопросов, я подхожу к двери в кабинет Липински и осторожно стучусь.
— Нёфф!
Тем не менее я открываю дверь. За ней я вижу знакомый компьютер, стоящий на полу. Перед ним лежит Липински, держа морду на клавиатуре и глядя на монитор, на котором открыта страница с киноафишей. Видимо, он сразу вышел в Интернет, как только закрыл за собой дверь кабинета. Не спрашивай меня, как у него это получилось.
— Хочешь пойти в кино, Липински?
— Нёфф.
— А если я пойду с тобой? Можешь сам выбрать фильм.
Липински поднимает голову и смотрит мне в глаза.
— Йофф, — раздаётся после недолгого колебания.
— Договорились! Я зайду за тобой завтра в три часа дня. О'кей?
— Йофф.
Он встаёт и подходит ко мне. В последний миг я успеваю понять, что он затевает.
— У тебя нет шансов, Голдфингер![15] — кричу я.
Липински отворачивается и вновь укладывается на клавиатуру своего компьютера. Может быть, он нажимает на кнопки ушами.
Когда я выхожу из кабинета Липински, Кулхардта уже нет.
— Он у себя? — обращаюсь я к Мильфине.
Та качает головой:
— Ушёл.
— А куда?
— Господа не считают необходимым посвящать меня в свои планы, — вздыхает Мильфина. — Я ведь просто их секретарша. — Вдруг на её лице появляется лукавая улыбка, и она протягивает мне пару коробок печенья. — Будет что пожевать в кино.
Интересно, что тут смешного. Ведь мы с Липински просто идём в кино.
И вот я сижу здесь, за своим компьютером, и неотступно думаю о том, что сказал Кулхардт: дело очень серьёзное! То, что Камилла отрицает знакомство с Готтхильфом и Женевьевой, выставляет её в ещё более подозрительном свете! В конце концов, именно её горилла приходил к нам за свиньями! Что имел в виду Кулхардт своим «спроси свиней»? У тебя есть идеи?
До скорого! И внимательно следи за Готтхильфом и Женевьевой.
Берри
Р. S. Почему бы тебе не составить компанию нам с Липински? Встречаемся завтра в офисе Кулхардта в три часа. О'кей?