Похождения комиссара Фухе

Часть I. ПЕГАСЫ

Осеннее незлое солнышко потихоньку долбило мудрый череп комиссара Фухе. Он подошел к окну. По улице неспешно прогуливались девицы в ожидании сильных чувств. Там же, чуть поодаль, дремал Габриэль Алекс, почему-то привязанный к дереву колючей проволокой. Фухе вздохнул. Будильник намекал на десять часов. Термометр обещал равномерный южный загар и ожоги третьей степени.

Стрелка стенного барометра упиралась в великую сушь.

Комиссара действительно изрядно сушило. Габриэль Алекс за окном громко зевнул, чем распугал всех окрестных девиц, собак и дворников. Дворники побросали свои огнеметы для стрижки кустов и разбежались в сторону бара «Крот».

Листок настольного календаря, густо намазанный горчицей, напоминал, что до срока, назначенного Конгом, ничего не осталось. Скрипнула дверь. Объявился Габриэль Алекс, за которым тянулись обрывки колючей проволоки. В руке у Габриэля покачивалось ведро с пивом.

— Дворники знакомые поднесли! — хрипло каркнул Алекс в ответ на немой вопрос друга.

Заглянула уборщица Мадлен, достала из передника две пустые кружки, зачерпнула из ведра пива, поставила кружки на комиссарский рапорт, утерла пену, что накапала на стол, и тихонько сгинула.

Друзья закурили. Фухе выбросил спичку, от которой они прикуривали, через плечо в окошко. Крепко рвануло. Алекс поперхнулся пивом.

— А, — махнул рукой Фухе. — Это автобочка с пивом. Водитель ее всегда под окно ставит.

— Знаешь, — заобщался Алекс и стал отвязывать от ноги колючки, — я когда бульоном отравился, в среду, ну, помнишь?.. Бульоном из кубиков-бубликов…

— Кубиков Рубика, — угрюмо поправил Фухе и полез толстым волосатым пальцем в ухо.

— Ну да, из рубиков-бубликов, — согласно закивал Габриэль. — Так в тот же день я…

В этот момент в дверь сильно ударили, и на пороге вырос пьяный в лоскут инспектор Пулон в форме официанта и с бомбой на подносе.

— Б-бомбу з-заказывали? — с видимым трудом проговорил он и стал валиться на бок.

— Нет, только пиво, — автоматически ответил Фухе и захлопнул дверь. В коридоре раздался грохот.

— Убивают! — закричала Мадлен голосом Дюмона из подсобки.

За окном по веревочной лестнице поднимался потный от натуги инспектор Пункс.

— Эй, комиссар! — Пункс просунул голову в кабинет Фухе. — Огоньку не найдется?

— А ты вниз спустись, там целый квартал должен гореть, от него и прикуривай, — посоветовал комиссар.

— Половина квартала, — сварливо ответил Пункс. — Я же до третьего этажа добрался… Что вам, спичек жалко?

Фухе молча выдвинул ящик стола, достал секатор и перекусил лестницу. Пункс с воем посыпался вниз.

— Так вот, — продолжал Габриэль. — На чем это я…

— На бульоне.

— Да, конечно! Когда я жрал ту чертову солянку из грибов для штопки носков, в тот самый четверг…

— Это было зимой, а не в четверг, — поправил приятеля комиссар.

В коридоре затопали, закричали, а потом взорвалась бомба.

— Убивают! — заорал Дюмон с четвертого этажа голосом уборщицы Мадлен.

В кабинет протиснулась Мадлен в обугленном переднике. В ее руках догорала половая тряпка.

— Протереть чего? — вяло осведомилась она.

Алекс плеснул на нее пивом. Сильно зашипело. Мадлен вытерла лужу и лениво исчезла.

— Что-то все время отвлекают, — сказал Габриэль Алекс. — Про что это я рассказывал?

— Живот, — напомнил ему Фухе.

— Ах да, помню! Ну и вспорол же я ему живот тесаком — так кишки во все стороны и полезли. И заказали чаю на всю компанию…

— Нет, чаю больше не надо, — ответил Фухе. — Только пиво.

За окном загудело пламя. Огонь лизнул гардины. Фухе сорвал их и потушил в ведре с пивом.

— Чего? — встрепенулся Алекс.

— Да ничего. Это Пункс внизу от огнемета прикуривает. Надо бы ему на зажигалку от всего нашего управления скинуться.

— Да-да, — закивал Габриэль, — конечно. Метеорный дождь, пляска святого Пива…

— Святого Вита, — уточнил комиссар и поковырялся в пепельнице. Выбрав воблу подлиннее, он стал сосать ее с хвоста.

Смеркалось. Пошел снег.

Часть 2. ПЕРЕПЕЛА

На следующий день после зимы была пятница. Так рано в поголовной полиции никто не появлялся. Лишь неутомимая Мадлен крутила в мясорубке карандаши, линейки и циркули — готовилась к рабочему дню.

Первым явился Пункс. Опухший со сна и с остатками лестницы в волосах. На его лице был заметен след от огнемета.

— Привет, старушка! — бросил он Мадлен и полез по канату к себе в кабинет, приволакивая при этом левую ногу.

Потом на инвалидной коляске прибыл Пулон. На нем болтались клочья униформы официанта, разорванной бомбой. На приветствие уборщицы он не ответил, а только злобно икнул и выплюнул два лишних зуба да еще блестящую пуговицу от кителя.

Когда в управление завалил Алекс, Мадлен громко закричала и от страха залезла по швабре на лепной выворот под самым потолком. Так испортить Алексу прическу мог только трактор с прицепом. Левый рукав и штанина отсутствовали, потому что их не было.

— Это из-за того костра на крыше, — пояснил Габриэль неведомо кому и от него отвалилось левое ухо.

В это самое время пришел на работу Дюмон. Он выглядел вполне прилично, но все время тыкался головой в стены и косяки, издавая при этом жестяной звук.

Все это было ничуть не удивительно, если учесть, что на голове шефа красовался огромный чугунок, испещренный веселенькими цветочками.

Парадный мундир начальника поголовной полиции был зверски забрызган макаронами.

— Эй, старина! — Алекс постучал шефа полиции мясорубкой уборщицы по кастрюле. — Папироску не подкинешь?

Дюмон шарахнулся прямо под ноги Мадлен, которая к тому времени уже спустилась из-под потолка, и длинная лента туалетной бумаги, повязанная на шее Дюмона вместо галстука, соскользнула на пол.

— Пошел вон! — прогудел из кастрюли шеф и, позвякивая головой, удалился на поиски своего кабинета.

Начался рабочий день.

Планерка у шефа была посвящена двум вопросам.

Первое: как освободить шефа от остатков ужина.

Второе: подошел срок составления квартального отчета.

По первому вопросу выступил комиссар Фухе и предложил разнести своим боевым пресс-папье чугунок на голове начальника.

Комиссар Лардок заметил, что при этом может пострадать голова.

Фухе ответил, что это не страшно.

Дюмон закричал из-под кастрюли, что он им всем покажет и что он не позволит издеваться над начальством. Но тут он вовремя чихнул и, одурев от грохота, несколько минут сидел тихо.

По второму вопросу снова выступил Фухе. Он заявил, что не может ничего написать по двум уважительным причинам. Коллектив потребовал объяснений.

Комиссар объяснил, что вчера по разнарядке начальства — конкретно Конга — он помогал подшефному сумасшедшему дому рвать зубы. И у него, если хотите знать, после отбойного молотка трясутся руки и голова.

— А вторая, вторая причина? — заголосил из кастрюли Дюмон, предчувствуя скорую смерть от удушья.

Тут позвонили из аптеки напротив и предложили помощь.

— Дайте мне трубку! — закричал Дюмон и в волнении замахал руками.

Трубку ему не дали, а Лардок выяснил, что аптека интересуется, почему это посетители, едва переступив порог управления полиции, с воем, как ненормальные, разбегаются во все стороны, побросав свои вещи.

Послали разбираться Пункса. Через минуту он вернулся, зеленый от страха.

Волосы его с остатками лестницы торчали дыбом. Пункс сказал, что все в порядке, просто Габриэль Алекс спит возле входа на ковровой дорожке, и посетители натыкаются на него в полутьме вестибюля, теряют рассудок и бегут кто куда. При этом они бросают свои вещи, и там уже целая куча «дипломатов» и всякой всячины.

Тут Фухе предложил к рассмотрению третий пункт, а именно: назначить начальником поголовной полиции себя.

— А я? — еле слышно донеслось из кастрюли. — А я как же?

— А ты, — Фухе стал загибать пальцы, вконец потеряв почтение, — а ты все равно сдохнешь в своей кастрюле. Это раз. И у меня интуиция — это два.

— Я тебе покажу «сдохнешь»! — возмущенно закричал Дюмон. — Я тебе покажу интуицию!

Но он не успел ничего показать и снова чихнул. Во все стороны полетели куски макаронных изделий. А шеф снова от грохота потерял над собой контроль и упал со стула.

— Ну вот, видите, — Фухе ткнул пальцем в сторону шефа, — я же говорил, что он не жилец.

— Что? Что сказал этот паразит? — завопил их-под стула Дюмон.

Все бросились поднимать из-под стула любимого начальника, а подхалим Лардок даже промакнул кастрюлю носовым платком и вложил его в руку шефа. Платок полетел в окно, и тут выяснилось, что Дюмон окончательно оглох, и, чтобы держать его в курсе дел, к нему приставили стенографистку, которая карандашиком выстукивала морзянку по котелку шефа.

Снова позвонили из аптеки и поинтересовались, почему это посетители перестали выскакивать из дверей и разбегаться во все стороны, а вместо этого ниоткуда не выбегают и выпрыгивают с верхних этажей здания. Пункса послали разбираться.

— Аптека? Дайте мне аптеку! — встрепенулся Дюмон, когда стенографистка отстучала донесение.

Через минуту прибыл Пункс, белый, как смерть. Вместо лестницы у него в волосах торчал кусок ржавого водопровода. Пункс сказал, что все в порядке и что Алекс проснулся, потому что кто-то из посетителей впотьмах наступил ему на голову. И теперь Габриэль шалит.

Подхалим Лардок побежал вкручивать лампочку, а Фухе предварительно, пользуясь близорукостью коллеги, подсунул ему вместо лампочки свое пресс-папье. Лардок хлопнул дверью, а Дюмон, было задремавший, от испуга снова свалился на пол.

Наступила осень.

Часть 3. ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ И ДИРИЖАБЛИ

Когда наступила осень, случился четверг.

Птицы в этот день почти не пели. Точнее, пели только кукушки, да и те все больше в настенных часах.

За Дюмоном закрепилось прозвище Чугунная Башка. Пунксу вскладчину приобрели бластер, так как подходящей зажигалки не нашлось. Фухе впал в немилость к начальству и занимался мелкими пакостями. Пулону подарили небо. Не совсем, конечно, небо, но крылья. А еще конкретнее, складной дельтаплан.

После той бомбы, когда Пулона собрали в одно целое, носки его ног смотрели в противоположные стороны, и ходить ему было обременительно. Крылья пригодились.

Мадлен купили новый передник взамен обуглившегося. Да еще пылесос новой конструкции.

Лардок прославился на все управление. Он вкрутил-таки злополучное пресс-папье в патрон над главным входом в здание. И тем самым изобрел новое грозное оружие — электропресс-папье.

Габриэля Алекса коллективно изловили, отмыли до белизны, постригли и устроили на работу, чтобы людей не пугал. Ходили слухи, что он бросил пить, но Фухе этому не верил.

Через неделю после той пятницы, когда шефу полиции надели на голову кастрюлю с макаронами, он съел все макароны внутри кастрюли и проголодался.

Остро встал вопрос о снятии чугунка. Фухе предложил кормить начальника через клизму, но из этой затеи ничего не вышло, а Фухе после первой же попытки схлопотал выговор.

Во время пробного кормления начальства в окно неожиданно впорхнул Пулон, разбил стекло и до смерти перепугал Дюмона. Аппетит у шефа мигом пропал, а Пулона понизили в должности и взяли с него подписку о неразглашении увиденного.

Пункс, прикуривая от бластера, прожег в потолке дыру и уничтожил архивные документы в хранилище.

Комиссар Фухе только тихонько посмеивался и злорадно потирал руки. И лишь слава Лардока не давала ему покоя.

Вот и сегодня, в первый четверг осени, день начался, как обычно.

За окном показалась заспанная рожа Пункса. Она отвернулась, и Пункс полез по канату выше. С комиссаром Фухе он не разговаривал.

— Эй, дружище! — Фухе похлопал себя по карманам. — Огоньку не найдется? А то что-то бензовоз опаздывает…

Пункс не посмел ослушаться старшего по званию и нехотя полез за бластером.

Заурчал мотор бензовоза, припарковавшегося под окном.

Фухе вежливо дал прикурить Пунксу, прикурил сам и при этом как бы случайно чиркнул лучом по канату. Пункс с горящей сигаретой и выпученными глазами полетел взрывать бензовоз. Громыхнуло. Взвились в воздух охваченные пламенем портки инспектора.

— Убивают! — закричал непонятно кто голосом Мадлен в новом переднике откуда-то сбоку.

Фухе довольно ухмыльнулся и выглянул в окно. Через пламя на улице, на горящих костылях, хлопая крыльями, семенил на службу инспектор Пулон. Он очень торопился и не заметил открытого люка канализации, куда, конечно же, и наступил костылями. С Пулоном на сегодня было покончено.

Прибыл в открытом лимузине сам шеф совместно с сияющим котелком на голове. Он всегда приезжал пораньше, чтобы Мадлен успела перед началом рабочего дня натереть его чугунок порошком до блеска. Парадный вид начальника несколько портил огромных размеров гвоздь, неизвестно кем вбитый в кастрюлю примерно между глаз Дюмона.

За окном кабинета Фухе раздался стук. Комиссар высунул голову. Пункс как раз заколачивал железный костыль в стену. Потом он забрался на него и потянулся выше. При этом ему очень мешали загипсованные руки и ноги.

— Бластер подарочный гони! — потребовал изобиженный инспектор с обрывком каната на шее.

— На, подавись! — Фухе прицелился в голову Пункса и запустил в нее бластером.

Как и следовало ожидать, загипсованная рука не удержала бластер. Инспектор взвыл и стал медленно отделяться от стены вместе с перебитым костылем.

На планерке, как ни странно, присутствовали все сотрудники. Правда, у Пулона теперь и руки смотрели в разные стороны, а в волосах запутались остатки дельтаплана. Что касается Пункса, то он лежал на передвижном операционном столе в углу конференц-зала, и хирурги копались в нем зубилами.

Когда Фухе явился на планерку, Лардок уже отпилил ножовкой гвоздь на котелке начальника и зачищал место среза наждачной бумагой.

На повестке дня стояло три вопроса.

Первый: как накормить начальника.

Второй: кого назначить на место Пункса, если он помрет.

Третий: вынести комиссару Фухе выговор за аморальное поведение его друга Габриэля Алекса.

Когда голосовали за повестку, Фухе категорически протестовал против третьего пункта, а у Пункса пропал пульс.

По первому вопросу выступил Фухе. Он предложил воспользоваться обилием хирургических инструментов в зале и вспороть Дюмону живот, чтобы засовывать пищу прямо в кишки.

Лардок заметил, что при этом может испортиться костюм, а Дюмон закричал из кастрюли, что он всех уволит, а этого мерзавца Фухе (он ткнул пальцем в глаз Лардоку) он лично сам распилит ножовкой. Потом от возмущения он стал икать, и далее стало неразборчиво.

Попросил слова один из хирургов. Он сообщил, что зарегистрирована клиническая смерть инспектора Пункса. Тотчас позвонили из аптеки напротив и выразили соболезнование. Открылась дверь, и Мадлен внесла венок с траурной ленточкой, испещренной буквами: «Любимому инспектору от преступного мира».

Фухе предложил назначить на место Пункса Габриэля Алекса как помытого и постриженного.

Дюмон перестал икать и заявил, что умереть и дурак может, а работать некому и что у него нет денег на похороны и пусть Пункса теперь оживляют к чертовой матери.

Весь снег растаял, потому что пришло лето.

Часть 4. КОЛИБРИ, МАРАБУ И ПРОЧИЕ ТЕЛОГРЕЙКИ

Во вторник в Африке наступило лето, и тропические ливни смыли всю пену из кружек.

Древесные лягушки радовались жизни и громко квакали.

В управлении поголовной полиции планерку перенесли на следующий день.

Обстоятельства изменились. Дюмону прострелили котелок из винтовки, но мозг начальника не был задет по причине его отсутствия.

Габриэль алекс получил административное взыскание — два удара электропресс-папье пониже спины за то, что якобы случайно обрушил на голову Лардока стеллаж с утюгами в магазине самообслуживания. Лардок прямо из магазина с утюгом в голове попал в реанимацию.

Пункса срочно оживили, выдали бюллетень на два дня, денежную компенсацию (деньги сотрудников управления на его похороны) и отправили домой спать.

Пулон чувствовал себя хорошо. По причине его неспособности к какой бы то ни было работе инспектора временно назначили начальником отдела вместо Лардока. Пулон в свое время вышел из самых низов, потом долго работал инспектором и временная власть совершенно помутила его рассудок. Иначе как понимать тот факт, что он потребовал от Фухе называть себя «господином начальником отдела»?

Зато Мадлен совершенно не изменилась. Фухе приспособил ее новый пылесос, к тому чтобы обрызгивать себя пивом во время жары.

В это время вернулся из отпуска Аксель Конг. Его настоящей должности никто не знал, но панически боялись все. Говорили, что Конг связан с верхушкой контрразведки и двери Дюмона открывает не иначе как ногой. Впрочем, свидетелей последнего не нашлось.

Первое, что сделал Конг, заявившись в управление поголовной полиции, это сшиб гантелей злополучное электропресс-папье с потолка. Потом он вызвал к себе комиссара Фухе для объяснений.

— Не имею возможности, — ответил по селектору Фухе на свирепые крики из трубки и добавил: — Выполняю ответственное поручение господина начальника отдела- составляю карту пивных точек нашего великого, хотя и нейтрального…

— Что?! — прервал его Конг. — Он что — с бачка упал, этот твой господин начальник отдела? Его что — утюгом по голове огрели?

— Так точно, утюгом! — просиял от прозорливости начальства Фухе и незаметно для себя принял под столом «смирно».

— Ко мне поганца Лардока! Я ему!..

— Никак невозможно! — запищал в трубку Фухе и от страха начал путаться. Господин Лардок находится с утюгом в голове на излечении в палате для умерших, а на его место назначен господин отдела начальник Пулон.

В трубке внезапно стало очень тихо.

— Ага! — только и сказал Конг и отключился.

Потом в коридоре загремело. Фухе тихонько высунулся за дверь. По ковровой дорожке в сторону кабинета комиссара со всех своих вывернутых ног несся господин отдела начальник Пулон. Он то и дело оборачивался, чтобы увернуться от гантели Конга. В руке Пулона было зажато смятое жестяное ведро. Фухе услужливо распахнул перед начальством дверь. С криком «Господины начальники отделов за пивом не ходют!», Пулон от пинка Конга легко перелетел через весь кабинет и, громыхая ведром, вывалился вместе с оконной рамой наружу.

Когда страсти немного улеглись, в кабинет Фухе пожаловал Габриэль Алекс.

Конг унизил комиссара для порядка и был таков. А друзья вплотную занялись пивом и раками. Пиво принес господин отдела начальник Пулон, весь синий и посеченный. Он пугливо оглянулся по сторонам, тихонько поставил ведро с пивом и исчез.

Когда друзья одолели по первой кружке, за окном послышалось странное шлепанье. Алекс выглянул наружу.

— Что там? — лениво поинтересовался Фухе.

Габриэль был настроен на лирический лад и продекламировал:

— Собрат осьминога ползет по стене, совместно с присоской он явится мне.

— Ага! — догадался Фухе. — Это Пункс, наверное. Так он теперь на присосках?

В проем окна заглянула реанимированная морда Пункса. На морде лица не было.

— Привет, покойничек! — поприветствовал его Алекс. — Что на том свете новенького?

Пункс сморщился и хриплым голосом попросил прикурить.

— Руки, понимаешь ли, заняты, — виновато пояснил он.

— Конечно, конечно, нет проблем! — заверил его Алекс и дал Пунксу прикурить, а заодно бросил ему за пазуху живого рака, припасенного специально для такого случая.

Инспектор с благодарностью затянулся и с хитрецой заметил:

— А теперь вам меня не сбросить.

— Нет конечно, — заверил его Фухе, и тут зазвонил телефон.

Пункс пополз дальше, а Фухе двинулся на планерку, которая только что началась. Но перед тем, как он с Алексом покинул кабинет, за окном раздался жуткий вой и звук падающего тела.

Алекс довольно ухмыльнулся.

На планерке присутствовали все, кроме Пункса, на планерке отсутствовавшего.

Алекс отказался убираться на все четыре стороны и остался при Фухе.

На планерку были вынесены вопросы: Первый: в простреленном котелке Дюмона завелись пчелы. Как их извести?

Второй: кого назначить на место Лардока, если тот не излечится от утюга и помрет.

Третий: сбор средств на годовщину образования поголовной полиции великой, хотя и нейтральной державы.

Сугробов не было, потому что солнце стояло в зените. Лето продолжалось.

Часть 5. ДИРЕКТОР КАСПИЙСКОГО МОРЯ

В пятницу перед закатом сдохли все осы от того, что пошел снег. В Африке отцвели каштаны, и скворцы, спасаясь от жары и винных испарений, двинулись на север.

В управлении поголовной полиции шла планерка. На повестке дня стояли три вопроса.

Первый: в котелке Дюмона завелись пчелы. Как их извести?

Второй: кого назначить на место Ларри Лардока, если тот не излечится от утюга и помрет.

Третий: разное.

По первому вопросу выступил комиссар Фухе. Он предложил напустить начальнику через трубочку в дырочку угарного газа. От этого, мол, пчелы очумеют и повылезают через горловину прямо на галстук.

Инспектор Пункс заметил, что при этом почти наверняка от меда испортится галстук. Фухе ответил, что это ничего и таких галстуков на свалке…

Тут Дюмон заголосил из кастрюли, что это саботаж и лимиты на угарный газ исчерпаны еще в прошлом году, и он не допустит разбазаривания стратегического сырья нации в личных целях, а этого подстрекателя (он наугад ткнул пальцем в Мадлен) он лично…

В этот момент на котелок шефа наполз рыжий таракан и стал нагло шевелить усами. Исполнительный Рейсфедер вихрем сорвался с места и, прежде чем кто-нибудь успел ему помешать, побрызгал на котелок из баллончика «Пиф».

Таракан сумел благополучно скрыться, зато сам шеф поголовной полиции от неожиданности наглотался химии и стал скоропостижно погибать.

Позвонили из аптеки напротив и поинтересовались, кто заплатит за рецепты начальника полиции. Открылась дверь, и неизвестный всему поголовному миру громила спросил, когда присылать венок на похороны господина Дюмона.

— Караул! — закричал из подсобки Мадлен голосом Конга неизвестно кто.

Разбираться послали Рейсфедера. через минуту он вернулся, белый, как саван, и доложил, что все в порядке. Только Габриэль Алекс невменяем, скандалит, требует принести ему лифт, чтобы он поднялся на планерку и показал, кто здесь хозяин!

Дюмон очнулся и сразу начал нудить, что лифты по заказу не носют и что вообще — как это посторонний в управлении поголовной полиции человек может что-либо требовать…

Комиссар Фухе привычно сидел за спиной шефа и так же привычно крутил ему дули. На выпад начальника он ответил, что знает, как освободить Дюмона из кастрюли — это раз. Знает, кого назначить на место Лардока — это два.

— А если Лардок не помрет? — подала голос Мадлен, выжимая тряпку.

— А если не помрет, отчетливо произнес комиссар, — так тем более. Ходить на службу с утюгом в голове — это даже хуже, чем с кастрюлей на заднице!

При слове «задница» Дюмон неумело плюнул в дырочку в котелке и, конечно, в Фухе не попал, зато рассерженные пчелы показали ему, как нарушать спокойствие в улье. Дюмон тоненько завыл и попросил Фухе поскорее освободить его из плена.

Фухе заявил, что в давние времена больные зубы вырывали при помощи открываемой двери. Исполнительный Рейсфедер заметил, что при этом может оторваться голова. Фухе ответил, что это не страшно, было бы из-за чего переживать.

Дюмон и хотел бы вмешаться, но пчелы окончательно доконали его, и он униженно молчал.

Фухе объявил, что есть два способа избавления Дюмона.

Первый. Повесить шефа полиции на виселице за котелок. При этом с помощью смазки из меда, излишнего веса и укусов пчел Дюмон выскочит из него за минуту.

Второй. Нагреть котелок паяльной лампой до красного свечения, при этом он расширится, и любимый начальник сможет с легкостью освободиться из плена.

Заведующая складом Мадлен заявила, что не даст бензина для этих дурацких экспериментов с огнем.

Дюмон с радостью с ней согласился. Но тут его, видимо, снова укусила пчела, и его ликование по поводу пытки огнем было несколько омрачено. Дюмон вздрогнул, завыл и стал слезно просить Фухе лично его повесить.

Комиссар потребовал занести все сказанное в протокол, чтобы в дальнейшем, при непредвиденном повороте событий, он никак не пострадал.

Дюмону все сказанное не понравилось, и он завел было песню про личную ответственность и высокие моральные… Но тут в котелок на запах меда залетел шершень, и все обитатели улья, включая шефа полиции, стали его выгонять.

В понедельник в Австралии пронесся ураган, и всех крокодилов и сумчатых крыс-опоссумов забросило на Северный полюс.

Часть 6. КРЕКЕРЫ, МАРЦИПАНЫ И РАБИНОВИЧИ

Несмотря на страшную засуху, могильные камни на кладбище в Антарктиде не треснули, а что касается хомяков, то их численность резко сократилась в связи с увеличением закупочных цен на зерно.

Заместитель шефа полиции Ларри Лардок не обманул ожиданий сотрудников и благополучно скончался. Его так и хоронили с медалями и орденами на груди и утюгом фирмы «Ямаха» в голове. Гроб изготовили бесплатно на радостях представители уголовного мира и торжественно вручили Дюмону. Дюмон, не разобравшись, стал скандалить, что он-де не позволит издеваться над шефом поголовной полиции посредством дарения ему гроба, даже если тот бесплатный!

Габриэля Алекса судили за непреднамеренное убийство, но его друг Фердинанд Фухе подключил все свои связи, и процесс затянулся. На заключительном слушании дела, когда мнения присяжных разделились примерно поровну, Фухе нанес обвинению сокрушительный удар. Оказалось, что Ларри Лардок незадолго до смерти взял у Габриэля Алекса взаймы на три кружки пива, о чем имелась его расписка, и отдавать категорически отказался.

Приняв во внимание это обстоятельство, присяжные единогласно заявили, что убийство Лардока в таком случае является чуть ли не обязательным следствием займа, а уж судить за такое — это слишком.

Алекса оправдали.

Он тут же, не вставая со скамьи подсудимых, заявил репортерам, что подаст аппеляцию.

— Ну зачем тебе, дураку, аппеляция?! — возмущался Фухе. — Живи и радуйся!

— Все подают! — угрюмо стоял на своем Алекс. — А я что, хуже?

Дюмона по его просьбе повесили, но наспех и неумело, так как штатного палача давно уволили из-за дефицита городского бюджета.

Дюмон, конечно, сорвался. По традиции котелок намылили, и он соскользнул. При падении шеф сломал ногу и на время забыл о пчелах.

Второй раз вешать уже нельзя, это все знали.

К тому же у шефа полиции очень не вовремя заныл больной зуб, и он промаялся две ночи без сна. Когда боль стала совсем невыносимой, он заставил себя показаться врачу. Ему сделали рентген и сказали, что зуб нужно удалять.

Дюмон с радостью согласился. Он имел в виду, что сначала снимут котелок, за те же деньги. Но дантист заявил, что, во-первых, некуда давать наркоз, а, во-вторых, через дырочку в кастрюле рвать зуб невозможно: щипцы не пролезут. Наконец, при осмотре дантиста укусила пчела, и он включил это в счет за лечение.

Дюмон был в отчаянии, несмотря на то, что врач посоветовал давать обезболивающее через дырочку в котелке, пока что-нибудь не придумают.

Срочно была организована планерка в управлении поголовной полиции. На повестке дня стояли два вопроса.

Первый: как вырвать зуб Дюмону.

Второй: как освободить его же от пчел и проклятого горшка.

По первому вопросу выступил Фухе. Он предложил просунуть в дырочку крепкую нитку, привязать там ее к зубу и как следует дернуть тягачом. При этом, кстати, может слететь и котелок.

Дюмону это не понравилось, и он прогудел изнутри, что если зуб не пролезет в дырку, оторвется голова вместе с котелком.

Фухе ответил, что это его не касается, и пусть Дюмон, если хочет, подыхает в своем улье. А он, видите ли, может посоветовать, как выгнать пчел.

Пункс, который немного укрепил здоровье и присутствовал на планерке, сразу же спросил:

— Как?

Фухе сказал, что есть у него на примете небольшой стотонный пресс, и если им несколько раз хорошо врезать по кастрюле, то пчелы не выдержат шума и уберутся. А если к тому же кастрюля сплющится, то шеф сможет вернуться в родной коллектив.

Пулон тоже приполз на собрание и сказал, что от грохота, наверняка, пострадают уши начальства.

Фухе парировал этот выпад. Он заявил, что пускай Дюмон замажет свои драгоценные уши воском из сот, благо далеко ходить не надо.

Пункс сообщил, что если не рассчитать точно силу удара, может пострадать прическа шефа.

Шеф полиции завопил из кастрюли, как резаный, что они все измываются над начальством и что он им всем задаст по первое число.

Тут пришла Мадлен с паяльной лампой. Она сказала, что ей это все уже надоело. Все дорожки в управлении закапаны медом, а все мужики тупоголовые ослы. А она вот сама все сделает. Затем она заправила лампу и схватила шефа за ноги. Дюмон сильно кричал.

Кастрюля раскалилась. Первыми не выдержали пчелы. Потом Дюмон вырвался и заметался по комнате в поисках воды. Фухе подставил ему ножку. Начальство стало падать, зацепилось кастрюлей за собственный костыль и, наконец, освободилось из плена.

Мадлен стала макать голову многострадального шефа в ведро с водой и оттирать ее тряпкой. Дюмон даже не пискнул. Он широко улыбался и хотел любить всех.

Габриэля Алекса по его же просьбе снова судили и припаяли на этот раз пять лет омоложения до трех лет. Оказалось, что расписка Лардока о займе денег была фальшивой.

На Канарских островах зимой опять не шел снег, а пингвины, которых ураганом занесло в Австралию, заболели чумкой.