По следу некромантки (СИ)

4

Чтобы не пугать видом крови добросердечную селянку — Миена надеялась, что достаточно добросердечную, чтобы та не бросила на произвол судьбы её козочек — курицу пришлось вытаскивать во двор, оглашая окрестности её возмущённым кудахтаньем. Когда кудахтанье стихло, и зимняя ночь проглотила очередные марские слова, Миена закидала снегом кровавую лужу, и топор заодно: прятать его, а тем более чистить, было некогда. Нетерпение росло в ней: заклинание, вкупе с обострившимся чувством опасности, торопило, гнало вперёд.

И они пошли вперёд. Протяжно пропела вслед петля калитки, заскрипел снег под ногами. Месяц спрятался. В мутном небе цвета чернил нет-нет да проглядывала звёздочка, на которую не хватило клочка облака. Однако Миена и Аряна почти не смотрели наверх. Кончился небольшой лесок возле Горкино, потом луг, продуваемый ветром, и начался другой лес. Он был старее, темнее и как будто ещё тише предыдущего. Сосны возвышались над беглянками, как серые пирамиды.

Некромантка шла, словно хищный зверь по следу, не ощущая усталости, доверившись инстинкту — то есть заклинанию. Девочка спешила за ней, тяжело отдуваясь, но не жалуясь. Как будто тоже чувствовала, что им вот-вот наступят на пятки. Но в конце концов всё-таки не выдержала:

— Долго нам ещё?

Миена остановилась, обернулась. Оранжевая лужица света вытекла на снег из её переносного фонаря, легла ровным кругом между девушками.

— А ты долго шла из Тиугара? — Получилось не особенно внятно: замёрзшие губы едва двигались. Мороз вообще действовал на Миену не самым лучшим образом: бледная и слишком тонкая от природы кожа покрывалась красными пятнами, а потом, в тепле, наверняка начнёт шелушиться. Миена отлично знала об этой своей особенности ещё со времён зимней рыбалки, когда она с отцом и Менгом полдня просиживала у полыньи.

— Несколько часов… — выдохнула Аряна. Ей мороз лишь слегка прибавил румянца, даром, что городская жительница. — Но я была ранена и не знала, куда иду…

— То место, куда мы идём, дальше, чем Тиугар.

— А… что это за место? Где?

Миена пожала плечами:

— Я не знаю… Заклинание знает. Но если ты устала, можем сделать небольшой привал. Только не будем разжигать костёр. Просто перекусим быстро и пойдём.

Они поставили фонарь на снег, сели на ствол упавшего дерева. Достали по краюшке хлеба. Сейчас, выдохнув и слегка отвлёкшись от завладевшего ею заклинания верной дороги, Миена почувствовала, как на неё навалился лес. Со всей своей тишиной — морозной, хвойной; со всеми своими деревьями — толстенными, старыми, разлапистыми. Девушка сама себе показалась хвойной иголкой: чем-то маленьким, незначительным, чем-то, что эта грозная стихия леса может вмиг раздавить. А где-то там, за деревьями, наверняка принюхивался какой-нибудь особенно голодный волк…

Но это ничего. У неё есть улитки, она сможет отогнать зверя, если тот попытается сунуться к ней или Аряне… Впрочем, лучше об этом пока не думать. Отец учил не вспоминать о водяном, когда сидишь в лодке, иначе тот непременно вынырнет; Миене почему-то казалось, что с волками тоже так.

— Послушай, Ми, — внезапно произнесла девочка. Имя своей старшей подруги она сократила уже давно, и та, хоть и не сразу, смирилась. — Я всё пытаюсь понять, как так получилось, что новый король отдал такой приказ. Ведь есть закон о том, что нельзя убивать людей.

Миена помрачнела.

— Есть, — сказала она.

— Получается, король сам не соблюдает свой же закон. И люди это видят. Почему они его поддерживают?

— Они считают, что он прав.

Миена укусила хлеб, хотя от этого разговора ей вообще расхотелось есть.

— Как он может быть прав, если нарушает закон? — упрямо спрашивала Аряна. Она к своей краюшке даже не притронулась. — Почему они этого не видят?

— Может, и видят… — невнятно отозвалась Миена. Потом проглотила разжёванный кусок хлеба и добавила: — Но ты же сама сказала: они боятся.

— Что, все боятся? А ловцы? Ты же видела, среди них маги. И те, кто напал на Порог, не выглядели такими уж напуганными.

— Ловцам за это платят.

— И что, деньги важнее наших жизней?

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — вздохнула Миена. — Я знаю не больше тебя. Даже меньше.

— Но ты старше. Может, ты понимаешь что-то, чего не понимаю я. — Голос Аряны дрожал от едва сдерживаемого гнева, она говорила всё громче и громче. — Потому что я не понимаю. Я не понимаю, почему я торчу ночью зимой посреди леса с едва зажившей раной в боку! Я ничего никому не сделала, ничего не нарушала! В Пороге были ребята помладше меня — они вообще погибли!

— Да от меня-то ты что хочешь?! — не выдержала Миена. — Можно подумать, я в восторге от того, что происходит!

— Я хочу, чтобы ты меня научила. — Аряна неожиданно успокоилась. — Я хочу владеть самыми сильными заклинаниями. Я кое-что успела почитать в твоих книжках, но этого недостаточно.

— Я и так тебя учу, — проворчала Миена. — Потихоньку. Но ты ведь понимаешь: я не зря провела в Пороге восемь лет. Некромантия — сложнейшая наука. Один марский язык мы учили три года!..

— Мне не нужен весь марский язык. Только самые необходимые слова.

— Они все необходимые… — растерянно отозвалась Миена. — И потом, чтобы выучить сильные заклинания, нужно сначала выучить те, что попроще. Нужно идти от простого к сложному, понимаешь? Это естественно для любого процесса обучения…

— Но ты же видела, я провела обряд на жертвеннике. Да, с твоей помощью — но у меня всё получилось! В следующий раз и без тебя смогу. А ведь я знаю, что обряды только на третьем курсе начинают разбирать.

Миена не спешила на это отвечать. По правде говоря, способности Аряны её удивляли, если не сказать восхищали. Пусть и с поддержкой, но проникнуть на Большой Берег с первого раза — выдающееся достижение, не говоря уже о том, чтобы во время обряда на воде не только почувствовать опасность, но и увидеть её. Чувствовать в таких случаях — это тоже навык, который нужно развивать. Нужно уметь останавливать поток мыслей, погружаться в определённое состояние. Далеко не каждый способен без тренировки довериться трансу, в который входит некромант в подобных случаях.

— Я думаю, это всё-таки неправильно, — убеждённо сказала, наконец, некромантка. — Во-первых, я сама не учитель, а во-вторых, это попросту опасно. Магия — определённая нагрузка для организма, и нужно его постепенно готовить, а не сразу подвергать…

— Да тебе просто лень со мной возиться! — выкрикнула Аряна, вскочив на ноги. Нетронутая краюшка полетела в снег. — А какой у меня выбор есть, скажи? Нет, ну ты скажи, а?!

Миена хотела было так же резко ответить, но призадумалась. А и правда, какой? Некромантов сейчас сажают или убивают. И не факт, что не убивают после того, как сажают. Что делать двенадцатилетней девочке, которая успела передать свою кровь жертвеннику? Как-то жить дальше. Но как?..

— Выбор есть, — медленно произнесла Миена. — Не колдовать. Вообще. И ждать.

Аряна презрительно фыркнула и хотела было ещё что-то сказать, когда в лесу вдруг коротко, словно просто обозначая своё присутствие, взвыл волк.

Миена тоже вскочила, выронив хлебный огрызок, и нащупала в кармане улитку. Пока через варежку, просто убеждаясь, что та на месте.

— Пойдём-ка отсюда, — сказала она почти шёпотом.

Аряна не стала спорить.

***

Солнце было похоже на ярко-розовую бусину, укутанную несколькими слоями белоснежной парчи. Под сенью деревьев поле, который только что перешли Уртан, Кантея и остальные члены отряда, представлялось волшебным озером. Солнечным, сизо-бело-серебристым. Это Кантея так сказала, что озеро; Уртан же, который всю жизнь провёл на Вее, видел озёра лишь пару-тройку раз, и помнил их недостаточно хорошо, чтобы соглашаться или не соглашаться с невестой.

— Дай-ка кинжал, — сказала Кантея Карвану.

Тот глянул на магичку и недовольно выпятил толстую нижнюю губу. Конечно, не нравилось ему, ювелиру в третьем поколении, что им помыкает какая-то девчонка! Но сам виноват: если не можешь сделать побрякушки, при виде которых не скривится действительно разбирающийся в драгоценностях покупатель, то изволь слушаться мага. Потому что ты член отряда и зарабатываешь себе на хлебушек с маслом, а значит, должен соблюдать правила.

Уртан же только улыбнулся. Кантея всегда такой была, с детства. Даже со взрослыми она быстро переходила на «ты» и словно втягивала их в очередную придуманную ею игру. В ней текла кровь северных воителей, и порядки семьи, где Кантея воспитывалась, плохо воспринимались вистанскими учителями, такими чопорными, словно бы они учили не сельских детей, а каких-нибудь аристократов. Когда Кантея на одном из уроков запальчиво выкрикнула, что её уважение сначала нужно заслужить, её поставили в общей комнате на горох, чего никогда прежде не делали с девочками. И ничего, простояла, дочь грозных завоевателей, до самого вечера, ни слезинки не уронила! С тех пор мало что поменялось. И конечно, бесталанный ювелир был далёк от того, чтобы к нему обращались почтительнее, чем к мальчишке на побегушках!

Мальчишка, кстати, в их отряде тоже имелся. Звали его Миклад. Впрочем, он был не совсем мальчишка — юнец. Лет шестнадцати. Вечно насупленный, темноволосый, с неожиданно тяжёлым для его возраста взглядом. Однако кинжал сейчас был именно у Карвана: Кантея боялась, что если будет носить его сама, то он может повлиять на её собственные чары. Дескать, энергия из него сочится и без специальных заклинаний, и лучше не рисковать. Конечно, она могла бы отдать кинжал Уртану, однако о своих отношениях они не распространялись, а на небрежно брошенный ею вопрос о том, кто понесёт кинжал, Карван отозвался первым.

Делать было нечего. Пришлось расстёгивать тулуп и лезть за ножнами. Протянув кинжал Кантее — остриё при этом было направлено на магичку, в то время как изящная тёмно-синяя рукоятка оказалась повёрнута к ювелиру — Карван стал выглядеть ещё более недовольным. Кантея не заметила, что ей передали кинжал неправильно — такие мелочи её не могли занимать по определению. Особенно когда она была занята делом.

Несколько слов, произнесённых шёпотом, которых Уртан не услышал — и вот уже клинок воткнулся в голубоватый снег. Тут же подул ветер; в тишайшем, доселе неподвижном лесу поднялась белая позёмка, согнулись к земле голые ветви кустов. Белый вихрь закрутился вокруг кинжала, наматываясь на него. Щуря слезящиеся глаза, Уртан увидел, что вихрь вскоре перестал быть белым от снега и потемнел, посерел… а потом вдруг сделался прозрачным — и всё закончилось. Утихла стихия, и о её внезапной вспышке напоминали лишь белые нашлёпки снега на сосновых стволах, которых прежде не было.

— Вот она, тёмная сила… — прошептал Такир — широкоплечий молодец с густой бородой каштанового цвета. Про него Уртан знал только, что когда-то этот тип был охотником, только охотился на зверей, а не некромантов. Видимо, решил подработать, пока действовал запрет на промысел лесного зверья.

— Да… — потрясённо выдохнул Карван.

Мальчишка промолчал. Уртан тоже. Тёмная сила… Нашли очередное подтверждение тому, что им втемяшили в голову. На самом же деле — просто такой эффект. Не факт, что если с чарами той же Кантеи подобное проделать, они будут выглядеть по-другому. Может, такими же серыми — откуда им знать? Но об этом никто не задумывается, сразу поворачивая любой факт против некромантов. И дальше будет только хуже.

Если бы не тюрьма, которую Уртан променял на эту работу, вряд ли бы он вообще оказался здесь. Бывшему лодочнику не нравилось, что из-за убийства предыдущего короля стали охотиться на ни в чём не повинных людей. Немножко понимая, как действуют Источники, он никогда не боялся некромантов, и уж тем более не думал, что всех их нужно изолировать от общества. Кантея, которая тоже называла блажь Арбеса чушью, испытывала хотя бы азарт. Уртан же был лишён даже этого удовольствия. Он не понимал, чем и кому могли бы помешать маги, общавшиеся с Маромиром. Да, среди них тоже бывают преступники, как и среди обычных людей. Но неужели к ним относится эта девушка, живущая на отшибе?

— Сейчас мы её найдём, — удовлетворённо произнесла Кантея, поднимаясь на ноги.

***

— И это — всё? — только и смогла вымолвить Аряна.

Они по-прежнему стояли среди леса. Никаких сёл или деревень, никаких признаков жилья — если не считать за таковой добротно сделанный шалаш, который явился им на рассвете. Вусмерть уставшие, со слипавшимися от сна глазами, девушки не сразу отделили заснеженный домик от общего пейзажа, сначала приняв его за большой, странной формы сугроб.

— Это заклинание… — пробормотала Миена. Она была близка к тому, чтобы разрыдаться. — Прости, Арянка. Видишь, они не хотят давать мне то, что мне нужно. Подсовывают то, что могло бы получиться при меньших затратах…

— Это из-за твоего долга? — хмуро спросила Аряна.

Некромантка не ответила. Ей было тошно от самой себя. Целую ночь идти, выбиваясь из сил, дрожа от страха и холода — и получить в итоге такое.

И это всё она виновата. Убила бы медведя — не было бы таких проблем.

— И что мы теперь будем делать? — поинтересовалась Аряна с раздражением.

— Спать…

— Здесь?!

Миена устало кивнула. Ей уже всё равно было где — главное отдохнуть. Хоть немножко, хоть пару часиков…

— Разведём костёр… Видишь, там кто-то лапника наломал — наверное, этим шалашом обычно пользуются охотники. На лапник положим одеяла, ты поставишь заклинание-маячок… Надо поспать, Арян, иначе мы просто рухнем. И уже никуда никогда не дойдём.

Девочка рычаще вздохнула, но присела и забралась внутрь. Шалаш оказался неожиданно просторным, места здесь хватило бы ещё как минимум на одного.

— Наконец-то отдохнём… — протянула Аряна.

— Отдохнём, отдохнём… — устало отозвалась Миена. — Только сначала тебе нужно будет поколдовать. Доставай улитку.

— Может, лучше белок каких поймаем? — проворчала девочка. — Давить этих улиток ужасно сложно, у меня с первого раза не получается. И пальцы потом болят…

Миена вспомнила бельчонка, которого приносила в жертву, будучи в Пороге, содрогнулась и ничего не ответила. Когда они разведут костёр, можно будет следующую жертву сунуть в огонь. Проблема в том, что в таких случаях необходимо держать жертву в руках, а если она будет маленькой, потребуется ещё одно заклинание, чтобы не обжечься…

Через полчаса, окружённые коконом защитного заклинания, девушки спали, завернувшись в одеяла, и взошедшее солнце ничуть им не мешало. По правде говоря, оно почти и не пролезало в шалаш, к тому же путницы легли ногами к единственному выходу.

Когда ранние зимние сумерки, чьё наступление ещё приблизила пасмурная погода, начали медленно оплетать чёрные стволы деревьев, Аряна подскочила, как будто что-то подкинуло её на её ложе. Заклинание-маячок будит не хуже ледяной воды, выплеснутой в лицо спящему колдуну. Девочка об этом не знала, но догадалась, увидев сквозь сиреневый полумрак бредущие меж ёлок силуэты.

— Ми! — шёпотом позвала она. И громче: — Миена!!

Некромантка сначала приняла сидячее положение, и только потом проснулась. Однако увиденное тут же сбросило с неё остатки дремоты.

— Быстрее!

Сразу стало понятно, что одеяла они собрать не успеют. Однако ещё была возможность затеряться, запутать след… Миена надеялась, что по темноте за ними гнаться не будут, а до темноты оставалось совсем чуть-чуть.

Она ошибалась.

Неудобно бежать по снегу. Особенно в длиннополом пальто и с вещами за спиной, когда одну из рук оттягивает фонарь, который, к тому же, они не успели зажечь. Неудобно бежать, зная, что ты всего лишь отвоёвываешь минуты у неизбежного. Или даже секунды. Зимой страх не помогает, не подстёгивает. Зимой страх — это почти всегда обречённость.

Лес был против того, чтобы некромантки спаслись. Глубокие сугробы делали вид, что они холмики, покрытые тонким снежным покровом, и беглянки то и дело проваливались по колено, а то и по пояс. Высокие кусты, казалось, протягивали к ним голые ветки, стараясь сцапать, удержать. Одна из таких веток расцарапала Миене щёку, и некромантка, плохо понимая, что делает, выудила из кармана платок и прижала к лицу. Как будто это могло как-то помочь.

Когда взвизгнула Аряна, и чей-то голос победно крикнул: «Поймал!», Миена поняла, что это всё. Конец.

Она остановилась, резко развернувшись, и, отбросив платок, стиснула пальцами улитку. Но в тот же миг заметила в свете приблизившихся фонарей, как что-то большое и явно тяжёлое резко подлетает вверх. Тёмные капли брызнули во все стороны, и безжизненное тело рухнуло на снег.

— Только приблизьтесь ещё! — закричала Аряна и стремглав кинулась к подруге. Та диковато посмотрела на юную убийцу и перевела взгляд на девушку с каштановыми волосами, которую сегодня уже видела на пороге трактира. Та медленно стёрла со щеки кровь. А в следующую секунду из груди магички вырывался яростный вопль. Выверенный удар по стоявшему на земле фонарю — так, чтобы тот не погас. И вот уже, мазнув ладонью по огоньку, пылающая жаждой мести магичка бросается в погоню…

Она коснулась Источника. Она характерным образом изогнула кисть. И она явно бегает быстрее Аряны.

Осколки панциря вонзаются в мягкое тело улитки. Пальцы сжимаются ещё сильнее, и кажется, будто они окаменели…

— Кантея, подожди!

Этого, который попытался её остановить, Миена тоже сегодня видела. Она очень хорошо понимала, что потеря товарища по отряду — кажется, того самого курильщика — привела Кантею в такое состояние, что никакие слова уже не смогут повлиять на неё. А сделать что-то мужчина не успеет.

Потому что ему не под силу удержать мага. Потому что ему не под силу остановить смерть.

Если бы у Миены была возможность подумать, она бы, наверное, подобрала другое заклинание. Но куда там было думать!

Валявшийся на земле сук с помощью некромантской силы превратился в кривую, но очень быструю стрелу. Всё произошло так быстро, что Миена и сама не сразу поняла, что она сделала.

Кантея вскинула руку к пробитой насквозь груди, но так и не коснулась её. Миена увидела, как тело женщины оседает на снег, но дожидаться, когда остальные ловцы осознают произошедшее, было некогда.

Аряна отчаянно бросила в оставшихся ловцов что-то невидимое — но, очевидно, промахнулась. Или просто сил на заклинание осталось меньше, чем она думала. Девочка зарычала было от бессильной злобы, но тут Миена сдёрнула её с места и, быстро прошептав несколько марских слов, бросилась бежать.

Конечно, это заклинание не задержит их надолго. Но хотя бы чуть-чуть времени в запасе есть…

О валявшемся в снегу платке, на котором осталась её кровь, она даже не вспомнила.

***

У путешествия, которое начинается зимой, конец предопределён. Сказки Приречья родились не на пустом месте. Люди, которые сочинял их, знали, о чём говорили. И, наверное, теряли кого-то в зимнем лесу. Да, если ты опытный путешественник, если у тебя на хвосте не висит погоня, если ты спокойно перебираешься из одного города в другой и просто решил сократить путь через лес — то конечно, чего тебе бояться? Ты несколько ночей поморозишь бок у костра, ты будешь больше уставать, чем если бы путешествовал летом, но в конце концов придёшь туда, куда тебе нужно. А если ты ещё, вдобавок, и магией владеешь, то дело, считай, в шляпе.

Но героев мрачных сказок обычно загоняют в лес обстоятельства. Они мало понимают в зимних путешествиях — и путешествиях вообще. Они понятия не имеют, где находятся стоянки лесорубов, они смогут развести огонь только при большой удаче. И, скорее всего, за ними по пятам идёт что-то ещё более страшное, чем зимний лес.

За девочками, пробиравшимися ночью по лесу, шла смерть. После того, как они убили двух ловцов, это стало очевидным.

Обсуждать то, что случилось, не осталось сил. Какое-то время они брели в тишине, и снег под их ногами хрустел, как сочное яблоко в чьи-то зубах. Потом начал задувать ветер, и к этому хрусту прибавился лёгкий шелест. Миена знала этот звук: так струилась позёмка. Ею овладела лёгкая тревога, хотя такие порывы ветра ещё ни о чём не говорили. Они могли вскоре и утихнуть совсем…

Но могли и усилиться.

Смутно представляя, где находится ближайшая река, и надеясь, что не потеряла направление, некромантка шла, стиснув зубы, и думая о том, что по реке рано или поздно можно будет выйти к людям — как бы там ни было. К любым людям. К человеческому жилью, теплу, печке, горячей похлёбке и взваре на лесных ягодах… или на чём-нибудь. Погоня не успеет, не успеет, не должна успеть нагнать их. А Миена с Аряной просто отдохнут немножко, погреются — и пойдут дальше. Возможно, принесут в жертву пару сверчков, живущих за хозяйской печкой, и тогда смогут спрятаться вернее, быстрее… О том, что неведомые пока хозяева могут вообще не пустить их на порог, Миена старалась не думать — как и о том, что сегодня она впервые убила человека.

А порывы ветра становились всё более сильными.

Пусть получится. Пожалуйста, пусть получится, стучала отчаянная мысль в голове девушки. Пусть звёзды сойдутся наилучшим образом, и лес расступится, и появится речка…

Но звёзды никогда не выглядели более далёкими, более равнодушными. Они были чем-то похожи на те, что горят над вечным озером в Маромире. Ярчайшие крошечные точки, выглядывая из-за облаков, не мигая взирали на бесконечность леса, на великанские сосны под снежными накидками и на двух уставших путниц. Миена с Аряной упрямо передвигали ноги, шагая и шагая вперёд, и с каждым шагом надежда становилась меньше…

— Я больше не могу, — сказала Аряна.

Миена обернулась и увидела, что её подопечная бросила вещи на снег и уселась сверху.

— Надо идти, — сказала некромантка. — Ты разве не чувствуешь? Ветер…

— И что? — зло отозвалась Аряна. — Если мы пойдём, он стихнет?

— Нет, но возможно, мы успеем прийти до того, как он станет сильнее.

— Куда прийти? — спросила Аряна.

Миена кинула свой вещмешок рядом, поставила почти бесполезный в данной ситуации фонарь и тоже села. Спрятала лицо в ладонях. Щекам сразу стало теплее от грубого прикосновения рукавиц, лёгким жжением напомнила о себе царапина, однако девушка едва ли это почувствовала.

Арянка права. Всё кончено. Нечего тешить себя надеждами. Они замёрзнут прежде, чем выйдут отсюда. Потому что Миена всё так же беспомощна, как и тогда. Всё так же слаба.

— Эй! — Аряна легонько толкнула её в плечо.

— М?

— Не раскисай. Мы пока живы.

— Я просто греюсь, — невнятно соврала Миена, не убирая от лица ладоней.

Аряна промолчала, как будто поверила. Вообще-то она не видела смысла утешать старшую подругу, но что-то ей подсказывало, что она вроде как должна. Может быть, воспоминание — такое далёкое, что оно было уже почти выдумкой, здесь, в этом лесу, под шорох позёмки — воспоминание о том, как хмурая молодая женщина сидела на краю постели и подносила к её губам ложку с густой горячей кашей. И Аряна потом ещё думала, что когда сосредотачиваешься на том, чтобы проглотить кашу, бок почти перестаёт болеть.

Так они сидели. Может, долго, а может, совсем чуть-чуть. Время как будто пропало, остался только лес, и сосны эти огромные, каждая — как воплощённая легенда о тех временах, когда в этих лесах ещё не было людей, особенно зимой, а были только волки. И ещё оставался ветер. Ветер, который тянул ручейки позёмки и сбрасывал с сосен серебристую пыль…

Миена, когда отняла руки от лица, не сразу поняла, что снег летит не только с сосен. И что в облаках уже нет ни луны, ни звёзд.

— Давай пересядем вон за ту ёлку, — быстро сориентировалась она. — Тогда на нас будет меньше дуть.

Аряна согласилась, что идея разумная. Однако до «вон той ёлки» нужно было ещё добраться. Перед ней, как назло, снег был глубже, сугробистей. Разлапистое дерево стояло, как огромный парус, принимая на себя удары ветра с колючей белой пылью. И снег скапливался, скапливался…

Девушки шли, наклонив головы и по щиколотки увязая в снегу. Стремительно разошедшаяся метель совсем сбила их с толку. Ведь ещё недавно ветер казался почти безобидным!

Ну вот и ёлка, наконец. Здесь ненамного легче, но можно хотя бы дыхание перевести…

— Сеятели разрухи… — вдруг раздалось совсем рядом. Миена в первое мгновенье решила, что ей показалось, потому что мужскому голосу просто неоткуда было здесь взяться. — Ну и погодка, а!

Фонарь упал на снег. Миена с Аряной дружно попятились от спасительной ёлки и от человека, которого словно принесло сюда недобрым холодным ветром: так внезапно, так невозможно проступила его тёмная фигура в этом снежном мареве.

Миена узнала его. Не по голосу, а по очкам, которых снизу едва тронул рыжеватый блик упавшего, но всё ещё горевшего фонаря.

— Да вы не бойтесь, — благодушно (насколько это было возможно в подобных обстоятельствах) посоветовал парень. — Тому отряду сейчас не до вас, а другие пока ничего не знают… Аряна, меня зовут Корбар. Я друг твоего брата. Тобаль просил меня позаботиться о тебе.