Под тенью маски (СИ)

22 Новое утро

Воодушевленная своими идеями и наконец-таки мечтами, я прочла раз пять инструкцию из чемоданчика. Прикинула, насколько мне хватит подаренных пузырьков, решила, что пока я не уехала из Штокенвильда, мне стоит связаться с Сани, чтобы выкупить у него еще одну хорошую такую партию этого изумительного средства.

А потом, раздевшись догола, открыла пузырек с зеленой жидкостью, отвратительно пахнущей едкой мятой, и начала обрабатывать шрамы целительным раствором.

Ощущение легкой прохлады успокаивало и отчасти дарило надежду, что шрамы хоть может и не исчезнут, но станут менее безобразными. Это было важно для меня, что бы там ни говорила Нинель по поводу молодости и отношения к важным вещам.

Легко говорить, когда в зеркале выглядишь так, какой привыкла себя видеть каждый день. И не ей говорить, что это не так важно. Для меня, увидевшей себя впервые в огромном зеркале в той самой маленькой каморке в подвале, мир стал навсегда беспросветным и злым. И если есть сейчас хоть малейший шанс исправить это уродство, я готова выполнять все прописанные рекомендации. Мазать тело хоть каждый час, хоть каждые десять минут, только бы стало лучше. Хотя бы снаружи.

Сон меня все же сморил, наверное, сказывалось непривычное для меня ощущение спокойствия, снизошедшее в этом уютном доме старушки Медичи. Я, полностью раздетая, лежала на кровати поверх покрывала и сладко посапывала, когда раздался осторожный стук в дверь.

— Милая, просыпайся, уже солнышко высоко. Будем завтракать! — Нинель ворковала под дверью так, словно я действительно была для нее той самой дорогой и любимой племянницей. Я сладко потянулась и на миг представила, что я дома. Хоть и дома у меня никогда не было, но какой детдомовский воспитанник не мечтал об этом?

— Хорошо, уже встаю! — ответила я и соскочила с кровати. Солнце действительно было уже высоко, и от начинающейся жары семантия источала умопомрачительный сладкий запах, который с легкостью просачивался даже сквозь закрытое окно.

Или не просачивался. Или тётушка Нинель умолчала еще об одном проходе…

Я, пытаясь представить дом и расположение комнат, при этом быстро переоделась в новый домашний костюм, состоящий из широкой мягкой юбки и кофточки-распашонки. Обулась в легкие тапки и аккуратно, стараясь не сильно шуметь, начала простукивать стены. Сразу за комодом даже от лёгкого постукивания услышала лёгкое эхо. Ощупала стену, окно, подоконник. Ничего. Пнула лезущий под ноги никчемный маленький коврик. Он сдвинулся, показав неплотно прилегающий кусок паркета. Я, еле сдерживая радость, наклонилась, ощупала и этот деревянный кусочек старого, но добротного пола, и когда разобралась что к чему, вдавила его внутрь.

Раздался щелчок, и стена чуть покачнулась. Я от испуга схватилась за угол комода. Но потом быстро взяла себя в руки и нажала на стену, как будто сделанную из плотного многослойного картона. Она чуть накренилась, как плотная штора или занавес. В открывшуюся щель я проскользнула легко и оказалась в темном каменном кармане, вверху которого увидела открытое ветровое окно. Дотянуться до его края оказалось несложно, но вот карабкаться по стене в юбке я не стала. Итак, план дальнейших действий мне был понятен. Теперь нужно будет хорошенько рассмотреть крышу со стороны двора и оценить, как с нее слезать в случае непредвиденной прогулки.

Я вернулась в комнату и, немного поворковав с тайным замком в виде треугольной деревяшки под ковриком, проход все же закрыла.

Нинель мне о нем ничего не рассказывала, значит в доме есть лишние глаза и уши. И на самом деле получается, что этот проход — единственный возможный путь для побега.

Осмотрев себя в зеркале, быстро обработала лосьоном лицо и заплела пышную косу. За последние три года мои волосы приобрели естественный медовый оттенок и начали слегка виться, — единственное, что в моем облике меня радовало.

Нинель уже сидела за обеденным столом и когда пришла я. Она лишь кивнула, приглашая присоединиться к завтраку.

Служанка подала мне тарелочку с горячим омлетом, щедро посыпанным сыром, и еще спустя минуту поставила передо мной чашечку горячего шоколада. Аромат ванили вился, щекотал ноздри, отвлекая от навязчивых мыслей, что Нинель украдкой за мной наблюдает.

— Как тебе обстановка в комнате? Все удобно, милая? Может что-то нужно принести, чего-то не хватает?

— Все прекрасно, тетушка. Меня все устраивает, и расположение мебели, все так просто и со вкусом! А запах семантии, я просто в восторге от него и теперь понимаю, почему вы так в нее влюблены.

Нинель еще раз внимательно на меня посмотрела, а затем кивнув добавила:

— Я рада. Ну и все же думаю, что недостаточно создала условия для твоего удобства. Возможно, мы сегодня посетим рынок и купим все необходимое?

Ее брови вопросительно взмыли вверх.

— Да, я так хочу прогуляться! Это прекрасная идея, — воскликнула я, отмечая, что молоденькая служанка так и стоит за моей спиной, хотя по протоколу ей уже как тридцать семь секунд назад нужно было отсюда исчезнуть. Нинель тоже это заметила и, зыркнув на женщину, недовольно поджала губы. Та тихо извинилась и ушла. Но ощущение, что за нами наблюдают, банным листом приклеилось к коже и создавало дискомфорт.

— Вот и я, милая, хочу прогуляться. Знаешь, даже дома не чувствую себя достаточно хорошо, мне нужно почаще выходить на свежий воздух.

— И я буду рада вас сопровождать, тётушка, — тепло улыбнулась я. Зубы сводило от этой сладкой речи, но я надеялась, что мы с Нинель достаточно понимаем друг друга, чтобы при этом не казаться неестественными. Она кивнула и приступила к трапезе, а я лишь последовала ее примеру. Завтракать, значит завтракать. Поговорим позже. Значит есть время обдумать не только вопросы, но и "наряды" к ним изобразить, чтобы и тетушка поняла, и другие ни корха лысого не догадались.