Подчиняя вселенные

Глава 7

Пространство привычно взбурлило, звезды немного сошли со своих орбит на миг, чтобы опять вернуться на запланированные Творцом траектории.

Ловкие пальчики связистки забегали по клавиатуре пульта, включая маскировочное поле, сбивающее с толку все радары и анализаторы противника. На командном голографическом панно тотчас замелькали столбики цифр, оснащенные изображениями орудий, от которых не погнушался бы и линкор.

Флуктуации вселенной успокоились, как только Антон приказал отослать короткое аудио-сообщение. Он встал на фоне измененных до грани фантастики данных о боекомплекте и обратился к неизвестным путешественникам, которые без движения висели около одной из мертвых лун местной звезды.

Спустя десять минут корабль пиратов понял, что наводка не была настолько достоверной, как хотелось бы раньше верить. Полковник Рубенок никогда не бросал слов на ветер, но предугадать все детали не удавалось даже ему — лучшему особисту императора.

Жертва вышла из субпространства совсем не там, куда направляло взор большинство бортовых орудий.

Корабль появился в двенадцати парсеках сзади, на повторное нацеливание пушек потребовалось бы не менее трех минут. Тем более что весь боекомплект врага был нацелен на их черно-белый звездолет сквозь вороненые дула двадцати пяти стволов звездолета.

Капитан мятежных имперских войск, именуемый Серым Карликом, невзирая на почти три метра роста, подчинился требованию своих противников. Он со скучающей миной встал перед экраном, показывая всю крутость пиратов. Но, к сожалению, к ним подключилась не прямая связь, а голозапись.

Увидев изображение, капитан корсаров долго истязал себя чувством «де жа вю»,[5] рассматривая не слишком противное, как на пирата, изображение. Ему казалось, что они с этим человеком уже встречались, или им еще только предстоит это сделать. Карлик был несильным экстрасенсом, и, сам того не подозревая, оказался прав. В последствии…

Перед грозами вольного космоса предстал среднего роста человек в цивильной форме звездного капитана. Он стоял, немного иронично облокачиваясь на спинку командного кресла и, едва пряча улыбку, обращался к потенциальным нападающим.

— Не знаю, кто ты, дорогой противник, — почти весело сказал парень в чистом капитанском наряде, тогда как одежда любившего кушать и драться пирата отливала всевозможными пятнами от крови и бесчисленных соусов. — Но смею тебе сообщить, что с тобой говорит командор Антон Клипард, бывший боевой майор имперского военного флота. Пребывая в ранге гражданского капитана, заявляю следующее.

Сейчас на тебя смотрят ровно двадцать пять орудий, которые своей мощностью могу пробить твои щиты еще до того, как ты направишь пушки хотя бы в наш сектор. Посему предлагаю, в надежде, что ни тебе, дорогой незнакомец, ни нам не нужны лишние жертвы, отправить на мое судно мирную экспедицию. Всем людям будет оказано надлежащее послам внимание, медицинская помощь, а также мы гарантируем неприкосновенность, в том случае, если послы будут вести себя согласно канонам межгалактического пакта о мирных переговорах.

Если в течение одной минуты мы не получим вразумительного ответа, либо пушки вашего изумительного кораблика начнут двигаться, неугодный нам звездолет-агрессор будет подвергнут обязательной аннигиляции, поскольку наши сенсоры улавливают у вас наличие жизни, отбрасывая вариант о межзвездном роботе-разведчике!

— Насчет минуты, — сказал боцман, — это вы зря! Никогда пираты, или другие воинственные экипажи не пойдут на такой ультиматум.

Но Бибул оказался неправ.

Капитан флибустьеров бесновался, но перед многочисленными орудиями врага любой гроза космоса становился бесправным идиотом.

Через двадцать секунд все разведывательные боты, а также сенсоры дальнего обнаружения были поглощены кораблем-маткой. От покрашенного в черные и белые цвета фюзеляжа воинов свободного полета к лайнеру Антона потянулся тонкий луч, означавший дистанционное шлюзование. Пираты опасались отправить к противнику отдельный корабль. На нем, искрясь по всей длине луча, красовался такой же, как и на флагманском звездолете, рисунок черепа с костями и красной подписью под ними «Солнечный спрут».

Клипард поклонился вошедшему в шлюз. Тот был ужасающе худ. Его рахитному телу, никак не сочетавшемуся с широкой мускулистой грудью и плечами, вторил другой делегат, видимо первый, или второй помощник, сквозь тело которого проглядывались ребра.

— Не отвечу тебе добром, — парировал приветствие Серый Карлик, представляясь. — Мы получили сигнал, что здесь выйдет из субе почти безоружная яхта миллионера из Кристальных Систем. Вижу, источник, прикармливающий наше златолюбие, на сей раз, нас обдурил и не сносить ему полковничьей головушки!

Вот и дала о себе знать, скотина особистская, мелькнула мысль у капитана «Стальной птицы».

— Пусть многоуважаемый капитан вольных воинов простит меня, — ответил Антон, — но не кажется ли вам, что, с вашего позволения на «ты», это место было указано специально?

Серый гроза звезд и созвездий согласно кивнул. Он и припустить не мог, что приближенное к империи лицо может его предать. Ведь ему отдавалась половина добычи!

— Может, лучше пройдем в мою каюту, — предложил Клипард, видя замешательство на обезображенном шрамами лице капитана вражеского корабля.

Тот облегченно согласно кивнул, и они уединились в тесной комнатушке командующего.

Не прошло и часа за несколькими бутылками, утащенными, надо сказать, Антоном с офицерского бара на Лямбде-3, как враги стали почти друзьями.

Пьяно восклицая и периодически икая, они исполнили один за другим все гимны космоса. Поочередно.

Пусть пыль за дюзами плывет,

Пусть звездам не видать конца,

Не знаем, что за этим миром ждет,

Пятнадцать человек на сундук мертвеца!

И йо-хо-хо-у и бутылка спирта!

Совсем нетрезвый Клипард подпевал.

Мы оставляем за собой

Бездонные колодцы трупов,

Так пусть любимая со мной

Пойдет в посмертный мой альков.

И йо-хо-хо-у и бутылка спирта!

Вставали мы против оков,

Горами падал грех

В руины наших городов,

Для нас лишь смерть — успех.

И йо-хо-хо-у и бутылка спирта!

Лишь смерть, добыча нам важна

И пусть нам бог простит,

Но нам не важен ни рожна,

Лишь тот, кто в пламени горит.

И йо-хо-хо-у и бутылка спирта!

Идем же вольные братки,

Наполним сумы смрадом,

Нас не забудут вовеки,

Что нам сойдутся Адом!

И йо-хо-хо-у и бутылка спирта!

— Бля! — кричал Серый Карлик, хватаясь, чтобы не упасть, за плечо капитана. — В жизни не думал, что найдутся еще такие душевные ребяты, не занимающиеся промыслом, но способные понять загадочную душу корсара. Каррамба педофильная!

Клипард пьяно икал и поддакивал.

— Отныне мы братья вовек! — ревел, расходившись, главарь пиратов, для большей драматичности сказанного размахивающий полупустой бутылкой медицинского муравьиного спирта.

— Вот и хорошо, — думал каждый член экипажа лайнера, наблюдая на мониторах дружественную пьянку в капитанской каюте. А проснувшийся Бибул озвучил. — Мир и пьянка всегда лучше трезвой битвы.

— Эй, канальи, межзвездные, — орал Карлик в свой коммуникатор. — Отставить стрельбу по цели!

С этим алкашом не заработаешь, угрюмо думали пираты, отключая боевые системы. Стоило Серому войти на любой корабль, оснащенный спиртным, как шансы умереть, или победить в бою у флибустьеров стремительно таяли. Кроме того, что он отпускал пленников, предводитель снабжал их всем необходимым в полете, начиная от накоплений пресной воды и воздуха и заканчивая драгоценными запасами награбленной за десятилетия платины. Наследственная форма правления пиратами уже давно надоела последним, но пока они не спешили заниматься перевыборами, благо краденых запасов было довольно много. Кроме того, очень многие из них любили горячительное.

Уже нагревшиеся в предвкушении пушки разочарованно опускались в материнские лафеты. Соединенные между собой экипажи медленно смешивались, пробегаясь по абордажным тоннелям. Вот уже артиллеристы, и вместе с ними и отошедший от снотворного боцман обнимают фигуристых пираток, а Эвелина принимает первую троицу корсаров. Помощник Липков и радистка по первому зову массовых беспределов уединяются в каюте и намертво задраивают двери, чтобы заняться приятными личными беспорядками. По коридорам обоих звездолетов носятся в неистовстве полуголые и одуревшие близким общением тела.

Как всегда народные гуляния в Эдеме прервали чужие. Не пришельцы, конечно, большинство которых далеко не интересовалось деятельностью людей, инопланетяне, почти половина, которых являлась гражданами Республики, не занимались ничем, кроме торговли. Незваные гости, будто милиционеры — всегда появляющиеся на дружественных вечеринках и раутах, портя теплую атмосферу.

Четкие слова с металлом в голосе разорвали какофонию пьяных воплей и неуверенных звуков затевающихся драк.

— Говорит святой командующий от Инквизиции в этом кубе галактики. Довожу до вашего сведения, дорогие грешники, что ни одно их ваших судов, или шлюпок не имеет опознавательных сигналов паломников, или торговцев, а посему, согласно закону об отдаленных секторах Дальнего Космоса, если вы не сдадитесь на протяжении получаса, наша крепость освящающими выстрелами превратит вас в божественную пыль.

— Йо-хо… — прервался Карлик. — Проклятые святоши! Они даже воду пьют, предварительно очистив ее от алкалоидов! Даем бой? — он посмотрел на расплывшегося в истоме Антона.

Тот только согласно закивал, выпуская из руки полупустой стакан. А что делать, в бою одерживают победу только смелые! Пусть даже в нетрезвом виде.

— Команда, по местам! — хрипло разнеслось по динамикам и коммуникаторов обоих дружественных кораблей.

Звездолеты, все еще соединенные общей абордажной пуповиной, зарделись дюзами, выдерживая равнение на Зенит, и ощетинились пушками.

Боевая крепость Инквизиции медлила всего минуту.

— Верховный Первосвященник предлагает вам воистину джентльменское соглашение. Оба корабля предоставляют на справедливый суд своих командиров, а сами отправляются восвояси на тысячу парсеков от сего места.

От кораблей Клипарда и черно-белого крейсера незамедлительно пришел сигнал-ответ.

«Согласно с Междузвездной Конвенцией о разрешении споров в открытом космосе, предлагаем следующее. Сопоставим по одному бойцу в рукопашной, или на ручном оружии против двух бойцов из тех, кто посягает на нашу честь. И пусть решит провидение, как говорится в международном цивильном и криминально-процессуальном кодексах».

Инквизиторы колебались недолго. Видимо, они оценили огневую мощь обеих посудин и рассчитали, что без потерь отсюда будет довольно трудно убраться с достоинством.

«Поскольку мы не знаем об уровне подготовленности ваших бойцов, предлагаем поставить по двое воинов от каждого судна против шестерки Инквизиторов», пришел ответ.

— Где же честность, — взвился Джумас, вскакивая на ноги. — Даже эти проповедники справедливости ее не имеют!

— Да! — вскричал Серый, покачиваясь на своих длинных кривых ножищах. — Мои двое порвут всех этих святош.

У Антона не было даже сомнений насчет первой кандидатуры от своего борта. Да и другая не вызывала серьезных опасений. В рубку вошел недавно разбуженный, а, следовательно, пропустивший большую часть гулянки, Стигней, вот со вторым вышел неприятный прокол.

Насчет первого бойца сомнений не было. Угрюмый, неизвестно от чего, Затворник прошел в шлюзовую камеру и теперь ожидал на своего напарника. Учитывая то, что лучшим воином в рукопашной всегда считался Бибул, который сейчас находился не знамо, где, и послать за ним являлось делом совершенно неотложным. Спустя четыре минуты на мостик вбежал запыхавшийся Липков и доложил, что широкоплечий гроза женщин нажрался сейчас сильнейшего снотворного, что и делает после каждой вахты, тем более, дежурства. Получалось, корабль остался сейчас с единственным представителем в ожидающейся схватке, ведь налакавшийся сонной браги боцман категорически отказывался просыпаться, уткнувшись в парочку упругих грудей какой-то флибустьерки.

Клипард рвал и метал, суля Бибулу все кары небесные, но пьяный служака даже ухом не повел. Долго не думая, капитан сам выдвинул и одобрил свою особу на смертный бой.

Уже находясь на специальной дуэльной площадке и наблюдая, как из шлюза инквизиторской крепости выскакивают рослые воины с силовыми копьями и двуручными атомными секирами, он немного одумался, но было поздно. Каждый их священников был облачен в обтягивающее тело кожаное трико красного цвета, красный же силовой шлем и черные, кованные титаном сапоги. На мускулистой груди каждого яркой вышивкой блестел большой золотой крест — «Раскаянье злодея», начинавшийся лучами от паха и закутанной шеи, и терялся под мышками. На лбу каждого шлема также красовался искусно выбитый крест на фоне встающего солнца.

— Модные, бл…, сволочи, — констатировал второй артиллерист, на миг залюбовавшийся недругами.

— Друзья, не беспокойтесь, — успокоил всех Затворник. — Перед нами Адепты только первого уровня, да я их шестерых по платформе тонким слоем раскатаю!

Никто ничуть не сомневался в словах профессионального мастера боевых искусств, но правила космосы настолько же неприкосновенны, насколько незыблемо известно, что мир был создан Всевышним.

Антон оглядел вытянувшуюся в струнку команду и принял единственное для него правильное решение.

— Я пойду, — коротко бросил он, исчезая в шлюзе.

— Тебе нельзя, — жесткая ладонь перед грудью остановила Клипарда. — Ты стрелок, а не рыцарь!

— Я должен, таков закон, — капитан попробовал сделать еще шаг вперед.

— Тебе запрещено погибать! — монах оставался неприкосновенным. — Миссия стоит выше наших собственных амбиций.

— Отойди с дороги, не то…

— Что? — насмешливо поинтересовался Стигней. — Ударишь меня?

Антон стоял перед ним, сжав кулаки в твердой решимости, но пройти мимо человека, могущего убить его одним ударом, он бы не смог. Невозможно!

— Не ссорьтесь, — пронеслось в головах обоих спорщиков. — Младший тай-цзин покинет корабль, и будет достойно драться, но тебе, мой побратим, придется выйти наружу некоторое время безоружным. Оставь меня здесь!

— Но, — попробовал возразить Затворник.

— Если тебе дорога цель существования, подожди снаружи. Ради мести, — убедила его тихая ментальная просьба.

Монах молча ударил по клавише открытия люка и вышел на площадку.

— Теперь подожди, — попросил меч. — Сядь, пожалуйста, в позу медитации, которую ты, не сомневаюсь, видел в кино.

Антон подчинился и сел, скрестив ноги и сложив руки в молитвенном жесте, склонив голову.

— Присоединяешься ли ты, тай-цзин Антон Клипард, оруженосец третьего Овала, в наши ряды, готов ли ты, бывший майор, вступить в Орден, чтобы нести за собой знамя очищающей мести?

— Да!

— Будешь ли ты, тай-цзин Антон Клипард, оруженосец третьего Овала, незыблемо чтить уставы и правила священной тайной организации, в которую вступаешь?

— Да!

— Убьешь ли ты, тай-цзин Антон Клипард, оруженосец третьего Овала, ради высшего предназначения?

— Да!

— Свяжешь ли, тай-цзин Антон Клипард, оруженосец третьего Овала, свою судьбу и душу с оружием-побратимом?

— Да! — без колебаний отчеканил капитан.

— Умрешь ли, тай-цзин Антон Клипард, оруженосец третьего Овала, во славу Ордена?

Последнее «Да!» прокатилось по узенькой клетушке шлюзовой камеры, не успела дверь закрыться за спиной Стигнея.

Кислотник тихо завибрировал, наливаясь сочным зеленым светом, и поднявшись над головой Антона. Мелкие капельки жгучей жидкости щекотали шею капитана, когда меч парил над его головой, почти что, касаясь затылка. Острейший кончик клинка прижался к коже Клипарда, практически вонзаясь в шейные позвонки.

— Что ты собираешься, — испуганно спросил пилот, когда, тихо металлически вскрикнув, меч вошел в его тело сквозь затылок и остановился в сердце. Плоть закипела от шипящей кислоты, оба сердечных желудочка сделали последний жим-удар.

Антон умер.

Над его головой появилось такое же гало, как и у Стигнея когда-то. Некоторое время оно колебалось над его затылком и затем неслышно растворилось, всосавшись в кожу.

Сквозь кровавую пелену он слышал только. «Клянешься?» «Да!»

Свет померк в поблеклых стекленеющих глазах. Смерть пришла. Теперь она навсегда останется в этот сведенном в судороге теле и покореженном духе.

Звезды проходили сквозь его сознание, причиняя невыносимую боль. Их неумолимый свет нещадно обжигал, одновременно холодя, душа широко открылась перед вселенной, вбирая в себя различные сигналы.

Вот кто-то поет, моясь в душе межзвездного туристического корабля, вот кричит женщина, рожая на свет здоровую тройню. Вот истошный крик новорожденного, а там визжит, распадаясь в пароксизме термоядерных взрывов, одинокая звезда. Кричат дуэлянты, не поделившие женщину на далекой планете Украина-5. Кто-то молится, вопрошая о вечной жизни для своей мамы, ревет обиженный ребенок, которого заставляют спать. Убитый горем кончиной жены клянется на крови человек, решивший отомстить ее убийцам в роддоме, которые не удосужились спасти даже ребенка. И везде сквозит месть, даже у того типа в ванной, которому подали слишком холодную воду. Даже смертельно раненная звезда хотела бы, чтобы Господу, допустившему ее уничтожение, стало очень плохо.

Над глазами пляшут в бешеной скачке черные искорки, сплетаясь, как непроницаемая вуаль. Во лбу, прямо над переносицей открылась бездонная воронка, всасывающая в себя всю информацию мира. Одновременно она выталкивала все ненужное, оставляя в сознании Антона только месть, безжалостно выбрасывая оставшиеся эмоции. Только безжалостная кара всем врагам, убивать негодных Ордену, разрывать живую плоть, упиваться смертью. Мстить!

Нет! Это слово, словно пришедшее извне пронзило мысли, перекрывая отверстие воронки. Та замешкалась, приостанавливая обмен данными между разумом и жестокой вселенной.

Оставьте мне хоть что-нибудь человеческое! Я ведь не бездушный автомат, в какого превратился после смерти любимой. Я — личность, а значит, имею полное право на свободу выбора.

Прости меня, Орден, но я не смогу наследовать все твои принципы. Я буду мстить, но, только чувствуя боль и разочарование, страдать и плакать. Не надо убивать без ощущений! Бей, но услышь боль другого, убивай, но проникайся этим.

Убийце необходим симбиоз со своей жертвой. Пускай по его клеткам также пробегают волны страха и предсмертной агонии. Понимание — вот истинная суть убийства, ведь только зная, что чувствует человек, даже умирающий, которому отомстили, можно уразуметь глубинный смысл мести.

Меч, смирившись с участью Клипарда, задвигался в обожженной ране и потянулся наружу. Лезвие выскользнуло из тела капитана и поднялось ввысь, встрепенулось, отплевываясь кипящей кровью с кислотой.

Дух стремительно канул вниз, возвращаясь в тело, обездвижено лежащее на металлическом полу.

Сознание вернулось обратно в его голову, глаза автоматически открылись, по зрачкам пробежались зеленые с черными разводами огоньки. Конечности конвульсивно задрожали, тело изогнулось, упираясь затылком в пол и приподнимая позвоночник. По венам двинулась остывающая и затвердевшая уже кровь, нервные окончания наполнились разрядами, грудь расширилась, вздымаясь, сердце застучало, а в пятках проснулось что-то новое, подаренное вселенной.

Антон воскрес, поднимаясь сначала на колени, а потом уже приходя в себя и покачиваясь на равных ногах. Перед его глазами в воздухе высели два меча. Один из них, длиной не больше локтя, как раз выходил из раскрывшегося, словно шелуха арбузного семени, кислотника. Он был совсем серым — жидкость, которая пузырилась в нем, не имела зеленых составляющих. На его лезвие горели ровным красным светом витиеватые буквы: «Я создан для смерти, чтобы нести жизнь».

Точная копия большого кислотника вибрировала, тихо гудя в воздухе, так и просясь в руки. От клинка веяло чем-то близким, знакомым, словно от родного очага в маленькой отцовской хижине. Будто от теплой материнской груди, в которой протекают животворные соки.

Антон взял тот, что поменьше и вышел из корабля. Другое оружие просвистело на лету возле его уха — побратим спешил к своему одинокому Паладину.

Инквизиторы стояли спокойно, построившись в ровную шеренгу. Каждый из них сжимал в руках свое оружие, с которым начинал тренировки и должен был умереть. Их плащи едва заметно колебались, как от дуновения ветра, которого под силовым пологом быть не могло в помине. Это двигалась невидимая плазма загадочных священных аур священников, подаренных каждому послушнику доброй троицей богов.

За спинами врагов гордо возвышалась угловатая крепость Церкви. Все четыре крыла этого крестообразного сооружения пронзали вакуум, словно громадное распятие на фоне бесконечного, испещренного мелкими брызгами звезд пространства. Круглый центр поблескивал всевозможными датчиками и габаритными огоньками. От центральной палубы по лучам креста то и дело пробегали плазменные разряды защитных экранов, толщина каждого была вдесятеро больше, чем рост рядового взрослого обывателя империи.

Пред ними резво переминались с ноги на ногу двое пиратов — огромный, заросший по всему телу длинными волосами, как горилла, юнга. Рядом с ним подпрыгивал от нетерпения невысокий, но довольно коренастый д‘жабс,[6] пощелкивающий внушительными ядовитыми клешнями. Выходцы из этой расы нуждались в постоянной подпитке энергией, поэтому во вспомогательных карманах на спине у него искрились три комплекта батарей. Парный хвост, а также покрытые фиолетовой кислотой клешни щелкали о твердое покрытие платформы, высекая искры.

— Выдвижение инопланетных существ, не являющихся гуманоидами, претит дуэльному межзвездному кодексу. — Раздался вокруг голос инквизиторского корабля. — Или удалите бойца, или мы примем меры.

— Принимайте, — пискливо прощелкал скорпион, укладываясь животом на пол и щетинясь острыми конечностями. Его волосатый напарник согласно закивал, что-то неразборчиво бормоча. Из его бессвязной речи легко угадывалось, что родиной, судя по длинным, выступающим далеко за линию подбородка, клыкам, мутанта была одна из восьми Норвегий в зените Известной вселенной. Он вводил себя в состояние берсерка, из уголков его заросших губ брызнула белая пена, почти незаметная на фоне белесого д‘жабса.

Клипард удивился своему далекому родственнику, ведь в документах детского дома, где он провел значительное время из унылой юности, значилось, что его — младенца, подбросила женщина-викинг с татуированными щеками и белыми волосами.

— Потише, Зверюга, — щелкнул членистоногий. — Мы разорвем их в клочья и без колдовского бешенства. Вон у друзей есть целых два послушника Ордена. Каждый из них проглотит натощак целую такую крепость-крест и не подавится.

— Убью, — утробно рычал волосатик. — Раскромсаю!

От центра крепости отделилась еще одна платформа, поменьше. Она на малой скорости скользнула к арене и вошла под ее силовой полог. Территория для драки серьезно увеличилась, как и число врагов. На подоспевшей вспомогательной площадке находились еще десятеро инквизиторов.

— Вот это справедливость! — правдиво восхитился скорпион. — С другой стороны, мяса будет побольше! — Его закованные в броню жвала задвигались в предвкушении добычи.

Из центра инквизиторского корабля мелькнула горящая зеленая ракета.

Бой начался.