Подчиняя вселенные

Глава 15

На этой маленькой планетке не размещалось ничего примечательного, кроме нескольких порностудий, казино, да одиноко живущего отшельника-оракула в Синих горах. Называлась она Германия-1 и была единственным небесным телом около грозящей взорваться в следующие несколько тысячелетий звезды. Надо отметить, что звезду называли Гитлер, поэтому к ней всегда тащило всяческих националистических отщепенцев и нацистов.

О священном старце, который проживал на длинной, покрытой тучами горной гряде, ходили легенды. Некоторые предполагали, что ясновидец является самим гласом бога, другие — что это бессмертный правитель могущественной и канувшей в седые времена империи, которая некогда управляла галактикой. Иные божились о том, как на свои глаза видели, что это ангел, когда он, взмывая под тучи, расправлял длинные серые крылья. Ну а некоторые клялись в чем-то вообще непотребном.

Так, или иначе, наведаться к Оракулу надлежало каждому прибывшему, который желал приземлиться на Германию.

— Не нравится мне эта идея, — ворчал боцман, которого всею душой влекло пробежаться по публичным домам и увеселительным заведениям. — Лучше бы в цирк пошли.

Местный Порноцирк заслуживал отдельного внимания, поскольку был единственным местом во вселенной, где позволялось все. На круглой арене этого заведения происходили кровавые гладиаторские бои на смерть в дневную половину суток и оргии тысяч людей ночью. Как только со сцены снимали окровавленный целлофан, на бархатное покрытие тотчас же ложились обнаженные тела, извивающиеся от похоти. Всюду вспыхивали софиты, освещая узаконенные здесь бесчинства.

Некоторое время, покружив над космопортом, «Стремительный» развернулся и, вспыхивая балансировочными дюзами, полетел в сторону гор, получив традиционные для невольных паломников указания.

Когда уже разноцветный горизонт прикрылся тенью от заснеженных пиков, монитор в рубке ожил. На нем появилось изображение худого, с далеко выступающими скулами старика. Его глубоко посаженные глаза пристально рассматривали экипаж корабля очередных гостей, маленькие усики под носом иронично топорщились под длинным крючковатым носом. Этот высокий человек, облаченный в длинную, ниже щиколоток накидку из каких-то перьев, держал в руках хитро изогнутую, испещренную неведомыми рунами клюку. Он приподнял свой посох в приветственном жесте и, приоткрыв почти беззубый рот, обратился к одетому в форму летного капитана Клипарду.

— Здравствуйте, путешественники дорогие, чьей миссией является уничтожение всего сущего. Как нашептали мне звездные ветры, зовут тебя, дитя, капитаном «Стремительного странника» Антоном Клипардом, в бытности майора летных войск империи.

Пилот утвердительно кивнул, представляя остальных членов экипажа, стоящих на мостике.

— Вас попрошу, уважаемые, — пригласил старик, повторившись, — прошу проведать мою скромную пещеру и услышать предсказание о своей судьбе. — Мне, надеюсь, каждому из вас открыть удастся тайны бытия и мироздания. Сюда спускайтесь, вам укажут путь друзья мои из стаи птичьей.

Перед носом звездолета тут же появилась парочка крупных грифов, они вертели голыми шеями с толстыми белоснежными, будто вата воротниками и, сильными взмахами крыльев, показывали направление.

Удивившись неожиданному возникновению из воздуха пернатых созданий, Клипард отпустил корабль в свободное парение. Они некоторое время приближались к одной из вершин, надо сказать, самой маленькой, среди многокилометровых исполинов.

Наконец, впереди показалась небольшая округлая посадочно-взлетная площадка, едва способная вместить достаточно большой космический корабль. Вокруг плоской вершины горы и закружились птицы-проводники, создавая разорванный движущийся овал на месте приземления звездолета.

Полыхая дюзами и обугливая поверхность скалы, «Странник» приземлился, или, скорее, пригорился. Часть его задней туши, а также раструбы гоночных реакторов висели над пропастью. Грифы разлетелись в стороны, некоторое время, и, шмыгая мимо корабля, поднимая легкие ветерки, которые едва не сбили с ног Лиину, разглядывали гостей.

— Внутрь проходите, — грохнул из скрытого в склоне громкоговорителя.

В поле перед ногами людей раздвинулся на две половинки широкий люк. Туда незамедлительно свалился неосторожный и как всегда выпивший Ума. Дружный хохот перекрыл слабый удар внизу на десятиметровой высоте.

Команда спустилась по длинной винтовой лестнице, освещенной маленькими точками в стенах пещеры.

— Светляки, — прошептала Катти, осторожно спускаясь первой и наступая на голову висящему, уцепившись за металлическую площадку, боцману. — Эти маленькие точки — живые. Смотрите, они, словно смотрят на нас.

Насекомые, недовольные, что их растревожили, мерцали, накаляясь, и начинали светиться ярче. Да так, что на серых базальтовых стенах стало возможным рассмотреть самую мелкую трещинку.

Окончив движение вниз, гости оказались перед идеально прямоугольным порталом. По его периметру извивались непонятные символы, напоминающие те, которыми украшался затейливый посох старца.

С тихим приятным на слух шелестом открылась деревянная дверь — огромная диковинка даже в захолустье этого мира. За ней показалась большая пещера, вся освещенная усыпающими стены и потолок флуоресцентными насекомыми. С длинных сталактитов также свисали большие стеклянные банки, доверху набитые маленькими ровно светящимися жучками.

На полу пещеры гордо красовались искусно расписанные руны, которыми неведомый скульптор, а, наверное, сам отшельник, расписал-вырезал стулья и столы, в углу виднелось несколько шкафов с деревянными дверцами, а в центре, перед самым большим креслом козырял каменный телевизор с пластиковым голографическим экраном. На стене висел обветшалый ковер-панно, изображавшее древнее космическое побоище. Его края также сверкали гордыми насекомыми, они сидели также в горящих дюзах и на пылающих плазмой кончиках пушек кораблей. В самой дальней стене было прорублено большое окно, завешанное шкурой какого-то пушистого животного, сквозь него неуверенно пробивались лучики дневного светила.

— Старик, из-за которого я чуть не убился, — проворчал Бибул, — наверное, тащится от вида свысока, наблюдая далекие равнины.

— Конечно, — подтвердил голос из темноты. Оттуда появился закутанный в уже виденный друзьями плащ отшельник. — Смотреть люблю, как на склонах гор плодятся овцы. А ты не здесь умрешь! — обратился он к боцману, да так, что тот ухватился, было, за пистолет.

— Так от чего же я погибну? — поинтересовался Ува, убирая машинально дернувшуюся руку с кобуры.

— Есть два варианта, — старик многозначительно подвигал бровями. — Первый вариант — от печени цирроза, как результата пьянства непомерного. Более реальная альтернатива, это смерть от сердца разрыва, после того, как пойдет корч органа полового, имеется в виду кончина в постели. Вот! Следующий кто?

Второй своею судьбой поинтересовалась Катти. У Оракула была следующая версия: если у нее с первым помощником будут дети, то она помрет после рождения четвертого ребенка, сам Джумас умрет в один с нею день, не выдержав одиночества, чего желают все истинно влюбленные от инфаркта миокарда.

— О детях бы подумали, — сварливо, но правильно пробормотала доктор. — Ладно, присмотрю я за вашими карапузами!

Атомный инженер и артиллерист с наводчиком должны были умереть от передозировки радиацией, когда раскаленный реактор выплюнет свою устрашающую мощь сквозь свинцовые кожухи.

Бортмеханик нарывался на возможность упасть на пороге этой уютной пещеры и сломать копчик, позвоночник, а также шею. Все присутствующие здесь знали, если травмированному срочно не сделать хирургическое вмешательство на протяжении десяти минут, это окончательный вариант жизни.

Эвелину страстно хотел умертвить и порезать на мелкие кусочки когда-то отброшенный по ненадобности любовник, или обиженный. Нет, он не с борта «Стремительного», возможно, с Ордена.

Побледневшая доктор отодвинулась от Стигнея, клятвенно обещая никогда больше не изменять.

Насупившемуся Затворнику обещалась смерть в неравном бою со многими могущественными врагами. Невзирая на превышающее все мысленные рамки число противников, смертельно раненный монах должен был скончаться от рук последнего поверженного врага.

Д‘жабс и его подруги должны были умереть от взрыва космолета, но это могло случиться так далеко в будущем, что скорпионы даже не задумались.

Лиина могла умереть или от упавшего наземь метеорита, либо от щупалец субпространственного спрута. Короче, ее смерть была настолько невероятной, что шанс встретиться со скрюченной старухой, был почти нереальным.

— Теперь очередь твоя, — торжественно сказал старик, подходя к Антону и кладя руки тому на плечи. — Уже единожды скончавшийся скрывается под маской вероятностей непроницаемой, потому как в мире только один человек воскресал, сам к тому же человеком не являющийся! Но мне, — он пристально посмотрел в карие и непонимающие глаза Клипарда, — удалось подсмотреть немного!

— И что там было? — внутри у капитана похолодело от предвкушения встречи с неизвестным.

— Далеко, у самого края галактики Исследованной, — громко изрек Оракул, — ждет вас армада страшная, по силе почти не уступающая подразделению боевых кораблей имперских. Я дам вам одну штуку занятную, спасти, которая может вас. Но за это должны оставить заложника мне, будет отпущен который, если вернетесь сюда. Плохого ничего не сделаю ему!

— Зачем? — спросил Антон.

— Скучно старику одному, одиночество гложет кости мои, а с кем-то говорить надобно!

— Ясно, — капитан повернулся к экипажу. — Кто хочет остаться?

— Старый, — вышел вперед боцман. — Как дела у тебя с пьянством?

— Фу! — скривился отшельник. — Терпеть гадость не могу эту! От нее сознание затуманивается мое! Не, пить не хочу и не буду, как не просите! — Сказал он более привычным говором, чем древний язык, на котором общались еще на первых орбитальных станциях старушки Земли. Видимо, это ему кое-чего напоминало.

Наконец решили оставить бортмеханика, который после пророчества категорически отказывался напрочь выходить из дома старика.

— Я ломать не хочу себе ничего! — орал он, демонстративно усаживаясь в кресло перед телевизором, по которому сейчас показывали бессмертную космическую оперу о некоей богатой семье из Солнечной системы. Называлась она «Санта-Бульбура», а некоторых героев — Большой Сися, Идион и Кромс.

Так и решили.

— Но если ты в сражении не помрешь с Инквизиторами проклятыми, — печально сказал Оракул, — то уйдешь из этого мира. И мир этот вместе с тобой уйдет, до неузнаваемости изменившись. Скончается, сказать можно, если хочешь так. Но для тебя лишь только!

Когда все уже выходили, старик остановил капитана, цепко хватая того за локоть.

— С отцом встреча ждет тебя. И умрет из вас один, а дальше — скрыто! Держи, — он протянул Антону небольшой, но очень тяжелый, около пятидесяти килограмм, светлый ящик. На нем ярко горели две лампочки-кнопки — зеленая и красная, а между ними топорщился маленькую регулировочный диск. — Запомни, — опять сказал отшельник, — что будущее вариативно и лишь одной Кассандре да некоему Нострадамусу из Древних предков удалось немного подсмотреть вперед! Жди моих предсказаний, но сильно на них не уповай. И друзьям своим передай.

— Что это? — поинтересовался Клипард, взвешивая приборчик обеими руками. — И как действует?

— Это материи Раздвоитель, — профессорским тоном пояснил старичок. — Нажимаешь на красную кнопку — любой агрегат, будь он чуть поменьше планеты, раздваивается. Из свободной невидимой, или сущей материи, Силой называемой, материализируется полный до любого атома предмета аналог, или субъекта. Зеленая — спокойствие. Помни, что после отключения этот двойник продолжает функционировать, если только не уничтожить его. Рычаг между кнопками — регулятор величины объекта от парочки молекул до большого астероида.

— Понятно! — Антон был вне себя от радости. Еще бы, заполучить такую игрушку! Да такого в жизни ни у кого не было! Кроме одного престарелого кадра…

Он тепло попрощался с гостеприимным Оракулом и уволенным в безграничный отпуск бортмехаником, забираясь на металлическую лестницу.

Старик расправил свой серый плащ, оказавшийся широкими крыльями и, отодвинув занавеску, вылетел из комнаты.

— Ангел, — вымолвил бортмеханик. — Полетел по своим делам. Наверное. — Он продолжал пялиться в экран.

Десять минут — и «Стремительный странник» уже поднимался, удаляясь от горы старенького отшельника, направляясь в сторону космопорта.

Долго в порту, гордо называвшемуся Новый Берлин, они не задерживались. Все вели и чувствовали себя так же, как и всегда, вот только боцман изменился до неузнаваемости. Старый Ума не то, чтобы отказался пошляться в турне публичными домами, он даже всю припасенную в каюте коллекцию спиртного споил скорпиону и двум его подружкам. Теперь Бибул сидел на посту, не вызываясь выйти на поверхность, спазматически двигая кадыком по пересохшей глотке.

Когда трюмы были набиты до отказа всяческими смертоносными снарядами, провиантом и медицинскими препаратами, включительно с теми, которыми раньше потчевали через филейные зоны стрелков, Лиина попросила Клипарда сходить в известный на всю галактику цирк. Антон сначала был против, но вконец согласился, ему не столько хотелось посмотреть на кровавые сцены, как припастись несколькими интересными позами и движениями из ночных представлениях.

Пройдясь по ослепительно освещенным неоновыми вывесками и лампами дневного света, команда почти в полном составе прогуливалась к громадному зданию цирка. Бибул рассудительно остался охранять корабль, гордо заперев шлюзовую камеру за спинами ушедших. Скорпионы также не обнаружили в своих бронированных телах никакого желания идти смотреть неумные зрелища, уединившись в укромном уголке своей каюты. Так что звездолет на сутки остался защищенным, позволяя путешественникам отдохнуть в свое удовольствие.

Друзья проходили мимо круглосуточно работающих магазинов и бутиков. Всюду юркие торговцы на маленьких передвижных с помощью крошечных мопедов ларьках, вовсю торговали местными сладостями и сувенирами. Пришлось накупиться всяческими ненужными безделушками, как то: огромные морские раковины электрических лягушек, их, кстати, можно было использовать как слабые батарейки в полвольта, поскольку, едва потряси, и сразу возникает искра. Увешанные приклеенными светляками ритуальные щиты для жертвоприношений, настоящие жемчужные бусы, закаменелые кораллы, жуки-трескуны в спичечных коробках, маленькие модели глобуса Германии-1.

Здесь также ошивалось великое множество разношерстой братии их фотографов и художников, чье искусство стало практически не нужным в век всеобщего увлечения головидением, которое могло воспроизвести, или же смоделировать любую реальность и абстракцию. Встречались также и всяческие архитекторы-скульпторы, зарабатывающие на ваянии маленьких изваяний.

Миниатюрные статуэтки известных когда-то на весь мир диктаторов и полководцев — Наполеон, с согнутой в неприличном жесте рукой, Кутузов без глаза, Мао Цзэдун, Че Гевара, однорукий Нельсон, капитан Флинт в треуголке, который очень понравился и сразу же стал личным талисманом Клипарда. Если щелкнуть его по носу, он, а также попугай на его плече, начинал бешено плеваться и сквернословить — в нем был встроен генератор миллиона случайных ругательств на большинстве языков мира. Особенно народу нравился Гитлер, с толстой сарделькой в заднице, если кто-нибудь запихал ее поглубже, он открывал усатенький ротик и кричал «Хайль мне, бля!». Никто не знал, что означает эта фраза, но последнее слово сообщало само за себя. К любому подарку продавцы дарили значки с изображениями диковинок планеты.

На небольших открытых лотках вовсю приторговывали экзотическими сладостями, от липких козинаков до изумительных конфет «Ледяная свежесть Арктики[10]», которые покрывали синим инеем язык, делая его неподвижным на целых полчаса. Также эти сладости в цветных фантиках в народе тишком называли «жена, покушай сладку склуту,[11] и умолкни на минуту». Некоторые особо расторопные мужья бросали эти маленькие таблетки в, скажем, утреннее кофе своим суженным. Результат: как же чудесно, в спокойствии, собираться утром на работу в полной тишине!

Ближе к амфитеатру начались длинные ряды магазинов готовой одежды. Катти, доктор и Лиина восторженно ахнули, растворяясь в толпе цветасто облаченных женщин, примеряя разнообразные наряды. Мужчины ждали их более часа, прохлаждаясь ромашковым пивом под мятную водку с засахаренной воблой, пока Клипард вытащил отчаянно брыкающуюся красавицу, а заодно и Эвелину с радисткой, привязанных к любимой общим поясом. С капитана спадали штаны, зато в руке он тащил целый тюк всяческой одежды.

Затем Антон, узнав, что на это дело выброшено пятнадцать тысяч галаксиев, небольшой процентик от гонорара Ордена, немного успокоился, одевшись в крутую разноцветную ковбойскую рубашку без рукавов, но накинув сверху свою куртку капитана дальних полетов. Незачем интересующимся смотреть на легендарное оружие, прижатое ножнами к хребту Клипарда.

На бывшей милитаристической планете, где некогда правила диктатура, царил культ военного. К Антону, единственному облаченному в форму человеку, на шею так и вешались красивые девушки, которых едва успевала отгонять Ромеро. Одна из бабищ попыталась утащить у Клипарда меч, но тот резким тепловым ударом лишь на сантиметр обнаженного клинка, погладил молоденькую ручку, которая тотчас же исчезла, ее обладательница испуганно завизжала.

В общем, здесь был настоящий рай для срочных или отставных военных. Им делали бешеные скидки до пятидесяти процентов даже проститутки, в барах наливали первые сто грамм, чего бы то ни было, бесплатно. При виде человека в форме ум теряли даже старушки, одна даже сунула в руку капитана сотенную купюру, растворяясь в толпе, пока он поспешил ее отдать.

Наконец путники вышли на широкую мощенную прозрачными кубиками стекла площадь. Она идеально плавной линией окружала исполинское здание цирка, огибая его и теряясь где-то сзади, в парке, где на множестве качелей баловались дети.

Женщины также изъявили желание покататься — их спутники беспрекословно качали их на качелях, проводили по кругу на невысоких четырехгорбых ящерицах, спускали с водяных горок, попивая тем временем горячий клубничный грог.

Накатавшись и вдоволь наевшись фиолетовой сахарной ваты, усталые спутники вошли через один из множества турникетов в амфитеатр и, купив билеты в четвертом ряду, заняли свои места.

Они успели вовремя — на арене как раз убирали павшие перед этим трупы.

Вдруг тишину и шепот многоголосной толпы раздробил громкий звук труб и фанфар — извещали о последнем бое этого вечера. Как всегда, финальная схватка была самой зрелищной и кровожадной в программе.

На вычищенную клеенку, где, то тут, то там бурели свежие пятна крови, вышло стройное каре одетых в красную броню легионеров. Они были вооружены круглыми короткими щитами и так называемыми пелотами.[12] С другой стороны на них медленно ползла древнеримская черепаха. С длинными копьями и высокими щитами до земли, конечно облаченными в кардинально противоположный цвет — синий.

Стена вонзилась в другую человеческую стену, пролилась первая кровь, раззадоривая бойцов. Профессиональные воины падали с криком один за другим, в основном погибали воюющие в синем.

Черепаха разбивала врага в прах, безудержно продвигаясь вперед, ступая по телам павших, совершенно не смотря на уважение к мертвым. Длинные острые копья монотонно двигались вперед-назад, не зная спокойствия, все больше раненных или пронзенных насквозь воинов падало на скользкий целлофан.

Клипард затаил дыхание, смотря на то, как тысячелетия назад воевали его предки. Дикая злая энергия бурлила в нем, хотелось броситься на такое близкое поле брани, выхватить побратима и раздавать удары налево и направо.

Красные пали, черепаха раздавила их, как гнилой арбуз, уступив, правда в силе и напору несметной коннице одетых в коричневые татарские бурки берсерков. Те осыпали римлян стрелами с приличного расстояния, не давая опомниться, а когда колчаны опустели, длинными копьями добили, стерли врага с лица земли. Короткие гладии,[13] совершенно не помогали против искусно владеющих оружием янычар.

Опять прозвучали фанфары, ознаменовав, что битва окончена. Под барабанный бой турки ушли, улюлюкая и потрясая луками, на их место оперативно появились санитары в красных халатах с белыми крестами. Они забирали еще дышащих, увозя по больницам. Оставшиеся хладные тела ожидали тут же прибывших коронеров. Когда служители сцены скатали окровавленные ошметки толстого целлофана, опять забили барабаны, предвещая начало оргии.

На сцену, где уже постелили толстый шар белоснежной атласной материи, вышли несколько сотен обнаженных юношей и девушек. Их тела были прекрасны, когда блестели, освещенные последними лучиками заходящего солнца, судорожно цеплявшегося за открытый купол цирка.

Кто-то из прибывших остался сидеть, большинство ложилось, раздвигая ноги и раскрывая объятия. Несколько минут в зале царила тишина, колеблемая только страстным шептанием и звуками звонких поцелуев. Потом будто что-то сорвалось, вверх полетела целая какофония из стонов, шлепков и выкриков типа «еще!».

Внезапно хлынул дождь, обильно смачивая разгоряченные тела. Купол тут же накрыли прозрачным энергетическим пологом, сквозь который на групповой секс наблюдали восторженные четыре луны и море звезд.

Звуки ставали громче, шлепки учащались. Если кто-то завершал совокупление, к парочке сразу же подбегал служитель сцены с полотенцем и, протянув его мужчине, и сбросив одежду, сам ложился на ждущую его партнершу.

Антон огляделся. На рядах также во множестве занимались черте чем, было несколько сцен содомии, некоторые бесстыдно онанировали. Сзади на Лиину навалился какой-то мужик со спущенными штанами, пришлось отрубить его, сломав ему поганый нос рукоятью кислотника.

— Ну вот, — заныл меч, — только начинаю понимать природу человеческих половых отношений, как, стук! И нету понимания.

Клипард не обращал на него внимания. Он нежно прижался к девушке, в желании сорвать с нее одежду, но успокоился, получив нежный удар по запястью и горячий поцелуй.

— Я не могу, — прошептала она, — лучше ротиком.

Капитан немного сполз со своего кресла, а она опустилась пониже спинок переднего ряда. Откинувшись назад и смотря на продолжающее стонущее действо, Антон решил, что чем быстрее, тем лучше женится на этой умопомрачительной, космически прекрасной, идеальной женщине! Вот только!

Он застонал, фонтан эмоций брызнул из него и он со стоном расслабился.

— Хорошо, — напряженно прошептал Джумас, Клипард посмотрел на откинувшегося сбоку друга и улыбнулся, увидев у его расставленных ног движущуюся в бешеном темпе кудрявую головку Катти.

Проведя так не более часа и поняв, что представление будет длиться до утра, а на арене появляются все новые любовники, в том числе из рядов зрителей, команда удалилась. При этом им пришлось почти тащить на руках разбушевавшегося артиллериста.

— Хочу туда! — кричал рвущийся на сцену парень.