По завету крови

Глава 4. Тайны северных гор

Чем отчаянней страх тащит человека от темного угла, тем сильнее любопытство волочит его обратно.

В землях Империи Играх было всего несколько крупных городов. Совсем немного, чтобы выучить и не запутаться!

– Их ведь можно перечесть на одной руке, что тут запоминать? – удивлялись прохожие в городах и селах, начиная загибать пальцы, потому что простые люди не всегда дружны со счетом, да зато не хотят ударить в грязь лицом, не назвав самых значимых центров торговли, ремесла и наук.

– Валион – великая столица лежит в центре всех земель, как сердце в груди великана, Вергер – на северо-западе стережет Утаивские горы, Амбр – на юге-востоке купается в лучах солнца и утопает в вине с Грезских виноделен, и Сириния изнывает от жара на юго-западной границе Вечной Пустыни, – как скороговорку повторяли люди, но вдруг наступала неловкая пауза. Оставался еще мизинец или большой палец, а названия к этому моменту, увы, заканчивались.

Говоривший переминался с ноги на ногу, щеки краснели, а рука тянулась к затылку. За что сейчас его будут стыдить – огрехи в арифметике аль географии?

Не будем, однако, торопиться и осуждать бедных людей. В конце концов, тот, кто придумал необычную мнемонику, сам, быть может, не очень ладил с математикой или просто-напросто был неумелым плотником.

Если так будет продолжаться и дальше, можно потерять изрядно времени и душевного равновесия, выясняя название фантомного полиса, поэтому стоит взять карту и разрешить этот вопрос раз и навсегда. На бумаге четко видны четыре уже упомянутых огромных значка, да и названия под ними выведены особым образом, красивыми буквами. Нет здесь никакого пятого таинственного города!

Имея под рукой карту, можно заодно легко разобраться и с другими крупными селениями, но с малыми дела обстоят куда сложней. Люди подчас селятся в самых неожиданных местах. Указать точное число таких деревень и поселков не решится ни один картограф, а они ведь много путешествуют по воле судьбы, призвания и работы. Правда, ездить ученые предпочитают по дорогам ровным, избегая всяких неудобств и, боже упаси – распутицы и бездорожья.

– Кому, скажите на милость, захочется селиться посреди болот и какой смысл ехать в такую глухомань?! – в ответ на претензии о неточности карт спросил бы любой член почетного картографического общества.

– Правильно – кому-то это обязательно придет в голову! – попытался бы образумить ученых мужей какой-нибудь опытный странник, забредший на самый край мира и обнаруживший там процветающее поселение аборигенов.

Каким бешеным ветром занесло в эти края людей? Как они выжили в пустоши, где сам создатель строго-настрого запретил ни то что селиться, а просто – приближаться к ней? Говоря откровенно, он и не рассчитывал, что туда вообще кто-то доберется живым. Давным-давно, когда шло расселение людей, сам Бог великодушно предложил им уют фруктовых садов, плодородные почвы равнин и лесные массивы, полные дичи.

– Так, какого же черта, эти глупцы разбрелись по всяким мной забытым дырам?! – гневно воскликнул Бог, сотрясая небеса рокотом грома и вспышками молний.

Черт и глупость здесь вовсе не при чем. Все дело в излишней подозрительности. Некоторые племена заподозрили, что в щедрых предложениях скрыта какая-то уловка. Отвергнув благостные дары, они бросили вызов самой Природе и Создателю, чтобы поселиться там, где они никому ничего не были должны.

И вот, чем все закончилось: Природа не в восторге, Бог не в восторге, люди не в восторге, но последние уже заключили пари, а когда такое случается, плевать они хотят на здравый смысл, желания и мнения богов, и подавно – всяких там каллиграфов. Выбрав этот путь они идут до конца, иногда просто назло всему миру, в том числе и назло самим себе!

– Не сдюжим, значит?! – кричат люди, угрожая небу кулаком и селятся посреди пустынь, непроходимых лесов или заснеженных горных вершин.

– Не сдюжите, значит! – кричит Бог, услышав ругательства или углядев с неба очередное неугодное селение, и тыча пальцем Природе. – Ты только глянь, куда негодников занесло!

– Да, да, – тихо вздыхает Природа, и на двух безымянных островах где-то в Незыблемом море просыпаются спавшие до этого тысячи лет вулканы. Нрав у нее, надо сказать, необузданный. Она надменна, беспощадна и крайне не любит проигрывать споры, поэтому такие деревушки появляются также неожиданно, как и исчезают.

Недовольство картографов тоже можно понять. Порой не успевает зарисовка области высохнуть, как уже является неточной, потому что одно из селений смыло прибрежной волной или на него, такое иногда тоже случается – упал огненный метеорит. С некоторых пор на новых картах указывать малые жилые пункты в дальних уголках Империи стало чуть ли не дурным тоном.

Рагос – одно из таких селений, настоящий кошмар для составителей карт и опричников, Природы и Бога. Первые не могли добраться туда, чтобы нарисовать планы и собрать подати. Вторым никак не удавалось преподать проказникам-аборигенам урок, и они только и делали, что наблюдали со стороны и злорадствовали. Их сила на эти горы не распространялась – здесь был свой хозяин, но обо всем по порядку.

Так вот, деревня лежала прямо посреди Утаивских гор, тех самых, которые стережет Вергер. Бывалые путники и торговцы предостерегали неопытных товарищей от опрометчивых походов в подобные места.

– Если там и живут некоторые люди, то это вовсе не значит, что там могут жить все люди! – говорили они. – Запомните, выгода – лучшая подруга риска.

Единственный безопасный путь в горы лежал через Андинский перевал, но большую часть года на нем бушевали страшные метели и сходили лавины. У всех желавших побывать на Утаивской цепи и вернуться обратно живыми имелось всего несколько недель весной в пору Светлого равноденствия.

Кто же, кроме зверей, считал эти холодные места своим домом? Звались эти племена Утаивами, и большинство бедолаг были потомками тех самых людей, поспоривших с Богом и поселившихся здесь многие годы назад. Остальные – немногие пришлые, ищущие в глубоких снегах того, чего не смогли найти в нормальной жизни. Все они – охотники и рыболовы, промышлявшие ценными видами мехов, мяса и рыбы. Этих странных людей часто спрашивали, почему они не спускались с гор и не занимались земледелием и промыслом в более теплых краях. Горцы хмурились и никогда не отвечали на подобные вопросы.

Среди поселений, разбросанных ниже от Андинского перевала, ходила легенда, что зимний холод так проморозил Утаивов, что стоило им только спуститься в теплые края, как они тут же растают, словно снеговики в знойный летний день.

Бытовало и еще одно поверье. Касалось оно не местных, а приезжих и было довольно мрачным, но ведь это как раз то, что и делает все суеверия такими увлекательными! Предание гласило, что если путника на Утаивской гряде покусает ледяной ветер или мороз, он обязательно вернется в горы к следующей оттепели.

– Не беспокойтесь, так можно сэкономить звонкие монеты! – подбодрил хозяин таверны двух путешественников, расспрашивавших его про занятную историю. Он намекал на традицию бросать деньги в воду, чтобы снова посетить понравившееся место, но они его совсем не поняли.

– А как узнать, что… ну, это случилось? – толкнув локтем своего друга, спросил один из них.

– Если случится – узнаете, – ответил мужичок загадочно и предложил запастись у него теплыми вещами, но товарищей уже и след простыл. Они смеялись, когда выходили за порог.

Впервые оказавшись возле Андинского перевала, лихие молодые дельцы часто слушали местные легенды с улыбкой. Сноровистые торгаши, они быстро угадывали в рассказчиках неумелых продавцов.

– Монеты считает глупый купец,

Не видит, что близится скорый…

Начал напевать корчмарь песенку себе под нос, но резко остановился, вспомнив, что в зале сидел еще один гость. На входную дверь тяжело смотрели светло-голубые глаза. Если долго вглядываться в них, могло почудиться, что они отдавали белым цветом снега.

Старик Эргбер Сальван был богатым и знаменитым купцом. Людям, незнакомым с ним, могло показаться, что он кичился своим состоянием, одеваясь в роскошную зимнюю одежду в теплое время года. На столе возле него лежали рукавицы, а на плечах покоился тяжелый, подбитый горностаем плащ.

По слухам, Эргбер слыл жутким неудачником по жизни и только к старости добился успеха, начав вести дела с Утаивами. С тех пор он так разбогател, что открыл торговый дом, процветавший и обогащавшийся с каждым годом. Сам мистер Сальван почти не принимал участия в сделках и только единожды в год отправлялся в горы. Любому члену его семьи или слугам по купеческим делам было запрещено даже приближаться к Утаивской цепи. Люди считали, что хитрый старик не доверял даже собственным детям, а его алчность не знала границ – в тавернах он никогда не платил за себя, и это приходилось делать его спутникам.

В зал зашло еще несколько человек, среди них – молодой купец Одэлан. Коротко спросив о чем-то корчмаря и ответив на несколько вопросов, он кивнул, заказал что-то и пошел за стол старика.

– Одэлан? – сказал сидевший за столом и указал ладонью на свободный стул. Голос у него был мужественный и даже грубый, но сильно хрипел будто застуженный на морозе.

– Эргбер, ты ли? Не узнал почти тебя, прости, волосы вон все инеем припорошило.

– Не молодею, поди.

– Когда последний раз виделись, весен пять назад?

– Четыре.

– Я и запамятовал.

– Когда остается мало времени, начинаешь считать его прилежней звонких монет.

Новоприбывшие купцы расселись за стол, заметили старика и подняли руки, особым образом сложив пальцы, в знак приветствия. Эргбер кивнул в ответ.

– Сколько? – после долгой паузы решился спросить Одэлан.

– Осталось?

Короткий кивок.

– Я считаю, который по счету, не так печально выходит.

– И?

– Пятнадцатый.

– Сколько бабка нагадала?

– Сказала шестнадцать, следующий – последний, получается. У тебя?

– Еще девять в запасе. Наверное, скоро тоже начну считать, как ты.

Эргбер взял огромную бутылку у подоспевшего кельнера и наполнил две кружки темно-красным напитком. Старик внимательно посмотрел на мальчика и спросил его имя, достав листок и красивое стило.

– Ади, – тихо ответил кельнер и понуро опустил голову. Гостям что-то не понравилось, и ему снова сегодня влетит от хозяина. Он пообещал, что горячее скоро будет и убежал на кухню.

– За старуху, – предложил тост Оделан.

– За старуху, дьявол бы ее побрал! – согласился Эргбер и звонко ударил по подставленной кружке.

Кельнер вернулся с подносом еды, расставил тарелки, поклонился и не обратил никакого внимания на то, что от горячих блюд повалили клубы пара. Ади знал, где живет, о чем обычно говорили эти суровые дядьки и прекрасно понимал, что на таком уши не погреешь, а скорее – наоборот. Здесь хорошо платили: потерпеть еще пару лет, он сможет накопить достаточно денег и уехать подальше от этих треклятых гор. Мальчик мечтал о местах потеплее, где-нибудь на границе Вечной пустыни, где ни дня в году не бывало холодной погоды и дули только горячие ветра. Он очень надеялся, что в теплых краях его перестанет преследовать страшный ледяной кошмар, снившийся ему каждую ночь.

Ади извинился и уже собрался бежать обратно на кухню, когда старый купец поймал его за рукав и резко притянул к себе.

– Ты ведь умеешь читать, Ади? Всем кельнерам в этих краях положено знать буквы, – сипло шепотом спросил Эргбер и получив утвердительный кивок, протянул кельнеру несколько монет, завернутых в небольшой бумажный сверток. – Это тебе на калакуль.

– А что такое калакуль? – спросил мальчик.

– Это такая южная сладость, ее можно найти в городе Сириния, – разъяснил купец и поднес палец к губам.

Ади развернул кулек и протянул его обратно старику, тот должно быть ошибся и дал ему вместо бронзы золотые монеты. Эргбер ответил строгим взглядом, помотал головой и только тут мальчик понял, какая холодная рука была у купца. Как в бреду шагая к кухне, он развернул бумажку и прочел на ней всего несколько слов: «спасайся, скоро он придет за тобой».

– Кто-то уходит в этом году? – допив горячий пунш, но так и не распробовав вкуса, спросил Одэлан.

– Серда видел, две недели тому назад отправился, не сдержался, мучился очень. Уже не свидимся по теплу, у него крайний год.

– Слышал о нем. Вроде, из стариков?

– Двадцать весен, больше чтобы кто ходил, я не знаю таких.

– Двадцать! – пробормотал Одэлан и нахмурил брови. –Это же сколько бремени нести! Говорят, чем дольше, тем хуже.

– Так и есть.

– Теперь ты старший, получается. Каково это?

– Да, чему тут кичиться? На год ведь всего, – Эргбер хотел перевести тему, но что-то не очень переводилось. – Ты чего так рано прибрел?

– Обычно я первый среди молодых прихожу, последние годы что-то слишком сильно тянет, – пожаловался Одэлан. – Потом все хуже будет?

– Тоска жгучая, мочи нет терпеть. Уже три месяца маюсь тут, жду, когда снег сойдет. И вот тебе мой совет: не беги от розы в студеные морозы.

– А что делать, как устоять? Посоветуй чего.

– Семьей обзавелся с тех пор? Помнишь, наказывал тебе?

– Невесту вот нашел этим летом.

– Летом? – старик первый раз слабо улыбнулся. – Красивая она у тебя?

– Чернобровая, талия тонкая-тонкая, а улыбка какая! Все никак не отпускала, хотела со мной идти, дурында!

– Девкам не понять. Любишь – женись, детей заведи, девять лет – срок, успеешь вырастить. Сынишка или дочурка хоть запомнят тебя. Потом уже не захочешь, пару лет – и поздно будет. Сердце, понимаешь? – Эргбер сжал кулак и ударил по груди.

– А вдруг в дороге или на горе случится что, разбойники там всякие, звери?

– Нет, меня послушай! – старик схватил Одэлана за руку, а второй указал на свои глаза. – Я вижу уже, приглянулся ты Ему, до той поры не отдаст тебя никому.

Дверь таверны распахнулась, и внутрь забежал один из купцов, разговаривавший до этого с корчмарем, спросил у него про ночлег, поежился и поспешил уйти. Одэлан напрягся, о чем-то размышляя, и хотел подняться, но так и остался сидеть на месте.

– Себя вспомнил? – пробурчал Эргбер.

– Может стоит догнать его, предупредить? – с сомнением в голосе произнес молодой купец.

– Тебя предупреждали, пытались отговорить?

– Ага, даже деньги совали – только, мол, не лезь туда!

– И меня! Помнишь, чем закончилось? Подумал небось, что от конкурентов пытаются избавиться, – сказал он, и оба рассмеялись. Смех у них пугал, особенно – у старика, звучал совсем беззлобно, но, услышь такое, и хороший день бесповоротно становится днем плохим.

– Может надо чего? Семье? – закончив трапезу, спросил Одэлан, поднимаясь из-за стола и натягивая легкие кожаные перчатки.

– За пятнадцать-то лет? Было тяжело, и им, и мне, но мы прошли через это вместе. Уже конец почти. Теперь – надо покоя, нам всем, ну, ты знаешь, о чем я…

Эргбер задвинул стул, затянул украшенный драгоценными камнями пояс, надел теплые рукавицы и подобрал тяжелую трость с красивым резным набалдашником.

– А так, дорога с каждым годом все дешевле обходится, сам знаешь, плата по старшинству и извиняться больше не приходится…

Одэлан мягко улыбнулся, подошел к хозяину таверны, заплатил щедро и попросил прощенья за причиненные неудобства. Нахлобучив шапку с оленями, связанную невестой, он поспешил догнать старика. Тот стоял на крыльце и ежился под лучами яркого солнца.

– Не боишься его? – не выдержав, прошептал Одэлан, понимая, что это было последней возможностью задать беспокоивший его многие годы вопрос.

– Как не бояться – боюсь. Чем ближе – тем страшней! – ответил старик и по-отечески похлопал юношу по плечу. – Держись, не поминай лихом.

Тут они и распрощались. Эргбер, опираясь на трость и немного хромая, отправился в сторону небольшой деревушки у самого подножия гор. Одэлан какое-то время смотрел ему в след, потом повернулся и быстро зашагал к ратуше. Его переполняла решимость – нужно написать письмо Эльме и рассказать ей обо всем, что он чувствовал, как скучал, и сколь она была ему дорога.

После непростого разговора он принял решение. Если невеста согласится, они сыграют свадьбу как только он вернется. Теперь в дали от дома это было так очевидно, ясно, как солнечный день. И еще кое-что: Одэлан прекрасно понимал, отчего мистер Сальван распрощался с ним. В следующем году не стоило спешить в горы, может быть, он даже успеет понянчить детей. Главное – нечаянно не встретиться со старым знакомым. Ему вовсе не хотелось видеть отправлявшихся в последнюю весну.

Верно Эргбер подметил, он – молодой успешный купец, а девять лет для него – срок, и правда, немалый. За это время можно было много чего успеть. Не надо считать оставшиеся годы, стоит ценить отведенное время! Он достал засохший подснежник, который Эльма подарила ему перед уходом, и поцеловал его, а потом, набравшись смелости, посмотрел на Утаивскую цепь.

Каменная громада лежала еще далеко, но уже возвышалась гигантской темной стеной, присыпанная снегом и усеянная высокогорными лесами. Он нехотя засмотрелся пленительной красотой и чуть не налетел на какого-то путника. Тот ловко увернулся и поддержал купца. Одэлан хотел извиниться, но человек в накидке помотал головой, поклонился на странный манер и быстро зашагал в сторону Андинского перевала. На спине у него развивался плащ с еле заметной блеклой Сизой звездой.

– Еще одна неприкаянная душа? – прошептал Одэлан. – Желаю тебе удачи, неизвестный путник. В Его землях она тебе пригодится.

В чьих же землях, молодой купец? В Утаивских горах не правил ни король, ни император, ни наместник. Здесь был лишь один хозяин и повелитель. О нем ты говорил? Бог зимних гор так почитался местными, что они никогда вслух не произносили его имени, и вообще старались избегать разговоров о нем. Среди путешественников его звали просто Холод.

Он в одночасье замораживал огромные склоны в ледяные оковы, управлял метелями, ветрами и свирепыми морозами. Своей милостью щадил угодных и карал тех, кто ему не приглянулся.

Сила его велика, но не безгранична, в Светлое равноденствие ледяной бог отпускал поводья белых саней, и наступала долгожданная Оттепель. Раздавалась первая капель, на горных перевалах проявлялись грязные круги проталин, а горные поселки, как по волшебству, наводнялись множеством людей. Торговцы и простые путники жаловались, что на постоялых дворах в такое время никогда не хватало мест. Утаивские горы славились рыбой, мясом, пушным зверем и разными редкими мелочами, вроде орехов и ценной древесины; дальняя поездка в неприветливый край всегда окупалась с лихвой.

Стоял час Оттепели, так что улицы Рагоса – деревни, затерявшейся среди межгорных долин, ущелий, склонов и хребтов, пестрили яркими нарядами людей из самых разных областей Империи. Конечно, в толпе преобладали купцы. Люди, привыкшие каждый день торговаться и готовые удавиться за грош, без раздумий соглашались с любыми ценами – на пререкания у них попросту не было времени. Стоило лишь немного промедлить, и дорога в солнечные долины запечатывалась снегом на целый год.

Там, где есть нажива, непременно отыщутся и те, кто не прочь поучаствовать в ее разделе, часто доходящим до разбоя. Эти люди не выделяются в толпе днем, зато заметны ночью в основном по блеску оружия в руках. Глупые разбойники не понимают, что дни их сочтены. Явившись в горы, они пытаются укрыться в снегах и смертельных вьюгах от карающей длани правосудия. Преступники бегут от каторги или топора палача, но попадают на суд всевластного Холода, карающего тех, кто посмел без спросу вторгнуться в его ледяной феод.

Еще в горных деревушках можно нередко встретить паломников. Среди них – представители великих орденов, облаченные в длинные рясы с выделявшимися на ткани гербами, и одинокие духовные странники, чаще всего закутанные в лохмотья, слабо уберегавшие от нестерпимого ветра. Каждый из них неспроста попадал в такую даль.

Одни выполняли секретные задания орденов, другие искали информацию, третьи пытались украсть сведения у первых двух, и каждый из них уже нес свое бремя, пусть еще и не догадывался об этом.

Среди тайн горных цепей была одна, волновавшая сердца путешественников больше остальных. Огромные каменные столбы, разбросанные по всем Утаивским горам. В разных орденах их называли на свой лад, но среди простых путников они были известны как Мерзлые идолы. Многие люди отдали свои жизни ради этих самых столбов, а точнее, чтобы выяснить, где они находились и как к ним подобраться. Странные изваяния стояли далеко от хоженых троп, и, чтобы дойти до них, путешественники пробирались через глубокие сугробы, непроходимые пади и покоряли крутые пики.

Любопытно, что в каталоге Ужасных Диковинок, прилежно обновлявшихся каждый год, Мерзлые идолы постоянно занимали место в верхних строчках. Даже когда столбы не находили долгое время, интерес к ним не ослабевал настолько, чтобы сбросить их с первых пяти позиций. Всегда случалось что-то, подогревавшее людское любопытство: слухи про утечки знаний из орденов, публикации или новости, связанные с поисками, найденные загадки или следы потерянных экспедиций. Толпы народу каждую Оттепель отправлялись в горы, чтобы проверить очередной слух.

– Люди следят за поиском некоторых реликвий внимательней, чем за тыквой в собственном огороде, – объясняли редакторы каталога популярность Мерзлых идолов. – В этой истории много тайн, много не найденных столбов, много пропавших путников и много интересных новостей. Людям очень нравится слово «много», и, кажется, поэтому они не замечают здесь одну тревожную строчку.

Можно конечно представить, что горе-исследователи не возвращались с гор, потому что прохладный местный климат приходился им более по нраву, чем мерзкий теплый воздух равнин. Иногда проще жить, не ведая о бремени.