По следу крови

28. Апофеоз

У Колина Питчфорка поднималось настроение, когда его допрашивали Дерек Пирс и Гвинн Чемберс. От Пирса, даже когда он молчал, исходила какая-то энергия, располагавшая к разговору. А Чемберс вселял спокойствие. С этими следователями Колин Питчфорк чувствовал себя так легко и уверенно, что без труда входил в образ супермена и не считал нужным избегать нецензурных выражений.

Прежде всего, он заявил, что за свою жизнь тысячу раз показывал себя девушкам. Как только он касался этой темы, его обычно монотонная речь сразу оживлялась. Пирс сперва даже не поверил ему и попросил рассказать несколько случаев, которые можно было бы проверить. Колин Питчфорк тут же привел три случая: все были проверены и оказались чистой правдой. Он похвастался, что может заметить девицу за три квартала и с первого взгляда определить ее возможную реакцию.

Ему нравилось показывать член одной парикмахерше в Госби. Он незаметно проследил за ней и узнал, в каком салоне красоты она работала. Но удачнее всего это выходило у него с девушками — продавцами газет, О таких победах он рассказывал с удовольствием.

Уже в первые дни заключения Колин Питчфорк сумел утаить шнурок от ботинка и вывернуть болт из медной таблички в своей камере. Может, он готовился к побегу? Но какую пользу могли принести при этом шнурок и болт? На очередном допросе он вынул эти вещи из своего носка и положил на стол перед следователями, явно намереваясь произвести фурор.

— Должно быть, наша тюрьма мало приспособлена для столь великой личности, — язвили следователи.

Колин Питчфорк рассказал и о других своих подвигах, в частности о девочке, которую он встретил на деревенской дороге, о другой девочке — той, что он затащил в гараж, и еще об одной: он подвозил ее на машине, а она схватилась за руль.

Он подробно описал множество случаев, но всегда скрывал какие-то детали. Например, он утаил, что угрожал парикмахерше, приставив ей к горлу отвертку. Она сама рассказала об этом полиции. Он не признался, что когда-либо мастурбировал перед девушками, которым демонстрировал себя. Все случаи преждевременного семяизвержения он отрицал.

Он никогда не менял своих показаний относительно Линды Манн и Дон Эшуорт: обе, по его мнению, сами подвергли себя опасности, бросившись искать спасение за воротами. Не случись этого, он бы дал девушкам возможность пройти мимо. Он отрицал свою причастность к изнасилованию Дон в извращенной форме, хотя вполне мог это сделать уже после того, как убил ее. Он никогда не признавался в том, что считал недостойным супермена.

Пирс все время подозревал, что при нападении на Линду Манн и Дон Эшуорт Питчфорк был вооружен. Инспектор не верил, что девушки спокойно говорили с преступником во время изнасилования и после него. Заверения Питчфорка в том, что Дон Эшуорт даже шутила после всего, что он с ней сделал, звучали просто кощунственно.

Насильники, как правило, утверждают, что жертва не оказывала сопротивления, даже вопреки уликам. Но Кэрол Питчфорк тоже усомнилась в сильном сопротивлении каждой из девушек.

— Вы всегда говорили, что ищете мужчину, у которого на теле могли быть раны. Но у него ничего такого не было. Ни единой царапины! — заявила она Пирсу.

В своих показаниях Колин Питчфорк объяснил, почему он не пытался изнасиловать и убить Лиз, блондинку, которую он подвозил.

— Я даже не притронулся к ней, — сказал он.

— Почему, вы думаете? В тот день я оставался один: Кэрол уехала с детьми отдыхать на выходные. В таких случаях она всегда проверяла, где я был, и, случись еще одно убийство, могла бы догадаться. К тому же я чувствовал себя в безопасности, когда позволил этой блондинке выпрыгнуть из машины, потому что голубой «фиат» при уличном освещении казался ей другого цвета.

Однако такое объяснение абсолютно противоречило тому, что он говорил раньше: «Колин, твою мать! — мелькнуло у меня в голове. — У тебя, похоже, будет удачная ночь!»

Видимо, Колин Питчфорк не тронул Лиз лишь потому, что никогда не убивал тех людей, от которых зависел. Яна Келли, к примеру. Как это должно быть невыносимо для социопата — зависеть от кого-то.

Линда Манн и Дон Эшуорт, столкнувшись с насильником, повели себя умно и даже храбрю. Они пытались уговорить его в надежде, что их пощадят. А девушка, которую он посадил в машину, даже не пыталась. Когда она схватилась за руль, Колину Питчфорку стало ясно, что без смертельной схватки не обойтись. В этом случае следы остались бы и он потерял бы контроль над ситуацией. И это после двух убийств, когда над ним и так нависла угроза разоблачения.

Колин Питчфорк признался, что много раз думал убить Яна Келли, но если бы тело Яна нашли в канале возле пекарни, то неизбежно вышли бы на самого Колина. Конечно, есть много других способов и других мест, где можно было убить Яна Келли. Но чтобы противостоять взрослому мужчине, требуется достаточно смелости и решительности. А сексуальные извращенцы и эксгибиционисты страшно боятся боли и насилия, если таковые угрожают им самим.

На вечерних допросах он с удовольствием рассказывал Пирсу и Чемберсу разные случаи из своей богатой практики. С каждым разом он вел себя все развязнее. Как-то в середине допроса ему вдруг захотелось чего-нибудь из китайской кухни. Пирс и Чемберс заказали ужин и заплатили двадцать пять фунтов. Питчфорк не скрывал своего удовлетворения — как же, полицейские исполняют его желания!

Он рассказал о движении скаутов и о том, что был в одном отряде с парнем, который теперь стал полицейским в Коалвилле. Именно поэтому Колин Питчфорк никогда не демонстрировал себя в Коалвилле, боясь встретиться с этим полицейским.

Его спросили о друзьях, и он тепло отозвался о своем старом приятеле из Борнемауса, как будто они дружны до сих пор. Но когда Мик Мейсон разыскал этого человека и позвонил ему, то услышал в ответ:

— Колин Питчфорк? Да, имя знакомое, но я не видел его с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.

Неудивительно, что Питчфорка не привлекали мужские компании. У эксгибициониста нет с ними ничего общего.

Колин признался, что во время допросов он волновался значительно меньше, чем в тот январский вечер, когда Ян Келли сдавал за него кровь. Что касается тюрьмы, то это, в конце концов, не так уж плохо! Однажды, когда Колина Питчфорка привели в кабинет к Пирсу и Чемберсу на очередной допрос, он столкнулся в дверях с одним совсем молодым полицейским. Тот отошел в сторону, чтобы пропустить арестованного. Уже в кабинете Колин гордо сказал:

— Вы это видели? Он знает, кто я! Теперь вы понимаете, какое впечатление я произвожу на людей?

В понедельник Колина Питчфорка доставили на первое слушание в Кастл-Корт, в Лестере. Это было типичное старое здание с каменными стенами, отделанными дубом опорами и арочными высокими окнами, разделенными потемневшими потолочными балками. Некоторые балки считались оригинальными и старейшими в Европе и датировались 1105 годом, когда здание служило арсеналом. На стенах висели потрескавшиеся и местами покоробившиеся полотна, написанные маслом. Судьи восседали на своих командных высотах под резным навесом. Кастл-Корт казался весьма подходящим местом для слушания самого громкого дела в истории графства.

Каменный вход во двор был частью укрепленных ворот, которые в свое время преграждали доступ в арсенал. Защитные сооружения относились к XIV веку. Дорога к воротам была вымощена булыжником и освещалась уличными фонарями. Там находились репортеры, телеоператоры, а также небольшая группа людей, преимущественно женщин. Когда показался полицейский эскорт, в толпе зашумели, раздался свист, угрозы. Нечесаного и небритого Колина Питчфорка вывели, набросив ему на голову одеяло. Толпа неистовствовала: «Трусливый ублюдок!», «Верните казнь через повешение!»

Двадцатисемилетний преступник, одетый в джинсы и рубашку, реагировал на происходящее надменно и пренебрежительно. В суде его представлял Вальтер Берри, знакомый Тони Пейнтера, тот самый, который «защищал» подсобного рабочего. Питчфорка обвиняли в двух убийствах и двух нападениях: на девушку, которую он встретил на сельской дороге в 1979 году, и на ту парикмахершу, что он затащил в гараж в 1985 году. Его также обвиняли в попытке похищения Лиз.

В суде он пробыл всего несколько минут. Как только он подтвердил, что понимает суть предъявленных обвинений, его тут же увезли обратно в тюрьму. Когда его вывозили через двор, люди кричали: «Проклятый убийца!» Накрытый одеялом и прикованный наручниками к руке Мика Мейсона, арестованный сказал: «Это уж точно!»

23 октября Дерека Пирса поджидала неприятность. Он собрал и подшил в досье все показания Колина Питчфорка и в 12.10 сдал дело на окончательную проверку, официально завершив таким образом дело об убийствах школьниц. А в 14.10 его отстранили от служебных обязанностей в органах полиции с удержанием заработной платы.

Несмотря на прежние заверения, он все же должен был предстать перед судом за нанесение телесных повреждений полицейскому Элисон МакДоннелл.

Когда Пирс сдал свое удостоверение и ключи, главный суперинтендент Дейвид Бейкер пригласил его в свой кабинет.

Он налил Пирсу большой бокал виски, и они долго говорили, но Пирс был настолько расстроен, что многое не слышал. Бейкер сказал, что ему ничего не известно о предстоящем суде над Пирсом и что он очень беспокоится за своего подчиненного. Это действительно было так, хотя, глядя на Пирса, Бейкер не мог поручиться, что инспектор не выкинет какой-нибудь очередной номер.

— Вы хотите знать, что я собираюсь делать, шеф? — спросил Пирс и сам же ответил: — Соберу вещи и уберусь!

— Посиди, давай еще поговорим, — просил Бейкер.

— В этом нет необходимости. Я пойду.

— Пожалуйста, посиди.

Но Пирс поблагодарил шефа за виски и вышел.

Бейкер решил, что Пирс нуждается в опеке.

— Побудь с ним, пока он не ляжет спать, — поручил он Мику Томасу. — Если надо будет, сам уложи его в постель!

Но Пирс оказался непослушным ребенком. Он быстро сел в свой черный «форд» и выехал с полицейской стоянки. Бейкер велел Томасу найти его, но Пирс спокойно просидел целый вечер в пабе с Гвинном Чемберсом и Филом Бикеном, который собрал и привез личные вещи Пирса, оставшиеся в служебном кабинете.

Внутреннее расследование дела Пирса с самого начала приобрело скверный характер. Его недоброжелатели пытались доказать, что Пирс порочил звание полицейского, да и всю полицию, начиная с 1983 года. Однако сделать это было не так просто, потому что именно с тех пор инспектор Пирс принимал самое активное участие в расследовании убийств. Тем не менее на основании записей в его личном деле была составлена справка, где с протокольной точностью фиксировались все проступки Пирса, вплоть до того, что однажды он порвал служебную форму с целью привести ее в негодность.

Пока пытались доказать, что инспектор Пирс позорит полицию и собирали соответствующий компромат, в участок его пускали не иначе как в сопровождении полицейского. Но вскоре выяснилось, что он опять им нужен: Мик Томас не очень хорошо изложил результаты допросов Питчфорка, и возникли проблемы с оформлением записей по делу нарборского убийцы.

Томаса послали к Пирсу, чтобы тот помог расположить показания Колина Питчфорка в соответствующей последовательности. Пирс по своей натуре был настоящим полицейским и, несмотря на все обиды, не смог отказаться.

В то же время защитнику Пирса не позволяли беседовать ни с кем из полицейских, проходивших по делу в качестве свидетелей, без специального представителя высшего руководства. Пирса лишили возможности предварительного ознакомления с документами, на что имеет право любой обвиняемый. Наконец, его сослуживец, бывший свидетелем стычки Пирса с Элисон МакДоннелл однажды в пабе, публично отказался свидетельствовать в его пользу. Короче говоря, Пирс оказался в окружении сплошного предательства. Даже Кембридж в 30-е годы породил меньше провокаторов и шпионов.

Но Пирс и сам невольно помогал тем, кто решил разделаться с ним. Двадцать шестого декабря, после матча по регби, он вызвался подвезти домой своего изрядно выпившего приятеля. По дороге, как утверждал сам Пирс, его приятель показал неприличный жест другому водителю, и инспектор, пытаясь угомонить его, чуть не врезался во встречную машину. Возмущенный водитель записал номер машины Пирса, и через четыре месяца против него было возбуждено еще одно дело: за неосторожное управление автомобилем. Это означало, что Пирс должен был явиться в Королевский суд и суд графства в один и тот же день в июне 1988 года. Не многим такое удавалось.

Бедный Пирс нашел себе надежного адвоката, весьма опытного в уголовных делах. Все-та-ки инспектор с трудом представлял себя в роли подсудимого.

Несмотря на незначительность проступков Пирса, слушание его дела было поручено высшей судебной инстанции. Такая строгость объяснялась тем, что Дерек Пирс был полицейским инспектором, и к тому же очень скандальным. Суд над таким человеком должен был стать в высшей степени показательным.

В беседе с друзьями Пирс неоднократно говорил, что он невиновен. Он не допускал и мысли о том, что его могут обвинить и посадить. Но когда Пирс узнал, кто будет судьей по его делу, он понял, что теперь у них с Колином Питчфорком есть нечто общее. Оба они предстанут перед судьей в красной мантии.