Глава XXI: Куда приводит месть

Сколько я пробыл в отключке? Минуту? Час? Сутки? Не, сутки вряд ли: мне бы уже забрали — если не в больницу, так в полицию. Да и часа тоже еще не прошло, за окном вон так и не стемнело. Значит, всего несколько минут. Блин, как больно… Словно прессом приложили: и спереди, и сзади недвусмысленные симптомы многочисленных травматических очагов — следов встречи со стальной дверью и каменной стеной. Хорошо, в последний момент я успел прикрыться руками, да и удар дверью вышел в большей степени даже не ударом, а толчком. Но вот сгруппироваться перед падением тоже не помешало бы…

Слишком много умных мыслей. Эти упыри утащили Свету. В ковре. Они решили, что она умерла по их вине, и хотя замести следы И теперь ее… О черт! Они же собирались бросить ее в карьер! Утопить! Концы в воду! А я должен был им помешать — и не помешал! И теперь наш розыгрыш закончится настоящим преступлением, настоящей смертью. Господи!

Я плохо помню, как спустился вниз и забрался в машину, как завел мотор и выехал со двора. В салоне было жарко, голова почти не соображала. Я врубил кондиционер на полную катушку, через пару минут стало полегче. Куда они могли направиться? Здесь недалеко станция метро Октябрьское поле, значит, рядом находятся два выездных шоссе: Новорижское и Волоколамское. От последнего после МКАДа отделяется еще и Пятницкое шоссе: но оно проходит через густонаселенный район Митино. А сама Волоколамка — через такой же населенный Красногорск. Там до относительно безлюдных мест ехать и ехать. Значит, Новая Рига: по ней до самого Волоколамска ни одного крупного населенного пункта, не считая огибаемой с севера Истры. То, что надо. Значит, нам на юг! Ох, кажется, меня тошнит…

Подчиняясь нажатиям педали акселератора, «Пенелопа» резво перестроилась с крайнего ряда в центр и сходу влилась в редкий поток покидающих город машин. Интересно, какое авто у братьев? Жаль, я не додумался спросить у Светы, когда была возможность. Может, она придет в себя, и все обойдется? Мне тогда влетит… Ну и пусть влетает, лишь бы с ней ничего не стряслось. Какая же у вас тачка, недоноски?

Тошнота, вроде бы отступила, — крепкая у меня черепушка, однако! — но ей на смену вернулась боль в спине. Причем, болело все — от плеч и до самого крестца. Душевненько так приложился. Хорошо, что всей спиной, а не какой-либо отдельной ее частью — иначе не обошлось бы без переломов.

Приходилось догонять каждую машину и заглядывать в салон. Нет, не то. Тут усатый мужик. Здесь два мужика, но оба старые. Тут вообще тетка с собакой. Так, а это… нет, это семейная пара. Или любовники. Да плевать, кто — это все не те!

Наконец, когда я пересек МКАД, и в замутненное сознание стали закрадываться первые нотки отчаянья, мое внимание привлек новый, но довольно побитый седан, ехавшей по крайней левой полосе. Обычно эту полосу занимают самые быстрые участники движения, те, кто часто ездит с превышением и не любит уступать дорогу. Но седан выдавал не больше девяноста кэмэ в час, чем дико раздражал обгонявших его водителей, которые не стеснялись демонстрировать свое раздражение, постоянно мигая ему дальним светом. Нагнав машину (это не составило большого труда), я поравнялся с ней и чуть и закричал от ликования: они! Они! Сразу стало понятным странное поведение авто: обычно гаишники дежурят на правой обочине дороги, опасаясь тормозить «крутизну», ездящую слева. Вот ребятки и пристроились к самому краю, подальше от полосатых жезлов. Но едут осторожно, кочки и ямки объезжают — берегут ценный груз.

С их самодеятельностью пора было кончать, пока она дошла до точки, откуда нет возврата. Продолжая двигаться параллельно беглецам, я сблизился с их машиной, и когда на меня обратили внимание (без особых восторгов со стороны обоих братьев), открыл окно и протянул им табличку с номером своего сотового. Такая табличка хранится в бардачке у каждого, кто в силу проживания в крупном городе время от времени испытывает проблемы с парковкой. Если кажется, что твоя машина может, кому-нибудь помешать (единственный выезд со двора загораживает или там дверь в подъезд открыть не дает — мало ли случается), ты просто оставляешь такую табличку под стеклом. В таком случае есть вероятность, что тебе все-таки позвонят и попросят переставить машину, а не проткнут колеса.

В общем, табличку с номером братья у меня приняли, но не позвонили. Вместо этого седан дал такое резкое ускорение, что я мигом отстал метров на сто. Ну дебилы! Решили погоняться! Педаль газа в пол, «Пенелопа» вздрагивает и на секунду затихает, словно в задумчивости — после чего, взревев движком, как заправский спорткар, устремляется в погоню.

Четверть часа длилась эта гонка, четверть часа мы рассекали пустую магистраль, четверть часа уши рвал шум мотора, глотавшего бензин, как путник, пересекший Сахару, глотает прохладную воду оазиса. С учетом преодоленного ранее расстояния мы отдалились от Москвы уже на полсотни километров. И не собирались останавливаться. Я ни разу не гонщик, но тут альтернативы не было: или они, или я.

Стоило выехать за пределы города, как нас поглотила темнота: лишь огоньки справа и слева, да редкие обгоняемые машины свидетельствовали о том, что мы находимся на загородной магистрали, а не на заброшенном гоночном треке. Время шло, но никто не хотел сдаваться. Более мощный движок их тачки нивелировался большим же количеством пассажиров; мои явно лучшие водительские навыки — болью в спине и отшибленными руками. В обеих машинах царил страх. Они боялись за себя, я — за Свету… Черт, ну когда же она очнется и положит конец этому безумию! Они понимали, что время работает не на них, а я… А я только что заметил, как зажглась красная лампочка на топливном датчике! Бензин на исходе!

Бортовой компьютер любезно сообщил, что при сохранении скоростного режима запас хода составляет двадцать пять километров. Нужно что-то предпринимать, иначе все усилия пойдут прахом: я останусь посреди трассы один в заглохшей машине и с таким пятном на совести, от которого уже никогда не получится отмыться. Взвинтив обороты до предельных, предпринимаю последнюю отчаянную попытку нагнать беглецов. Дорога делает довольно крутой вираж, так что мы оба чуть не теряем управление, но все обходится благополучно. Дальше почти пять километров идеально прямого пути — лучшее место, чтобы, выражаясь гоночной терминологией, атаковать. И я атакую. Но и братья не лыком шиты: маневрируют умело, не дают пойти на обгон. Но тут в их маневры вмешивается непредвиденный участник: запоздалая фура, задние фонари которой горят так тускло, что их почти не видно в темноте. Водитель седана заметил угрозу слишком поздно: миг — и машины притерлись друг к другу бортами. Я мысленно содрогнулся, ожидая неизбежного. Но слишком уж велика была разница в скорости: легковушку отбросило от грузовика, как резиновый мячик, и она, бешено завихляв в попытке сохранить направление, стала сбавлять скорость. Я тоже притормозил в ожидании скорой развязки, а затем, обогнув фуру, и вовсе остановился. Встала и фура. Раздался негромкий удар. Метрах в пятидесяти перед нами приткнулась к отбойнику машина-беглянка.

— Вы че там, совсем аххренели?! — из окна кабины высунулся озлобленный дальнобойщик. — Вы у меня забудете, как маму родную зовут, шумахеры хреновы! Я вам щас покажу, как тут гонять!

Похоже, он был всерьез настроен что-то нам показать, а потому я, не являясь непосредственным участником ДТП, счел за благо отъехать на безопасное расстояние. Но поступательное движение вперед подействовало и на моих оппонентов: покалеченный седан тут же сорвался с места и снова пустился в бега. Но скорость он больше не набирал, ехал степенно, как на прогулке. Поравнявшись с ним, я жестом приказал водителю (за рулем был Миха): тормози. Тот проявил достойное уважения упорство и снова не послушался, лишь отчаянно помотал головой. Тогда я не придумал ничего умнее, как показать ему травмат.

Вообще, оружие в руках мужчины — это сразу плюс два пункта к смелости и плюс четыре к самооценке. Другое дело, что не стоит тыкать им направо и налево, иначе это может войти в привычку. Что чревато. В конце концов, кто поручится, что смелость противника не превзойдет вашу, пусть даже «прокачанную» за счет покупного придатка? Или еще хуже: вид оружия может вызвать панику, которая напрочь отобьет последние остатки здравого смысла.

Что и произошло в данном случае.

Узрев пистолет, Миха испуганно разинул варежку, после чего резко крутанул руль вправо! Я только и успел, что ударить по тормозам: мы разминулись с считанных сантиметрах друг от друга. Ах ты Гастелло недобитый! Попадись ты только мне!

Но Гастелло уже сворачивал на боковой съезд с дороги. Как он мне надоел. И голова опять разболелась — в таком состоянии вообще нельзя за руль садиться. А меня заставляют гоняться за придурками. Дорога, кстати, уводила в поля. Посоревнуемся в проходимости? Грунтовая колея сразу же отдалась неприятной тряской. Ничего, осталось недолго, я в этом уверен. Впереди видны огоньки деревни, там-то мы тебя и накроем.

Плюх! Увлеченный высматриванием, что там впереди, я проворонил большую лужу, в которой «Пенелопа» угодила ведущим колесом. Нет, это еще не конец: сейчас прибавим газу… Затем еще немного прибавим… Переведем трансмиссию на ручной режим… Да, вот теперь точно конец. Дальше машина не поедет.

Плакать и биться головой об руль было некогда: выскочив наружу, я пустился в погоню на своих двоих. Но ноги — не самое подходящее транспортное средство для погони за повозками, снабженными двигателями внутреннего сгорания. Меня хватило метров на триста спринта, после чего седан в последний раз мигнул задними фонарями и исчез из виду. Я остановился на развилке: тут был объезд, мимо деревни.

— Ушли…

Вот теперь можно плакать и биться головой. Правда, под рукой уже нет руля, но ничего, сойдет и камень. Невероятно… Просто невероятно, как обычная, пусть и злая, шутка могла привести к подобному результату. Света, Светочка, Светик… Не уберег я тебя. Казалось бы, что сложного? Я ведь мог вмешаться заранее, до тех пор, как от слов они перешли к делу — и не вмешался. Я мог остановить их всего двумя словами — и не произнес этих слов. Не догадался. Вместо этого я гнал, гнал, как оглашенный, как герой тупого боевика. Увлекся, забылся, отрешился. И проиграл.

Как теперь с этим жить?

До слуха донеслось кваканье лягушек. Где-то рядом водоем. Водоем! Братья говорили, что хотят избавиться от тела. Может, прямо здесь? Шансы невелики, но пока они есть, нельзя останавливаться.

И откуда только силы взялись! Пробежав по дороге, я минут через пять оказался на берегу маленького озера или, скорее, большого пруда, освещенного убывающей луной. Нос уловил запах автомобильных выхлопов, но ни машины братьев Панкратовых, ни самих братьев не было видно. По мере приближения к воде кваканье становилось все громче и скоро от него начало свербить в ушах. Ненавижу лягушек! Мерзкие, скользкие, прыгают… Но к звукам, издаваемым земноводными, примешивались другие, посторонние звуки. Я прислушался: будто мычит кто-то. Заблудившаяся корова?

Нет, это не корова. Прямо посреди дороги лежал большой сверток — лежал и слабо трепыхался. И мычал.

— Света! — я бросился к свертку, оказавшемуся старым ковром и в три приема раскатал его, освободив полузадохнувшуюся пленницу.

— Пусти! — она вскочила и попыталась убежать, но я перехватил ее и усадил на землю. Девушка беспомощно заозиралась по сторонам. — Где я? Кто… Филипп?

— Да, это я.

— Где я? — повторила Света свой вопрос. Похоже, она еще не совсем отошла после лекарства и слегка «тормозила». — Как я сюда попала?

— Ты в порядке? — вместо ответа спросил я. — Как себя чувствуешь?

Света на секунду затихла, словно прислушавшись к себе.

— Голова болит… И ноги словно ватные. Но это из-за снотворного, меня предупреждали. Что случилось? Я очнулась, вокруг темно, я в какой-то тряпке… Мы куда-то ехали. Я стала брыкаться, и меня выпихнули наружу. Упала, но было не больно совсем. Пыталась распутаться, но ничего не получалось… А потом ты пришел. Фуу… В чем это я?

— Это засохшая кровь. Вон вода, можно отмыться.

— Кровь?

— Да, кровь, в которой ты лежала.

— Точно, я же лежала… А где Миша?

— Уехал.

У меня не было ни сил, ни желания что-либо ей объяснять. Но Света не успокаивалась, как не успокоился бы любой человек, потерявший два часа своей жизни, когда вокруг происходило нечто из ряда вон выходящее. И в итоге я снова уступил ее уговорам, мысленно поклявшись, что теперь уже точно в последний раз. Уложился в десять минут, может, чуть больше. Она, не перебивала, не уточняла — просто слушала.

Когда мой рассказ подошел к концу, девушка впала в глубокую задумчивость. Дабы не тревожить ее, ярастянулся на том самом ковре, давая отдых побитому и уставшему телу. Хорошо… Как же хорошо, что все закончилось именно так…

Зазвонил телефон. Люблю, когда все в жизни размеренно: пока отдыхает тело, можно вдоволь поиздеваться над мозгом.

Звонила, разумеется, жена.

— Филипп, ты где?

— Любимая? Ну, как бы тебе сказать…

Да, любимая, как бы тебе сказать, что я сейчас в сотне километров от тебя на берегу кишащего лягушками озера лежу на ковре вместе с нашей красивой соседкой, которую только что чуть в этом самом озере не утопили? Всего-то делов, обычное времяпровождение для вечера буднего дня. Ах да, чуть не забыл: не исключено, что при этом меня ищет полиция за несанкционированный раллийный заезд по Новорижскому шоссе, со скоростью, достаточной, чтобы лишить меня прав лет на двадцать вперед.

— Скажи, как есть, — голос Веры вернул меня в реальность.

— Прости, я немного задержался… Но скоро буду!

— Угу. Я так и поняла, что скоро. Приезжай.

Она явно расстроена, но что-то в ее голосе подсказало мне, что дело здесь не в моем долгом отсутствии.

— Родная, все в порядке?

— Нет. У нас тут ЧП. Приезжай.

— Какое ЧП?

Но Вера уже повесила трубку.

— Что случилось? — спросила Света. Пока мы разговаривали, она успела сходить к воде и смыть, пусть и не целиком, засохшую кровь. — Вера волнуется?

— Да, немного. Нужно ехать.

— А сколько времени?

Я показался ей экран телефона, на котором горели цифры «00:06».

— Ого… Как поздно…

— Надо. Ты как?

— В порядке, — Света поднялась, я поддержал ее за руку. — Слушай, Филипп… Получается, он меня бросил?

— Ну да… Можно сказать, сразу в обоих смыслах. Ты расстроена?

Девушка отрицательно качнула головой.

— Нет. Вообще, я до сих пор не могу прийти в себя после того, что ты рассказал. Мне нужно время. Трусливый мерзавец… Если бы не ты… Спасибо, что не оставил меня. Ты самый лучший, Филипп, — она нашла в себе силы улыбнуться. — И даже хорошо, что ты женат. Я бы испортила тебе жизнь.

Увидев ее улыбку, я сам немного воспрял духом.

— Едва ли ты смогла бы испортить ее сильнее, чем порчу я сам. Но вообще, после всего произошедшего я, как порядочный человек, просто обязан сделать тебе — и уверяю, ты не сможешь отказать, — одно не очень приличное предложение.

— Какое предложение? — тут же насторожилась Света.

— Помочь мне вытолкать машину из грязи.

Загрузка...