Похождения комиссара Фухе

1. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА

Фухе устало потянулся и зевнул. До конца рабочего дня оставалось еще два часа, но он решил прополоскать глотку стаканчиком молочного коктейля в баре «Крот», в котором он давно стал завсегдатаем.

Свистнув к себе в кабинет уборщицу Мадлен, Фухе вручил ей ключ от сейфа и попросил:

— Ты уж, голубушка, подежурь здесь до окончания присутственного времени, а я схожу в «Крот» размяться.

— Все сидеть да сидеть… — проворчала Мадлен.

— А убирать когда? Вон Лардок весь четвертый этаж кровищей залил…

— Ладно, милая, завтра я сам приберу. А тут в случае чего трубочку снимай да отвечай, что комиссар Фухе у министра.

Заключив это соглашение, Фухе смело направил свои стопы в вожделенный бар.

То, что он увидел в баре, привело его в ярость. Два инспектора поголовной полиции. Пункс и Рейсфедер, поступившие на работу всего неделю назад, осмелились веселиться в баре, который по давней традиции служил местом утех для ветеранов.

Сунув руку в карман, Фухе вспомнил, что его пресс-папье давно покоится в музее, и громко зарычал:

— Эй, суслики! За каким дьяволом вы приперлись в мое заведение да еще в рабочее время?

Суслики было испугались, но Пункс быстро пришел в себя:

— Господин комиссар, — пролепетал он, — мы получили задание огромной государственной важности… Если мы с ним справимся (а это несомненно), то мы получим два миллиона гульденов премии и звания старших комиссаров. Так что присоединяйтесь к нам, обмоем наш будущий успех!

«Заметил, паразит, что пресс-папье со мной нет, — вяло подумал Фухе. — А кулаками я с ними двумя не справлюсь. Выпить, что ли, с досады?»

— Наливай! — распорядился он. — Выпью на старости лет!

Когда третье ведро пива было опорожнено, комиссар позволил себе передышку.

— Что же это за суперзадание такое, о котором я не знаю? поинтересовался он у Пункса.

— Государственная тайна! — Пункс высоко задрал к потолку палец. — Обязаны хранить молчание.

— Э-э… — протянул Фухе разочарованно. — Я знаю все государственные тайны, но среди них нет ничего такого, за что можно было бы отвалить два миллиона.

Что-то вы врете…

— Ничего не врем! — обиженно произнес изрядно накачавшийся Рейсфедер. Враги подрывают наше экономическое и военное могущество! Наша великая, хоть и нейтральная держава на нас возложила защиту своих коренных интересов!

— Ха-ха-ха! — развеселился Фухе. — Вы что, блох ловить будете при неясной погоде?

— А что вы скажете о хищении нашего урана парагвайскими шпионами? торжествующе сказал Пункс.

— Так уран — дело рук парагвайцев? — удивился Фухе.

— Именно! — обрадовался понятливости комиссара Пункс.

— И мы сегодня в двадцать ноль-ноль летим в Асунсьон для расследования этого дела государственной важности. Сам господин Конг из контрразведки будет руководить операцией «Икс». Мы встретим его в Асунсьоне.

— Аксель Конг? — поразился Фухе. — Но он же на пенсии…

— Ему захотелось заработать эти два миллиона для спокойной старости, пояснил Пункс. — Вот он и вернулся на работу…

— Да ты хоть видел-то его когда-нибудь? — возмутился Фухе с таким пренебрежением к своему давнему недругу, которое почувствовал в голосе инспектора.

— Не приходилось… — вздохнул Пункс.

— Как же ты узнаешь его там, в Асунсьоне?

— Он прилетит завтра спецрейсом. Мы его должны встретить в семь часов в аэропорту. А узнает нас он по носовым платкам с монограммой из трех — «иксов».

— Как же, встретите! — усомнился Фухе. — Ведь в Парагвае, говорят, постреливают!

— Ерунда! — расхрабрился вдруг Рейсфедер. — Мы всех в один миг этим… как его… пресс-папье!

Это уже было явное издевательство, и Фухе слегка съездил молокососа по уху. Затем, пробормотал: «Летите, голуби!» и осушив бокал виски, комиссар двинулся в выходу.

2. …И ОДНО НЕИЗВЕСТНОЕ

Когда Фухе вернулся в свой кабинет, Мадлен мирно дремала, положив голову на стол. Комиссар пинком разбудил верного стража правопорядка и выставил за дверь.

— Так ты, Фред, завтра уж кровищу отмой, — пробормотала Мадлен спросонья и тихо поползла досыпать.

— Отмою! — буркнул Фухе. — Тут, кажется, мозги кое-кому отмыть не мешало бы!

И, заперев кабинет, он направился на четвертый этаж к шефу.

Шеф был у себя. Он сидел на свежем трупе и чистил огромную алюминиевую учебную гранату, покрытую толстым слоем засохшей крови.

— Скотина! — заорал на него Фухе. — Подонок! Да я тебя! Где справедливость?

Шеф в удивлении поднял на него глаза.

— В чем дело, Фухе? — спросил он испуганно.

— Фухе? Уже просто Фухе? — вопил комиссар страшным голосом. — Убью!

— Господин, господин Фухе! — поспешил поправиться шеф.

— То-то же! — немедленно начал успокаиваться комиссар. — Слушая-ка, Лардок, что это за каракули ты тут выводишь?

— Какие каракули?

— С Пунксом и Рейсфедером. Это совсем уже черт знает что! Им — два миллиона, а ветерана Фухе — на свалку?!

Да они уже считают себя спасителями нации! Уже издеваются надо мной!

— Успокойтесь, господин Фухе! — умолял Лардок. — Неужели вас расстроило их назначение на такое опасное задание? Вы ведь не хотели в свое время ехать в Парагвай по делу Золотой Богини…

— Так ты все решил за меня и без меня? А два миллиона — соплякам?

— Милый Фухе! Решал-то не я!

— А кто же?

— Контрразведка. Ведь это ее область…

— Значит, Конг… — начал комиссар.

— Да. Ему нужен был человек для черновой работы, я предложил вас, но он…

— Что он? — вновь разъярился Фухе.

— Он сказал, что такой кретин, как Фухе, вместо того, чтобы вернуть наши ядерные запасы, просто взорвет их…

— Так и сказал? — опешил Фухе.

— Так и сказал…

Фухе почесал лысину, подумал и спросил:

— Значит, у Парагвая есть ядерное оружие?

— В том-то и дело! — обрадовался Лардок перемене темы. — И Парагвай обратился в ООН с требованием внести их вонючую дыру в список великих держав… А уран и технологию производства оружия они похитили у нас.

— Как же допустила контрразведка? — удивился Фухе.

— Так и допустила, — ответил Лардок. — Если бы Конг не был на пенсии, этого не произошло бы…

— А почему ты отправляешь двоих, когда Конг просил одного?

— Так ведь молоды совсем! Пусть набираются опыта.

— Пока они набираются в баре, — сказал Фухе и подвел итог. — Значит так, козлик! Срочно мне внеочередной отпуск и триста парагвайских песо. А два миллиона поделим на троих! Мне, тебе…

— И кому еще? Конгу?

— Дурак! Алексу! — И Фухе галопом помчался обратно в «Крот».

Теплая компания спасителей нации еще была там. Рейсфедер стоял на четвереньках и размахивал яркими авиабилетами, а Пункс громко выкрикивал в пустую кружку:

— Г-господа пьяницы! Эти две бумажки спасут нашу великую, хоть и нейтральную державу! Что смотришь? — обратился он к Рейсфедеру, который забыл, зачем он на полу. — Лай, ты, цепной пес империализма!

Фухе твердым шагом подошел к Пунксу и спросил безразличным тоном:

— Все выпили? Больше нечего?

— Все! — радостно взвизгнул Рейсфедер. — И командировочные пропили!

— Что ж! Вы меня угостили, угощу и я вас! — великодушно заявил Фухе. Кельнер, ящик виски и бочку пива!

Пока Пункс и Рейсфедер лакали пиво, сунув голову в бочку, Фухе позвонил в городскую тюрьму:

— Алло! Мне начальника тюрьмы! Да-да, господина Дюмона! Дюмон? Это Фухе.

Там Алекс на месте или гуляет? Скажи ему, чтобы через час был в поголовной полиции… Что? Дежурство? Неужели некем заменить? Тюремщиков нет? Тогда сам подежурь! Да, с меня бутылка! Пока!

Затем он заглянул в зал. Пункс и Рейсфедер уже дули виски и поили им хозяйскую кошку. Фухе вновь набрал номер.

— Лардок? Песо готовы? Прикажи Мадлен вышить на двух носовых платках по три икса и пришли ее к кассе.

Через полчаса чтоб была!

Выпив с Рейсфедером на брудершафт и постучав его по щекам яркими авиабилетами, Фухе поспешил к себе в кабинет.

Операция «Икс и одно неизвестное» началась.

3. ДОН САНЧЕС

Асунсьон выглядел совсем не так, как несколько лет назад, когда Фухе прилетал сюда по делу Золотой Богини. Не валялись на улице трупы, не стелился повсюду дым, не слышно было взрывов и стрельбы. Мулаты не гонялись за неграми, негры не резали креолов тяжелыми мачете.

— Тоска… — сказал Фухе Алексу. — Как бы мы не задержались здесь надолго!.. Ну да Конг что-нибудь придумает!

Справившись у полицейского об адресе лучшего отеля, они взяли такси и направились отдыхать. Таксист долго возил их по городу, пока Алекс вдруг не заметил, что они въехали в густую сельву.

— Комиссар, — толкнул он задремавшего Фухе. — Тут что-то не то!

— Черт! — ругнулся Фухе. — Джунгли какие-то! Эй, приятель! — обратился он к таксисту. — Где это мы?

— Где надо! — нагло ответил тот и остановил машину. Тут же их со всех сторон окружили голодранцы самого свирепого вида, двери открылись, и путешественников за руки и ноги вытащили на свежий воздух.

— Приехали, сеньоры туристы! — заявил один из аборигенов, самый ободранный и хилый. — Деньги на бочку! — и он протянул свою грязную лапу.

Кряхтя, Фухе и Алекс вынули свои кошельки.

Хилый голодранец кинул награбленное подручным, которые их вытряхнули и разочарованно завыли:

— Дон Санчес, тут всего триста песо и десяток гульденов!

— Раздеть и обыскать! — приказал дон Санчес.

Но и обыск ничего не дал. Дон Санчес вынул из-за пояса мачете. Фухе побледнел. Но их не тронули. Мачете обрушилось на голову таксиста.

— Вот так, сеньор Алехандро! — произнес дон Санчес, вытирая оружие, — А вы, сеньоры, оденьтесь, замерзнете, да и москиты закусают. Карахо! Алехандро принял вас за богатых туристов… Но если денег у вас нет, значит, вы — шпионы… О! Я знаю: одной великой, хоть и нейтральной державы!

Постойте-ка! Да ведь это сам сеньор Фухе! Как я сразу вас не узнал! Сеньор Фухе, вы у друзей!

— Хороши же ваши друзья, комиссар, — язвительно прошептал Алекс.

— Все мы помним ваши подвиги, сеньор Фухе, в нашей небольшой стране, продолжал дон Санчес. — Карлос, Энрике! — позвал он. — Идите сюда!

Из толпы вылезли на кривых рахитичных ножках двое грязных мальчуганов лет семнадцати.

— Смотрите! — провозглашал Санчес. — Этот сеньор за два дня убил в Асунсьоне Чертиведо, Америго Висбана и нашего президента, не считая простых смертных.

Я, дон Санчес, уступаю сеньору Фухе место главаря в своей шайке!

И Санчес отдал опешившему комиссару свое мачете.

— А теперь примите и нашу казну! — торжественно произнес Санчес.

Карлос и Энрике сунули в руку Фухе шкатулку.

— Тут немного, всего около трех тысяч, — сказал дон Санчес. — Но с вами мы добудем пять… нет, десять тысяч!

— Однако я приехал в Парагвай за двумя миллионами гульденов! — не выдержал Фухе.

— Гульденов? — глаза Санчеса округлились. — Двадцать миллионов песо!

Приказывайте, сеньор!

— Буэно! — согласился Фухе. — Нам бы отдохнуть…

— Прошу сюда, сеньоры! — и Санчес повел их в свой шалаш.

4. БОЛЬШОЕ БУХ

Выпив по стакану пульке, Санчес, Фухе и его верный друг Алекс разлеглись на мягких ягуаровых шкурах.

— Итак, — произнес Фухе, морщась от едкого табачного дыма, испускаемого собеседниками, — нам нужно узнать, где находятся парагвайские запасы ядерного оружия…

— А что это? — удивился Санчес.

— Хм… — Фухе переглянулся с Алексом. — Как бы вам это объяснить…

Граната. Гра-на-та — бух! Понятно?

— Си, понятно.

— А это много-много бух. Понятно?

— Но, сеньор, не совсем.

— Одна граната — бух! — терпеливо объяснял Фухе. — Много граната — много бух! Понятно?

— Понятно! — просиял Санчес. — Склад боеприпасов?

— Господи! — не выдержал Алекс. — Хиросима — знаешь?

— Знаю. Это диаболо! Гринго, американос!

— Так вот, — обрадовался Фухе понятливости собеседника. — У Парагвая тоже есть это большое бух, но украли его у нас. Если мы вернем бух нашей великой нейтральной державе, нам выдадут два миллиона гульденов. — Фухе подсчитал что-то. — Один миллион песо — ваш!

— Буэно! — воскликнул Санчес. — Найдем! Карлос, Энрике! Всех сюда!

Пока Санчес отдавал распоряжения подчиненным, Алекс глянул на часы.

— Конг прилетит через час, — напомнил он Фухе. — Пора в аэропорт.

Комиссар с ним согласился и сел за руль машины, на которой прибыл к гостеприимным разбойникам. Алекс примостился рядом.

В аэропорту они бродили по взлетному полю в ожидании спецрейсового самолета, затем размахивали носовыми платками, нахлобучив на лоб сомбреро, в ожидании Конга. Но Конга среди прилетевших не было. Зато были мрачные и неопохмеленные Пункс и Рейсфедер. Не узнав комиссара под широким сомбреро, они проскользнули в город и направились к полицейскому спрашивать адрес самого дешевого отеля.

Комиссар начал нервничать. Алекс спокойно ковырялся в носу. И вот тут к ним подошел невысокого роста человек, прибывший спецрейсом. Посмотрев на платки с тремя иксами, он что-то пробормотал, а затем внятно произнес:

— Конг ждет вас в Мехико завтра, девятнадцатого сентября, рейсом пятнадцать ноль-ноль. Пароль тот же, — и он указал на носовые платки. После этого человек попросил у Алекса сигарету и растворился.

— Интересно… — сказал Фухе. — Что бы это значило?

— Это значит, что в операцию внесены коррективы, — спокойно ответил Габриэль.

— Мехико, Мехико… Это где? — осведомился Фухе.

— В Мексике, по-моему, — неуверенно предположил Алекс.

— И по-моему, тоже в Мексике, — согласился комиссар. — Эти парагвайские шалопаи решили хранить свое ядерное оружие на чужой территории… Тайно, конечно… Хитро придумали! Пока мы здесь надрываемся, они спокойно готовят бомбу в Мехико! К Санчесу! — решил он. — Узнаем, что он разведал, и — в Мехико! Кстати, ты не узнал этого курьера, Алекс?

— Нет, а что?

— Да это же де Бил! Его взяли швейцаром в нашу контрразведку по протекции Конга.

— Ну и ну! — удивился Алекс. — Куда нас только судьба не бросает… Вот и вы в Гваделупе швейцаром…

Фухе укоризненно взглянул на друга, и Алекс осекся.

5. ТАЙНАЯ БАЗА

В логове Санчеса, когда туда вернулись Фухе с Алексом, царило оживление.

Сам Санчес стоял над трупом очередного таксиста, который имел неосторожность привезти не богатых туристов, а голь перекатную.

— Ба! — сказал Фухе Алексу. — Да это же наши пташки — Пункс и Рейсфедер!

Действительно. Пункс и Рейсфедер, привязанные к дереву, в один голос утверждали, что они вовсе не шпионы великой, но нейтральной державы, а бедные безработные из Франции. Рейсфедер, потерявший голову от страха, пытался еще и угрожать Санчесу, упоминая к месту и не к месту пресс-папье.

Фухе тихонько подозвал к себе Санчеса и прошептал:

— Это французские миллионеры. Деньги у них в банке. Пытайте их, пока не назовут номер шифра в сейфе!

Голодранцы подхватили несчастных и поволокли их на поляну дознания.

Тем временем Фухе и Алекс расположились в шалаше Санчеса, выпили пульке и мирно заснули. Их не тревожили москиты, отгоняемые заботливым и преданным Санчесом, не тревожили и крики незадачливых инспекторов, которым заткнули глотки грязным тряпьем, чтобы не мешать дорогим гостям.

Наутро Санчес разбудил Фухе с ликованием.

— Сеньор Фухе! — торжественно сказал он. — Мои люди выяснили то, что вы нам поручили. Парагвайский бухбух находится не в Парагвае…

— Знаю, — зевнул Фухе. — В Мексике.

— Как! — Санчес даже побледнел. — Как вы могли узнать?

— Интуиция, — пояснил проснувшийся Алекс.

— Вы святой! — Санчес упал на колени и стал неистово молиться. Сотворите чудо! Вылечите меня от рахита!

— Это потом, — милостиво пообещал Фухе. — Итак, бух-бух в Мехико.

— Нет, сеньор Фухе! Бух-бух в Акапулько, вернее, в море возле Акапулько.

— Значит, у нас есть шанс опередить Конга, — решил Фухе. — Когда ближайший рейс на Акапулько?

— Карлос, Энрике! — крикнул Санчес. — Когда ближайший рейс на Акапулько?

— Через пятнадцать минут! — хором ответили дебилы.

Фухе, Алекс и Санчес прыгнули в машину и помчались в аэропорт.

6. РЕЙС АСУНСЬОН — САН-ПАУЛУ

Когда машина вкатилась на стоянку аэропорта, диктор сообщил об отправлении самолета Асунсьон- Акапулько. Узнав в справочном бюро, что следующий рейс послезавтра, Фухе опустил руки.

— Конг сделает все раньше нас, — произнес он печально.

— А вы умеете водить самолет? — спросил неожиданно Санчес.

Фухе, умевший все, испепелил его взглядом.

— Тогда за мной! — и Санчес, сверкая отрепьями, помчался к кассе. Ничего не понимая, Фухе и Алекс следовали за ним.

Санчес выхватил из рук Алекса шкатулку с казной, растолкал возмутившуюся очередь и взял три билета на рейс Асунсьон — Сан-Паулу, оказавшийся ближайшим.

— Однако зачем тебе мое умение летать, Санчес, если ты купил билеты? И почему до Сан-Паулу?

— Мы зайдем в самолет, — объяснил Санчес, — я тихонько перережу своим мачете глотки экипажу, вы сядете за штурвал, и мы полетим в Мексику.

— Годится, — согласился Фухе и отправился в буфет подкрепиться кефиром перед качкой.

Когда самолет поднялся над землей, Фухе обратил внимание Санчеса на толпу возле кабины пилота. Толпа чтото кричала, размахивала руками и явно чего-то добивалась. Санчес решил разведать, в чем дело, взял мачете и двинулся к кабине. Возвращаться он, видимо, не собирался. Фухе заметил, что он ввязался в спор и машет своим мачете перед лицом толстого интеллигентного мулата в очках. Комиссар ткнул Алекса, но тот уже давно видел десятый сон.

Тогда Фухе лично направился разведать обстановку.

— Но мне нужно в Монтевидео! — кричал, брызжа слюной, толстый мулат.

— А меня ждут в Ла-Пасе! — вторил ему креол в сомбреро.

— Я первый сюда подошел! — вопил кто-то, снимая с предохранителя пистолет 45-го калибра.

— А я говорю, что самолет пойдет на Сан-Паулу! — орал здоровенный фермер, потрясая кулаками. — Я уже неделю по всей Америке летаю, а у меня закупки в Бразилии!

— Ну и летел бы рейсом на Акапулько, он как раз в Сан-Паулу пошел! зарычал на него интеллигентный мулат.

Фухе сразу сообразил, что нужно делать.

— Сеньоры! — вмешался он. — Если самолет на Акапулько полетел в Сан-Паулу, то самолет на Сан-Паулу должен идти в Акапулько!

Все сразу согласились с такой логикой и мирно разошлись по местам. Санчес, перекрестившись, пошел в кабину.

Через три часа Фухе, сидевший за штурвалом, решил взглянуть, сколько у него осталось горючего, и пришел в ужас: бензина оставалось всего на полчаса.

Алекс, дремавший рядом, проснулся, посмотрел на карту, отметил местоположение самолета и пришел к выводу, что лететь осталось никак не меньше часа.

— Как же так? — растерялся Фухе, — Почему не хватило?

— Так ведь до Сан-Паулу втрое ближе, чем до Акапулько, — пояснил образованный Алекс.

— Что же делать? — взвыл Санчес.

— Молиться! — сурово сказал Фухе. — Вы грешны, Санчес!

— А двадцать миллионов?

— Они нам уже не понадобятся, — спокойно ответил комиссар.

Алекс вдруг стал рыскать по кабине и наконец удовлетворенно захрюкал:

— Парашюты, комиссар! И резиновые лодки! Три комплекта!

— Так давайте прыгать! — предложил Санчес.

— Куда? — остановил его Фухе. — А ядерная база?

— Жизнь важнее! — огрызнулся Санчес.

— А миллионы еще важнее! — заявил Фухе. — Сколько до материка?

— Четыреста сорок километров, — сообщил Алекс.

— Смотрите вниз, — приказал Фухе. — Ищите базу!

Через несколько минут Алекс увидел внизу остров метров триста в диаметре.

— Есть! — крикнул он, заметив, что остров тихонько колышется на волнах.

— Определи координаты!

Алекс тщательно их определил и аккуратно записал у себя на ладони.

Фухе провел машину еще на несколько десятков километров к востоку, развернул ее, одел парашют и скомандовал: «С богом!»

— А база? — удивился Санчес.

— От базы через несколько минут ничего не останется: я положил самолет на курс снижения прямо в координаты острова, — объяснил комиссар и повторил: — С богом!

7. ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

— Вот так встреча! — воскликнул человек в длинном плаще, сидевший на корме катера. — Никак Фухе?

— Аксель? — не менее удивился Фухе, которого только что подобрали с поверхности океана, где он болтался в резиновой лодке. — Понял все-таки, что база возле Акапулько?

— Ты-то до нее хоть не добрался? — забеспокоился Конг.

— Не успел.

— Ну и хорошо, что но успел. А кто это с тобой? Алекс? Не узнал, не узнал… А это что еще за рожа бандитская?

— А он и есть бандит, зовут дон Санчес.

— Не слыхал, не слыхал, — засокрушался Конг. — Сегодня он бандит, завтра министр… Э! Да что там говорить?

Все мы бандиты…

Так рассуждал Конг, пока Фухе и его спутники приходили в себя после путешествия по воздуху.

— Значит, до базы вы не добрались? — радовался Конг. — Ну и слава богу, а то ты мог бы и взорвать ее, а вместе с ней и ядерное могущество нашей великой, хоть и нейтральной державы… Ничего, сейчас мы наведем на базе порядок!

— Как? — поинтересовался Фухе.

— А вон за нами идут вертолеты войск ООН. Парагвай не сможет не подчиниться нормам международного права.

— Знаешь, Аксель, — заискивающе сказал Фухе, — давай лучше повернем к берегу или на вертолет переберемся…

— Что еще такое? — всполошился Конг.

— Ничего, просто через пару минут так тряхнет, что и косточек наших со дна не выловят…

— Ах ты, тараканья кровь! — выругался Конг, но не мешкая дал сигнал одному из вертолетов снизиться.

Когда катер несся по волнам уже без экипажа, а вертолеты рубили лопастями воздух в направлении Калифорнии, мощный сноп света, грохот и высокий дымный гриб отметили то место, где нашли свое последнее пристанище души пассажиров рейса Асунсьон-Сан-Паулу.

А еще через насколько минут сотрясение тверди земной произвело страшные разрушения в Акапулько, Мехико и других мексиканских городах.

1. СДЕЛКА С ДЬЯВОЛОМ

Парагвайско-мексиканская эпопея комиссара Фухе, столь много ему обещавшая, закончилась тем не менее весьма плачевно. Едва бело-голубой вертолет приземлился на спецаэродроме войск ООН в Калифорнии, как Конг вытащил из лайнера упиравшегося комиссара и дружески проговорил:

— Ну вот, слышал, дурак, что по радио сказали? Мало того, что ты уничтожил значительную часть ядерных запасов нашей великой, но нейтральной державы, так ты еще и пол-Мехико разрушил. А что, отправлю-ка я тебя к де ла Мадриду, пусть он с тобой разбирается…

— Это в Испанию? — недоуменно спросил Фухе.

— Дурак! Де ла Мадрид — это мексиканский президент…

— Ой, не надо! — неожиданно заскулил Фухе. — Он же меня угробит!

— Правильно, угробит, — согласился Конг. — Ты сам этого заслуживаешь. Вот и Алекса твоего туда же!

— А можно одного Алекса? — спросил Фухе.

— Ну уж нет. Его только как дополнение к тебе!

— Аксель — взмолился комиссар. — Никто, кроме тебя, не знает, что это мы рванули базу возле Акапулько…

— И что ты хочешь этим сказать?

— Может, ты по старой дружбе?…

Конг задумался.

— Ладно, живи, — согласился он наконец. — Но чтоб ближайшим самолетом летел домой! Явишься к Лардоку и напишешь рапорт о случившемся. А в министерстве потусторонних дел мы его под сукно спрячем. И будешь ты, суслик, делать то, что я тебе прикажу, а иначе — сукно тонкое, порваться может… Как бы тогда тебе не пришлось вспоминать счастливые дни в Гваделупе…

— Но Аксель…

— Что еще?

— Я ведь действовал неофициально…

— Что, отпуск испросил у придурка Лардока?

— Отпуск…

— Хм… Тебе же хуже! Отправлю к де ла Мадриду.

— А может, расписочку? — пытался выйти из положения Фухе.

— Какую расписочку? Ты же писать не умеешь!

— Умею! — гордо ответил комиссар. — Научился.

Конг вновь задумался.

— Ну что ж, пиши, — сказал он, — диктую: «Я, Франц-Фердинанд Фухе, признаюсь в разглашении государственной тайны, взяточничестве, казнокрадстве и уничтожении ядерных запасов своей великой нейтральной державы. Пусть казнит меня мой народ по законам моей страны.

— Но за это же — вышка! — взвыл Фухе.

— Конечно, — согласился Конг, — значит, будешь сговорчивым. Подпишись.

Когда Фухе подписал свой смертный приговор, Конг аккуратно сложил бумажку и сунул ее в своя бумажник.

— Стало быть, гусь, — произнес он, — как говорится, душой и телом?

— Так точно, господин Конг! — вяло отрапортовал Фухе. — Душу продал, как черту…

— Ну-ну, — успокоил его Конг. — Я-то пострашнее черта! А теперь бери Алекса и Санчеса — и к Лардоку: он тоже тебе чертей даст!

Фухе торопливо затрусил искать своих верных друзей, думая про себя: «Да-да, как же, осмелится мне Лардок чертей давать!» Как ни странно, ни Санчеса, ни Алекса нигде не оказалось.

2. ЧЕРНЫЕ ДНИ

Но Лардок не только осмелился дать комиссару чертей, но и использовал появившийся у него шанс вытурить великого Фухе с работы. Опасаясь черной мести комиссара, он не сообщил куда следует о его деяниях и спас от очень крупных неприятностей. Но он демонстративно порвал свой приказ о предоставлении Фухе отпуска и уволил его за прогул.

Фухе не боялся ничего, но он боялся безработицы. Когда на его запрос гваделупская контрразведка ответила, что вакантной должности швейцара у них нет, для него настали черные дни. А вот на эти-то черные дни у бывшего комиссара ничего не оставалось. Мерзавец Феликс, его сын-самозванец, обобрал его до нитки, и последние месяцы Фухе жил на одну лишь зарплату.

Лишившись ее, он лишился всего.

Вяло брел Фухе в управление поголовной полиции за справкой о том, что ему полагается на шесть недель пособие по безработице. Даже за квартиру заплатить уже было нечем, и наутро нужно было вынести под открытое небо все свои небогатые пожитки…

— Привет, Фред! — проскрипел кто-то рядом.

Фухе, занятый мрачными думами, даже не заметил, что он уже поднялся на второй этаж управления и стоит перед уборщицей Мадлен.

— А-а, Мад… — протянул он. — Как дела?

— И не говори, Фред! Ты пока в отпуске был, я тут твоим отделом заведовала. Ну и работка у вас! Пришлось и с пистолетом побегать! Да ты не унывай, сказала она, видя удрученную физиономию бывшего сослуживца. — Пойдем-ка, позавтракаем! Небось не ел еще сегодня?

— И вчера тоже… — вздохнул Фухе.

— Неужто так плохи дела? Квартира-то хоть цела?

— Завтра выпроваживают.

— Батюшки! — возмутилась Мадлен. — И пенсии не назначили?

— Ха, пенсии! Хоть бы пособие по безработице выпросить…

Мадлен плюхнула в ведро грязную половую тряпку ржавую от крови и кивнула:

— Вишь, как новый заведующий твоего отдела, щенок Пункс орудует?

— В мое время крови больше было, — возразил Фухе.

— Да, были времена, — мечтательно промолвила Мадлен. — Только маялась я тогда! То к тебе, то к де Билу, то к Конгу беги кровищу оттирать… Знаешь что? Комнатка у меня невелика, да и в подвале, а перебирайся-ка ты ко мне проживать!

Фухе обалдел от такого предложения. Как — он, грозный Фухе, будет жить у простой уборщицы? Но, вспомнив о своих мрачных перспективах и немного поразмыслив в баре «Крот» на свои последние гульдены, он вынужден был согласиться.

Тем более, что ни Санчеса, ни Алекса пока нигде не было.

3. НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Теперь Фухе вставал рано, когда Мадлен собиралась на работу, читал единственную газету, которую она выписывала, — «Глас божий» — и шел на биржу труда искать любую работу. Но месяц шел за месяцем, работы не было и даже Конг забыл о его существовании за полной ненадобностью.

Наконец, все это ему осточертело.

«Пойду на биржу последний раз, — подумал он как-то при пробуждении. — И пусть работа катится к дьяволу, пойду нищенствовать!» Он лениво потянулся, выпил чашку морковного кофе, заботливо оставленного Мадлен, и глянул в «Глас божий». Отбросив всю чепуху о промысле господнем, он вдруг наткнулся на статейку явно не клерикального характера, в которой между прочим говорилось: «А вот мумия великого завоевателя Усериара Сотепенры, известного в истории под именем Рамзеса Второго, изрядно одряхлела за три тысячелетия. Каирский музей, где хранится бесценная реликвия, обратился к парижскому Лувру с просьбой оказать помощь в реставрации тела Рамзеса. В настоящее время фараон завоеватель находится на пути к Парижу.» «Да, подумал Фухе. — А где этот Каир? В Конго кажется? Ого! Каир где, а Париж вон где! Так его и стибрить могут!» Размышляя, он оделся и вышел на улицу.

Погода никак не радовала, и Фухе тоскливо разглядывал то лиловые облака, то свои когда-то грозные, а ныне, как и их хозяин, просящие каши башмаки.

У биржи, как всегда, толпился народ. Вчера Фухе по рассеянности встал не в ту очередь, и ему предложили быть нянькой при годовалом ребенке, от чего он, конечно, с негодованием отказался. Сегодня он решил быть повнимательнее и искать то, что ему нужно. Впрочем, он сам мало себе представлял, что ему нужно. Вдруг ктото тронул его за плечо. Комиссар обернулся. Перед ним стоял незнакомый человек пожилого возраста, прилично одетый, и жестом предлагал ему отойти в сторонку. Они отошли.

— Вы — господин Фухе? — спросил незнакомец, приветливо улыбнувшись.

— Ну? — ответил Фухе.

— Не хотели бы вы возглавить частное сыскное агенство? — поинтересовался незнакомец. — Если возражений с вашей стороны не будет, прошу в машину. Мы поедем на место и сразу договоримся об условиях.

Фухе только энергично замотал головой в знак согласия.

Ни Санчеса, ни Алекса так нигде пока и не было.

4. ЛЕОНАРД

Комиссара долго возили по пригородам и наконец доставили в высокий особняк на восточной окраине. Учтивый незнакомец провел Фухе в обширный зал и усадил в кресло, предложив «Синюю птицу».

Благодарный комиссар заранее решился на все условия.

— Итак, господин… — начал он.

— Минутку, милый Фухе, — прервал его хозяин. — Сначала немного воспоминания. Вы помните злосчастного Леонарда, который, судя по вашей интуиции, сорок лет назад совершил убийство?

— Кажется, что-то припоминаю…

— А кого он убил?

— Да мне тогда этого и не сообщили. Сказали: «произошло убийство», ну и черт с ним!

— А Леонарда вы когда-нибудь видели?

— Зачем? Прочитал просто как-то вывеску — я тогда как раз читать учился — «Леонард. Торговля заячьим пухом», и все!

— А Леонард, который не совершал никакого убийства, чудом избежал виселицы. Потом, правда, он не одного отправил на тот свет. Но не в этом дело. Леонард — это я!

— А я — Фердинанд, — и он протянул Леонарду руку для закрепления знакомства.

— Ты, видно, совсем свихнулся от безработицы, — мягко пожурил комиссара хозяин. — Я ведь привез тебя сюда для того, чтобы умертвить.

— Но я совсем этого не хочу, — возразил комиссар и попросил еще одну сигарету.

— За твою наглость тебя стоило бы ликвидировать сейчас же, — промолвил Леонард. — Да есть тут у меня одна задумка… Как ни крути, но ты, голубок, человек великий. А я, надо сказать, собираю коллекцию голов великих людей.

Есть у меня и президенты, и министры, и знаменитые мафиози. Даже Наполеон есть, правда, только череп. Недавно купил я и голову папы Иоанна Павла Второго…

— Так он же еще живой! — не выдержал Фухе.

— Так и ты еще живой, — невозмутимо ответил Леонард и предложил ему новую сигарету. — Но через неделю ты почиешь в бозе. А когда-нибудь и святого отца господь приберет… Да! Похвастаюсь тебе: даже головушка Рамзеса Второго у меня имеется!..

— Спер-таки! — воскликнул комиссар. — Так я и думал: не доехать фараону до Парижа!

— И правильно думал. Сейчас голову реставрирует один оч-чень хороший мастер, мое недавнее приобретение; ну, а все остальное от Рамзеса, видимо, восстанавливает Лувр. И учти, как только мой мастер со своим ассистентом привезут башку фараона, — тут и тебе конец. Эх, треснуть бы тебя раньше, да мастер только свежими занимается! Ничего, посидишь в подвале, с ангелочками пообщаешься, душу свою приготовишь к отбытию, а там и мастер поспеет. А когда-нибудь я и мастера… Тоже личность уникальная… Хочешь сигарету?

Фухе гордо отказался, и его увели в подвал.

Ни Санчеса, ни Алекса все еще не было.

5. УЗНИК

Первое, что делает каждый узник, — это осматривает свое узилище.

В подвале, куда отвели Фухе, было достаточно темно, но он все же смог рассмотреть, что его камера сложена из огромных монолитов, ни сокрушить, ни расшатать которые без артиллерии было немыслимо. Заперли его, правда, за обыкновенной деревянной дверью, но слоновьей толщины. По всей видимости никто его не сторожил, так как в час трапезы комиссар слышал шаги кормильца издалека. Правда, кормили отвратительно — свежим свиным салом, терпеть которое Фухе никогда не мог да и теперь не намеревался.

— Эй, держиморда! — крикнул он однажды тюремщику. — А кроме сала Леонард ничего не ест?

— Леонард сейчас трескають вустриц, — высокомерно ответил кормилец, — А тебе сало положено, чтоб ты жирней был для операции отделения твоей головы от твоего туловища.

С тем он и откланялся, а голодный комиссар положил еще один кусок сала на пирамиду из таких же кусков. Его одолевала зеленая тоска от вынужденного одиночества. Но скоро появилось и общество — сначала одна молоденькая крыса, а затем целый выводок крыс, вероятно, ее родственников и знакомых.

Фухе сутки ломал голову над тем, как они проникли в подвал, почуяв запах сала, и пришел к выводу, что их не иначе, как бог послал. Однако от сала он избавился.

На третий день заключения комиссар вдруг вспомнил, что когда-то он слушал по радио чтение рассказа «Колодец и маятник», в котором человек, привязанный к скамье кожаными ремнями, спасся от смерти, привлекши к себе крыс, перегрызших путы. Почему бы и мне не попробовать, подумал он. И теперь все сало он стал тратить на смазку двери. Но мерзкие животные и не думали грызть дерево, а преспокойно слизывали ценный для них продукт.

И вот наступил последний день. Фухе так отощал, что съел все-таки завтрак и обед. Настало время думать. Не выбраться отсюда сегодня — значит пополнить коллекцию Леонарда.

«Зато красоваться буду рядом с самим фараоном», — утешал себя комиссар.

Проклятые крысы! Не получив сала, съеденного комиссаром, они принялись за одежду и за него самого, время от времени больно покусывая его за ноги. На один из таких выпадов Фухе ответил им тем же, укусив молоденькую симпатичную крыску за заднюю лапу. Лапа оказалась неплохой на вкус, и Фухе сжевал крыску полностью, а затем принялся и за остальных.

И тут ему в голову пришла гениальная мысль. Если крысы не желают грызть дверь, то почему бы ему самому не сделать это? Тем более, что зубы у комиссара были железные… Хоть и на вставных челюстях.

Дыру, достаточную для того, чтобы в нее протиснулось его отощавшее тело, Фухе прогрыз к утру. Осторожно высунув наружу голову, он осмотрелся и не нашел ничего опасного в той обстановке, которая царила в зале. Он вылез, быстро прошел через зал и вдруг бросился за портьеру: послышались голоса.

— Да, — говорил Леонард, — он вполне свеж, кормили его по-царски курятиной и шампанским с устрицами.

«То ли врет, собака, — подумал Фухе, — то ли этой курятиной мой держиморда закусывал мое же шампанское.»

— Сюда, сюда, — говорил меж тем Леонард, — в этот зал, дорогой мастер.

В зал вошли трое. Они сразу прошли к двери в подвал, и Фухе внезапно услышал разочарованное восклицание, а затем звук упавшего тела. Выглянув из-за портьеры, он увидел лежавшего в обмороке Леонарда и двух человек, склонившихся над бандитом. Это, видимо, были мастер с ассистентом.

— Алекс? — вдруг закричал Фухе. — И Санчес?

6. ГОЛОВА ЛЕОНАРДА

— Да, комиссар, — говорил Алекс, препарируя голову Леонарда, — мы с Санчесом сразу решили еще в Калифорнии, что дело плохо, и пока Конг наслаждался беседой с вами, мы драпанули. А денег-то у нас ни гроша. Пришлось нам подзаработать, засушивая головы вождей племени юта, они как раз вышли на тропу войны за свои права. Много их там полегло… Но платили исправно, долларами. Потом двинули мы в Европу, тут на нас Леонард и вышел со своим Рамзесом. Ну, думаем, если он голову фараона отпилил, значит Фухе обязательно ее искать будет. Ну и решили мы с этой головой потянуть, чтобы вы до Леонарда добраться успели. Вы и успели…

— Это еще кто до кого добрался, — кисло улыбнулся Фухе. Закурив, он добавил. — А коллекцию эту, дорогой Алекс, передадим в Лувр. Кроме головы Рамзеса, конечно. Пусть у меня в каморке повисит. Если бы не она, не выбраться мне отсюда…

Тут на улице послышались топот, выстрелы, отчаянная ругань, и в зал ворвались суровые парни в длинных плащах.

— Вот он! — закричали они разом, указывая на Фухе.

На их крик в зал вошел полковник Конг.

— Ага, гусь, живой! — обрадовался он, увидев Фухе. — А я уж думал, что не успею! Чертовски непонятно ты исчез. Еле докопался, где тебя искать.

Расписку не зарыл? Нет? Так что ж ты, скотина, помирать собрался?

— А я и не собирался, — с достоинством ответил комиссар. — А вы Леонарда искали?

— Тебя, кретин! Нужен нам этот Леонард! Мы контрразведка, а не ваша поголовная полиция. Ну, готовься к моему заданию!

— Всегда готов, — ответил Фухе и оглянулся. Ни Санчаса, ни Алекса уже не оказалось.

1. ДОНОС

Конг недолго посвящал бывшего комиссара Фухе в суть дела.

— Значит, так, козлик, — сказал он. — Расследовать будешь государственное преступление в Первом Драгунском полку.

— Где? — не понял комиссар. — В драконском?

— Кретин! В драгунском. Это дяди на лошадках с пиками и саблями. Понял?

— А разве до сих пор сохранились такие войска?

— Ты фильм про Наполеона смотрел? Кто, по-твоему, играл в нем роль кавалерии? Наш Первый Драгунский.

Слушай дальше. Ординарец дивизионного командира капитана Сорвиля…

— Это что, нашего кандидата в президенты?

— Какой же ты дурак! Его сына. Так вот, ординарец нацарапал нам в контрразведку, что его капитан во время одного из маршей мотнулся на ту сторону, за границу, и вернулся через час. А еще через полчаса стало известно, что из походного сейфа полковника Фаста исчезли документы государственной важности. Ты понимаешь?

— Конечно! Государственная измена.

— Вот-вот. Твоя задача: прибыть в полк и выяснить, виновен Сорвиль или нет.

— Так это же просто! — удивился Фухе. — Привезите его к себе и дайте в лапы своим костоломам. Он сам признается.

— А если он не виновен? — возразил Конг.

— У вас он в любом случае признается.

— Ну и дурак же ты, Фред! Сопоставь: Сорвиль-старший вдруг становится президентом, а его сынок в это время вкушает райские плоды в моих застеночках. Будет ли Аксель Конг после этого на свободе? Теперь понял?

Тебе нужно найти твердые доказательства его виновности или невиновности.

Фухе понял, что его подставляют под удар. Если капитан виновен, а Сорвиль-старший не станет президентом, то лавры достанутся Конгу; если же Сорвиль станет президентом, а Фухе арестует его сынишку, кому на голову все шишки упадут?

— Кстати, ты сам-то за кого проголосовал?

— Да я ж, господин Конг, в подвале сидел!

— Ну и ладненько! Нечего тебе по избирательным участкам шляться. Вот, бери полномочия — и в полк, сразу дуй к Фасту. Ну, а там по обстановке.

2. УМЫСЕЛ ИЛИ ХАЛАТНОСТЬ?

Квартира Фаста находилась в небольшом симпатичном домишке из двенадцати комнат. Кругом торчали какие-то фруктовые деревья и воняло конским навозом.

Денщик сообщил комиссару, что полковник у себя в гостиной беседует с Торвальдом. На вопрос Фухе, кто такой Торвальд, денщик ответить не соизволил и только указал пальцем на дверь в гостиную.

То, что увидел там Фухе, озадачило его.

В двух широченных креслах восседали два породистых коня с явно выраженными лошадиными мордами. Один из них был прикрыт попоной, на другом красовался мундир с полковничьими эполетами.

«Насколько я понимаю, — подумал Фухе, — один из них — Торвальд, другой Фаст. Но который? Наверное, полковник все-таки в мундире!» И он сделал шаг к коню в эполетах.

Конь вскочил и бросился к комиссару с протянутой рукой. Теперь Фухе понял, что его догадка была правильной — это и был полковник Фаст с непомерно лошадиной физиономией.

«Конг мог бы и предупредить, — вяло подумал Фухе. — Так же и ошибиться можно!»

— Милый Фухе! — щебетал меж тем Фаст. — Как я рад вас видеть живым, а не на фотоснимках в газете!

Пока Фухе поудобнее усаживался в кресле, с которого успели согнать Торвальда, полковник не уставал расхваливать свой полк, особенно офицеров вообще и капитана Сорвиля в частности. По всему видно было, что проголосовал он за капитанского отца.

— Да, дорогой Фухе! — продолжал щебетать полковник, хоть комиссару и казалось, что он ржет. — У меня все молодцы, как на подбор! Вы смотрели фильм про Наполеона? Так вот, это они там снимались!

— В роли лошадей? — не удержался Фухе, но Фаст пропустил его реплику мимо ушей.

— Однако, что же вас привело к нам? — спросил наконец полковник. — Какой счастливой случайности обязаны мы вашему визиту да еще с полномочиями из контрразведки?

— Видите ли, господин полковник, — ответил Фухе, затягиваясь «Синей птицей», — я бы хотел поговорить с ординарцем капитана Сорвиля, а затем с самим капитаном.

— А что случилось? — полюбопытствовал Фаст.

— Государственная измена!

— Это вы о секретном пакете, пропавшем невесть куда? Так при чем здесь Сорвиль?

— Его ординарец сообщил Конгу, что капитан переходил границу во время марша. Вы знали об этом?

— Нет, но… Какая чушь! Мой офицер — государственный преступник? Нет-нет, дорогой Фухе, этого не может быть!

— Вот я и приехал разобраться. Вы можете ручаться за любого офицера?

— Конечно! Не то, что с умыслом, а даже по халатности никто из них не допустил бы пропажи секретных документов. Да они даже карты никогда не теряют!

— Топографические?

— Игральные. Так что увольте… — и Фаст развел руками.

— Но как же вы объясните пропажу документов государственной важности?

— Да, наверное, одна из моих случайных любовниц похитила с целью наживы. А может, она и шпионкой была.

— Ну вот! — обрадовался Фухе. — Значит, халатность в полку все-таки имеется!

— Так ведь это же среди меня, а не среди моих офицеров!

— Хорош пример! Что ж, придется арестовать вас!

— Да вы что! Я ведь сам поднял тревогу по поводу этой пропажи! Давайте уж лучше беседуйте с капитаном и его ординарцем. Эй, Грек, позови Люсьена, ординарца господина капитана!

3. ЗЫБКИЕ ПОКАЗАНИЯ

Явился Люсьен, протирая пьяные от сна глаза. Он тупо уставился на штатского господина в клетчатом пиджаке и вдруг все понял.

— Вы из контрразведки? — сразу спросил он, забыв отдать честь полковнику. — По моему доносу?

Фухе моментально взял быка за рога.

— Ты сам видел, как капитан Сорвиль мотался на ту сторону? — начал он допрос.

— Не сам, но…

— Вот видите, дорогой Фухе! — воскликнул Фаст. — Я же говорил, что это клевета!

— Но, — продолжал Люсьен, — это видела его любовница Сюзи. А она и моя любовница тоже. От нее-то я все и узнал об этом. А когда пропали документы, я сразу понял, что это дело рук моего капитана…

— А как могла Сюзи это видеть?

— Да она ездила вместе с капитаном. Она днем его любовница, а ночью моя.

Она и рассказала мне все.

— Что-то очень зыбкие показания, — пробормотал Фухе. — Ладно, иди. Послушаем теперь капитана Сорвиля.

Капитан категорически отрицал свою вину, поездку к вероятному противнику, и комиссару не оставалось ничего более, как самостоятельно взяться за выяснение этого дела.

— Вы не будете настолько любезны, чтобы дать мне машину на пару часов? попросил он полковника.

— Увы! — развел тот руками. — Мы ведь кавалерия…

— Но коня хоть дадите?

— Пожалуйста! Вам какого?

— А разве они чем-нибудь отличаются? — удивился Фухе.

— Конечно! Есть с норовом, а есть и покладистые…

— Вот-вот, — согласился Фухе. — Мне как раз этакого покладистого. Да, и скажите Грегу, пусть он меня на него посадит и научит, как управлять, где там какие педали…

Грег учил комиссара недолго, поскольку педалей было всего две: левое и правое стремя.

— Возвращайтесь к вечеру! — крикнул ему Фаст. — Будет известен результат президентских выборов!

4. НЕВИНОВЕН

Фухе знал, что делает. Он был не менее известен в соседней нейтральной, хоть и не великой державе, чем и у себя дома. Везде его знали и кое-где любили. Он решил поступить просто: самому поехать за границу и спросить у пограничников, передавал ли кто-нибудь им секретные документы, а если передавал, то кто. Правда, ехать ему пришлось долго: конь хоть и был покладистым, но почему-то все время путал правое направление с левым и постоянно останавливался пощипать травку. Наконец, впереди показались полосатые столбы.

— Стой, кто идет? — вдруг услышал комиссар.

Перед ним стоял молодчик с автоматом и собакой на поводке.

— Ты что, не видишь, что идет конь? — спросил Фухе.

— А ты? — не унимался пограничник.

— А я еду. И вообще, вот мои документы, я из контрразведки, и ты обязан мне подчиняться.

Молодчик ознакомился с полномочиями комиссара, держа их вверх ногами, и пропустил его на ту сторону.

На той стороне его встретили с восторгом, напоили местным вином, сразу сообщили, кто, когда и при каких обстоятельствах передал их нейтральной, хоть и не великой державе секретные документы великой, хоть и нейтральной державы, а затем посадили на коня. Правда, это был не тот красавец-жеребец, на котором он сюда приехал, а какая-то облезлая кляча, но Фухе посмотрел на это сквозь пальцы, так как был пьян и окрылен успехом.

«Ну, Сорвиль, держись у меня!», — думал Фухе.

Когда он только собирался дать коню пяток, его задержал начальник заставы.

— Милый Фухе, а не хотели бы вы узнать, кто стал вашим президентом? спросил он. — Только что по радио сообщили.

— Интересно, интересно, — заплетающимся языком ответил Фухе, хотя сейчас его интересовала только теплая постель.

— Избрали Сорвиля, — удовлетворил его любопытство начальник заставы.

— Ну да, ну да… — пробормотал Фухе. — Как так Сорвиля?

Кляча приволокла трезвеющего комиссара к полковнику Фасту только под утро. Полковник встретил его и с явным нетерпением вопросил:

— Виновен?

Фухе замотал головой, категорически отрицая виновность президентского сына.

— А кто же документы похитил? — не отставал полковник.

— Как — кто? — удивился Фухе. — Капитан Сорвиль!

1. СЧАСТЛИВОЕ ПРИБЫТИЕ

Фухе обстоятельно доложил Конгу о выполненном щекотливом задании и вытянулся в ожидании похвалы.

— Так, козлик, — произнес Конг задумчиво. — Значит, документы государственной важности похитил капитан Сорвиль… Но в то же время он невиновен, так как является родным сыном избранного вчера президента… Уж не гнездится ли измена в самом президентском дворце?

Фухе поразился такому смелому образу мыслей и позволил себе спросить:

— Вы хотите сказать, господин Конг, что похищение документов было инспирировано нашим нынешним президентом?

— Пока я еще ничего не хочу сказать, — раздраженно ответил Конг. — А тебе вообще следует помолчать некоторое время… На-ка вот триста гульденов и отправляйся в «Крот»!

Фухе зажал в кулаке гонорар и вприпрыжку бросился его пропивать.

А Конг еще некоторое время задумчиво разглядывал свою гантелю и напряженно размышлял.

«А ведь разболтает, паршивец, — наконец решил он. — Знаю я его скромность!.. Не мешало бы заткнуть ему глотку по поводу этих Сорвилей…» Он позвонил. В кабинет вошел громила с огромной челюстью и остановился в ожидании приказания.

— Вот что, Шпалера, — сказал Конг. — Иди сейчас в «Крот» и послушай, что там будет провозглашать бывший комиссар Фухе. Придерись к любому его скользкому высказыванию и арестуй. Мне нужно засадить этого кретина на некоторое время. Только не рукоприкладствуй: он мне еще пригодится!

Шпалера низко поклонился, жуя бабл-гам, и, ощупывая в кармане наручники, вышел.

Фухе пропивал уже вторую сотню, когда заметил за своим столиком громилу с огромной челюстью, жадно поглощавшего пиво.

— Ты, наверное, из контрразведки? — спросил Фухе, чувствуя, что уже едва ворочает языком.

Громила покрутил челюстями, подумал и отрицательно покачал головой.

— Не ври! — обиделся Фухе. — И не забывай: у меня интуиция. Думаешь, я не понимаю, что Конгу нужно изолировать меня на пару недель? Уж он-то не пройдет мимо, если унюхает какую-нибудь интригу!

Шпалера изумленно смотрел на великого Фухе и с тоской думал, что не удастся выполнить задание шефа, а следовательно, получить очередной отпуск.

А Фухе разошелся не на шутку. Опорожнив подряд две кружки виски, он почувствовал себя всемогущим, вскарабкался на стол, опираясь на челюсть громилы, и произнес речь к превеликому удовольствию публики:

— Уважаемые граждане нашей великой, но нейтральной державы! Несмотря на происки наших врагов, мы поддерживаем единство и сплоченность! Перед нами открыты широкие горизонты новых достижений! Возьмемся же дружно!

Шпалера с тоской слушал патриотическую речь комиссара. Придраться, увы, было не к чему… Тогда он с остервенением вцепился своими мощными вузами в лодыжку комиссара.

— Граждане! — взвыл тот. — Посмотрите на этого агента реакции! Он желает, чтобы я высказался в политическом смысле и поэтому кусает меня слоновьими челюстями! Отпусти! Отпусти, дурак! И Конг твой дурак! И президент Сорвиль дурак! Не боюсь я вас… — шепотом закончил Фухе, ужасаясь сказанному.

А Шпалера трясся от радости: неосторожные слова уже слетели с уст комиссара при многочисленных свидетелях. Стащив челюстями комиссара со стола, он щелкнул наручниками и поволок несчастного в контрразведку.

Конг уже давно поджидал своего агента с арестованным. Вызванные им члены военного трибунала города, выпив все запасы начальника контрразведки, затеяли преферанс и нетерпеливо посматривали на часы в предвкушении веселого развлечения.

Шпалера втолкнул Фухе в кабинет и провозгласил, выплюнув жвачку:

— Вот. Говорил на президента дурак.

Конг потер руки, члены трибунала поспешили подвести итог преферанса и расплатиться друг с другом, и началось судилище.

Против ожидания Фухе получил 15 суток не за нарушение общественного порядка, а за оскорбление президента, да еще плюс 15 лет за разглашение государственной тайны.

В городской тюрьме его встретил Дюмон, приятно улыбнулся и проговорил:

— Значит, соседями будем? Правда, недолго: мне через два года на пенсию, а ты, сокол, говорят, на пятнадцать лет к нам собрался? Ну, милости просим, со счастливым прибытием! А тюремщиком я к тебе Алекса приставлю, чтоб не скучал, а то, знаешь, радио у нас нет, книги газеты не положены, девочек не держим…

— Безобразие… — возмутился Фухе. — Раньше все это позволялось…

— И сейчас позволено, — пояснил Дюмон. — Но только уголовным. А ты у нас, гусь, политический, тебе никак нельзя.

И комиссара поместили в чистую и уютную одиночку.

2. КРЫША НАД ГОЛОВОЙ

Вечером на дежурство по политическому отделению городской тюрьмы заступил Габриэль Алекс.

Фухе долго взывал к своему другу из-за железной двери, но безуспешно: разговаривать с заключенными тоже не полагалось. Тогда Фухе решил объявить голодовку. Он подпер дверь своей казенной железной кроватью, и когда Алекс стал открывать ее, чтобы дать заключенному ужин, она не поддалась.

— И черт с тобой, — равнодушно произнес Алекс и сам слопал ужин.

Фухе с пустым желудком плюхнулся на кровать, но заснуть не смог: всю ночь из центра города доносились какие-то взрывы, пулеметная стрельба и скрежет гусениц. Впрочем, заключенного это мало интересовало. Под утро, наконец, он заснул.

Разбудили его весьма грубо. Кровать, подпиравшая дверь, с визгом отлетела к противоположной стене, а Фухе, грохоча вставными челюстями, грюкнулся на пол.

В камеру вошли двое. При виде первого из них Фухе в ярости зачихал: это был Конг. А вторым оказался старикашка Кальдер, преизвестнейший генерал, который давно уже отметил свое девяностолетие.

— Вставай, гусь! — приказал Конг. — Хватит на полу валяться, простудишься!

— Да-да, молодой человек, вставайте, — упрашивал Кальдер. — Простудитесь, а вы нам, хе-хе, здоровеньким нужны.

Фухе встал и тупо уставился на гостей.

— Ну, вот и амнистия, — сказал Конг. — Можешь быть свободным, только подпиши вот эту бумажку.

Конг протянул опешившему Фухе листок.

Фухе прочитал его и чуть не поперхнулся.

— Опять военный переворот? — наконец спросил он.

— Гражданский, молодой человек, гражданский, хе-хе! — возразил Кальдер и показал на свой вполне штатский костюм, состоявший из потрепанных джинсов и футболки.

— Быть не может! — не поверил Фухе. — Конг и Кальдер — и вдруг гражданский переворот?

— А вы в окошечко свое, хе-хе, посмотрите, — предложил Кальдер. — Сами убедитесь.

Фухе глянул через решетку. Действительно, все напоминало военный переворот, но переворот все-таки был гражданский. Во дворе тюрьмы стоял танк, на башне которого красовалась малая надпись: «Трактор»; по улице шли молодчики с автоматами, но в шортах и кедах. Шли они строем и со знаменем и с командиром впереди, но на знамени было написано: «Спортивная команда имени Свободы», а командир, видимо, был тренером.

— Да, — согласился Фухе. — Но почему подписать манифест должен я?

— Когда мы свергли этого изменника Сорвиля, — объяснил Конг, — я сразу предложил твою кандидатуру как самого популярного в народе человека.

Господин Кальдер уже стар, я чересчур жесток, а другие наши соратники малоизвестны. Вот почему я и предложил тебя на пост главы временного правительства вплоть до новых президентских выборов, которые мы проведем через пару дней. Впрочем, президентом тоже будешь ты.

— Зачем же тогда нужно было сажать меня в тюрьму? — удивился Фухе.

— А это чтоб ты не отказался стать президентом, — ухмыльнулся Конг.

— А если я откажусь?

— Ну и будете сидеть здесь пятнадцать лет, хе-хе, и пятнадцать суток, вмешался Кальдер.

Фухе хоть и не очень понимал, что кругом происходит, но он понял одно: его опять ставят под удар. Если переворот провалится, полетит не чья-то голова, а его. Если же переворот будет удачным, его сделают послушной марионеткой.

— Я лучше здесь посижу, — ответил он.

Кальдер и Конг от изумления открыли рты.

— Чего? — спросил Кальдер. — Вы предпочитаете гнить в тюрьме вместо того, чтобы быть президентом?

— А здесь неплохо, — соврал Фухе, — кормят бесплатно, делать ничего не надо, крыша над головой есть.

— Ах, так! — разъярился Конг. — Что ж, Дюмон тебе покажет, как артачиться!

И посетители вышли,

3. ФУХЕ — ПРЕЗИДЕНТ

Дюмон не замедлил явиться.

— Ну, сокол, — сказал он. — Сегодня я свой гранатомет из ремонта возьму.

Охоту устроим.

— Не умею я охотиться! — огрызнулся Фухе.

— А тебе и не придется. Охотиться я буду. Из своего окна. А ты по двору бегать будешь, в роли зайца. Так-то вот. Бумажку тут тебе Конг оставил и сказал, что подписать ты должен. Так ты не тяни, подписывай, пока мой гранатомет в мастерской Фухе гордо отвернулся, и Дюмон вышел.

Выбраться из тюрьмы было немыслимо. Окно было забрано крепкими стальными прутьями, да и во дворе за окном расположилась вокруг трактора спортивная команда. Железную дверь прогрызть комиссару было явно не по зубам.

— Алекс, — взмолился он. — Отпусти!

— Не могу, — ответил из-за двери верный друг. — Вы же знаете — у меня жена, дочка… Я вас отпущу, а меня премии лишат. Не могу!

Фухе в отчаянии забегал по камере, поглядывая за окно. Через час во дворе показался Дюмон, и Фухе с ужасом заметил за плечами начальника тюрьмы гранатомет.

— Конец! — решил комиссар. — От этой штуки я в пыль превращусь! Лучше уж на электрическом стуле!

Дверь распахнулась, и на пороге вырос Дюмон.

— Ну? — поинтересовался он. — Подписал?

Фухе молниеносно подмахнул свою подпись под манифестом и властным тоном приказал:

— Я, глава временного правительства нашей великой, хоть и нейтральной державы, назначаю на должность начальника городской тюрьмы Габриэля Алекса, а ты, Дюмон, будешь исполнять обязанности тюремщика. Машину мне!

Фухе прибыл в контрразведку как раз в тот момент, когда Конг и Кадьдер отчаялись найти более подходящую, чем бывший комиссар, кандидатуру в президенты.

— А, козлик! — обрадовался Конг. — Решился-таки?

— Решился! — величественно заявил Фухе. — Не кури в кабинете! — заорал он на опешившего Конга.

— Вот это наш, хе-хе, человек! — потер руки Кальдер. — А вы не курите, Аксель, не надо, а то их превосходительство серчают, хе-хе…

Конг бросил сигарету в окно и произнес:

— Послезавтра выборы президента. Если мы поставили на Фухе, то он обязан стать главой государства.

— А если избиратели не проголосуют? — засомневался новоиспеченный премьер-министр.

— Проголосуют, хе-хе, — успокоил его Кальдер. — У нас средство есть.

— Какое средство?

— А вот мы из Института Биологии крысок зараженных выпустим, они и разбегутся кто куда.

— Ну и что? — не понимал Фухе.

— А то, что крысиный яд мы уже скупили на корню, и получит яд только тот, кто явится на избирательный участок и проголосует за вас, хе-хе.

— Так они ведь заразу разнесут!

— Не разнесут, хе-хе. Обычные белые крысы, хе-хе, а мы их объявим отравленными. Так что, молодой человек, с вас причитается!

4. ФУХЕ — ИМПЕРАТОР

Через день Франц-Фердинанд Фухе стал президентом. Он быстро приступил к проведению реформ, которые ему диктовали Конг и Кальдер. Президент сформировал новый кабинет, где Конг стал министром внутренних дел, Кальдер — военным министром, а остальные портфели разобрали активные сторонники новой власти. По настоянию Фухе Алекс был назначен министром просвещения, а Санчес, найденный пуделем Арчибальдом на помойке — министром иностранных дел. Демократию потихоньку прижимали. Фухе даже предложил продавать спиртные напитки с двух часов дня, но Конг объяснил ему, что пьяным народом легче управлять, и в этом отношении все осталось по-прежнему. Все газеты были закрыты, за исключением одной — «Гласа божьего», которая внушала населению, что президент Фухе — наместник господень.

Одно лишь обстоятельство омрачало настроение представителей новой власти — оппозиционное движение на окраинах страны. Все государственные вооруженные силы пришлось бросить против мятежников, но это не помогало. Да тут еще и в столице появились листовки, главным содержанием которых было: «Долой узурпатора Фухе!» Фердинанд Фухе добился того, о чем мечтал всю жизнь — он ничего не делал, кроме подписывания бумаг и выступлений по телевидению, которые ему готовил Конг, зато много ел и пил, жил в полнейшей роскоши.

Как-то Алекс в частном разговоре с президентом вспомнил, что когда-то давно, еще в прошлом веке, президент Фракции Луи-Наполеон провозгласил себя императором.

— А что для этого нужно? — сразу спросил Фухе.

— Не знаю, — пожал плечами Алекс, — по-моему корону купить надо.

— А где?

— Наверное, в той стране, где императоры были… Кстати, в Лувре должна быть корона Карла Великого…

Фухе тут же вызвал министра иностранных дел Санчеса и отправил его с официальным визитом во Францию.

Через три дня Санчес доложил:

— Золото и драгоценности, из которых сделана корона, стоят двадцать тысяч франков…

— Всего-то?… — разочарованно протянул Фухе.

— Но как историческая ценность она стоит сто миллиардов франков, добавил Санчес.

— Сколько? — ужаснулся Фухе. — Да у нас и в казне столько нет! Где же их взять?

— Может, новый налог учредить? — подсказал Алекс, пивший в углу пиво.

— Налог? А на что?

— Ну, например, на кошек и собак.

— Как это?

— А так. Кто держит у себя кошек, собак, попугаев и прочую живностъ, пусть платит!

— Не получится! — вздохнул Фухе. — Общество охраны животных воспротивится.

— Почему?

— Владельцы передушат своих любимцев, — объяснил Фухе. — А вот если на мух? Есть в доме мухи или комары — плати! И чистоту наведем, и деньги соберем.

— Всего два миллиарда, — подсчитал Санчес. — И то если по десять гульденов в месяц собирать.

— Маловато… — Фухе задумался. — А если продать что-нибудь?

— Ну, еще миллиард за эту мебель и обстановку… — развел руками Санчес.

Алекс допил пиво, встал, подошел к висевшей на стене карте своей великой нейтральной державы и ткнул в нее грязным пальцем.

— Продайте территорию! — сказал он.

— Как я об этом не подумал? — воскликнул, вскочив, Фухе. — У нас же миллионы квадратных миль! А что продать?

— Да вот хоть Цунамскую область с городом Самумом, — посоветовал Алекс.

Спустя неделю Фухе держал в руках корону Карла Великого. На голову водрузить он ее не мог, так как корона была чересчур велика, но сердце президента наполнилось гордостью.

— Итак, я первый представитель императорского дома Фухе, династии так сказать! — радовался он. — И имя у меня такое же, как у наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, невинно убиенного в Сараево в четырнадцатом. Алекс, брось ты свое пиво, пиши манифест о провозглашения меня императором!

— Почему я? — спросил Алекс, не желавший расставаться с пивом.

— А кто у нас министр просвещения?

Алекс, кряхтя, сел за стол, но писать не стал. На улице послышались выстрелы, взрывы и скрежет гусениц.

— Переворот! — в ужасе закричал Фухе. — Пиши скорей, тогда я их своей императорской властью растопчу!

Но было поздно. В кабинет президента ворвались молодчики в пестром одеянии.

«Оппозиционеры, — подумал Фухе. — Но как они попали в столицу?» Но тут вслед за молодчиками появились спортсмены в кедах и с автоматами, а за ними — подлые интриганы! — Кальдер в футболке и Конг с гантелей.

— Господин президент, вы арестованы! — торжественно произнес Конг, а потом неофициально добавил. — Зачем Самум продал, дурак?

1. ЗА СТАРУЮ ДРУЖБУ

После стремительного взлета император Фухе ощутил головокружительное падение. Его снова водворили в ненавистную камеру городской тюрьмы и снова мерзавец Дюмон стал проделывать свои гнусные шуточки с гранатометом.

Министра просвещения Габриэля Алекса и министра иностранных дел дона Алонсо-МигеляХуана-Херардо Санчеса отвезли в психиатрическую лечебницу излечивать манию величия.

А беднягу Фухе ждал судебный процесс, не суливший ему ничего приятного.

Правда, процесс связывал руки подлецу Дюмону, не осмеливавшемуся по-своему расправиться с его коронованной особой. Впрочем, судебное разбирательство могло окончиться лишь одним: электрическим стулом.

Именно поэтому Фухе, спокойный и тихий от рождения, вдруг замыслил противозаконную акцию — побег из места заключения.

Следователь вызывал Фухе на допросы крайне редко, и великий комиссар решил воспользоваться этим обстоятельством для осуществления своего замысла.

Нужно было только дождаться благоприятного момента.

Как ни странно, этот момент ему предоставил тот, кто должен был денно и нощно караулить комиссара — сам начальник тюрьмы.

Дюмон умудрился налакаться огненной воды на собственном юбилее по поводу пятидесятилетия работы блюстителем порядка. Придя в полное недоумение, он ввалился в тюрьму, на радостях расшвырял охране все свои наличные деньги и распустил ее до утра. Затем, кряхтя и звеня ключами, он двинулся в камеру Фухе, не забыв прихватить с собой гранатомет.

Фухе встретил Дюмона достаточно враждебно, но тот вдруг сменил гнев на милость.

— Пупсик ты мой, — слезливо промямлил Дюмон. — Скучаешь тут сам, а?

— Ступай прочь! — твердо произнес Фухе.

— Гонишь? Гонишь старого соратника? А кто тебя на работу в поголовную полицию принимал? Хочешь, я тебе стаканчик налью?

Фухе не мог отказать себе в удовольствии прополоскать глотку: уж слишком долго он прозябал в этой проклятой одиночке. Сверкнув глазами, он миролюбно согласился:

— Ну, разве что за старую дружбу…

Тут же из-под длинного плаща Дюмона появилась бутылка коньяка. Фухе сунул в руку начальника тюрьмы стакан и вздохнул:

— Лей!

Когда бутылку опорожнили, Дюмон начал было петь боевые песни, но вдруг осекся и плюхнулся на койку заключенного Фухе.

— Мер-рзавец! — сказал Фухе. — Хоть бы ботинки снял!

Дверь была распахнута и манила свободой.

2. ОПАЛЬНЫЙ ИМПЕРАТОР

Ближайший аэродром был в пяти милях от тюрьмы. Фухе понимал, что в своей великой, хоть и нейтральной державе он не сможет укрыться от бдительного ока Конга. Нужно было бежать как можно дальше, желательно в Западное полушарие. Для этого самолет нужен был обязательно военный, способный быстро и удобно донести его до какого-нибудь Парагвая.

Зная, что недалеко от тюрьмы находится военная база ВВС США, Фухе направился к ней, остановив на шоссе машину и вытряхнув из нее изумленного владельца. Фухе знал также, что безалаберные американские техники не только позволят ему сесть в самолет, но еще и горючего дадут на дорожку.

Прибыв к базе, Фухе стал размахивать руками, привлекая к себе внимание.

Сначала к нему подошел долговязый майор и уставился на него стекленными глазами, затем подбежали еще несколько офицеров и нижних чинов. Наконец, долговязый спросил:

— Фуке?

— Фуке, Фуке! — утвердительно замычал комиссар.

— Президент? — вновь спросил майор.

— Си, си, президенто! — обрадовался Фухе, почему-то забыв английскую речь, которой он владел в совершенстве. — Фото! Фото!

Долговязый осклабился, кивнул сержанту, и тот исчез. Появился сержант через минуту с фотоаппаратом и протянул его майору.

— Ми тебе чик! — по непонятной причине на ломаном языке проговорил майор, собираясь фотографировать сенсацию. — Ти из призн? Тюрма? Бежаль?

— Си, си, призн! — закивал Фухе. — Ти мене чик, я твой птица — тю-тю! — И комиссар замахал руками, показывая, как он полетит на самолете.

Долговязый понял, еще раз осклабился и заработал аппаратом. Прощелкав всю пленку, он сделал жест в сторону новенького В-52.

— Тафай-тафай, френд, амиго!

— Вива американос! — заорал Фухе и вприпрыжку помчался к самолету.

«Так я и знал, — думал он на бегу, — что эти вояки за любую сенсацию отдадут что угодно! А тут — собственноручная фотография опального императора! Не устояли!»

3. КУБА ВО ФЛОРИДЕ

Но американские зрители были не только легкомысленными лоботрясами, но и хвастливыми пустобрехами. В этом Фухе убедился через какой-нибудь час, когда радиоприемник, источавший грохот группы «Моторхед», вдруг запричитал на его родном языке о бегстве бывшего президента Фухе на американском самолете.

«Все, — подумал беглец. — теперь-то уж Конг меня из-под земли достанет! Куда теперь?» Решив не обременять свой мозг излишними рассуждениями, Фухе завалился спать, задав автопилоту курс на Кубу, где, быть может, его примут коммунисты и не выдадут кровожадному Конгу.

Будильник разбудил его как раз вовремя: прямо по курсу показалась земля.

Фухе оперативно зевнул и пошел на посадку.

Его несколько удивляло, почему кубинская противовоздушная оборона не отреагировала на появление американского самолета, но он быстро успокоился.

«Говорил же Конг, — подумал он, — что у этих красных все не так. Может, они меня живым взять хотят.» Но удивление его вновь возросло, когда он, опустившись на посадочную полосу, обнаружил, что приземлился прямо на ракетную базу. И никто не обратил на него внимания!

Посреди базы стояла огромная ракета на каких-то слоновьих подпорках, вокруг нее носились люди в комбинезонах.

— Вот это да! — ужаснулся Фухе. — У красных уже есть ракеты высотой в Эмпайр Стэйт Билдинг!

Тем не менее он выбрался из самолета и двинулся к людям. И даже теперь все равнодушно скользили по нему взглядом.

— Ничего не понимаю, — вслух размышлял Фухе. — На мне ведь американским летный комбинезон… Неужели красные совсем рехнулись?

И вдруг он остолбенел. Прямо перед ним вилась отличная бетонная автострада, а рядом с ней стоял вполне лаконичный указатель: «Канаверал. Флорида».

— Так вот почему они не обратили на меня внимания! — взвизгнул он. — Я в Штатах, а здесь до меня Конг доберется!

Однако быстро взяв себя в руки, он твердым шагом двинулся к гигантской сигаре, на которой уже отчетливо вырисовывался звездно-полосатый рисунок флага и белая надпись «Чзлленджер» — «Бросающий вызов».

— Кто кому еще бросит вызов, — бормотал Фухе. — Я вот Акселю Конгу покажу Фердинанда Фухе! Пусть достает меня из-под земли!

Смешаться с толпой обслуживающего персонала ничего не стоило: у него был такой же комбинезон, как и у всех окружающих.

— Ну что, запустим? — обратился он к одному из рабочих.

— Старт через три часа! — закричал тот. — Где Флойд? Ты вместо него, что ли?

— Я! — не растерялся Фухе.

— Так давай в лифт, да поживее! — опять прикрикнул рабочий. Фухе быстро скользнул в лифт. Что-то загудело, и он понесся вверх.

Когда кабина остановилась, Фухе выбрался из нее и сразу попал в мир чудес. Да, побывать в космическом корабле ему еще не приходилось!

4. КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ

Нужно было где-то спрятаться, совершить полет с экипажем и героем вернуться на Землю. Тогда уж Конг не решится покушаться на его жизнь и свободу!

Металлическое яйцо приличных размеров показалось комиссару самым подходящим местом.

«Кажется, это катапульта, — решил Фухе. — Отсижусь здесь до выхода на орбиту. Авось, эта штука не выстрелит: видно, аварийная. Корабль-то многоразового использования!» Фухе влез в яйцо, бросился в кресло и тут же заснул.

Разбудил его толчок и дикая тяжесть. Комиссара тут же стошнило, он открыл крышку яйца в поисках свежего воздуха и лицом к лицу столкнулся с астронавтом в серебристом скафандре.

— А-ва-ва, — сказал астронавт, ступил шаг назад, споткнулся и грохнулся головой о какие-то рычажки и кнопочки на черном пульте. Тут же катапульта выплюнула яйцо, заставив комиссара, изрыгавшего остатки вчерашнего коньяка и тюремного ужина, несколько раз проделать в воздухе путешествие от одной стенки до другой.

Описав сложную траекторию, яйцо плюхнулось в какой-то водоем.

Фухе поспешил выбраться на волю и с ужасом отметил, что приводнился он в тюремный бассейн, мимо которого бежал несколько часов назад на американскую базу.

Выход был один — идти с повинной.

Фухе снял комбинезон и побрел через тюремный сад в свою камеру.

На его удивление Дюмон все еще спал на тюремной койке. Никого кругом не было: видимо, охрана, отпущенная до утра, еще не соизволила явиться.

Вдруг заверещал телефон в кабинете начальника тюрьмы. Дюмон дернулся, затем вскочил, выпрыгнул в коридор и помчался к кабинету.

— Да! — заорал он с похмелья. — Простите, господин Конг… Что? Фухе? Тут он! Что? Американцы? Разве вы не знаете их правдивость? Как докажу? Фухе, иди сюда, скажи господину Конгу, что ты здесь. Не надо? И так верите? Какой «Чэлленджер»? Ах, космический корабль! Ну и черт с ним, взорвался так взорвался!

И Дюмон в сердцах бросил трубку.