Плакса

Глава 9

Недавние злоключения Экуппы

Заключенных на наш полуостров доставляют по морю. Чаще всего это делает один большой транспортный корабль. Обладателей Дара, грубо нарушивших закон, в мире, обычно не так уж и много. Поэтому преступникам порой приходится довольно долго ждать своей партии. Для этого на каждом освоенном континенте есть по одной временной тюрьме. Там, конечно, нет таких мест, где невозможно пользоваться Даром, поэтому, заключенным приходится проходить одну очень неприятную процедуру: один или несколько домов накладывают на бедолагу свою печать, которая приносит дикую боль, если тот пытается воззвать к своей силе.

Канону в свое время наложили всего одну печать, потому что его способности к магии были ближе к посредственным, но при всех попытках призвать на помощь Дар, тогда еще молодого парня скручивала такая боль, что он едва не терял сознание. А позже к нему в соседнюю камеру посадили девушку с тремя печатями. Та теряла сознание при каждой попытке колдовать.

На этом моменте воспоминаний Канона я не смог не изумиться их всеобщему мазохизму и спросил, зачем же они повторно пытались колдовать?!

Сначала собеседник взглянул на меня почти что изумленно, но тут же вспомнил мою ситуация и печально улыбнулся.

- Это сродни тому, что тебе, к примеру, запретили ощущать запахи, - с вселенской грустью в голосе объяснил он, - сможешь сразу же, после приступа боли, разучиться воспринимать ароматы, которых вокруг десятки, а то и сотни? Ведь, ты же всю жизнь делал это неосознанно!

Потом Канон вернулся к своему довольно стройному рассказу и первым делом пояснил, что здоровый взрослый преступник способен выдержать до пяти печатей, однако бывали случая, когда способности к магии заключенного были столь велики, что печати сходили либо в камере, либо в пути к полуострову. В первом случае преступник обычно перебивал всю охрану и пускался в бега. Потом его, конечно же, ловили специально обученные для этого маги и клеймили печатями уже гораздо основательнее. Как правило, рецидивист после этого не выживал.

Куда как сложнее было во втором случае, особенно, если это случалось далеко отсюда. Были, конечно, случаи, когда преступники просто сбегали с корабля, зная, что их Дар не даст им пропасть в открытом море. Но несколько раз было и так, что печати спадали с сильного целителя, он лечил остальных заключенных, и те просто завладевали кораблем, поднимали над ним пиратский флаг и дальше уже жили, кому как нравится. Кто-то оседал в новых землях, а кто-то пиратствовал и по сей день.

После таких прецедентов сильных целителей стали возить поодиночке.

Экуппу, например, привезли одну, хотя спустя пару дней пришел корабль с целым десятком осужденных.

Малые корабли, на которых привозят одиночек, к берегу, обычно, причаливают сами, привозя при этом контрабанду и забирая неофициальную почту на большую землю. Однако Экуппу на сушу доставила небольшая шлюпка, в которой не было никого, кроме осужденной, находящейся в коматозном состоянии.

Видимо, неизвестный капитан был хорошо знаком с местными течениями, раз так удачно рассчитал сложный маневр. Или ему было все равно: погибнет преступница, или нет.

Поскольку по графику вскоре должен был прийти большой корабль, на берегу уже были сооружены временные наблюдательные пункты. На одном из них и заметили одинокую шлюпку. Скорее всего, таким образом уже не единожды сюда доставлялась особо запрещенная контрабанда, потому что шлюпку вытащили на берег быстро и тихо.

Тем обиднее было наблюдателям узнать, что кроме обычной девчонки, внутри не оказалось абсолютно ничего. Поэтому, они ее там и оставили. Точнее, оставили на берегу, шлюпку-то они забрали. С паршивой овцы, хоть шерсти клок, как говорится.

Вечером, когда уже совсем стемнело, наблюдатели вернулись в селение и рассказали о находке.

Ближе к обеду представитель местной власти (толстый и ленивый, как и все его коллеги) пришел-таки на берег, чтобы убедиться в правдивости слов обнаруживших шлюпку мужчин.

Экуппа была там, где ее оставили днем ранее. Выяснив, что преступница жива, чиновник распорядился к вечеру доставить ее в приемник для прибывающих заключенных, если девчонка еще будет дышать.

К этому сроку девчонка не только продолжила дышать, она еще и пришла в себя. Хотя, «пришла в себя» - это громко сказано. Сознание к ней вернулось не полностью. Девушка явно не понимала, кто она, где находится, и что вообще с ней произошло. На контакт ни с кем не шла и всего боялась. Хорошо, что среди наблюдателей были и женщины. Одна из них смогла ласковым и нежным голосом немного успокоить явно находящуюся не в себе девушку и жестами (телесного контакта та боялась, как огня) увести за собой в местную больницу.

Вот там-то и случилось самое необычное в этот день происшествие: защитный купол не пропустил помешанную девушку на территорию лечебницы.

Он не причинил вреда бедолаге, но и не дал пройти к входу здания.

За века существования этого поля, местные эскулапы до тонкости изучили все проявления работы защитного поля. Оно либо предупреждало живое существо, которое не могло пройти кордон, небольшим шоковым ударом, либо сразу убивало на месте. Здесь же, защита просто превратилась в упругую мембрану, не причиняя никакого вреда, но и не пропуская, словно молчаливо требуя пароль.

Выскочившие на улицу девушки тоже никак не смогли помочь девушке, потому что никакие амулеты за пределами защитного поля не действовали.

В конечном итоге пришлось обращаться к местной травнице. Та напоила беднягу успокаивающим настоем и девушка тут же заснула.

А на следующее утро прибыл корабль с новой партией арестантов, а с ними – и слухи об Экуппе…

Как это обычно бывает, слухи были самые разнообразные, но каждый следующий был чернее и противнее предыдущего: от детоубийства, до людоедства. Но в одном сходились все – на спине Экуппы не было ни единого свободного от печатей места. И тот факт говорил о ней красноречивее любых обвинительных вердиктов!

В итоге, после обеда следующего дня делегация из двух женщин: представителя от администрации и подневольных поселенцев пришла к старухе с требованием показать им ее подопечную.

Выгнав травницу и осмотрев спину ничего не понимающей девушки, женщины с каменными лицами из дома. А после каждая из них в своем кругу объявила, что новоприбывшая девушка не охраняется ни государственными законами, ни местными понятиями.

Это был приговор. Окончательный и бесповоротный.

Уже к вечеру первая же развеселая компания с ближайшей таверны вломилась с дом старухи с очень недвусмысленными намерениями.

Травница пыталась заступиться за пациентку и какое-то время сдерживала недобрых молодцев, угрожая обварить их из дымящегося котелка.

Экуппа хоть и была вполне себе безумной, однако, инстинкт самосохранения у нее работал – дай бог каждому. Пока боевая старушка кое-как держала оборону, девчонка смогла выбраться на улицу через окно и попыталась убежать.

Но на этом ее везение закончилось, потому что ее увидела уже следующая подходящая компания из двух беспринципных мужчин.

Они схватили вырывающуюся и вопящую дурным голосом девушку и попытались, заткнув ей рот, оттащить свою жертву в ближайшее нежилое строение.

Вести в сонном поселении разносились на удивление быстро, поэтому на помощь приговоренной никто не спешил.

Чтобы девчонка не кричала и не брыкалась, ее приложили по голове и обмякшую потащили через всю улицу.

Уже в дверях ближайшего незапертого сарая Экуппа пришла в себя, укусила державшую ее руку и, вырвавшись, бросилась наутек.

Дальше уже Канон толком не знал в подробностях, что именно произошло, но до него доходили слухи, что один из них погиб, а второй полностью лишился левого глаза, а правый еще можно было спасти, если найти денег на лечение.

После небольшой паузы мой товарищ хитро улыбнулся и уточнил:

- Не знаешь, что именно с ними случилось?

- Знаю, - улыбнулся я, - они так сильно ударили меня по голове, что вправили мне часть моих свихнувшихся мозгов. И это пошло на пользу мне, а не им.

- Ты справилась с ними голыми руками? – уточнил Канон.

- Да, - признался я, - меня учили искусству боя без оружия. Правда, я еще не все вспомню.

- Если научишь меня всему, что вспомнишь, я в долгу не останусь! – горячо пообещал профессиональный телохранитель.

- Если договоришься с Эдвардсом, то за мной дела не станет! – легко пообещал я.

- Попробую, - сразу же погрустнел Канон.

- Слушай! – оживился я. – Получается, я здесь вне закона и в любой момент меня может попытаться убить каждый желающий?

- Разве что, если он такой же сумасшедший, какой была ты в первые дни! – рассмеялся Канон. – Ты ведь теперь и под защитой Пройдохи, и сама обладаешь очень серьезной репутацией бойца, как с мужчинами, так и с магами.

- А почему Эдвардс меня приютил, ты не знаешь? – уточнил я.

- Нет, что на уме у Пройдохи, не дано знать никому, - развел руками мой собеседник, - думаю, что он в тебе что-то разглядел. Что-то такое, что видно только ему – генератору.

Я задумчиво покивал головой, глядя на пустынную улицу сквозь стекло окна, находящегося неподалеку от нас.

- Слушай, а сколько в селении живет народу? Почему улицы почти всегда пустынные? – задал я давно интересующий меня вопрос.

- Как тебе сказать? – задумался Канон. – Здесь живет немало народу, но конкретно отбывающие наказание редко выходят на улицу…

- Почему? – прервал я затянувшуюся паузу.

- Первое время, оказавшись тут, все преступники испытывают дикое облегчение от того, что прекратились их муки от непроизвольных попыток воспользоваться Даром. Все вновь прибывшие люди первые пару недель живут здесь, как в раю, а потом у них начинается ломка, перестающая в неглубокое, но вечное уныние. Это касается не всех, но подавляющего большинства. Люди никак не могут смириться с тем, что живут теперь в половину жизни. Хотя, в жизни многих Дар занимал даже больше места. Вот и сидят теперь по домам, оживляясь ненадолго при появлении контрабанды с большой земли. Родственники часто передают им заряженные амулеты. Здесь они гораздо быстрее теряют свои силы, но какое-то время дают своим хозяевам снова почувствовать себя полноценными.

Канон хотел добавить что-то еще, но в этот момент дети вернулись из соседней аудитории, и мы поспешили на свои места.

После уроков на выходе из школы нас встретил Эдвардс. Не могу себе представить, как ему это удалось, но он уже знал о том, что я наплела своим коллегам по части азартных игр.

И, надо отдать ему должное, Пройдоха не был зол. Просто он был настроен более чем скептично. Всю дорогу домой он объяснял мне, почему азартные игры не могут быть прибыльным и безопасным мероприятием, как бы мы ни лезли вон из кожи, пытаясь обойти все подводные камни.

Я прилежно выслушал его и сказал, что он по-своему прав. А потом перечислил ему несколько своих аргументов. Эдвардс сначала замедлил шаг, а потом и вовсе стал столбом посреди улицы.

Кажется, его проняло!