Под удельною властью

XXXII

Князь Андрей был прав: хотя воевать ни с кем не предвиделось, но в верной дружине появилась надобность. Недолго торжествовали новгородцы свою победу; весь удел Новгородский еще до осады Новгорода был разорен суздальскими войсками. Крестьяне разбежались, села и деревни опустели, некому было возделывать землю.

Наступил голод.

Новгороду неоткуда было получать хлеба, и волей-неволей новгородцам пришлось обратиться за ним в Суздальскую область.

— Поволишь отпустить новгородцам хлеба? — спросили князя Андрея его крестьяне.

Князь не велел давать хлеба.

Заволновался Новгород… Не раз собиралось вече, но ничего не могли придумать.

— Ишь, оно дело-то какое выходит, — говорил Лука, — умирать без хлеба приходится…

— Кажись, все у нас в Новгороде имеется!

— Всего-то много, а хлеба нет…

— Эх, у мира животы и тонки, да долги…

— Сами виноваты! Не нужно было с князем суздальским в ссору идти!

— Князь и посадник у нас умные, выручат! — успокаивал Лука.

— Чего тут, дядя, выручать, коли жрать нечего!

— Одно слово, идти прямо к суздальскому князю и просить по чести!

Разговаривавшие обратились к посаднику Якуну.

— Не даст он, други, хлеба нам, пока сидит в Новгороде нелюбый ему князь! — ответил последний.

— Не погибать же Новгороду из-за князя! Коль не мог нам помочь, пусть подобру от нас уходит… Пойдемте просить в Суздаль, пусть дадут нам князя, который им люб!

Роман Мстиславич поневоле должен был оставить Новгород. Тем временем отец его Мстислав скончался, и он поехал в Василев на его стол. Новгородцы сейчас же послали послов в Суздаль просить нового князя. Андрей знал великую нужду Новгорода в хлебе и, как опытный политик, не сразу согласился.

— Как давать-то вам князя! — насмешливо проговорил Андрей. — Опять не люб вам станет, опять прогоните!

Сознавая свою вину, новгородцы молчали.

— Теперь ведь голод заставил вас прийти ко мне, а чуть животы набьете, опять кричать станете: «Умрем за святую Софию!»

Тяжело было слушать новгородцам насмешливые слова князя. Это хорошо понимал и сам Андрей.

— Аль дать уж вам? — вдруг смилостивился он. — Только, чур, не ссорьтесь с ним! Пошлю вам Рюрика Ростиславича, чай, знаете, поди?

Потупились новгородские послы, не люб был им предлагаемый князь: он был в числе князей, нападавших на Новгород. Кроме того, они отлично знали мстительный характер Ростиславичей и боялись.

Другого исхода не было, пришлось согласиться.

— Голод не тетка! — насмешливо проговорил Харлампий Краюга, когда вернувшееся посольство объявило на вече о выборе нового князя.

— Подкормимся — так и переменим! — сказал кто-то из новгородцев.

Ту же надежду питали и все новгородцы. По-прежнему собирались они тайно, судили и рядили о поступках своего князя и ждали только случая, чтобы сменить его.

Старик Акинфий не раз говорил на вече:

— Какого же еще вам князя нужно? Сами своей волей правите, князь из нее не выходит, а вы все недовольны!

— Эх, дедушка! Не привык Осударь Великий Новгород в путах ходить!

— Не по душе нам князь: строптив больно! — добавил Лука.

— Жгуча крапива родится, да во щах уварится! — сказал старый гость.

Понял и Рюрик, что не усидеть ему на новгородском столе, и когда брат его Роман, после смерти Глеба Юрьевича, был поставлен Андреем киевским князем, он перебрался к нему на юг.

— Вот толковал, дядя, о крапиве-то! — шутил Краю-га. — Она и сама по себе и вымерзла…

Снова задумались новгородцы и обратились к Андрею за новым князем. Андрей не стал долго томить их и посадил на новгородский стол сына своего, Юрия.

— На этот раз даю вам сына в князи, не забижайте его!

Этот выбор князя пришелся по душе новгородцам.