По ту сторону Смерти

Предвестье: откуда пришла буря

С севера, обгоняя друг друга, под порывами резкого, колючего ветра мчали снеговые тучи. Они принимали разные обличия, и Алиса с интересом, радостно улыбаясь, разглядывала великолепные, причудливые метаморфозы, происходящие с ними. Вот серое, грязное облако растянулось по небосводу, в нем появились просветы: теперь туча выглядела не так мрачно, как прежде, и была похожа на грациозного скакуна в яблоках, за которым, скаля пасть, мчалась гончая с изогнутой, как дуга, спиной. Вот другое облако хищно запрыгнуло на скакуна, ударило его в бока и вдруг преобразилось, став иссиня-черным всадником.

Игривая детская фантазия находила в тучах все новые черты, наполняла небесную картину деталями, делала ее еще более интересной. Выдумка порождала выдумку, и разглядывание облаков становилось с каждой минутой все более увлекательным занятием.

В рисунки вплетались звуки. Гремели раскаты грома, пронзительно выл ветер, но казалось: звенела сталь, ржали кони, лаяли псы — мчал по небу Дикий гон во главе с Охотником, восседавшим на сером жеребце в яблоках.

Окно, у которого застыла Алиса, вдруг начало промерзать, быстро изукрасилось вязью витиеватых, неведомых никому, кроме зимы и холода, символов. Девочка радостно взвизгнула — витражи в храме, в котором она провела раннее детство, никогда не покрывались изморозью — и провела ладошкой по стеклу, теплом руки растопляя узоры. Отпечаток ее маленьких пальцев остался на окне, но в небольшие прорези было не интересно разглядывать мир, и Алиса, хохоча, помчалась на улицу, на ходу надевая нагольный полушубок и рукавицы.

Выбежав во двор, девочка закружилась, глядя на небо — тучи плясали, вертелись, их бесконечные превращения создавали все более красивые фигуры. Но неожиданно грянул гром, и Алиса, на секунду испугавшись, вздрогнула, сбилась с ритма и упала на землю.

— Зашиблась? — спросил чей-то звонкий, мелодичный голос.

— Чего? — пробормотала Алиса, с трудом справляясь с головокружением.

Сперва она увидела все то же небо, волчком вертевшееся над головой. Затем разглядела черноволосого, кучерявого мальчишку со смуглой, как шоколад, кожей. Он склонился над нею и внимательно посмотрел на Алису.

— Зашиблась, спрашиваю?

— Нет, — хмурясь, ответила девочка и, поднявшись, взглянула на любопытного собеседника. Он выглядел года на три старше нее, но ростом был невелик — лишь на полголовы выше Алисы. — Кто ты такой? Я тебя не знаю.

— Я Гоар! — улыбнулся мальчик и хитро сощурился: — А я тебя знаю. Ты — Алиса, дочь жрицы!

— А вот и не дочь, а ученица.

— Все едино! — отмахнулся Гоар. — А что вы со жрицей делаете на нашем постоялом дворе так долго?

— Ждем, пока в мир не прорвется зло.

— Да прям, — не поверил мальчик. — Какое еще зло? У нас, в Фиоре, жизнь такая спокойная — аж скучно. Никакое зло горожан не расшевелит.

— А о Хельхейме слыхал? — ехидно спросила Алиса и, покачав головой, как часто делала Матушка, наставнически погрозила пальцем: — То-то. Живешь тут и думаешь, будто все знаешь о завтрашнем дне. Ан нет. Только мы, Великие Видящие, можем знать заранее будущее и строить его так, как надо людям.

— Ага, и чего со мной случится завтра? Чего делать буду?

— Будешь искать клопов в постели хозяина! — вздернула носик Алиса, не желая признаваться в том, что не знает о будущем мальчишки ровным счетом ничего. Она — прорицательница снов. И пока Вёльва не накажет ей стимулировать видения, Алиса бессильна в предсказаниях.

— Всех клопов в кровати мастера Грегори не сыщешь, — вдруг рассмеялся Гоар. — Ладно, Великая Видящая, ты не серчай, расскажи лучше о том, чего вы со жрицей уж три месяца ждете? Что угрожает Фиору?

— Зябко тут, — поежилась Алиса. — Идем в дом. Там расскажу.

— Нельзя мне в дом, — заозирался Гоар. — Если хозяин увидит, что я без дела слоняюсь, отлупит.

— Тогда… спрячемся!

Двое детей, вооруженные безграничным интересом друг к другу, охваченные тем неведомым чувством предвкушения чего-то запретного и увлекательного, которое нередко появляется при игре в прятки, если, разумеется, прятаться от взрослых, помчались в сарай, по лестнице взобрались на крышу и там, за деревянным козырьком, укрылись от людских глаз и ветра.

— Рассказывай… — прошептал Гоар и от нетерпения поерзал, удобнее устраиваясь на прелой, промерзшей соломе, которую сам же сюда и натаскал: за этим козырьком он всегда прятался от хозяина и мечтал о новой жизни с путешествиями и приключениями! Сегодня Видящая, сама об этом не догадываясь, покажет Гоару путь в неизведанные уголки мира, откроет тайны и с новой силой разожжет в нем жажду к переменам.

— Видишь то облако? — Алиса указала на огромную серую тучу, которая закручивалась, клубилась на ветру. — Представь себе, что это дым. Так много дыма бывает только при пожаре. Вот и моя история начинается с огня. Как-то раз, было это в Хельхейме, в деревне загорелся дом. Жили в нем камнетес, Видящая и их десятилетний сын. В пожаре выжил только мальчик.

— Не может быть! — безапелляционно заявил Гоар. — Какая Видящая даст себя спалить? Не верю!

— И не верь! И вообще, молчи, пока я рассказываю. Потом все узнаешь.

— Ладно, ладно, молчу, — Гоар махнул рукой и разочарованно — его надежды не оправдались: девочка не знала занимательной истории — посмотрел на небо.

— Да, Видящая знала об опасности, но не стала калечить Судьбу. Знаешь, ведь каждое вмешательство в человеческую жизнь изменяет ток вещей. Стоит толкнуть один камень, и он вызовет лавину. Опасная, опасная доля у жриц, — сказала Алиса, скорчив такую трагическую гримаску, что Гоару показалось: нет в мире ничего более печального, чем жизнь прорицательницы. — Много времени надо потратить, чтобы оценить последствия своего поступка. А иногда знание не оставляет выбора. Мать Сандро посчитала, что так для мира будет лучше. Поступок достойный Великой…

— Ой, только не надо опять о величии Видящих. Будь у нее возможность спасти себя да мужа — спасла бы. А так… грош цена этой жрице…

Алиса нахмурилась, разозлилась от такого отношения к Видящим и, не сдержавшись, отвесила мальчишке подзатыльник.

— Не смей! Не смей говорить… перебивать меня. Хочешь услышать историю, молчи. Ежели лясы пришел точить, то беги в дом — работать.

— Да ты мне не указывай… — обиженно процедил Гоар, но не устоял перед разгорячившимся любопытством и тише добавил: — Рассказывай.

Ах, если бы взрослые были так же прямы и откровенны, как дети, в мире, вероятно, не было бы зла. Никто б не стал склочничать, кляузничать и погружаться в житейские дрязги. Только они, дети, их кристально чистые души, умеют так же быстро прощать, как и обижаться.

— Сандро, так звали выжившего мальчишку, — повинуясь просьбе Гоара, продолжала Алиса, — попал в рабство. Его хозяином стал злой некромант и колдун — Арганус.

Почувствовав сходство своей судьбы с судьбой Сандро, Гоар невольно скривился: мастер Грегори, пусть и не был колдуном, не отличался хорошими манерами — все и всегда объяснял угрозами и криком.

— Но рабство было далеко не самое страшное из того, что приключилось с Сандро. Он умер. По крайней мере, должен был умереть. Арганус его воскресил, воскресил еще до смерти и превратил в ужасное существо — полулича.

— А кто такой этот полулича? — удивился незнакомому слову Гоар.

— Эх, деревенские… — ядовито выдавила Алиса, сама лишь полугодом ранее узнавшая о некромантах от наставницы. — Лич — это мертвец, скелет без плоти, умеющий колдовать. Так вот, Сандро остался наполовину жив, наполовину мертв — полулич.

— Смотри! Смотри! Там облако с лицом, как у полулича, ополовиненным… — радостно выкрикнул Гоар и указал пальцем на небо.

— О! А вон то, что рядом, похоже на Энин.

— Кто такой Энин?

— Не такой, а такая. Но обо всем по порядку. В полном одиночестве Сандро пять лет прожил в замке некроманта: среди ходячих мертвецов и холодных стен. Все это время он занимался алхимией и свято верил, что в мертвой науке найдет для себя жизнь. День ото дня он погружался во тьму, но появилась девушка — ах, без девушек вы, мальчишки, никогда не можете найти правильный путь — и она повернула Сандро к свету. Он влюбился с первого взгляда, и вся жизнь его теперь вращалась вокруг Энин…

Облака, так похожие на девушку и полумертвого, накатились друг на друга, соприкоснулись, и Гоар радостно воскликнул:

— Они целуются!

— Не может быть: они никогда не целовались.

— Почем тебе знать, может, прямо сейчас и целуются…

Тем временем облака переплелись между собой, слились воедино. Знай Гоар, что такое любовные игры — непременно возвестил бы о том, чем занялись небесные странники, но он лишь горестно вздохнул, потеряв интерес к созерцанию, а Алиса продолжала:

— Энин тоже, наверное, полюбила Сандро…

— Полумертвого? — скривился Гоар.

— Он красив душой! — беззвучно стукнув маленьким кулачком по заиндевелой соломе, воскликнула Алиса. — Но была у Энин сестра, Анэт. Вот она так не считала, и все, что бы ни делал Сандро, казалось ей злом и обманом. Анэт говорила о полумертвом плохо, обвиняла во всех грехах. Энин долго спорила и не соглашалась сестрой, уверяла, что Сандро — хороший, но в игру вступил Арганус, известный забияка, и так все обкрутил и обставил, что Энин перестала верить влюбленному мальчишке. Сандро не успокаивался и искал взаимности. Эх, его надеждам не суждено было сбыться: Арганус заразил Энин чумой, да еще виноватым сделал во всем своего раба.

Обучение в Храме, долгое путешествие с Вёльвой наполнили маленькую головку Алисы знаниями, и сделали из девочки великолепную, красноречивую рассказчицу. Копируя речь наставницы, которой так страстно пыталась подражать, Алиса говорила все увлеченнее, и ее история наливалась все новыми красками, обрастала таинственной, интригующей красотой:

— Сандро поддался уговорам своего наставника, духа по имени Альберт, живущего в книге, и решился на отчаянный шаг: выпил эликсир, разрывающий рабскую связь с некромантом-создателем. И после этого похитил сестер, вместе с ними сбежал из замка. Помог ему вампир, Батури, который очень не любил Аргануса. Старый некромант отправил своих слуг в погоню, а сам вернулся к своим думам о том, как захватить власть в Хельхейме. Интригами он возвел на трон свою рабыню. Она подговорила короля отправиться в Залы Аменти, чтобы узнать будущее, и сама осталась властвовать. Арганус же собрал всех сильных магов на зрелища, но вместо зрелищ устроил бойню и убил всех. Ах, теперь Хельхейм содрогается от войн и чумы, но Валлии от этого только лучше.

— Ладно, ладно, хватит о Валлии, рассказывай, что было с Сандро… — вмешался Гоар и, вспомнив, что Алиса не любит, когда ее прерывают, заткнул рот рукой, но девочка ничуть не разгневалась:

— Погоня настигла Сандро у обрыва. Ему пришлось броситься со скалы, но он выжил. Разыскал сестер, которых спас Батури и Безликие… Безликие — это существа такие, могут принимать любой облик и менять ток времени. Там, в пещерах Безликих, Сандро узнал свое прошлое и то, что именно Арганус поджег его дом и убил родителей. Он решил отомстить и отправился наперерез армиям бывшего хозяина, наказав при этом вампиру вести девушек к границе с Валлией. Сандро ушел, а когда мимо пещер Безликих прошли войска Сиквойи — некроманта, которому было велено разыскать и вернуть беглеца, Батури и сестры отправились в путь.

Облака танцевали на небосводе, кружились, переплетались, создавая все новые замысловатые узоры и формы. Фантазия Гоара рисовала одну картину из жизни Сандро за другой. А Алиса, не умолкая ни на миг, нашептывала:

— С полуличем и Трисмегистом отправился один из Безликих. Вместе они пересекли Лес Мертвеца и вышли к Ущелью Безумных, где познакомились с тремя карлами. У Сандро созрел план, и уже вшестером они пошли обратно — навстречу погоне. Полулич не зря занимался алхимией: соединив два своих творения, он не только разорвал связь Сиквойи с Арганусом, но и сделал преследователя своим рабом — все скелеты Сиквойи теперь принадлежали Сандро. Но полумертвому этого было мало. На поле битвы он встретился с наместником Хельхейма и его тоже сделал своим рабом. Вот так-то: из ничего он раздобыл себе огромную армию и с нею двинулся к столице, чтобы сразиться с Арганусом.

Неожиданно тучи сгустились, засвистал свирепый ветер, от которого уже не спасал козырек на чердаке, и, громыхнув, небо разразилось мощным, тяжелым градом, немилосердно забарабанившим по крыше и небольшому, устланному соломой, парапету.

Алиса, взвизгнув, метнулась в сарай. Обгоняя девочку, за нею помчался Гоар и, ничего не видя перед собой, наткнулся на что-то твердое. Подняв взгляд, он увидел суровое лицо с густыми бровями, из-под которых едва виднелись осоловелые от выпитого глаза — они смотрели на мальчишку недобро. Гоар попятился, испугавшись своего хозяина, мастера Грегори, из постели которого, как уже известно, невозможно было вывести всех клопов.

— Ага, так вот ты куда запропастился, бездельник! — выкрикнул мастер Грегори, и глаза его налились жуткой, прожигающей насквозь злобой.

— Я… убирал за лошадьми… — бледнея, промямлил Гоар и виновато опустил взгляд.

— Гм, гм, — промычал мастер Грегори, хватая прислужника за ухо, — а эта маленькая особа тебе помогала? Сейчас выпорю, будешь знать, как обманывать старших.

С этими словами он потащил Гоара в другой конец сарая, где в пустующем стойле, среди принадлежностей для обихода коней, виднелся жесткий веник из тонких, туго перевязанных прутьев. Одной рукой мастер Грегори уже принялся вытягивать прут, но на его грубую, волосатую руку легла холодная, как ледышка, ладонь Алисы.

— Не надо его пороть, — мягко сказала девочка. — Гоар и впрямь убирал за конями…

— Ладно, ладно, прощаю тебя, бездельника, — на секунду замешкавшись, Грегори холодно взглянул на помощника и отпустил его ухо. — Но заруби себе на носу, бездельник: коль и впредь будешь отлынивать от работы, выпорю за все провинности сразу…

Град пришлось пережидать в сарае. Уловив момент, когда мастер Грегори, никогда не поровший, но не раз грозивший поркой, с радостной улыбкой на лице углубился в свои страшные мысли и уже не обращал на детей никакого внимания, Гоар жалобно посмотрел на Алису и тихо, едва слышно, прошептал:

— Доскажешь?

— Нет, дальше рассказывать нечего. Прошлое Сандро на этом заканчивается и начинается настоящее, — сказал Алиса, храня на лице суровое выражение, и, вдруг улыбнувшись, добавила: — но о его приключениях ты будешь узнавать первым…