Шанталь

Стая ласточек легким почерком скользит по голубому небу. Шанталь, голая, сидит на разобранной кровати, окруженная — почти погребенная — каталогами. Кухня забита картонными коробками, в которых магазины присылают ей заказанную одежду. Одежда, в свою очередь, громоздится кучами вокруг платяного шкафа, в котором больше нет места. На полу у кровати стоят четыре полупустых бокала с джин-тоником.

Шанталь не видела ласточек; ласточки не видели Шанталь. Шанталь покидала комнату, только чтобы сходить в магазин или утром забрать в больнице метадон, заменитель героина, который Шанталь употребляла с четырнадцати лет, пока милосердные врачи не разрешили ей применять заместитель наркотика. Чтобы вообще покупать дорогой героин, Шанталь пришлось связаться с криминалом; она занималась перепродажей и попалась. Пять недель она провела в предварительном заключении и была условно осуждена. Она жила на сбережения матери, которая к тому же изо дня в день присматривала и за ребенком Шанталь. Сбережения иссякли. Мать писала стихи, например: «По ночам, когда все спали, шнуровала я сандали». Она рассылала их по издательствам. Она пыталась получить стипендию, которую ей не давали. На левом безымянном пальце она носила тонкое золотое кольцо: когда одна знакомая, занимавшаяся с ней музыкой, спросила, замужем ли она, мать загадочно ответила: «Да, за ‘потусторонним’». Она оттаскала своего психиатра за ухо, когда он, заполняя какой-то формуляр, забыл название ее страховой компании — наглость, от которой у нее впоследствии развилось сердцебиение.

Вечером мать позвонила Шанталь и сообщила: «Я не привезу тебе ребенка, не могу найти обувь. Я везде искала. Моя вторая пара в ремонте». Шанталь не ответила; но спустя некоторое время закричала в трубку: «Плевала я на твою обувь! Ты не хочешь отдавать мне мою малышку!» Она зарыдала. Мать закричала: «Алло! Алло!»

Загрузка...