По завету крови

Глава 8. Плутовская честь

Темные мысли найдут брешь и в самых прочных стенах

Говорят, тревожные времена разносят слухи пуще ветра, а страх взращивает их быстрее, чем плодородный чернозем сорняки. Порой вести о паре дохлых коров, странных символах на земле и пропаже нескольких человек могут переполошить людей куда больше, чем новости о грядущем голоде или предстоящей войне.

Окна, закрытые тяжелыми ставнями, и двери, запертые дубовыми засовами, лучше всяких слов говорят о настроении народа. Люди перестают чувствовать себя в безопасности на родной земле. Не это ли знаменует наступление темных времен? В такой час вспоминаются истории про вурдалаков, гулей, болотников и прочую нечисть.

– Честной люд, вас нагло обманывают! Не пристало достойным гражданам империи верить в черта! – громко заявляли управляющие деревень и мэры городов, стараясь успокоить разволновавшихся жителей.

– Правильно, некогда нам слушать сказки про лешего! – кричали из толпы. Услышав уверенные голоса товарищей, люди начинали одобрительно перешептываться и спокойно расходились по домам. Никому не хотелось привлекать лишнего внимания. Молва шла издалека и стоило ли поднимать столько шума из-за глупых сплетен? Крестьянин храбрится, узнав о речном чудовище, пока рыбачить не пойдет…

К тому же, высказывать недовольства и подозрения означало ставить под сомнение власть Императора. Тайным агентам такое могло не понравиться.

Мало, кому известно, как тайная канцелярия выбирала своих жертв, но она вряд ли когда-нибудь интересовалась Крелье – небольшой деревушкой к северу от Фьюгрейва. Сейчас солнце стояло высоко и жгло немилосердно. Ни единой души, даже Дея – местного прощелыгу и пьяницу, обычно ошивавшегося по дорогам и подворьям, не было видно. От слабого ветра на кривом заборе затарахтела трещотка в виде петушиной головы.

Крестьян, привыкших к работе в поле, едва ли могла распугать жаркая погода. Нет, зной здесь был совсем не при чем. Жители Крелье уже несколько недель не показывались на улице, ведь именно из-за этой деревни по округе ползли слухи о всякой нежити.

Пронюхав о людском горе, возле деревни, как стервятники, начали кружиться всякие авантюристы готовые предложить свои услуги порой по вполне умеренным ценам. Запах человеческой беспомощности и легкой наживы всегда привлекал не очень добросовестных личностей. Гадалки, ворожеи, псевдо-колдуны и якобы-охотники слетались к Крелье, как на горб помиравшей старой клячи.

Один из особо одаренных волшебников рискнул провести ночь в деревне и бросить вызов тьме. Наутро бедолага остался не только без награды, но и без собственной головы, которую крестьяне найти так и не смогли.

Весть о скоропостижной кончине «одного из великих магистров магии» резко облетела округу, и нескончаемый поток горе помощников резко иссяк. Прослышав о неладных событиях, простые путешественники и торговцы из дальних земель сторонились удобной дороги на Фьюгрейв. Они обходили деревню за многие лиги по неезженым трактам, где их охотно грабили разные бандиты. Тем временем, в самом Крелье стали пропадать местные жители.

Полистав исторические писания, можно легко найти случаи, в которых без сомнения замешана черная магия. Важно отметить, сколь кропотливо и внимательно злодеи, если они не фанатики, относятся к выбору целей и осуществлению задуманных козней. В отличие от героев, творящих добрые дела направо и налево, они не стараются заслужить почести и славу. Последователям злых сил признание и гласность ни к чему – их стремления для этого слишком прагматичны.

А еще их обычно очень быстро убивают, поэтому они знают цену жизни. Кому, кроме них, еще вершить злые дела? Не каждый пойдет на это опасное дело!

Так вот, Крелье совсем не походило на стратегически важный объект для армии неживых, и даже слабо тянуло на перевалочный пункт. Тут не находилось ни древних каз, ни руин, ни копей, ни даже вам крохотной пещерки.

Деревня примостилась среди обширных полей в центральной части империи, и все достопримечательности составляли луга и пашни. Такой вот рай для крестьян. Земля уступала в плодородии южным регионам, но для выращивание зерновых подходила отлично, а этот год выдался особенно удачным. Посевы не побило поздним весенним морозом и не залило бурлящими осенними дождями. Да только кому до этого теперь было дело, ведь деревенские отказывались собирать урожай.

В полуденный час по накатанному, но уже чуть поросшему травой тракту к Крелье держали путь двое всадников. Будь они в пустыне, местные жители, без сомнений, приняли бы пару путников за мираж – так долго никто не показывался на заброшенной дороге.

Поле просматривалось далеко, но разглядеть храбрецов с такого расстояния никак не получалось. Любопытство тянуло людей за носы из их хибар. Они просидели взаперти много дней и не могли пропустить такое событие. Самые смелые мужики уже толпились у тына, пристально наблюдая за путешественниками.

Какие вести могли принести два пришельца? Может быть, это подоспела помощь из Фьюгрейва, на которую в Крелье так рассчитывали.

– Взгляни, Арвин, до чего людей доводят страх и отчаяние, – покачиваясь в седле, иногда совсем не в такт ходу лошади, жадно сказал Рихарт Рейнор – человек, в котором сразу угадывался вожак сего малого отряда.

Никто не дал бы этому высокому нескладному мужчине больше шестидесяти, хотя на самом деле он только разменял четвертый десяток. Его мутные глаза бесцельно елозили по горизонту в нескончаемых поисках наживы. Глубокие морщины пробороздили плоский лоб, на который выбивались реденькие волосики. В его лице не было ничего особенного: неприметное, нескладное, некрасивое.

– Да, мейстер! – упавшим голосом согласился его юный спутник. В отличие от своего компаньона, гарцевавшего на отличном жеребце, парень ехал на старенькой, побитой кобыле.

Лошадь, только чудом не испустившую дух, выкупили почти за бесценок на рудниках. Несмотря на цену, надсмотрщик остался доволен сделкой. На выработках даже изморенные голодом рудокопы с состраданием смотрели на бедную скотину.

Забота и нормальный корм пошли ей на пользу. Кобыла оказалась очень смышленой и покладистой. Оруженосец относился к ней, как к небесному дару, ведь раньше ему приходилось пешком сопровождать мейстера. Это очень задерживало всю экспедицию, и виновниками, со слов господина Рейнора, постоянно оказывались короткие ноги сквайра.

– Кажется, нас ждет неплохая работенка и достойная награда! Слышал, что сказал нам трактирщик насчет этой деревеньки? Надежда потеряна! Мы станем для этих людей новой надеждой! – глаза высокого человека налились алчностью и безумием. Он зарделся от восхищения тонкой игрой слов.

– Деньги и выпивка в край свели тебя с ума, – прошептал Арвин и добавил громче: – Да, мейстер!

Старший товарищ проявлял в этот день непривычную словоохотливость и знаком подозвал молодого компаньона поравняться с собой. Пришлось догнать старика и выслушать целую тираду о том, как он собирался покорить очередное селение, стяжать славу и, конечно, немного обогатиться.

Арвин уже давно пропускал мимо ушей то, о чем рассуждал и грезил Рихарт. Абсолютно все разговоры сводились к двум вещам: развлечениям и деньгам! Дар языкотрепания проявлялся у этого человека крайне редко. Обычно, пока винный яд выветривался из его головы, он вел себя смирно, но потом неожиданно взрывался от негодования. В такие минуты оруженосцу приходилось туго.

– Все лучше, чем слушать ахинею, которую он несет теперь, – подосадовал Арвин, вздохнул и отвернулся. Как его угораздило попасть в услужение к этому чертову параноику? Удивляться здесь было нечему: никто больше не соглашался взять на службу неопытного юнца.

У Арвина была мечта, а они, как известно, редко осуществляются сами собой. Для задуманного ему нужны были деньги, и каждый месяц он исправно откладывал несколько монет из жалования – сущие гроши. Старый мошенник грубо его обворовывал. Особенно это стало заметно в последнее время, когда им повезло провернуть пару удачных трюков, и наставник решил прикупить охотничьей утвари.

– Так будем выглядеть более достойно, а значит, привлечем больше внимания и заказчиков! – гордо заявлял старик, осматривая сумки, набитые бесполезным барахлом. Припасы там хранились на всякий, так сказать, жизненный случай: огромные железные капканы на оборотней – со слов торговца, их требовалось, по меньшей мере, полдюжины, силки из серебряных нитей на гарпий, а всевозможных амулетов и оберегов было вовсе не счесть!

– Оборотни за версту чуют засаду, а тем более железные ловушки, старый ты болван! И, не дай нам Варох, нарваться на какого-нибудь шального волколака, которому взбредет в голову залезть в твой капкан. Что делать-то будем? – как-то процедил сквозь зубы Арвин после очередной неудачной охоты, глядя на вдрызг пьяного мейстера. – Как этот идиот не перерубил сегодня ноги, пока искал, куда сам же и расставил эти громадины?

В стельку пьяный Рихарт тогда странно покосился на оруженосца, будто мог в подобном угаре расслышать, о чем тот сказал. Как бы то ни было, впредь капканы, на которых гравировщик неизвестно почему изобразил морды медведей, спокойно ржавели в мешке.

– Шлем, скорее! – вдруг выкрикнул мейстер. Арвин встрепенулся, сразу не поняв неожиданного приказа, ведь вокруг все было спокойно. Опешивший сквайр стал очумело смотреть во все стороны, стараясь заметить неприятеля.

– Ты что уснул, холоп?! – со злостью заорал старик и замахнулся, чтобы дать подзатыльник непонятливому оруженосцу. Получив бацинет, Рихарт нахлобучил его прямо поверх шапочки и натянул стальные перчатки. Не обращая никакого внимания на удивленного ученика, мейстер пришпорил коня и устремился к воротам деревни.

Большие деревянные створки чуть приоткрылись, и из-за них выглянуло несколько пар встревоженных и любопытных глаз. Не каждый день рядом с Крелье проезжал рыцарь в железных доспехах.

Мейстер лихо осадил скакуна и ловко спрыгнул на землю, гремя броней. Эта часть представления, с его слов, у него получалась лучше всего. Арвин не считал Рихарта хорошим актером, но даже он соглашался, что герои-авантюристы у него выходили неплохо.

Навстречу благородному рыцарю, по традиции, выступили староста деревни и самые достойные мужи, встречая гостя хлебом-солью. Всех впечатлил новоявленный герой в полном военном обмундировании. Для простых крестьян он выглядел ангелом спасителем в небесных доспехах.

Мейстер попытался сказать что-то высокопарное, приветствуя жителей, но в этот раз допустил серьезный промах, забыв открыть забрало. Жестяная маска обладала не лучшей акустикой, так что из шлема вырвалось только невнятное металлическое эхо.

Рихарт быстро понял, что переборщил с позерством, лихо расстегнул застежку и поднял защитную решетку. И тут в приветливое и посветлевшее лицо пожилого Лориса Имнека, бывшего старостой, ударил такой винный перегар, что в голове его помутилось, и он невольно отшатнулся. Почтенный муж так и не понял, как устоял на ногах после столь страшного и неожиданного удара. Радуясь, что ему удалось сохранить лицо и сознание, Лорис стал утвердительно кивать головой на каждую фразу, брошенную благородным рыцарем. Он чувствовал, что от удушья ядовитыми парами вот-вот испустит дух и отправится к праотцам.

В сложившихся условиях стороны быстро нашли общий язык. На обсуждение контракта у них ушло не больше пары минут. Достопочтенные мужи ударили по рукам, и оба остались вполне довольны результатами беседы. Особенно радовался Лорис, который так быстро смог вырваться из чадивших закисшими парами горнил.

Как только старик расстался со славным рыцарем, жители деревни взяли его в плотное кольцо. Староста поведал им о переговорах и условиях, к которым они привели. Толпа недовольно зашумела.

– Да ты сдурел, дед, на старости-то лет?! Двести серебра! Где же это видано?! – горячо наседал на Лориса кузнец с раскрасневшимся скуластым лицом.

– Правильно! Гляньте только, этот пьяница еле на ногах держится, тоже нам герой! – поддержали его несколько человек.

– Кузнец Барвис добро молвит, обманет нас окаянный! – заявил пекарь.

– Мы все умрем! – раздался чей-то истерический вопль, и толпу мгновенно охватил панический озноб. Где-то навзрыд заревел ребенок…

– Пожалуйста, соблюдайте порядок и тишину! – неожиданно тяжело прозвучал старческий голос и враз отрезвил крестьян. – Барвис, ты верно подметил: наш спаситель-герой не прочь промочить горло сивухой.

Кузнец сразу зарделся от важности, но его триумф скоро закончился.

– Но разве я не сказал, что он так и не согласился принять никакого взноса, пока темные силы не будут изгнаны и полностью не побеждены? Так вот что я скажу: будь он хоть чертом о трех рогах, я с радостью бы заплатил вдвойне сверх того, если ему удастся покончить с этим наваждением! Нам уже давно пора выйти в поле. Пшеница дожидается рабочих рук, пока мы тут бездельничаем.

– Но двести серебра! Это же сколько денег! – никак не унимался кузнец, развивая малую победу на народном ристалище. Когда он пытался говорить убедительно, то широко размахивал огромными мускулистыми руками. Это угрожающее движение часто помогало в спорах с остальными деревенскими, но на этот раз его соперник не отступил.

– Слушай сюда, Барвис-кузнец! – медленно, почти по слогам отчеканил маленький старик, приближаясь к огромному детине. Сморщенные руки ухватили здоровяка за грудки. Бедный мужик так растерялся, что даже не стал сопротивляться. Лорис выждал несколько секунд, отпустил неопытного бунтовщика и отряхнул руки. – Все знают тебя, Барвис, как отличного кузнеца. Ты куешь замечательные подковы. Лопаты и всякие инструменты у тебя выходят просто на загляденье, но горячая печь, по-моему, выжгла тебе глаза! Ты видишь, что происходит вокруг? Если так пойдет и дальше, то колотить ты будешь скоро не по наковальне, а по крышкам гробов!

Или, быть может, ты сам пойдешь на обход сегодня ночью? Я с радостью передам тебе вознаграждение, если остановишь проклятье, – последнее предложение старик сказал вовсе тихо, но так, что его услышали все вокруг. Каждому показалось, что обращались именно к нему. Сразу вспомнились заунывные крики с погоста и этот рявкающий, плачущий гомон, который разносился по улицам в самые темные часы ночи. Холод пробежал по спинам крестьян. Теперь деньги для них не имели совсем никакого значения – лишь бы избавиться от проклятой напасти.

Толпа стала расходиться. Каждый хотел поскорее вернуться домой, запереться на самую широкую щеколду и постараться пережить очередную ночь. Один Лорис стоял на месте и что-то серьезно обдумывал. Смышленый старик, не в пример остальным деревенским, знал достаточно про Рихартов Рейноров. На самом деле, он и в кровожадного монстра не очень-то верил, с самого начала подозревая во всем бандитские происки. Цирк с жертвоприношениями, знаками на земле и человекоубийством служил для отвода глаз. Смышленый староста пока не смог догадаться только о том, зачем злодеи поставили такой красочный спектакль. Деревушка была совсем маленькой и взять с народа здесь было нечего.

Рихарт сделал то, что удавалось редкому мошеннику: Лорис остался заинтригован! Наигранность и актерский апломб, который так нравился бестолковым мужланам и доверчивым деревенским девчонкам, старосте был ни по чем. Его беспокоил контракт. Даже самые наглые жулики не смели заикаться больше, чем о ста серебра. Этот запросил двести, но оплату брал только за выполненную работу, в отличие от остальных прощелыг. Ни один уважавший себя плут не стал бы работать на таких условиях. У каждого находилось оправдание для какого-никакого аванса – траты на вызов духов и всякую подобную чушь.

– Запросил большую награду, обещая, что избавит нас от страшной напасти, – Лорис хмыкнул и погладил лоб, – и ведь избавит!

Неожиданно лицо старосты засветилось от восторга. Не зря же его избрали управителем, пусть и в такой никчемной деревушке.

Старик подозвал двух молодых подмастерьев, которых считал самыми смышлеными из всех жителей деревни. Оба товарища всегда оставались лояльны и поддерживали его, так что на них старик мог вполне положиться. Он шепотом дал им короткие указания, заговорщически посмотрев по сторонам. В эту ночь Рихарта ждала хитрая ловушка. Оставалось дождаться, когда захлопнется ржавый медвежий капкан.

Тем временем, не подозревая о готовившейся засаде, Арвин прогуливался по центральной улице деревни. Шагал он медленно и рассеяно глядел по сторонам. Его часто принимали за обычного бездельника, сопровождавшего знатного рыцаря.

– Да вы только посмотрите, кто пожаловал на обед к людоеду!

– Мальчик, где ты потерял своих родителей?

– Проваливай отсюда, шалопай, пока я не спустил на тебя собак!

Такими речами обычно встречали его улицы городов и деревень. Странно, но в разных селениях люди почему-то кричали одно и тоже. Арвин догадывался о причине подобных грубостей. Их группа редко гостила там, где жили счастливые люди. Может быть, так народ выражал свой протест или избавлялся от накопившейся злости. Он понимал, чем они занимались и жаловаться тут было не о чем.

Каждый мог заподозрить в них обманщиков, и каждый был бы прав. Почему тогда их до сих пор не схватили? Да, по той же причине, по которой стать жертвой мошенника куда проще, чем жертвой вампира. Дело тут вовсе не в том, что жуликов много, а вампиров – нет. Коварный кровопийца, а его многие считают таковым, не полезет в дом, обвешенный чесноком. Мошенник же сделает это с превеликим удовольствием.

Как так получается? Услышав, что под боком завелся вампир, человек пугается, впадает в крайности, доходящие порой до абсурда. Он уже нарядился с ног до головы чесночными гирляндами и облился святой водой, но этого недостаточно. Теперь ему нужно заручиться помощью охотника на вампиров. Здесь-то в игру и вступает Рихарт Гроза Ночи. Иногда мейстер называл себя Печальным рыцарем. Выбор прозвища очень зависел от его настроения.

Арвин внимательно осматривал деревню, уделяя особое внимание дорогам и улочкам. Делал он это отнюдь не из праздной любознательности. Как и другие мошенники, их группа избегала опасных испытаний. Рихарт, хоть и верил в свою безграничную силу, все же пока не рехнулся окончательно. Чаще всего грандиозный успех в сражении, на самом деле, оказывался просто убогой постановкой. Приходилось уповать на то, что среди местных не найдется какого-нибудь догадливого молодца, который заподозрит подвох в фокусе с «трофейной головой призрака в свете убывающей луны». Увы, из-за жадности Рихарта большинство талантливых идей Арвина выглядело дешево и неправдоподобно. Обычно люди быстро смекали, что их пытались одурачить.

Потому юный сквайр и обходил предстоявшее поле битвы, рассчитывая не бравые боевые маневры, а молниеносное отступление. Разгневанная толпа ему казалась порой страшней огненного мангуса из легенд!

На этот раз улицы были подозрительно тихими. Арвину не нравилось слушать упреки и насмешки, но подобная тишина его угнетала еще больше. Осматривая деревни и селения, он всегда чувствовал, как люди с презрением смотрели ему вслед.

В Крелье все обстояло иначе. Он видел их глаза. Жизнь научила его обращать внимание даже на всякие пустяки, а такие взгляды пустяком назвать было бы верхом безрассудства. На него смотрели с надеждой. Насколько же отчаялись эти люди, чтобы откровенно поверить в столь очевидную ложь?

Арвин никогда не страдал манией величия. Подобное отношение его скорее пугало, чем вдохновляло на подвиги. Не обнаружив в самой деревне никаких зацепок, он направился на погост, о котором услышал из разговор местных. Короткого исследования ему хватило, чтобы кое-что понять. В таверну сквайр возвращался бодрым шагом и старался случайно не перейти на бег.

– Мейстер, поднимайтесь! Нам пора убираться из этого проклятого места! – скороговоркой бросил он, заходя в небольшую гостевую комнату.

– Ну, вставайте же! – продолжил настаивать Арвин. Он хотел закричать, но вспомнил, какие тонкие стены и чуткие уши были вокруг, и передумал.

Благородный рыцарь звучно посапывал. Его широкие ноздри раздувались, как добротные кузнечные меха, тяжело перегоняя воздух. Все, что смог сделать незадачливый оруженосец – спихнуть своего командора с бока на спину. Беспечное сопение сменилось беспокойным завывающим храпом, таким звонким, что от могучих раскатов балки под потолком заходили ходуном.

– Самодовольный пьяный осел, ты угробишь здесь не только себя, но и меня за собой потащишь в могилу! – не выдержал Арвин и со злостью отшвырнул табурет, на котором сидел. Из окна еще проглядывал свет, но времени оставалось в обрез.

– Это же настоящая западня! – отчаянно пожаловался себе молодой оруженосец, тяжело опустился на койку и обхватил голову руками. В углу завозилась, заскреблась мышь. Обычно Арвин не замечал храп мертвецки пьяного Рихарта, но в этот вечер он выводил его из себя и мешал сосредоточиться.

– Все, хватит с меня! Пора начинать новую жизнь, – оруженосец подошел к ветхому мешку со своим бедным скарбом, схватил его и уже собирался выйти за порог, но вдруг остановился.

На столе лежали объедки после пьяного застолья. Арвин стоял и в нерешительности теребил потертые рукава изношенного костюма, потом сгреб остатки еды в котомку и быстро написал короткую записку. Пригвоздив ее ножом к столу, он взял бутылку вина, слил остатки в угол комнаты и вернул ее на место.

Арвин хотел убедиться, что мейстер прочитает послание. После стольких лет он не мог оставить наставника в неведении.