По месту жительства

Бродский — геолог

Давным давно, когда Иосиф Бродский не был всемирно известным поэтом и академиком и не опубликовал еще ни единой строчки, — он зарабатывал на жизнь чем попало. Вылитый Джек Лондон. В частности, работал и техником-геологом. В этом смысле мы с ним как бы коллеги, что наполняет меня понятной гордостью.

Между прочим, в 1964 году советское правительство забеспокоилось, что Иосиф зарабатывает недостаточно и не может прокормить себя. Доказав этот печальный факт на двух судах (закрытом и открытом), власти сослали Бродского в деревню Норинскую Архангельской области, где, по их мнению, поэт мог бы легко свести концы с концами.

Однажды Бродский попросил меня устроить его в геологическую экспедицию. Мой шеф, унылый мужчина по имени Иван Егорыч Богун, пожелал лично побеседовать с будущим сотрудником.

Я позвонила Иосифу:

— Приходи завтра на смотрины. Прихорошись, побрейся и прояви геологический энтузиазм.

Бродский явился обросший трехдневной щетиной в неведомых утюгу парусиновых брюках. Нет, франтом он в те годы не был…

Итак, Иосиф плюхнулся, не дожидаясь приглашения, в кресло и задымил в нос некурящему Богуну смертоносной сигаретой «Прима».

— Ваша приятельница утверждает, что вы любите геологию, рветесь в поле и будете незаменимым работником, — любезно сказал Иван Егорыч.

— Могу себе представить… — пробормотал Бродский и залился румянцем (в юности он был мучительно застенчив).

— В этом году у нас три экспедиции: Кольский, Зауралье и Магадан. Куда бы вы хотели?

— Абсолютно без разницы, — хмыкнул Иосиф и схватился за подбородок.

— Вот как! А что вам больше нравится, — картирование или поиски и разведка полезных ископа…

— Один черт, — перебил Бродский, — лишь бы вон отсюда!

— Может, гамма-каротаж? — не сдавался начальник.

— Хоть — гамма, хоть — дельта, — не имеет значения, — парировал Бродский.

Богун поджал губы.

— И все-таки, какая область геологической деятельности вас интересует?

— Геологической? — переспросил Иосиф и хохотнул.

Богун опустил очки на кончик носа и поверх них пристально взглянул на поэта. Под его взглядом Бродский совершенно сконфузился, зарделся и заерзал в кресле.

— Позвольте спросить, — ледяным тоном произнес Иван Егорыч. — А что-нибудь вас вообще интересует?

— Разумеется, — оживился Иосиф. — Еще как! Больше всего меня интересуют проблемы духа… как бы объяснить вам попроще… Точнее, сейчас меня занимает метафизическая сущность поэзии…

Наконец-то предмет беседы заинтересовал Бродского. Он уселся поудобнее и собрался было развить свою мысль, но ошеломленный Богун пробормотал: «Минуточку», привстал с места и поманил меня рукой.

— Пожалуйста, будьте добры, проводите вашего знакомого до лифта.

— Выходя вслед за Иосифом из кабинета, я обернулась. Иван Егорыч глядел на меня безумным взором и энергично крутил пальцем у виска.