Подземные робинзоны

Глава 16 МОСТ

Иван Антонович неожиданно оказался пророком. Когда туристы устроились на отдых и погасили все огни, грот наполнился мягким голубоватым светом. Он исходил от каменных колоссов. Каждая фигура словно окуталась туманным покрывалом. Свечение было необычайно красивым.

— Мальчишки, мальчишки, — затормошила Светлана брата и Володю, — смотрите на идолов! Смотрите скорее!

Ее голос слегка дрожал. Не только ребята, но и взрослые услышали взволнованный возглас Светланы.

— Что это? Что? — забормотал Мухин, то и дело снимая очки, протирая стекла и надевая их снова. — Волшебство! Настоящее волшебство… А, теперь я начинаю догадываться… Да, да, это должно быть именно так.

— О чем вы догадываетесь? — спросил Санин. — Статуи фосфоресцируют. Вот наш сюрприз. Необычное явление мы с Сергеем заметили еще вчера во время разведки и уговорились молчать. Теперь любуйтесь. Представляете, как такое чудо действовало на воображение тех, кто приходил в пещеру поклоняться светящимся идолам.

— Фосфоресцируют, говорите? — повторил Иван Антонович. — А по-моему, здесь совсем другое. Но… не буду торопиться с выводами. Подождем немного.

— Ты разжигаешь наше любопытство, — вмешался Сергей Денисович. — Что, по-твоему?

— Терпение, рано делать выводы. Надо проверить. До утра я буду нем, как рыба.

А ребята, лежа на плащ-палатке и подперев головы руками, тоже возбужденно переговаривались и тоже спорили.

— Будильник у нас видел? — спрашивал Миша Володю. — Ну тот, что на секретере стоит. Когда вечером выключишь в комнате лампочку, на нем все цифры видно. И стрелки. Ночью проснешься — пожалуйста, смотри, который час. И здесь то же самое.

— А у Витьки Красина орел есть, фигурка такая. Сидит на скале, крыльями взмахнул, — перебил Володя. — Тоже светится. Мы с Витькой накрывались одеялом и смотрели. Красиво.

Светлана с любопытством, не отрываясь, смотрела на идолов. Они и пугали и притягивали ее — непонятные, величественные, грозные.

— Знаете, ребята, жутко подумать, что когда-то сюда приходили темные-темные люди. Дикари… И падали на колени перед идолами. Они молились, выкрикивали заклинания. А потом приводили жертву… Какого-нибудь пленного воина. Приводили его в храм и убивали…

— Да ну тебя, — вздрогнул брат. — Выдумаешь тоже.

— Убивали, — продолжала Светлана, не обращая внимания на брата и сама содрогаясь от ужаса нарисованной картины. — Убивали и сжигали на жертвеннике. Потом все пели религиозные гимны и опять отправлялись на новую войну.

— Светка, перестань, — взмолился Миша. — Не очень-то приятно слушать твои глупые вымыслы.

— Это не вымыслы. И не глупые. Так было. Сначала убьют, потом сожгут. А может, и живьем…

Миша схватил сестру за руку и больно сжал.

— Да перестанешь ты, противная девчонка!

— Ну не буду, не буду. Отпусти, больно же!

Володя вдруг сказал:

— Мишка, а наверное, и правда так было. И они это видели.

Они — каменные идолы — презрительно и мрачно смотрели на ребят, излучая мягкий искрящийся голубоватый свет.

Долго еще туристы любовались загадочными идолами, тихо переговаривались, строя разные предположения. Но понемногу разговоры умолкли. Утомленные путешественники заснули.

Утром Иван Антонович тщательно осмотрел свои руки и довольно улыбнулся.

— Ага! Так я и знал! А ну, друзья, взгляните-ка на свои царапины и ушибы.

Удивительная вещь: ссадины и царапины ни у кого не болели. Ранки затянулись, покрылись коросточками. Даже синяки не давали о себе знать, словно их и не было.

— Исцеление, полное исцеление! — удивленно говорил Санин. — Даже моя нога болит меньше. — Но как объяснить это чудо? Доктор, слово за вами.

— Вчера я сказал, что догадываюсь, но хотел проверить и убедиться. Мы подверглись, правда слабому, радиоактивному облучению. Мой коллега — московский профессор Синявский — в одной из статей писал о том, что есть пещеры, куда вместе с водой попадают изотопы углерода. Соединяясь с осадками солей, они вызывают свечение сталактитов и сталагмитов, подобное тому, какое мы видим здесь, в гроте. Слабое радиоактивное излучение ионизирует воздух. В таком воздухе в сотни раз меньше болезнетворных микробов, чем на поверхности земли. И это еще не все. Ровная плюсовая температура в пять-десять градусов и влажный чистый воздух способствуют размножению полезных микроорганизмов. Вот и все объяснение вашего чудесного исцеления, Николай Павлович. Помнится, тогда я подшучивал над профессором, считая все это фантазией ученого. А теперь еще раз убедился, что к таким сообщениям надо относиться серьезнее. Этот грот настоящая здравница. В будущем здесь устроят лечебницу, санаторий.

Бодрые, хорошо отдохнувшие туристы не без сожаления покидали грот, названный Волшебным. Продолжение коридора, выходившего из Волшебного грота, было шире и просторнее того, по которому отряд шел накануне. Реже встречались камни, заграждавшие проход, а если и встречались, то сложенные в пирамиды вдоль стен. По мере продвижения откуда-то все явственнее доносился глухой шум, похожий на шум идущего поезда. Звуки нарастали. Путешественникам пришлось говорить очень громко, чтобы слышать друг друга.

Внезапно Сергей Денисович остановился и предупреждающе поднял руку.

— Дальше идти нельзя. Впереди пропасть.

Зажгли все фонари и осветили ровную площадку.

Площадка обрывалась у слегка извилистой трещины шириной около десяти метров. Одинцов, стоя у самого края, старался заглянуть вниз.

— Не перепрыгнешь. И глубина, видимо, большая. Шум доносится снизу. Николай, дай моток шнура.

— Что ты собираешься делать?

— Измерить глубину пропасти.

Учитель привязал к шнуру продолговатый камень и стал медленно его опускать. Удара камня о дно пропасти он не услышал, но почувствовал, как шнур в его руке сначала ослаб, а потом начал мелко вибрировать. Сделав заметку, Сергей Денисович вытянул груз. Камень был мокрым.

— Глубина почти пятнадцать метров, — сообщил он. — По щели мчится бурный поток.

— Удобный случай пополнить запасы воды, — заметил практичный доктор.

— Воду-то мы достанем, а вот что дальше?

— Нельзя ли перебраться на ту сторону? — Санин подошел к Одинцову. — Дай твой фонарик, Сергей.

Краевед лег на выступ и, направляя сильный луч света, осматривал стенку щели. Ниже метров на пять он заметил небольшую площадку. На ней свободно могли поместиться три человека. Еще ниже слабо вырисовывалась вторая площадка, от которой в обе стороны тянулся узкий карниз. «Если спуститься и пойти по карнизу? — размышлял Николай Павлович. — Может, там щель уже и мы сумеем переправиться на ту сторону. Рискованно, но не возвращаться же».

Санин поднялся.

— В пропасть спуститься можно. Там есть площадки и карниз. А идя по карнизу, может, удастся переправиться. Или вернемся и пойдем в другом направлении?

Доктор Мухин привычным движением снял очки, протер стекла и посмотрел на пропасть.

— Зачем же обратно, Николай Павлович? Лучше переберемся через пропасть. При спуске труднее всех придется мне, но я — за спуск.

— Это вы правильно, Иван Антонович, — немного волнуясь, добавил Миша Глебов. — Если можно, я первый спущусь.

— Ты? Ну уж нет! Я был в альпинистском лагере и знаю, как подниматься и как спускаться по скалам. Папа, — Володя повернулся к отцу, — скажи им, ведь это правда?

— Правда. Но мы были вместе, так давайте уж я и спущусь первым.

— А почему не я? — Светлана посмотрела на Санина. — Думаете, если девчонка, так и нельзя? Да? Я самая легкая, мне удобней и… честное слово, я не боюсь.

— Подождите, — начальник отряда поднял руку. — Все за то, чтобы продолжать путь?

— Все, все!

— Добровольцев лезть в пропасть хоть отбавляй. Себя я не предлагаю, доктору тоже не советую. Да и ты, Сергей, наверное, шутишь. Комплекция, вес… А вот ребята — дело другое.

— Мой вес и комплекция ни при чем. Я настаиваю.

Краевед взглянул на товарища и чуть заметно пожал плечами.

— Я все-таки не понимаю.

— А тут и понимать нечего. Я хочу спуститься в пропасть первым, — и учитель тихонько сжал руку доктора: молчи, не вмешивайся.

Иван Антонович ответил тоже пожатием: понимаю, молчу.

— Хорошо, если ты настаиваешь. Итого — четверо.

— Чур, я первая!

— Я первый попросил, — сказал Миша.

— Спускаться буду я, не спорьте.

— Тогда, жребий!

— Пусть жребий, — согласился Николай Павлович. — Спуск труден, но не опасен, любой из вас справится.

Санин вырвал листок из записной книжки, разделил на четыре равные части и на одной бумажке написал слово «Спуск». Затем скатал бумажки в трубочки, бросил в шляпу и предложил тянуть жребий. Первая запустила руку в шляпу Светлана, развернула белую трубочку и чуть не плача сказала:

— Пустая. До чего же я невезучая.

Володе тоже досталась чистая бумажка. Насупившись, он отошел в сторону. Остались Миша и Сергей Денисович. Миша оказался проворнее: не успел учитель протянуть руку к шляпе, как он уже запустил туда свою.

— Спуск!

Миша, не мешкая, стал готовиться: снял рюкзак, куртку, проверил ботинки и объявил:

— Я готов.

Николай Павлович достал веревку, проверил ее крепость.

— Здесь тридцать метров. Вполне хватит.

Выбрали самые крепкие ремни и обвязали ими Мишу в талии и под мышками.

— Будь мужествен, — Санин пристально посмотрел в глаза юному разведчику. — Если увидишь, что спуститься нельзя, выбирайся наверх. И помни: мы рядом и придем на помощь.

Миша получил самый лучший фонарик и небольшой топор. То и другое привязали на всякий случай к отдельному шнуру. Веревку взяли доктор и учитель.

— В добрый час! — напутствовал Мишу Иван Антонович.

Миша подошел к обрыву, сел и посветил фонариком.

— Первая площадка совсем близко. Можно просто спрыгнуть.

Он ловко перевернулся на живот и, цепляясь за выступы камней, нащупывая ногами опору, стал опускаться. Светлана и Володя, лежа на краю выступа рядом с Николаем Павловичем, следили за ним, давали советы. Разведчик довольно легко добрался до первой площадки и два раза дернул веревку: все в порядке. Спуск на следующую площадку прошел также благополучно. Здесь Миша повторил сигнал и, отвязав веревку от ремней, осторожно пошел по карнизу. Справа бурлил невидимый поток. Миша, освещая путь фонарем, медленно продвигался к дну пропасти. Карниз имел наклон и, видимо, заканчивался у самой воды. Скоро брызги стали попадать в лицо. Поток стремительно несся почти рядом. Миша остановился, на глаз определил ширину потока. «Метров пять-семь. А если переплыть? Течение сильное, отнесет, ударит о камни. И вода, наверное, холодная. Вот бы мост сделать…» Желтый круг света выхватывал из мрака то клокочущую, в хлопьях пены воду, то мокрые черные камни. Вот он уперся во что-то темное, ровное и длинное. Это что-то лежало поперек потока на высоте двух-трех метров от воды. Луч света заскользил слева направо. «Мост! — мелькнула радостная догадка. — Это же мост». Миша подошел ближе, наклонился и увидел два толстых бревна, переброшенных с одного края пропасти на другой. Бревна были черные от времени и мокрые от постоянно летящих на них брызг.

Разведчик сейчас же решил переправиться на правый берег, но остановился. «Этот мост сделали давно. Кто? Может, те люди, которые ходили поклоняться каменным богам? Бревна, конечно, сгнили и рухнут, как только я на них встану». В груди появился неприятный холодок. «Мой отец погиб в тайге, когда переправлялся через реку. Он говорил, что геолог пройдет везде. Другие после него прошли, а он погиб… Отец бы не остановился сейчас. А вот если бы меня увидела мама…»

Миша встал на ближнее бревно. Нога заскользила «Нет, не так. Лучше лечь». И он сразу лег на плотно прилегающие друг к другу бревна. Помогая себе руками и ногами, пополз по мосту. Внизу бесновалась вода, обдавая его холодными брызгами, словно негодуя на юного смельчака. Гладкие скользкие бревна чуть дрожали. Миша посмотрел на противоположный берег. Совсем близко. Еще метра три, два… Поднялся, быстро пробежал оставшееся расстояние. Только теперь услышал, как часто-часто бьется сердце. Все-таки не просто перебраться по бревнам над ревущим в темноте потоком.

Освещая фонариком площадку, Миша увидел в стене темное отверстие и, не задумываясь, направился к нему.