Неприятная трель грубо вторглась в сновидения тихо сопящих магов, что, думалось, были бы рады проспать ещё часов девять без пробуждения. Доминика с чувством потянулась, сладко зевнула и оглядела комнату сонным взглядом, тут же зашипев от колкой боли в затёкшей из-за неудобной позы шее. Почувствовав около себя тяжесть от чужого тела, девушка осознала, что совершенно не была смущена тем, что Прасет продолжал с комфортом лежать головой вровень с её талией, явно не собираясь подниматься или открывать глаза больше, чем наполовину.
— Выспался? — На очередном зевке спросила Ника и, расслабляя мышцы, стекла на кровати вниз, пока не ощутила ступнями изножье.
— Угу, — буркнул тот приглушённо и нагло закинул свою руку на живот почти поравнявшейся с ним девушке, уткнувшись носом в одеяло.
— Эй! Ты в последнее время через край борзым стал, тебе не кажется? Не мало ли мы знакомы для такой близости, индюшара?
— Не-а. Не борзый и не мало, — тем же приятным заспанным голосом возразил Сет, покачав головой в отрицании своих прегрешений.
— Давай, поднимайся, пойдём на окончание этого вашего «праздника жизни», — скомандовала Дома, однако, намного нежнее, чем хотела и попыталась подняться. — Эй, спящая ты красавица, будь добр, руку свою убери, — с наигранным негодованием в голосе приказала она, процедив слова сквозь зубы из-за попытки скинуть со своего тела тяжёлую мужскую руку.
— Тогда пошли со мной вальс танцевать, тхи на-рак сау, — вновь нагло уткнувшись лицом в мягкое одеяло, предложил Пхантхэ, пробуя выйти на компромисс, хотя на быстрое согласие и не рассчитывал, зная характер дамы, с которой разговаривал.
— Хорошо, пошли, — пожав плечами, легко ответила магичка, радуясь про себя, что не пришлось говорить это первой, ибо сама предлагать такое она не желала из принципов.
— Поражаешь меня, cute girl, — нехотя приподнявшись на локте, прохрипел темник с усмешкой в голосе. Видимо, спать он хотел очень сильно. — Тогда я к себе, переоденусь и за тобой вернусь. Долго не собирайся, времени у нас с тобой осталось не так уж и много.
— Ого, мы на английский перешли? А что, в тайском уже слова закончились, которыми можно меня охарактеризовать?
— Меньше вопросов, любопытная сау, — промурлыкал Тхэ, начиная ползти к концу постели.
Перелезая через ноги подруги, он незаметно для себя споткнулся о собственное колено, отчего перекувыркнулся и с грохотом повалился на пол, издав при этом одно единственное хладнокровное «ай», за которым вскоре всё же послышалась недлинная, но довольно оскорбительная бранная речь в сторону твёрдого пола и своих кривых ног. Темничка на это лишь слегка похихикала, но, увидев показавшуюся из-за кровати лохматую голову с закрытыми, показывающими полное непонимание сонными глазами, залилась громким смехом, прижав руку к животу. Кое-как встав на ноги после фееричного падения и приблизившись к выходу, Тхэ немного причесал волосы и договорил фразу:
— Больше дела!.. Да! — После чего скрылся за дверью, продолжая матерный монолог себе под нос.
Россиянка, со хохотом протирая глаза, что от смеха налились слезами, и, с той же неохотой поднимаясь с излюбленного места, стала выбирать подходящую одежду. С собой она платьев особо не брала, но, к счастью, смогла найти среди трёх закинутых про запас одно подходящее, которое незамедлительно примерила и, полюбовавшись нарядом в зеркале, окончательно и безоговорочно выбрала его.
Это было короткое платье-сорочка с глубоким треугольным вырезом из чёрного, поблёскивающего на свету атласа. Начальный образ дополнял беспрестанно носимый на запястье серебряный браслет с тонкой нитью меж звеньев, а заканчивали совсем новые лакированные туфли-лодочки. Распустив шелковистые фиолетовые волосы, она разделила их на две части, расчесала и уложила по плечам, ничем не украшая и лаком не закрепляя. Только накрасив ресницы тушью и блеском губы, Галицкая услышала лёгкий стук в дверь, отчего расслабленно улыбнулась, для успокоения выдохнула пару раз и открыла дверь, встречая реакцию друга наготове.
Доминика собиралась смотреть за тем, как на лице парня отразится его любимая ухмылка, думала, что услышит очередное неизвестное ей прозвище в свой адрес или будет наблюдать за цирковым представлением с издевательским восхвалением её внешнего вида, но тот, перечёркивая все предположения, лишь молча застыл на месте, увлечённо оглядывая иностранку с головы до ног. Таец, пусть и не замер на долгие мгновения в неописуемом шоке, пусть и не привыкал заново к незнакомой, чересчур утончённой и искусно изображающей скромность девушке, какой та ни разу не показывалась ему, но явно с большим трудом укладывал в голове мысль, что она такой бывает. Незаметно для обоих пролетела безмолвная минута.
— Воу, сау!.. Ты… признать, ты очень шикарна сейчас! — Восхищённо выдохнул Маиботхад, собравшись с духом и с трудом подобрав слова. — Красива… как и всегда.
— Постараюсь счесть за комплимент, что шикарна я именно сейчас. Буду делать вид, что это из-за того, что при тебе я в платьях раньше не расхаживала и ты просто был удивлён, — с лёгким смущением в голосе усмехнулась Ника, сжав одной рукой плечо другой. — Но за красивую спасибо. Не часто такое слышу от других, — она мягко улыбнулась, говоря, на самом деле, чистую правду, и поправила спадающую с хрупкого светлого плечика лямку платья. Изящное движение, способное любого свести с ума.
В голове Прасета возникал вопрос, как эта буйная характерная девочка умудрялась скрывать в себе столь хрупкие, нежные и лёгкие черты и движения, являясь при этом темничкой, устрашающей даже взрослых магов, что сильнее её?! Либо до этого момента она просто хорошо прятала свои прирождённые актёрские данные, во что, честно, ему верилось сильнее.
Разум никак не покидала назойливая мысль, что в своём настоящем образе, — представая перед Сетом как бойкая и бесстрашная оппонентка в демонстрации боя или наглая, проучивающая его за жизнь славную, бестия — эта сумасшедшая русская нравилась ему многим больше, чем искусственная версия, придуманная лишь для того, чтобы ввести парня в оцепенение.
— Знаешь… ты, правда, слишком необычна в этом наряде… — прохрипел наследник, приходя в себя от потрясения после увиденного и воспоминаний о том, какой ещё — чаще всего — показывалась миру эта удивительная дама, стоящая напротив. — Не стану скрывать, в своём привычном образе ты выглядишь… самой собой и… это в тебе самое прекрасное. Н-но в платье ты не менее красива!
— Стой, спасибо! А-ха-ха, хватит пытаться донести до меня, что в женственной одежде я как гусь в лаптях, я понимаю это! — Уголки тонких губ и без помощи хозяйки потянулись вверх, растягиваясь в нежной улыбке. Дома взяла мага под руку, не дожидаясь, пока тот захочет объясниться, утвердить, что она не права и ей идёт любой образ, не ожидая, когда он сам начнёт двигаться. Закрыв дверь на ключ, она повела раненного в мозг к выходу из общежития, на ходу прося того: — Положи к себе — мне ключ разве что в трусы себе прятать — и пошли уже, танец скоро начнётся. Я понимаю, ты, видимо, сильно головой ударился от падения и теперь всё долго доходит, но давай-ка уже в себя приходить, а?
Выведя податливого темника на улицу, магичка, как и ожидалось, встретила на себе немало чужих взглядов. За все три недели она появлялась перед чужестранными существами максимум в юбке, всё равно оставаясь дерзкой и способной врезать обидчику даже с ноги, но чтобы в таком нежном утончённом образе! У младших, которым достаточно за эти двадцать дней досталось от неё, даже глаза задёргались при взгляде на учительницу, что совсем недавно щипцами из них нервные клетки вырывала, а теперь мило улыбалась, почти глупо хлопая глазами.
Иностранка решила подшутить над ребятами, которые, к её личному удивлению, стали самую малость близки ей, а неизменные азиатские лица привычны:
— Эй! Чего вы на меня зенки свои вылупили, словно к вам королева ваша, как её… госпожа Сутхида снизошла?! Я что, по-вашему, до этого неумытым Шреком была, а сейчас чары сняла и в Фиону превратилась?! У вас, что, жизнь слишком медовая, раз смеете так думать обо мне?
— П-правильно! У нас тут праздник, готовимся! — Вскричал Пхантхэ по-русски, поддержав слова подруги, что до сих пор физически поддерживала его самого. — А голова-то, кстати, правда побаливает после падения…
Со всех уголков пришкольного участка громким гулом пронеслись слова извинений, сказанные на тайском языке, пусть смысл тирады чужестранки и сына Советчика и остались для многих загадкой.
— О, вернулся-таки из космоса домой! Приветствую на родной земле, лётчик ты мой испытательный! — Хохотнув, магичка Тьмы положила ладонь другу на плечо, ощутив кожей приятную мохеровую ткань пиджака, чуть поблескивающую на свете уличных фонарей. — Кстати, весьма необычный выбор ткани для костюма! Не могла не заметить.
— Спасибо, мне шили на заказ ещё полгода назад.
— Да ладно, это ещё и твой выбор был? Такой знаток в хороших тканях?
— А ты не успела понять это за время нашего разговора на застолье?
— Не задумалась об этом. Ну, что ж, пойдём, покажем им класс! Научим малышню танцевать, — с вызовом воскликнула Галицкая и, увидев согласный кивок галантно протянувшего ей согнутую руку Тхэ, положила на неё свою и двинулась вперёд, встав с ним в центре танцпола.
Пристроившись к остальным парам, Доминика на носках развернулась лицом к сыну директора и встала в начальную позу. Оставив одну руку на плече кавалера, вторую она вложила в его широкую кисть, с готовностью расправив хрупкие плечики с тремя родинками на левом. Девушка взглянула на друга, что её взгляд поймал и, мягко обняв свободной рукой за талию, растянул губы в изящной улыбке в попытке хоть немного смутить партнёршу по танцу, но та лишь весело хмыкнула неудаче друга, озорно подмигнув ему.
Послышалась ритмичная мелодия, под которую все, включая пару Ники и Прасета, принялись пробовать почву, двигаясь аккуратно, — никто профессионалом в школе не числился, — очерчивая ровные квадраты на одном участке асфальта. Динамичная музыка вела, пары послушно следовали инерции, увлечённо разглядывая блестящие от света луны и фонарей глаза напротив. Каждому было интересно узнать мысли партнёра об этом моменте, об их чувствах сейчас, но каждый упорно замыкал их в себе. Все думали о своём, но всегда находили в раздумьях место для того, на ком неустанно задерживался увлечённый взгляд.
— Где училась таким искусным движениям? — Пронзил какофонию звуков топота и шарканья обуви о грубую поверхность бархатистый бас, одновременно и тихий, едва уловимый, и оглушающий, заполоняющий собой всё пространство в ушах и черепной коробке.
— Я и не училась, — лёгкое, ненавязчивое, брошенное без раздумий, с кротким пожатием плеч. — А ты?
— А вот я учился, — произнесли в ответ со вздохом, не то печальным, не то ностальгическим. — Обязанности, сама понимаешь.
Вокруг все кружились в быстром, но оттого не лишённом грациозности и ритма танце, забывшись в своих парах, но в отдалении от влюблённых стояли и несколько парней без второй половинки, спрятавшись от них за диджейской установкой. Смотрели с тоской, словно видеть безвременно и безмерно любящие кого-то лица так часто было делом удручающим. Хотя на деле каждый из стоящих в стороне существ мысленно мечтал подобно этим счастливчикам ощущать кожей родную душу, свою любовь, влюблёно смотреть ей в глаза и крепко сжимать в объятьях, шепча приятные слова, но возможности этой не имели, что было горькой, паршивой реальностью, находиться в которой совершенно не хотелось.
— Может, в бар после этой «минутки для любящих и любимых»? — Скучающе спросил Тиннакорн, обведя взором таких же унылых друзей.
— Погнали. Всё равно после таких нежностей желание спать напрочь пропадает, — ответил в той же манере парень с короткими розовыми волосами, непричастным взглядом оглядывая установку, изредка что-то в ней меняя и покручивая.
— Куда пойдём? Будем твоих девчонок оповещать? — Поинтересовался третий маг с травяного цвета волосами и светящимися салатовым глазами — он был чем-то увлечён, глядя в сторону от всех.
— Они не мои «девчонки», а хорошие подруги. Ты не заметил, что у них «свои мальчики» имеются?
— Да ладно-ладно, чего ты! Прости, если задел. Все мы в том же положении, что и ты, чувак! Так что по счёт моего вопроса?
— Оповестим потом, если понадобится, — махнул рукой Корн, пряча руки в карманах зелёного бомбера. — А место… Давайте в самое ближнее, бар через две улицы. Там нас знают и если, вдруг, что случится, сами оповестят девочек.
— Умно.
Танец завершился с окончанием мелодии, отпуская изрядно уставших ребят и позволяя им заняться более интересными делами. После общих поклонов партнёру и аплодисментов, посвящённых друг другу, все пары разошлись. В это время одинокие маги сообща покинули пределы школы, отправившись на поиски очередного запоя по случаю хорошей возможности оказаться в нём.
Доминика хотела вернуться к себе и как можно скорее отправиться в сон, оставив Прасета думать о жизни в гордом одиночестве, но его планы, очевидно, отличались от планов девушки. Сет остановил подругу, одним лёгким движением уперев ладонь ей в живот, пока та разворачивалась и произнёс:
— Постой, сау ба лек. Не хочешь прогуляться?
— Нет, Сет, прости, я слишком устала за сегодня. Хочу отдохнуть.
— Так я и не собираюсь занимать тебя какими-то энергозатратными вещами! Просто полежим, посмотрим на звёзды… Я астрономию раньше изучал, могу знаниями поделиться.
— Это слишком банально, индюк. Так что я действительно пойду к себе.
Ника хотела двинуться вперёд, отстранив от себя чужую руку, но обиженный восклик заставил повременить с уходом и чуть обернуться в сторону собеседника, чья нижняя губа, казалось, готова была надуться до размеров воздушного шара.
— Злая ты, сау! Я же со всей душой, а ты… — Но, скоро сменив чрезмерную грусть озорством, он добавил: — Не бойся, девочки твоей пропажи не заметят!
— Отчего такие уверенные заявления? — Заломив бровь, Дома полностью уставилась на друга, прекратив любые попытки уйти.
— А ты глянь — будущие мужья их куда-то забирают, и, я думаю, до завтра точно не вернут. Поэтому и я хочу тебя украсть до завтра! Могу я это сделать, прекрасная сау?
— И куда же ты хочешь увести меня лицезреть красоту звёзд?
— Ну, можно и не на звёзды пойти смотреть… ты кушать не хочешь, случаем?
Как некстати живот темнички, только услышать такое соблазнительное слово «кушать», жалобно заурчал, подтверждая подозрения парня. Лекарства, очевидно, своё дело делали, причём вполне быстро.
«Чёрт, предатель! Когда это ты начал о еде беспокоиться, дьяволов желудок?! Что, закончилась забастовка, да?!» — Выругалась Галицкая, опустив злобный взгляд на свой живот.
— Во-о-от! Даже он со мной согласен! Пошли, буду тебя откармливать, коли сам товарищ желудок этого просит.
— Но сейчас же всё закрыто, разве нет?
— Есть у меня одно любимое местечко, оно круглосуточно открыто. Там можно неплохо напитать себя вкусной и сытной едой.
— Какой-нибудь крутой ресторан? Ба-наль-но! — Встав на цыпочки, протянула девушка Пхантхэ в лицо. Хотела ещё язык показать, но вовремя прикусила его, не выпустив дальше зубов.
— Не, я таким не увлекаюсь, — отмахнулся Тхэ на предположение подруги. — Это место намного лучше. Так ты заинтересована в моём предложении? — Он галантно подставил иностранке согнутую в локте руку и смешно поиграл бровями, заставляя ту улыбнуться.
— Ладно уж, пошли. Посмотрю, где ты любишь бывать, раз мы так сблизились, — она просунула свою руку в его, отгоняя желание с макушкой зарыться в пухлом одеяле, прохладном и таком нежном, что можно было растаять.
Наследник залез в телефон, скоростно что-то в нём выискивая, а когда закончил печатать, к паре подъехал богатый среднеразмерный внедорожник чёрного цвета, за рулём которого сидел одетый в деловом стиле молодой парень несколько тощего телосложения. Он не выглядел как-то особенно, глаза его были обычными тёмными, — какие присущи всем азиатам, — волосы тоже особенным цветом не обладали.
— Человек? — Придвинувшись к уху невозмутимого товарища, сдержанно уточнила чужестранка, даже не пользуясь внутренним чутьём.
— Так точно, сау. И Сунан не прислуга, — у меня такой в целом нет, для меня мне Пи’ или товарищи, — а он — мой верный друг. Его можешь не бояться, он тебе ничего не сделает и это однозначно.
«А у него, однако, очень много друзей, причём достаточно хороших!.. Это… неожиданно приятно осознавать. Как-то радостно становится от того, насколько он добр и дружелюбен и что к нему тянутся не менее прекрасные существа», — подавить порыв нежности, вырвавшийся из разума широкой улыбкой, в себе подавить темничка не смогла.
— Хорошо, поняла. Тогда я вперёд сяду, раз он не опасен? — Спросила с издевательской улыбкой и уже хотела открыть левую переднюю дверь, играясь с Прасетом, как тот мягко потянул её за собой на заднее сидение, не принимая никаких возражений.
Тем временем Тиннакорн с компанией друзей к тому времени уже добрался до согласованного заранее бара и нашёл свободный стул у стойки, сразу заняв его, пока остальные прошли к диванам, привыкнув к тому, что во все последние походы в такие места он отделялся от группы, в одиночестве забываясь в своих мыслях.
Заказав пару крепких шотов, он принялся скучающе рассматривать людей вокруг, что ворковали друг с другом или одиноко, как и он, опустошали стопку за стопкой. Вновь отделившись от приятелей, Корн принялся вспоминать недавнее видение, что посетило его голову во время одного из первых разговоров с Никой.
«Дьявол, как это вообще должно произойти?! По какой причине?!» — Злость нередко пробуждалась в парне, когда он не мог объяснить либо свой грядущий поступок, о котором он узнал заранее, либо предстоящее поведение тех, чьё будущее ему довелось увидеть, а теперь это негативное чувство и вовсе поти не покидало его.
Он не находил оправдания ни собственным действиям, ни чужим, — пусть те и стали отчего-то до безумия знакомыми, — что только должны будут произойти в, надо сказать, не очень-то близком будущем и приходил от этого в наивысшую степень бешенства, исходя из собственной шкалы эмоций. Он пытался забыться в алкогольном опьянении, хотя точно знал — не поможет, только организм губит травящими напитками.
Хотя депрессивные мысли нередко радовали возможностью плачевного итога от таких поступков.
«Чтоб меня, да Нонг’Сау же меня после такого до самого своего Вознесения возненавидит, на мелкие частички разорвёт! Хотя такого я не увидел… но уверен, что моя Магия просто не хочет запугивать меня раньше времени! Ведь зрелище это будет явно не из приятных…»
Полупровидец всё прокручивал в голове то видение, выбившее его из колеи, старательно искал отговорку, придумывал хоть один сценарий, который мог бы привести к такому завершению.
Ведь такое точно не может случиться просто так.
Вот он стоит, весь потрёпанный и мокрый, с одежды градом стекают мелкие капли, но на лице улыбка. Напротив она — не менее мокрая, тоже попавшая под сильный, хоть и непродолжительный дождь. Тоже улыбается, но в глаза парня не смотрит — пытается найти какое-то лекарство или зелье, но маленькая кожаная сумочка, как оказалось, его в себя не вместила. Скромно извиняется и пытается высушить Корна с помощью Магии, но до такого уровня умений пока не дотянула, отчего задуманное совершить не получилось.
Но это не её вина. Не из-за неё он жалобно дрожит, не из-за неё промок до нитки, не из-за неё подвергает себя заболеванию — всё это ради неё. Из-за неё он только глупо улыбается, не зная, как и слово из себя выдавить — в этом, правда, есть её вина. Холод проник глубоко под кожу, но погода в Таиланде добродушная: на смену ливню быстро пришло тёплое солнце, помогая согреться после морозных грубых капель. Хотя Тинна грело не оно, а ответная мягкая улыбка на милом лице.
— Ты чего? — Звонко смеётся магичка, лукаво глядя на застывшего с глупо растянутыми в улыбке губами парня.
— Я? Ничего… просто пытаюсь понять, не замёрзла ли ты, — отвечает настолько неубедительно, насколько это возможно и опускает взгляд в пол, пока чужие руки касаются его щёк, поглаживая холодную кожу.
— С таким-то лицом? — Спросила, сощурено глядя на стушевавшегося мага.
— Ну… как умею! Я, вообще-то, весёлый мальчик, если ты не знала!
— Конечно, я в этом уверена.
Она скромно сцепила милые ручки за своей ровной спиной, поднялась на носочках и вдруг поцеловала полутемника в щёку, шепнув на ухо слова благодарности: с чем он ей помог — понять он не смог. Этот незатейливый жест девушки придал уверенности. Тиннакорн решился приблизиться к ней, сжать в руках хрупкую талию и прикоснуться сухими губами в её мягкие, утягивая в нежный поцелуй.
Что сподвигло его на это, Корн понять не может. Мозг попросту отказывается анализировать это своё действие.
«Ох, Нонг’Сау, Нонг’Сау, ты ведь меня за это рта не лишишь, да? Ведь я даже… даже причину этого не знаю! И она такая… хорошая для меня. Слишком прекрасная для того, чтобы связываться со мной — заядлым неудачником с далёких пятнадцати лет…»
Горесть от увиденных кадров никак не проходила. Тинн давно не позволял себе такой вольности по отношению к какой-либо девушке, как сильная привязанность, чувства или, что особенно, поцелуи. А тут была такая чистая невинная душа, что сердце больно сжималось от осознания собственной ужасности. С недалёких времён он стал сдержанным в плане любви, очень недоверчивым и неловким. И он не мог представить, что решится на такое, к тому же хорошо зная, кто та девочка и какие будут последствия.
***
Дорогой автомобиль остановился около плохо освещённого скромного вагончика с наваристой едой в громоздких казанах и больших кастрюлях, от которых исходил богатый ароматный пар различных густых блюд. С одной стороны одиноко протирала пластмассовый столик молодая девушка в бежево-коричневой форме, с другой — за так называемым рестораном на колёсах — стояла взрослая женщина в той же одежде, устало проходясь зелёной тряпкой по испачканной едой витрине. Выйдя из машины, Прасет обыденно поздоровался с обеими дамами, искренне им улыбаясь и кланяясь. Доминика поприветствовала таек вслед за парнем, но улыбнулась менее радостно — она этих людей не знала и в целом нынешнюю ситуацию не очень понимала.
— Сау ба, знакомься — мои самые лучшие Пи’ из простых! — Счастливо воскликнул Сет, вставая рядом с девушками, что, завидев гостей, торопливо вышли на свет уличного фонаря. — Самые любимые и единственные в своём роде! Пи’Сом и Пи’Суда!.. Так, у Пи’ опять не все лампы работают, — задумался, взглянув на померкшие, потерявшие яркость и вовсе не работающие настенные фонарики, выполненные в китайском стиле. — Надо будет им электриков вызвать, чтоб заменили лампочки.
Ника потянула уголки губ выше, улыбаясь уже по-настоящему и более добродушно. Она вновь поздоровалась с ними, поклонилась и представилась.
— Ох, Нонг’, почему же ты так свою спутницу называешь? — Возмутилась Суда, точно была его матушкой, хмуро глянув на мага. — Какая она «сау ба»? Хорошая же девочка, по ней сразу видно!
— Ничего страшного, Пи’, я уже привыкла! Он зовёт меня так с нашей первой встречи, так что всё хорошо.
Большую часть разговора между иностранными девушками им пересказывал, переводя вслух, общий знакомый — Пхантхэ, ибо, что очевидно, тайки русский совсем не знали, как и россиянка тайский.
— А ты хоть знаешь, как эта фраза переводится, милая Нонг’? — С подозрением покосившись на Тхэ, спросила повариха у магички, что старалась сдержать смех от вида напуганного покрасневшего лица друга.
— П-П-Пи’Суда! Прошу, без подробностей! — С тревогой воскликнул темник, чуть вздрогнув после услышанного вопроса и перевёл его Доме с опаской.
— Пи’, всё в порядке, правда. Я уже и перестала замечать то, что это прозвище сказано по-тайски. Думается теперь, что это просто какие-то непонятные слова!
— Ох, какая прекрасная Нонг’! — Восхитилась старшая, вновь ведя себя, точно мама, увидевшая невестку сына, которую сразу же приняла за счёт хороших манер. — Добрая, тактичная, красивая и чтишь чужие обычаи! Настоящая невестка нашему…
— Пи’Суда! — Пискляво возопил Маиботхад, от нервозности выпрямившись, как перед серьёзным маршем.
— Ой, наш маленький Сет так волнуется перед великолепной Нонг’!
— Спасибо, Пи’Суда, мне приятно знать, что я вам нравлюсь, — ответила чужестранка с теплом, напрягая горло до гадкой боли, чтобы говорить с тайским акцентом, соблюдать при этом грамматику и вместе с тем не хихикать с реакции друга на столь обыденные громкие слова женщины в возрасте, что умиляли и заставляли сердце таять.
Но вскоре Галицкая сдалась, спрятала улыбку за ладонью, тихо посмеявшись, и позволила Прасету переводить её речь за неё.
— И удобно ли тебе в таком симпатичном платье по таким грязным, сырым и неуютным местам ходить? Что же это, Нонг’ тебя прямо с праздника какого-то забрал и сразу к нам? Как это, даже не в ресторан какой, а в такое падшее местечко, как это?
— Чего вы! Ваша точка с едой очень уютная и пригодная для любого приёма пищи! Мне здешняя атмосфера по душе пришлась, как только я по сторонам посмотрела, а в ресторанах совсем нет тех нежных сердцу ощущений, какие появляются в подобных местах. А Сет, да, прямо с… важного мероприятия меня сюда сорвал. Но ради столь прекрасных новых знакомств я и ночную прохладу потерпеть готова!
Переведя последнее, Сет, точно не при делах, театрально снял с себя пиджак и с закатанными до предела глазами накинул его на голые, покрытые мурашками плечи подруги, отчего все дамы глухо захихикали, прикрывая рты ладонями.
— Вы очень милая и добрая, Нонг’! — Тонким скромным голоском почти пропела Сом, тёмно-карие глаза которой светились невинностью и благосклонностью.
— Так, хватит этих лестных слов, ей их и я при её желании могу наговорить столько, что оглохнуть можно будет! Мы сюда кушать приехали, Пи’, — вмешался в обмен любезностями Пхантхэ и увлёк темничку к самому отдалённому от макашницы столику, где света от слабых ламп ещё хватало для того, чтобы хотя бы различить лица друг друга и тарелки, что в недалёком будущем появятся на столе. — Перечисли, какого рода блюда ты хочешь, я всё закажу.
Совместными усилиями пара остановилась на нескольких определённых блюдах и Тхэ пошёл делать заказ, оставив спутницу наедине на десять минут. Вернувшись, он начал ненавязчивый рассказ, увидев, как горят глаза Доминики желанием узнать больше про его столь необычных подруг:
— В общем, они меня ещё маленьким увидели, когда я после маминой смерти из-под отцовской охраны сбежал. Я весь в слезах был, успел изголодать за многие часы блуждания по улицам и измараться в грязи после дождя, это середина осени была, самый сезон. Пи’Суда поговорила со мной, — Пи’Сом тогда сама ещё малышка была, пусть и старше меня, — выведала всё, что было необходимо, накормила, напоила, потом меня отец нашёл и забрал, всучив им по трицать тысяч бат на руку за помощь. Но после приказал мне не общаться с «простолюдинами», но, как ты могла понять, я его не особо часто слушаюсь, только если… когда он меня может легко увидеть. По этой причине я стал часто сбегать к ним, когда нуждался в материнской и сестринской ласке или в простом людском общении без лишних мук и забот.
— По такой же причине ты и со школьными медичками так близок?
— Да, но с ними я раньше начал дружить. Тогда мне и десяти не было.
— Тебя окружают очень хорошие существа и люди, если подумать! Это… радует, — тоскливо улыбнувшись и опустив глаза в стол, с искренностью в голосе вздохнула Ника.
— А чего ж ты тогда такая грустная, раз это тебя радует?
— Да просто кроме друзей хороших у тебя жизнь не очень сладкая вышла, если об этом знать, — а знают не многие, — вот и обидно, — девушка горестно поджала губы, попытавшись натянуть на лицо улыбку.
— Хэ-э-эй! Ты чего, сау? Да наплюй ты на это моё тяжёлое прошлое, не я один трудности в жизни пережил, у всех они имеются, так что думай о чудесном настоящем! — Ободряюще протянул маг Тьмы, умилившись таким приятным словам, и легко коснулся её плеча в знак благодарности. — Смотри, еду уже несут! Давай лучше животы порадуем, чем умы в грусть введём?
— Это, наверное, дорогое угощение? Я своё сама оплачу.
— Выбрось уже из своей головы эту дурость, сау ба! На свиданку тебя пригласил я — я и должен платить. Точнее, уже всё оплатил. Да и уличная еда у нас по ценам максимально общедоступная, не напрягайся так. Тридцать бат за целую порцию супа — достаточно дёшево, верно?
— Прости, а… на какую ещё свиданку ты меня приглашал, м-м-м? — Весело усмехнувшись, игриво протянула Дома и сощурено покосилась на внешне невозмутимого друга, набирающего ложку Том Яма. — Я на неё не соглашалась, я ехала сюда с мыслью о еде!
— Приятного аппетита, сау, — проигнорировав вопрос подруги, промурчал в ответ парень с подавленной усмешкой и отправил полную ложку в рот.
— Ну… приятного, Парест.
Поздний и очень вкусный ужин прошёл в полном молчании, а по его окончании телефон россиянки вдруг взорвался непрекращающимся потоком входящих сообщений и звонком от Лаван. Взволновавшись от такой пугающей настойчивости, она торопливо перезвонила, как только приняла телефон из рук одноклассника, что держал его у себя из-за неимения карманов в платье. Приложив смартфон к уху, девушка тотчас была оглушена громким воплем соседки:
— Сыадам, пожалуйста! Где ты?
— Н-не за что, в одной переездной точке с едой… А что такое-то?
— Ты далеко от школы?!
— Примерно в пяти минутах на машине, а что?
— Ты одна?!
— Ну… нет, с Сетом. Да что такое-то?! Объясни уже, что случилось!
— Попроси его помочь, пожалуйста!
— С чем?!
— Недалеко от школы есть бар, там сейчас Корн с человеком дерётся! Попроси Пи’Сета забрать его и донести до его квартиры в общежитии!
— Что?! Что за бар? — Распереживалась магичка Тьмы, тревожно взглянув на Прасета. Он же, поняв, что петербурженка сама не разберётся, выхватил телефон и серьёзным тоном начал говорить с Ван по-тайски.
Уже через минуту пара, не дожидаясь приезда машины, своим ходом помчалась в сторону обозначенного места. Спустя несколько сотен метров они пулей влетели в неприметное изначально здание, чья вывеска красочно переливалась кислотно-красным и ярко-оранжевым неоновыми цветами, как и многие другие ночные клубы и бары в этом районе.
Вбежав внутрь, Доминика почти мгновенно выследила Тинна, что о незнакомого мужчину средних лет в кровь стирал кулаки, и указала на него Сету. Тот моментально подбежал к парню и принялся оттаскивать его от неясно по какой причине возникшего соперника. Пхантхэ оттащил мага Тьмы и Провидения, сжав в крепком кольце рук, после чего тот слегка поуспокоился, тогда как противник его, почти потеряв сознание, пытался отдышаться и не смел вставать с пола без «официального разрешения». Этим разрешением стала Ника, которая, бегло осмотрев физическое состояние мужчины посредством лёгких и, — что необходимо уметь каждому магическому существу, — незаметных прикосновений пальцев к макушке и шее, помогла тому подняться.
Корн же, немного отдохнув, вновь начал ругаться, кричать и вырываться из крепкой хватки друга, но тот явно знал, на что давить, ибо смог остановить его одной тихой фразой, которую словно специально сказал по-русски, чтобы никто из местных не понял:
— Этим её не вернуть и не забыть, чёртов ты придурок. Образумься уже.
Полутемник мгновенно помрачнел, заметно ослаб, по щеке скатилась скупая слеза, он повис на руках Маиботхада. Присутствующие в баре смотрели на Тиннакорна с пренебрежением и осуждением, отчего Дома, заметив это, значительно погрустнела, думая, что его в этом баре знают и ненавидят по личным причинам.
«Нет, сау, дело в том, что тайцы — люди по своей натуре очень дружелюбные и плохие эмоции прилюдно не показывают. Из-за таких вот поступков от человека буквально могут отвернуться все, кто видел его агрессию, не считая родственников и близких друзей», — успел объяснить девушке Тхэ, глядя на неё исподлобья, пока утешал полупровидца похлопыванием по плечу.
Россиянка мельком кивнула ему и попыталась убедиться в том, что пострадавший от рук её друга мужчина может ходить и сколько зубов у него осталось на своих местах.
«Что будет с Корном?» — Тревожно спросила она, уловив спокойную минуту.
«Попрошу отца разобраться, так что ничего страшного. Максимум грозит оплата "штрафа", но не более»
Галицкая хотела было задать ещё один вопрос, но услышала громкий оклик: «Фаранг кха!», на который тут же обернулась, выискивая взглядом зовущую её девушку. Она успела узнать значение этого слова, что переводилось как «иностранец», а потому мысленно недоумевала, всматриваясь в молодую высокую тайку привлекательной внешности в специальной форме, стоящую за барной стойкой, что нетерпеливо подзывала её опущенными вниз пальцами. Подойдя к девушке с непониманием во взгляде, Доминика с усилием прислушалась к ломанной английской речи:
— Здравствуй, Нонг’, я Ради. Ты знакома с Нонг’Корном, верно?
— Здравствуйте, я Сыадам. Да, мы с ним… учимся в одном… Универе. Я на международном.
— Понятно. Я раньше не видела тебя здесь, ты не любишь такие места?
— Ну, да… Не нравятся шумные заведения. Что вы хотели спросить? Только это?
— Нет, я просто переживаю за Нонг’Корна, раньше он таким не был. Обычно он просто напивался, я звонила Ван или Мали и они его забирали в общежитие. Сегодня сделала также, но пришли вы с Нонг’Сетом.
— Да, Ван-и позвонила мне и попросила помочь. Она, как я поняла, чем-то занята.
— Понятно. Ну, спасибо вам, вы с Нонгом’ очень помогли мне.
— Вы дружите с Корном? Частый он у вас гость вообще?
— Так-то я тесно общаюсь с самими девочками, а они уже попросили меня следить за этим Нонгом’, когда он приходит в бар и в крайних случаях просят звонить им, чтобы они могли за ним приехать. А гость он частый, но, сама понимаешь, только с восемнадцати лет, раньше я его не знала.
— Хорошо, спасибо за информацию. Тогда, вы можете записать и мой номер, если вдруг девочки не ответят. Мы с Сетом заберём его в любое время суток, он нам обоим хорошо знаком.
— А вы с Нонг’Сетом… друзья? — Поинтересовалась отчего-то Ради с очевидным озорством и в глазах, и в голосе.
— Пи’! — Посмеялась Ника, осадив любознательную смертную. — Друзья мы с ним!
Похихикав вместе с тайкой, Дома продиктовала ей номер и, закончив диалог с барменшей, спешно вернулась к Пхантхэ с полностью пришедшим в себя Корном. Легко выдохнув, она спокойно спросила его:
— Что с тобой случилось такое, Корн? Ты таким яростным был, что даже мне страшно стало, а я сама кому хочешь морду начистить могу.
— Кхотхо-о-о, Нонг’Сау, пришлось что ду-у тебе пхом тонг!
Тинн перепутал слова местами и совместил два языка в одном предложении, говоря заплетающимся языком, из-за которого речь становилась неразборчивой. Парень безбожно сильно шатался, голова его безвольно свисала, упираясь в грудь, а на ногах он держался только благодаря Тхэ, что держал его в своих руках крепкой хваткой.
— Он сказал простить его за то, что тебе пришлось ему помогать, — подсказал наследник, стараясь удержать равновесие и при этом тащить на себе тяжёлый мешок с внутренностями.
— Ничего, котик, помытый в стиралке, всё хорошо. Только, прошу, не пей больше так много, ибо ты, когда в зюзю, не очень симпатично выглядишь, пугаешь меня.
— Ну, спасибо! — Усмехнулся полупровидец, как и Прасет, что даже не пытался сделать вид, будто не подслушивал разговор — ему это сделать никак бы не удалось. — Токло-о-онг! Ведите меня в мой house! — Воскликнул, вскинув правую руку, сжатую в кулак, вверх.
— Слишком много хочешь, пьянь! Сам дойдёшь, — возмутился сын Советчика и отпустил приятеля, сразу пожалев об этом.
Тиннакорн, словно совершенно не совладая со своим телом, с грохотом повалился на пол, на что темничка, ударив себя по лицу ладонью, безнадёжно покачала головой, еле сдержав за зубами пару красочных ругательств, и с мольбой посмотрела на Сета, взглядом прося того донести этого алкоголика до его квартиры. Тот уныло закатил глаза и неохотно поднял друга, перекинув его руку через свою шею.
— Вот заставил бы тебя в двойной мере силы прокачивать, что одни, что другие, да жалко такого слабака, как ты — не выдержишь же! — Отчаянно выдохнул сын директора, выводя полутемника на улицу.
— А что по счёт пострадавшего?
— Я с ним говорил. Сказал, что с ним свяжутся, и свой номер на всякий случай дал, чтоб сам с отцом связался, если будет необходимость.
— А залог он оставить не заставил? — Покинув здание первой, Доминика придержала дверь для парней.
— Обещания его будущей неприкосновенности хватило. Глаз бедняги, конечно, почему-то задёргался, но, думаю, это было согласием на мои условия.
— Сколько вообще оплата компенсации составляет? Её никак нельзя было сразу оплатить? Я в тайских законах, правилах и наказаниях за нарушения не очень сильна, тем более не знаю о драках в общественных местах, так что можешь пояснить?
— Ну, думаю, ты, как и я, не носишь с собой в кармане двадцать-тридцать тысяч бат, поэтому нет, нельзя было.
— Сколько?! Это же почти сорок тысяч русских рублей по нынешним меркам!
— Ага, таковы условия. Либо тюремное заключение. Но переживать не стоит, для отца это какие-то сатанги, а возмещение затрат для Корна будет в виде работы по способности. Сдаст пару десятков смен провидцем, темником и смешанно, да и дело с концом.
Вскоре перед троицей остановился уже знакомый чёрный внедорожник. Сунан помог работодателю посадить Тинна на переднее сидение, дождался, пока темники сядут на заднее кресло, залез в машину сам и увёз всех обратно в школу. У самого въезда их уже ожидали изнервничавшиеся соседки Домы, что в одних домашних шортах и футболках с накинутыми на плечи мужскими кофтами на замке стояли и дрожали от страха и холода. Девушки нетерпеливо топтались на месте, ожидая, когда кто-нибудь вытащит наружу живого и невредимого Корна, каким они его очень хотели видеть.
Первой из автомобиля вышла Ника, сидевшая по правую дверь, после чего водитель вместе с Прасетом вытащили заснувшего по дороге полупровидца.
— У-у-у, закемарил, дорогой! Этого нам не хватало! — Вздохнула россиянка, разглядывая глупо хлопающего глазами друга.
«Ох, Сыа! Спасибо большое!» — Поблагодарила подругу Лаван, скрывая мыслями умение говорить по-русски от Пхата, что тоже был неподалёку — стоял у входа в общежитие, весь напряжённый и злой, с острым колким взглядом, пробивающим любые стены.
«Обращайся, Ван-и», — грустно выдохнула магичка Тьмы, глянув за спину.
Не выдержав, она оставила друзей и подошла к одиноко стоящему в стороне парню и, укутавшись в приятный на ощупь пиджак, который Сет вновь накинул на неё во время отправки домой, вполголоса спросила полуангела:
— Ты как?
— Хорошо, помимо того, что вижу сейчас пьяного Корна и того факта, что ты куда-то ездила с Нонгом’ и сейчас стоишь, кутаясь в его одежду, — глядя перед собой со скрещенными на груди руками, ответил Хат сухо.
— Ну, ты чего? Нашу дружбу из-за какого-то индюка хочешь разорвать? Серьёзно?
— «Дружбу»? — Усмехнулся Тхонгкхамат. — Нго антараи…
— Я не глупая! Давно всё поняла, просто… должен же ты осознавать, что чувства к кому-либо нельзя выбирать, словно делать выбор в игре. Подделать можно, но… они не будут настоящими. У меня есть к тебе чувства, но только дружеские. Причём они появились почти сразу после знакомства, а для меня такое редкость! Ты хочешь разбить мне сердце тем, что отдалишься от меня из-за безответной влюблённости?
«Прости, конечно, что приходится врать, если вдруг у тебя правда ко мне чувства, но я не могу поступить иначе. Ты даже сейчас ощутимо отдаёшься в теле молниям от браслета. Мне критически необходимо быть рядом с тобой, чтобы выведать правду, почему ты пытаешься подмазаться ко мне и что со мной хочешь сделать. Я должна добраться до истины, прежде чем она мне навредит»
Полусветляк посмотрел куда-то на верхние окна школы, напрягся, после чего понуро опустил голову на ладонь и со слегка выдавленным отчаянием прошептал:
— Прости. Глупый на самом деле я.
— И отчего же ты сделал такие выводы, Хат-и?
— Потому что думал, что если на время отдалюсь от тебя, то ты примешь свои чувства ко мне и… чёрт, я даже продолжать не хочу, я вёл себя как идиот!
— Хат-и, ну ты чего? Ты был на нервах и, очевидно, ревновал, обижался. Твои взбалмошные идеи вполне оправданы! Сейчас же мы всё прояснили, да? — А в голове крутилось «нет, Хат, ничего мы не прояснили». — Теперь между нами нет недосказанности и обид?
— Да, конечно. Снова будем такими же друзьями, что и раньше, — Пхат мягко улыбнулся и раскинул руки, приглашая подругу обняться.
Та в ответ усмехнулась и приняла приглашение, крепко стиснув зубы и обвив того за талию, из-за разницы в возрасте уткнувшись в чужую грудь, что помогала скрыть крики боли от электрических разрядов, бегущих по всем внутренностям. Послышался громкий пьяный бред Тинна, на который пара обернулась, весело взглянув на друга, которого уже тащили к входу в общежитие. Доносились его возмущённые возгласы, по типу: «Отстаньте от меня, я ещё не покормил того милого страуса в фонтане!» или «Пустите, у меня в двадцать пять часов по китайскому календарю утренняя зарядка, мне надо найти розетку!»
— Ого, а к нам в гости белочка пришла! Корн-и, как ты всё-таки слаб перед алкоголем, что вдрызг после «каких-то» двух бутылок ликёра, за которые платил, кстати говоря, Сет!
— Согласен! — Смеясь, поддакнул Хат. — Ты сейчас настолько пьян, что уже до горячки дошёл! Как так можно, приличный же ученик!
— А вы-ы! Вообще, дайте мне успокоиться, у меня стресс! Сегодня меня покинул мой любимый волос, а мы его даже не помянули! — Заплаканный Корн перевёл косой взгляд на Пхантхэ и вдруг взвизгнул: — А-а-а! Ходячий индюк с лошадиной гривой!
— Слушай, Парест, а ведь я, оказывается, не с пустого места такое прозвище тебе дала! — Усмехнулась Дома, глумливо глядя на приятеля, что старался на все эти шутки и взмахи руками бывшего товарища внимания не обращать, и просто старался дотащить его до конечной точки, не получив при этом сотрясение мозга.