По ту сторону Смерти

Глава 13 По испорченному кругу

Спасение от бесконтрольной армии уничтоженного Сиквойи выдалось жарким, но представлялось изнеможенному Сандро в некотором тумане. Чародеи без конца удерживали магический щит, защищая себя и остальных воинов от волшбы драугров. Кавалеристы без устали размахивали полуторными мечами, пробиваясь через заслон нежити. Прорыв был сработан весьма умело, и неупокоенные на удивление быстро остались позади, опасность миновала и лишь далекие, слабые заклинания, разбиваясь о магические щиты, все еще временами долетали до скрывающейся кавалькады.

Чудом удерживаясь в седле из-за слабости, Сандро прижимался к конской шее. Мутным взглядом глядел по сторонам, чувствуя, что блуждает на грани забытья. И больше всего на свете боялся потерять сознание, опасаясь того, что какой-нибудь воин, пожелав привести обессилевшего мага в чувства, сдернет с его лица капюшон. Смерть в этом случае была б неминуема.

Получасом позже, когда неудобная скачка съела почти все силы, и Сандро, уже распрощавшись с жизнью, готов был закрыть глаза и провалиться в беспамятство, на горизонте показался огромный обоз, вереницей растянувшийся по широкому тракту. От обоза отделилась группа всадников, которая угрюмой толпой, поднимая позади себя столпы пыли, подъехала вплотную к спасшему Сандро отряду, окружая его со всех сторон.

— Ты нашел, кого искал? — спросил мужчина в дорогом мундире, расшитом золотом и украшенном золотыми аксельбантами.

— Да, он у Гамильтона, — ответил маг, назвавшийся Иль Варденом.

— Как-то наш гость нездорово выглядит, — с сомнением отозвался мужчина в мундире. — И его внешний вид не внушает мне особого доверия. Он больше похож на некроманта, нежели на борца с ними.

— Внешность обманчива, — уклончиво отозвался маг.

— Снимите с него капюшон. Я хочу воочию убедиться в том, что передо мной человек, а не мертвец.

— Мертвец не может устать, — Сандро выпрямился в седле, собрал все имеющиеся у него силы, казалось, даже зачерпнул часть жизненной энергии, и змеиным крестом вывел в воздухе символ плодородия, беззвучно прочитав слова заклинания. — А некромант не способен сделать такое, — закончив волшбу, добавил юноша и указал под копыта коня.

В тот же миг из-под плотного снежного покрывала выбился тоненький зеленый стебель с желтым соцветием, прямо на глазах он расцвел, превратившись в одуванчик. Ветер сорвал с него белые опушённые семена и унес куда-то вдаль.

— Я друид, — пересохшими губами прошептал Сандро. — И мое братство никому не открывает лиц, считая, что так враг может украсть наши души.

— Никогда о таком не слышал, — произнес мужчина в мундире и кивнул одному из всадников. — Гамильтон, отвези его к обозу и уложи в какую-нибудь повозку. Потом разберемся, кто он такой.

Ночь Сандро провел в кошмарах. Он был свидетелем ужасного ритуала. Неизвестный чернокнижник, с головой укутанный в антрацитовую хламиду, с искривленным посохом в руках, стоял на вершине скалы, обдуваемой семью ветрами, и читал заклинание на языке мертвых. Сандро никак не мог разобрать, что это за заклинание, до него долетали лишь обрывки фраз, но и этих крупиц было достаточно, чтобы волосы на голове встали дыбом даже у некроманта. Речь шла о воскрешении монстра, некогда заточенного в камень. Он должен был вернуться в мир живых, чтобы огнем и страхом отравить Валлию, превратить ее в тлеющие останки. Удивительно, но картины пепелищ так и всплывали в воображении Сандро. И чем дольше снился этот кошмар, тем отчетливее становились видения грядущих разрушений. А в апогее сна юноше так и вовсе показалось, будто он и есть этот самый чернокнижник, который пытается воскресить древнего исполина. Острое желание разоблачить колдуна, сдернув с него хламиду, завершилось пробуждением.

Сандро лежал в телеге под ворохом волчьих шкур и чувствовал, что замерзает. Холодный пот катился по лицу рекой, но юноша даже не мог вытереть его, боясь, что тем самым раскроет тайну того, кто он на самом деле.

Как назло рядом ехал на грациозном вороном жеребце тот самый мужчина в мундире с золотыми аксельбантами, которого видел Сандро до того, как провалился в глубокий и пугающий сон. Этот человек, держась вблизи повозки, изредка с нетерпением поглядывал на чародея, словно решая, стоит ли увидеть лицо неизвестного гостя, или же дождаться его пробуждения?

— Долго же ты провалялся! — усмехнулся он, обрадовавшись тому, что спасенный маг наконец проснулся. — Я король Реордан.

— Маэстро Эскандер, — быстро нашелся Сандро. — К вашим услугам.

— Слышал, ты друид, — продолжая улыбаться, расспрашивал мужчина, с интересом разглядывая гостя. — Из какого братства будешь?

— А я слышал, вы король. Какого же королевства?

— Я король Стигии.

— А я друид из братства Волка, — с трудом высвободившись из-под тяжелых шкур и приняв сидячее положение, Сандро кивнул, достаточно низко, чтобы хоть в маленькой толике отвечать протоколу, который требовал коленопреклонения. — Простите, чувствовал бы я себя лучше, непременно бы встал на колено. Но, увы, дела мои не так хороши, как хотелось бы.

— Мы в походе и не соблюдаем светский церемониал, — ответив коротким кивком и перестав улыбаться, стальным голосом произнес Реордан. — Простите мое любопытство, но, насколько мне известно, братство Волка давно уничтожено.

— Насколько известно мне, — тем же тоном заговорил юноша, — королевская династия Стигии тоже. И уж поверьте, стать адептом ослабевшего братства, которое продолжает существовать, несмотря на многовековые гонения, гораздо проще, чем заменить кровь простого человека кровью королевской. Надеюсь, вы понимаете, на что я намекаю, ваше сиятельство?

— У тебя острый язык. У нашего профоса острый топор. Надеюсь, ты понял, на что намекаю я? — Реордан нагнулся в седле и сказал шепотом: — Поговорим позже, когда ты поймешь, что попал в лагерь друзей, а не врагов.

Демонстрируя великолепную грацию своего вороного жеребца, король развернул коня и умчался, больше не сказав ни слова. И как только Сандро остался один на него тут же набросился Трисмегист со своими вечными нравоучениями:

— Что ты опять творишь? Зачем провоцируешь этого человека?

— Чтобы сбежать. Оставаться здесь опасно.

— Ты истощен, вокруг полно нежити. Как ты собираешься с нею бороться? Без магии… Эстерским кругом?

— Уж лучше зависеть от себя, а не от случая.

— Прошу тебя, будь благоразумен, — взмолился Трисмегист. — Наберись терпения. Выжди. Окрепни. А затем показывай гонор столько, сколько пожелаешь. До этого же времени будь учтивым и не лезь на рожон.

— Хорошо, ты прав… — сдался Сандро. — Просто я устал носить маски.

— Поверь мне, уже недолго и все мы откроем свои лица…

— О чем это ты?

— Не сейчас, король возвращается.

Реордан, отдав несколько распоряжений своему верному другу и помощнику — лейтенанту Гамильтону, решил вернуться к гостю, чтобы не давать ему слишком много времени для размышлений. Как известно, хорошая ложь обдумывается долго, а плохую — легко распознать. Конечно, в распознании обмана важно все: поведение, голос, мимика, жесты. Чем дольше знаешь человека, тем проще понять, когда он лжет. У спасенного мага невозможно было прочесть что-то по лицу, но у Реордана имелся хороший опыт в общении с людьми, и он надеялся им воспользоваться в полной мере.

— Никогда не любил лезть в чужие души с расспросами, — поравнявшись с телегой, в которой отдыхал гость, заговорил Реордан мягким, звучным голосом, — но на кону не только мои принципы и предпочтения — я забочусь о слишком большом числе людей, чтобы допускать ошибку и давать приют человеку непроверенному и, возможно, опасному. Итак, не буду ходить кругами. Кто ты? Надеюсь, не слуга некромантов?

— Слуга некромантов? — Сандро скрипнул зубами. Громче, чем следовало — сей факт не укрылся от Реордана. — Я не слуга. Нет. Я — мститель.

— И мстители мне ни к чему, — серьезно проговорил король. — Человек, жаждущий убийств и мести, — фанатик. А фанатики для осуществления целей, не задумываясь, бросят в огонь всех без исключения.

— Свою месть я уже совершил. И врагов у меня не осталось.

— Кому ты мстил и за что?

— Это допрос? — нервно спросил Сандро. — Я не просил себя спасать, хоть и признателен за помощь. В этой жизни я привык всего добиваться сам. Если вам не нужен попутчик, я покину обоз сейчас же.

— Иль Варден тебе верит, — кивнул Реордан. — Но не он король, а я. И мое слово главней. Ты служишь мне, а не ему.

— Вы слишком быстро привыкли полевать, — разгорячаясь, заговорил Сандро. — Еще месяц назад у Стигии не было королей, а уже сегодня вы гостей называете слугами. Я никому не служу. И служить не буду. Тем более, само…

Юноша умолк на полуслове, но за него закончил Реордан:

— Самозванцу, не так ли?

— Думаю, вы не станете этого отрицать, — пожал плечами Сандро и поправил капюшон, который чуть не слетел с головы под резким порывом ветра. — Королевская династия была истреблена подчистую. Некроманты слишком давно правят в этих землях, чтобы упустить из виду наследника престола.

— Стигии нужен король…

— Не спорю. Даже не король, ей нужен вождь, который поднимет людей с колен и даст им веру. За вами люди идут, но вы один обман заменяете другим. Я так часто сталкивался с принципом меньшего зла, что перестал в него верить.

— И напрасно, — стальным тоном сказал Реордан, уже уставший от беседы, которая из расспросов превратилась в оправдания. — Может, в моих жилах и не течет королевской крови, но ты верно подметил: «династия истреблена». Пора другому роду править страной.

— Это лишь самооправдания…

— Это выбор людей, — обрубил Реордан. — Ты хорошо уводишь разговор в сторону. Из защиты переходишь в нападение. Похвальная черта. Похвальная. Но со мной этот номер не пройдет. Ты не ответил на мой вопрос: «Кому ты мстил и за что?»

— Личу, который убил мою семью, лишил меня возлюбленной и украл у моей жизни смысл, — сказал Сандро и сам не поверил тому, что на краткий миг ощутил укол ненависти. Впрочем, это чувство быстро угасло, вернув прежнюю холодную рассудительность, столь привычную для некроманта. — Для того, чтобы поквитаться, мне пришлось проделать долгий путь от Бленхейма в Хельгард. На этом пути я потерял всех друзей, остался абсолютно один, лишился эмоций, стал пустышкой, но добился своего. Убил… и теперь свободен от ненависти. Я утолил ваше любопытство, король?

— Как звали лича?

— Арганус Д'Эвизвил.

— Мне знакомо это имя… Это значит, что в Хельгарде больше нет короля. Очень неожиданная удача.

— В Хельгарде есть король. Балор Дот вернулся. Но он сейчас так сильно занят наведением порядка в своей вотчине, что ему еще долго не будет дела до людей. У вас хватит времени, чтобы оставить корону преемнику, который вместо вас будет править Стигией.

— Мне не нравится твой острый язык.

— А я и не пытался вам понравиться, — пожал плечами Сандро. — Я не пойму, зачем было короноваться, если вы все равно планируете сбежать из страны?

— Для людей, — коротко ответил Реордан.

— Поводырем должен быть законный правитель, — понимающе кивнул юноша. — Но что дальше? Что будет со страной, когда вы уведете часть людей, оставив вторую на растерзание некромантам?

— То же, что и раньше, — угрюмо ответил король. — Я спасу только тех, кого могу спасти. И не в моих силах помочь тем, кто выбрал рабство.

— А что насчет войны? Вооруженного противостояния? — Сандро и сам не мог понять себя. Не мог понять, почему испытывает к этому человеку такую злобу, такую неприязнь. Ведь несколькими днями раньше он и сам планировал сбежать их Хельгарда. И судьба Стигии его нисколько не волновала. Но уже сейчас, увидев вокруг неисчислимое множество беженцев, которые отдали жизни во власть труса, он не мог молчать. — У вас есть армия. Есть маги. Есть вера людей. Воспользуйтесь тем, что имеете. Хельгард после двух штурмов слаб, почти беспомощен. За многие века некроманты впервые оказались в положении, которое не сулит им ничего хорошего.

— Нет, — только и сказал Реордан. — Мои воины — необученные ополченцы. Боевой опыт они получили в мелких стычках и ничего не знают, о настоящих баталиях. К тому же их мало, в десятки раз меньше, чем оживших мертвецов. А мои маги? Они — деревенские чародеи, которые ничего не смогут противопоставить вековым мудрецам. Балор Дот один, даже без помощи своих рабов, справится со всеми моими магами. Даже Иль Варден не составит ему конкуренции. Нет. Я не стану рисковать жизнями людей. Уж лучше спасти кого-то, чем погубить всех.

— Убегают трусы, — не унимался Сандро, — смелые идут в бой.

— Ты опошляешь мою миссию. Снова уводишь разговор в сторону. Не ради побед и власти я взвалил на себя бремя королевской короны, а ради людей. Ради них тайно собрал дружину, истратил сбережения своего рода на пропаганду, чтобы в один прекрасный момент как можно больше людей решилось бежать из страны. Я три года, с тех самых пор как Балор Дот оставил трон, жил только одной мыслью: спасение Стигии. И я не виноват в том, что мои призывы облетели не всю страну и согласились с ними не все люди. Я сделал все, что смог. И продолжаю делать…

— Ради людей, — закончил Сандро. — Знайте, я не разделяю ваших методов…

— Это твой шанс, воспользуйся им, — вмешался в беседу Трисмегист. — Я говорил, что тебя спасут самопожертвование, человеколюбие и готовность помочь. Только эти чувства уберегут твою душу от разрушения. Умоляю, воспользуйся удачей, примкни к королю.

— Но лучше помогать людям хоть как-то, чем вовсе никак, — после секундной паузы добавил Сандро.

— Ты можешь оставаться, маэстро Эскандер, но, надеюсь, помощь колдуна нам не понадобится… — прошептал Реордан и, пришпорив коня, умчался вперед, где конники вновь сцепились в драке с бродячими мертвецами.

Степи остались позади, и вот уже второй день путь лежал через скалы по узкой дороге, лежащей на вершине ущелья у самой пропасти. Внизу, в темном чреве провала можно было разглядеть гладкое и серое, как ртуть, горное озеро, сплошь утыканное шипами островерхих рифов. На этих каменных пиках покоились бледно-желтые тела скелетов, остовы разбитых телег, которые сейчас представляли собой лишь груды досок. Дорога здесь была опасная, нередко тот извозчик, что понеопытнее, не справлялся с управлением и его повозка обрушивалась вниз вместе с грузом и пассажирами.

Перегнувшись через бортик, Сандро наблюдал за мерным передвижением неисчислимого множества людей, изредка поглядывал на то, как из-под колес его телеги, едущий у самого края, то и дело вылетают каменное крошево и гравий. Осыпь с нарастающим гулом катилась в бездну, и в рокоте, в разлетающемся далеко окрест пугающем эхе, казалось, слышались женские голоса, молящие об избавлении.

Неприятное зрелище. Опасный путь. Особенно теперь, когда в округе полно бродячих мертвецов. Напади они сейчас, у людей не осталось бы шансов спастись. Всадники, которые уже не раз продемонстрировали превосходные воинские навыки, не смогли бы набрать ходу и разметать врагов. Ограниченные в действиях маги не получили бы простор, необходимый для волшбы. Идеальное время для нападения.

Дорога все сужалась, становилась все опаснее. Слабое солнце светило по-зимнему тускло, с трудом пробиваясь через высокие горы, стоявшие на противоположном склоне. И чем ближе подбирались сумерки, тем сильнее укоренялось в душе Сандро недоброе предчувствие. Он спрыгнул с телеги и пошел позади нее. Неожиданно, застав юношу врасплох, к нему обратился Иль Варден:

— Мрачно тут. Чутье мне подсказывает, что нас ждут неприятности.

Сандро окинул внимательным взглядом окрестности, которые и вправду не вызывали положительных эмоций: серые камни, осыпающиеся даже от легкого прикосновения, чахлые ели, усеявшие горные склоны и вяло покачивающиеся на легком ветру, затухающее солнце, уже почти скрывшееся за высокими скалами.

— Склонен доверять вашему мнению, — сказал он задумчиво, крепче сжимая посох и уже по привычке плотнее укутываясь в плащ, чтобы спрятать лицо в тени капюшона.

Иль Варден сильно опирался на посох, как хромой, которому полезнее было бы путешествовать в телеге, нежели пешком. У него были грубые черты лица, глубокие морщины, крючковатый нос, слишком большой для тонких, бескровных губ, вечно растянутых в неприятной улыбке, которая была на лице мага, как приклеенная, и ничуть не гармонировала с цепким, ястребиным взглядом. Кличка Шут совсем не импонировала ему, куда больше подходило прозвище Коршун. Этот человек вызывал у Сандро резкую антипатию, но юноша ловко скрывал неприязнь за показным равнодушием.

— Я вот, что подумал, — весело проговорил Иль Варден, — а не подружится ли нам?

Сандро поперхнулся словами.

— Ты такой молчаливый. Ни с кем за три недели не разговаривал, — продолжал тем временем Шут. — Может мне удастся тебя разболтать?

— Сомневаюсь, — выдохнул Сандро, и какое-то неведомое чувство ударило его когтистой лапой прямо в грудь, сжимая мертвой хваткой и выворачивая сердце. Чародей даже сбился с шага, споткнулся, чуть не упал, но чудом удержал равновесие.

— Вот тебе сколько лет? — как ни в чем не бывало продолжал расспросы Иль Варден.

— Восемнадцать, — отстраненно ответил Сандро, глядя под колеса, из-под которых все еще опасно катилась галька. «Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем телега перевернется и скатится в пропасть?» — неожиданно подумал юноша и взглянул на восток. Оттуда, как ему подсказывало это тараном ударившее в грудь предчувствие, должно придти нечто ужасное. Губительное и страшное.

— Хм, дважды несчастливое число.

— Это почему же? — насторожился юноша.

— Если сложить две девятки, получим восемнадцать. Девятки пророчат беды роду людскому, — лекторским тоном проговорил Иль Варден. — Если же сложить три шестерки, тоже получим восемнадцать, а шестерки предрекают появление Мессии Проклятых.

Сандро слушал вполуха, думая о своем. Перед глазами неожиданно встал тот неизвестный чернокнижник с капюшоном, опущенным до самого носа. Он читал заклятие по воскрешению монстра, а Сандро, хоть и слышал обрывки слов, как наяву, все никак не мог собрать текст воедино, но чувствовал, что этот текст ему смутно знаком.

— Дежавю, — пробормотал юноша, вновь взглянув на восток, что не укрылось от Иль Вардена.

— Что, прости?

— Ах, возраст, — спохватился Сандро. — Ну и что, что мне восемнадцать? Или вам после семнадцати тут же стукнуло девятнадцать?

— Нет, что ты, — улыбнулся мягкой, почти искренней улыбкой Иль Варден. У этого человека вообще было множество различных улыбок, но ни одна из них не была естественной, природной. Он играл, этот Шут. И играл бездарно, словно и не желал скрывать истинных чувств. — Было мне восемнадцать, но в те дни не решалась судьба моей страны.

— Причем тут я и судьба вашей страны?

— Что тебя беспокоит? — вместо ответа спросил Шут и, проследив за взглядом некроманта, посмотрел на восток. — Что ты там увидел? Я вот ничего, кроме скал не вижу.

— Кроме скал, там ничего и нет.

— Ясное дело, но что видишь там ты?

— Ничего, — повторил юноша, пожимая плечами. Разговор с Шутом напоминал какой-то сумбур, сознание от беседы путалось, мысли перескакивали с одной на другую, надолго в голове не задерживаясь. Сандро решил бы, что его гипнотизируют, но прекрасная защита и врожденные способности магнетизера подсказывали, что ничего подобного не происходит.

— Я знаю, кто ты, — заговорщицки прошептал Иль Варден, — некромант.

Сандро опешил, не ожидая такого перехода, и не сразу нашелся с ответом.

— С чего вы…

— Не спорь. Я достаточно сильный маг, чтобы прочитать ауру и выяснить силу чародея. Ты пользовался черной магией. Упокаивал нежить. Отлично! Нам всегда не хватало некроманта, который ненавидит мертвых. Ты полностью нам подходишь.

— Только вот с возрастом незадача, — развел руками Сандро. — Придется искать другого, постарше.

— Привязался к возрасту, как кисейная дама! — расхохотался Иль Варден. — Забудь. Я никогда не любил магию цифр. Она для дилетантов. Итак, ты тот, кто нам нужен.

— Интересно, для чего?

— Наконец-то правильный вопрос! — всплеснул руками королевский советник. — Ты поведешь нашу армию в бой. Только черная магия действует в переделах купола. Благодаря тебе мы получим перевес в борьбе с защитниками Лиора.

— В вашем плане есть одна небольшая прореха, — возразил Сандро. — Если я некромант, разве я не должен быть мертвецом, который не может пройти через купол?

— Я уже говорил, что достаточно сильный маг. Я прочитал твою ауру. Ты живой, хоть и погибал когда-то. Конечно, только отмеченный печатью смерти может получить такое могущество в черной магии. Но ты жив…

— Ошибаетесь, — сказал Сандро грубым, не своим голосом. — Вы ошибаетесь на мой счет. Я всего лишь чародей. И работаю с силами природы, а не смерти. На мне нет никаких печатей. Я не умирал. И если вы внимательнее посмотрите на мою ауру, то прекрасно это поймете.

— Хм, странно, всего минуту назад, готов поклясться, твоя аура была другой, — задумчиво проговорил Иль Варден, по факту даже не взглянув на Сандро.

Тем временем дорога вильнула, пошла резко влево и на краткий миг, на востоке, взгляду открылась скала дракона. Та самая, на которую тремя годами раньше с благоговением любовались юный некромант и его возлюбленная. Теперь Сандро понял, какого монстра будет воскрешать неизвестный чернокнижник, и твердо для себя решил, что остановит его, не позволит вырвать древнее зло из камня.

«Змей Уроборос пожрал свой собственный хвост, — с какой-то тоской подумал Сандро, — и испорченный круг замкнулся. Отсюда, из Бленхейма, я убежал. Сюда мне предстоит вернуться, чтобы закончить начатое. Круг замкнулся».

— Я же говорил, что вы ошибаетесь, — пристально взглянув на Шута, уверенно сказал Сандро, сам не замечая, что использует в голосе магнетические нотки. Он и сам, казалось, был под гипнозом.

— Действительно ошибаюсь, — легко согласился Иль Варден, словно и не почувствовав, что на его решение повлияла враждебная магия.

— Мне надо туда, — Сандро указал в сторону скалы дракона, продолжая зачаровывать мага.

— Конечно, когда выберемся из ущелья, можешь идти, куда пожелаешь.

— Я уйду сегодня же ночью, когда остановимся на ночлег.

— Да будет так! — с задором отозвался Иль Варден.

Наутро он был очень удивлен, не обнаружив в числе обозников некроманта. И никто, ни один караульный, ни один селянин, не мог сказать наверняка, когда видел мага в последний раз. «Не иначе провалился в пропасть», — подумали многие после длительных и безуспешных поисков. На том и порешили. И лишь Шута одолевало странное предчувствие, а чутью он привык доверять.

Лес. Солнечные лучи застряли в сомкнутых ветвях, в почерневших листьях еле живых деревьев. Отовсюду — тревожащий полумрак, режущая слух тишина…

Тишина глубоко укоренилась в этом угрюмом мире, сотканном из тысячи веток и листьев; тишина поселилась в искореженных, словно от боли, деревьях, скрылась в кустах, которым удалось вылезти из-под тумана, вечно живущего здесь; тишина поднялась высоко в небо, сковала кроны.

И люди, и животные знали, что здесь не стоит показывать носа. И бабка Тоня знала, но не смогла уследить за непослушным внуком, который, играясь с ветками и палками, убежал так далеко от дома, что оказался в этом странном месте, в самом центре леса, у подножья драконьей скалы.

— Ирвин! Ирвин! — во все горло кричала старушка. — Где ты, мальчик мой?

Жуткое эхо разносилось окрест, меняя голос, наполняя его пугающими, пробирающими до седин нотками. Ирвин убегал от этого голоса, боясь повстречать свою бабушку, утратившую уже, вероятно, человеческое обличие и превратившуюся в оборотня. Он бежал, сломя голову, падая в сугробы, с шумом ломая ветки. Не услышать его было сложно, но бабка была глуховата. Лишь на это и надеялся парнишка.

— Ирвин! Ирвин! — голосила старушка, но ответом было лишь ужасное, противное эхо.

Мальчик бежал, не замечая ничего вокруг, пока неожиданно не наткнулся на исполинскую скалу, основание который походило на чешуйчатые лапы огромного дракона. Ирвин решил оббежать эту скалу, но не преуспел. Она была необъятной. И тогда Ирвин решился на отчаянный поступок, он как раз находился у хвоста этого каменного монстра. Ирвин побежал верх. Оттуда он хотел получше рассмотреть окрестности и убегать, уже зная дорогу. То-то он удивился, повстречав на вершине очень страшного, загадочного человека.

— Я ждал тебя, — сказал неизвестный, протягивая руку, закованную в чешуйчатую, как кожа дракона, латную перчатку. — Иди ко мне.

«Лыцарь, — судорожно подумал Ирвин. — Токмо лыцари ходють в железных рукавицах».

— Иди, — приказал человек мягким, как журчание ручейка, голосом. — Ты можешь мне доверять.

Ирвин знал, что рыцарям можно доверять, они и защитят от опасностей, и позволят переночевать в своих шатрах, в которых нередко спят во время военных походов и странствий. Ирвин сомневался недолго и с радостью принял приглашение.

— Тебя ищет бабушка, — проницательно заметил рыцарь. — Позови ее. Нехорошо убегать от старших.

И вправду. Теперь слабые отголоски бабушкиных криков, доносившихся от подножья горы, не были такими пугающими, как раньше. Да и бабушкин голос больше не напоминал завываний оборотня. «У страха глаза велики», — вспомнил пословицу Ирвин и чуть не расхохотался, подумав о том, что испугался напрасно. И ведь не приключилось ничего страшного. Вовсе не стоило так бояться.

— Зови, — вновь напомнил о себе рыцарь.

— Бабушка! Тоня! Я здесь! — тонким голосом закричал мальчишка, но эхо странным образом разнеслось далеко окрест, окрепло, сделав призыв, казалось, во стократ громче. — Бабушка! Беги сюда! Здесь так красиво!

Тоня услышала внука и, вздохнув с облегчением, помчалась на зов его голоса. Она знала страшные истории насчет драконьей скалы. Давно, еще во времена королей и друидов, здесь произошла страшная битва между магами и на пустом месте появилась эта скала, одним своим видом пугавшая все близлежащие деревни. Люди ушли отсюда, больше не охотились в этом лесу, не собирали грибов и ягод. Так продлилось несколько веков. Со временем история превратилась в легенду, люди вернулись, но так и не решались селиться в округе. И тем более, приходить к скале дракона. Но сейчас был не тот случай, чтобы бояться. Ее внук там, на вершине, и его следовало немедленно вернуть домой.

Думая о том, что немедленно выпорет неслуха, забыв об усталости и возрасте, Тоня пущенной стрелой взбежала наверх и обмера, увидев Ирвина в руках черного мага. Она знала не понаслышке, как выглядят маги, в какие одеяния они облачаются перед жуткими, смертельными ритуалами, и сразу поняла, что ее ждет.

— Отпусти его, исчадье тьмы, — запыхавшимся голосом произнесла Тоня. — Не губи его. Он молод, вся жизнь впереди. Возьми меня.

— Я возьму обоих, — сказал чернокнижник и неторопливо провел посохом перед собой.

Последнее, что увидела Тоня, прежде чем впасть в безвольное состояние, были глаза кобры, неистово полыхавшие в навершии некромантского посоха. Остального она уже не помнила. Не видела. Не ощущала. То, как маг укладывал ее на камень рядом с внуком, как поджигал свечи, которые странным образом не гасли на ветру, как чертил непонятные символы на камне, все это стерло из памяти Тони губительное колдовство чернокнижника.

Закончив приготовления, маг подошел ближе к жертвам и воздел руки к небу, начиная ритуал.

— Плененный магией светлой, да поднимется, да восстанет из небытия силою темною, — мерным спокойным голосом читал заклинание колдун, опускаясь на колени перед мальчишкой. — Да исполнится воля моя, да свершится задуманное мной, — говорил он, доставая из-за пазухи кривой нож и убивая неподвижно лежащего Ирвина. — Да воссияет звезда моя, да увидит она кровь и напитается ею, — приказывал маг, коротким, скупым движением перерезая Тоне горло. — Кровью младой и кровью старой, жизнью и смертью заклинаю тебя: «Оживи»! — громогласно вещал чернокнижник, поднимая с земли посох с оголовком в виде разъяренной кобры и выводя им в воздухе странные символы.

Ирвин умер почти сразу. Тоня продержалась гораздо дольше. Несмотря на почтительный возраст, она была сильна и вынослива. Тоня лежала на холодном камне, чувствуя, как умирает, и смотрела на внука. Кровь вытекала из ее разрезанного горла, а у нее не было сил даже для того, чтобы закрыть рану руками. Под нею уже скопилась целая лужа теплой и липкой крови. «Не уберегла, не защитила», — на удивление четко, словно черная магия, сковавшая ее, истаяла, подумала Тоня и с этой мыслью скончалась, в последние секунды жизни глядя на любимого, хоть и непослушного внука.

Кровь, молодая и старая, смешиваясь воедино, стекала по величественной морде дракона. Сползала вниз, окропляя глаза, проникая в разинутую пасть. Словно подхваченный всеми семью ветрами, чернокнижник воспарил над землей. Лишь на жалкий метр, но ему этого было достаточно. Неожиданно скала содрогнулась, завибрировала, пошла трещинами. Камень начал осыпаться, целыми пластами со страшным ревом обрушиваясь вниз. Под каменной шелухой — о диво! — показалась чешуя черного дракона.

Последний камень обрушился вниз. Чудище расправило кожаные перепончатые крылья и замерло без движения. Чернокнижник опустился на голову этой твари и тоже замер. Лес окунулся в привычную для себя тишину, без малейшего шороха, без движения. Окунулся в унылое молчание, но знающий понял бы, что чернокнижник и дракон ведут ментальную беседу.

— Ты зря воскресил меня, Трисмегист. Ты не сможешь повелевать мной. Не удержишь. Тебе недостанет сил.

— Ошибаешься, Айрон. Пока на моей руке драконья перчатка, ты будешь моим.

— Зачем я тебе? Для чего меня призвал?

— Ты станешь острием моего меча. Ты подаришь мне свободу. Ты и твоя кровь…

Заколдованный лес молчал. Не дули ветра, не колыхались деревья. Жизнь в этом лесу умирала, но иногда оживала вновь.