Глава XXXII: Три угла

— Пока что мы в относительной безопасности. Но надолго ли — сказать не могу.

На этот раз мы расположились на втором этаже коттеджа Добренко, в гостевом зале, который, как две капли воды напоминал тот, другой зал, в доме авторитета Пети. Не иначе, какая-то типовая застройка для богатых, которые не ходят друг к другу в гости. Тот же черный провал камина, те же рога (правда, не одни, а вместе с головой оленя), те же резные кресла. В окнах затухает вечерняя заря: похоже, совещаться на закате стало новой традицией.

В зале были собраны почти все оставшиеся в строю: Сева, Ден, Маша, Игорь с Валей да мы с Верой. Итого семеро. Руки жены крепко обвивали мою шею. Она сидела у меня на коленях и уже успела заявить, что не оставит насиженное место, и теперь, если я захочу куда-то пойти, мне придется нести ее с собой на руках. Замечательная идея! Целиком полностью поддерживаю. Пока вокруг царила суета, связанная с моим прибытием, я шепнул ей на ушко, кому именно мы обязаны своим освобождением и предоставленным убежищем. Вера впечатлилась.

Обведя взглядом всех присутствующих, я подумал, что за прошедшие тридцать часов это уже третье наше совещание. Казалось, только вчера мы точно так же сидели в квартире Паши и искали выходы на Джона. А сегодня с нами уже нет ни Паши, ни Ирины. Прошлой ночью у нас дома мы обсуждали спасение Севы — и вот уже где-то далеко остались Света и Агат. Домой теперь путь заказан. Но нас все еще много — не в последнюю очередь из-за того, что пришли новые люди, неравнодушные к нашей беде. И главное, мы спасли брата Веры! Пусть сейчас он полулежит на притащенной из соседней комнаты кушетке и едва ли может самостоятельно передвигаться — но он с снова с нами, значит, все жертвы и потери были не напрасны. И Маша воспряла и нашла в себе силы подняться: сейчас она сидела на табуретке, время от времени бросая опасливые взгляды в сторону то одного, то другого брата Новикова. Ден тоже повеселел и, как никогда, стал похож на себя прежнего. Только взгляд его оставался серьезным.

Что же с вами делать, несчастные влюбленные…

— Игорь, сначала ты докладывай, затем я расскажу, что удалось выяснить.

Я оторвался от созерцания троицы и приступил к насущным делам.

— Докладываю, — вперед выступил Игорь, до того возившийся с настройками кондиционера. — Полицейская машина забросила нас сюда около часа назад. Девочки уже были здесь. Нам позвонили на местный телефон — он в прихожей, внизу — и велели ждать твоего прибытия. Посоветовавшись, решили ничего глобального не принимать, только помылись, переоделись и разместили Всеволода. Ах да, еще удалось узнать, где мы, собственно, находимся. Воскресенский район, юго-восток Московской области, восемьдесят кэмэ от столицы. И еще Всеволод…

— Я сам скажу, если ты не против, — перебил его Сева. — Но не сейчас, позже.

Игорь был не против и потому замолчал.

— Хорошо, — видимо, настала моя очередь «радовать» окружающих. — Как вы уже поняли, положение наше довольно отстойное. Но отчаиваться рано, возможно, все удастся уладить… До того, как нас найдут.

Я тоже воспользовался здешними удобствами и гардеробом, который представил в наше распоряжение довольно большой ассортимент всевозможной одежды. Я выбрал себе светлые летние брюки и рубашку с коротким рукавом. Жара сейчас, конечно, не та, что три недели назад, но прохладой все еще не пахнет. Жаркое выдалось лето, да. А вот обуви нужного размера не нашлось, пришлось отмывать старую. Так что сейчас мои кроссовки сушатся на балконе. Который, кстати, тоже мало чем отличается от балкона дома в Трифоново.

По мере того, как я выкладывал информацию, полученную от Добренко, время от времени сдабривая ее собственными комментариями и умозаключениями, улыбки на лицах ребят гасли одна за другой, а сами лица все более вытягивались, приобретая растерянно-обреченные выражения. Когда я закончил говорить, лучше всех общее настроение смог выразить сидящий слева от нас Денис.

— Пи…ц нах…

Вера, недолго думая, протянула руку и отвесила брату полновесный подзатыльник.

— Думай, как при женщинах выражаешься.

— Его можно понять, — выступил в роли адвоката Зарипов. — Мои мысли были примерно такими же.

— Вот и держи их при себе, — отрезала Вера. — Нечего язык не по делу распускать.

Ден выглядел сконфуженным.

— Я не согласен с твоим другом, — заявил Сева. — Пока мы ждали тебя, я связался со своим начальством в Кельне и описал им сложившуюся ситуацию. Уверен, они не оставят это просто так и приложат все усилия, чтобы вытащить меня отсюда. И вас тоже.

— Хорошее уточнение, — заметила сидевшая рядом с Машей Валя. — Будет обидно, если они пришлют за тобой вертолет, а места для всех в нем не хватит.

Ее слова натолкнули меня на одну мысль.

— Валентина, мне кажется, пока не поздно, тебе лучше уехать.

— Уехать? — глаза молодой женщины удивленно округлились. — Куда?

— Домой. Здесь становится слишком опасно. Мы впятером с самого начала оказались замешаны в этом деле, а про Игоря они уже знают — он успел побывать в полиции. Но ты пока что им неинтересна, и это шанс. Коттедж, в котором мы сейчас находимся — ненадежное убежище. Он безопасен ровно до тех пор, пока они не узнают, что мы здесь. Поэтому чем раньше ты его покинешь, тем будет лучше для тебя.

— Но я не хочу его покидать! — Валя выглядела растерянной: ей казалось, я прогоняю ее. — Я хочу быть с вами!

— С нами опасно, — с нажимом повторил я. — Ты единственная, кто может избежать…

— Но куда мне идти? — на ее глаза навернулись слезы, она беспомощно заглядывала в лица присутствующих, ища поддержки. — Я… Меня муж выгнал.

— Вот как…

Я был обескуражен, но не удивлен. Отношения с супругом у Вали не клеились все те годы, что я ее знал. Казалось, ее терпения не хватит надолго, но она раз за разом удерживала себя от последнего шага. Может быть, боялась будущего. Но в последние несколько месяцев ситуация усугубилась настолько, что даже самым заядлым оптимистам из числа Валиных друзей стало понятно: дело идет к разрыву. Правда, жаль, что дошло оно именно сейчас.

— Да… — Валя беспомощно опустила голову. — Когда Игорь вызвонил меня, мы как раз ругались. Мы часто ругались в последнее время… Чаще, чем раньше. Я сказала, мне нужно отлучиться, я скоро вернусь, а он ответил: «Можешь не возвращаться». Сначала я не подумала, что он всерьез, я вообще не думала: вам нужна была помощь, и, к тому же, я так хотела уйти… Но сегодня… Сегодня днем я звонила ему — он не взял трубку. Тогда я поехала домой и увидела, что он сменил замки! Он больше не пустит меня. Простите, я не хотела вам всего этого рассказывать, у вас и так хлопот хватает. Просто ты должен знать, Филипп: кроме как на улицу, пойти мне некуда.

Вера слезла с моих колен, подошла к Вале и обняла ее. У меня комок встал в горле: я не знал, как приободрить ее. Не найди она сейчас сил сознаться, я выгнал бы ее за дверь, точно также, как днем раньше это сделал ее муж.

— Думаю, Валя останется с нами, — негромко сказал Игорь.

Я молча кивнул.

— К тому же, — заметил Сева. — Не исключено, что за домом уже наблюдают. И, покинув его, она подвергнет себя куда большей опасности, чем оставшись здесь, со всеми нами.

Я кивнул повторно, а Сева продолжил:

— Я вообще не очень доверяю твоему другу. Точнее, я надеюсь, что он попытается все исправить, но в положительный результат не верю. Поэтому мне кажется, отсидеться у нас не выйдет. Да, в доме есть еда, и много. Теоретически здесь можно жить сколько угодно долго. Но нас выследят, я в этом уверен. И очень скоро выследят. Поэтому вся надежда на моих коллег — в Кельне и здесь.

Говорил он глухо, ни на кого не глядя. Осунувшееся лицо его выражало смертельную усталость. Казалось, больше всего на свете Сева сейчас хотел бы лечь и уснуть. Интересно, он всерьез считает, что Добренко не в силах нам помочь, или это сказываются последствия похищения? Возможно, сейчас Всеволод не доверяет вообще никому.

— И что ты предлагаешь? — спросил я.

— Я предлагаю дождаться инструкций и следовать им. У нас есть служба безопасности, они нас не оставят.

— Интересно, — съязвил я, поддавшись сиюминутному порыву. — Почему же тогда они не кинулись тебя искать, когда мы им звонили?

— Вы им звонили? — Сева вдруг посмотрел мне прямо в глаза.

— Да, звонили… — от его взгляда я невольно смутился. — Еще в среду…

Неожиданно Ден громко хлопнул себя по лбу.

— О моя голова! Ну я и тупица! Просто непроходимый! Как же сразу не догадался?!

— Ты тоже понял? — Сева повернулся к брату, и тот часто закивал.

— Что понял? — недоуменно нахмурилась Вера, отпустив Валю и присоединившись к беседе.

Тут дошло и до меня.

— Вы звонили в филиал моей фирмы, — пояснил Сева. — И сообщили, что пропал командированный сотрудник. Но они на это никак не отреагировали, более того, даже не сообщили в головной офис. Мой коллега Йенс, с которым я созванивался, сказал, что впервые слышит об этой истории. Значит, из Москвы в Кельн ничего не передавали, что может означать только одно: вы разговаривали с человеком, который меня продал.

— С тем самым, который слил Пете Первому информацию про твой приезд? — ахнула Вера.

— Да, именно с ним, — подтвердил Сева. — Ден! Ты просто обязан вспомнить, кто это был!

— Я… Я не помню, как он представился… — парень выглядел растерянным. — Мне и в голову не могло прийти…

— Подождите! — перебил всех я. — Если все это правда, то следует валить отсюда как можно скорее.

Действительно, если предатель сидит в московском филиале, через который (не через Кельн же!) коллеги Севы собираются организовать спасательную операцию, значит, очень скоро наше местоположение станет известным и Пете Первому. С другой стороны, нужен ли теперь ему Сева, если операция по извлечению ценных сведений с треском провалилась? Бог его знает, лучше не рисковать.

— Нужно уезжать, — Сева попытался подняться.

— Ты слишком слаб! — Маша кинулась к нему, хотела взять за руку, помочь, но молодой человек спешно отдернул пальцы. — Ты боишься меня?

— Нет, прости… Не боюсь.

Наблюдавший за этой сценой Денис, покачал головой, что-то прошептав себе под нос.

При помощи Игоря Всеволода удалось привести в вертикальное положение.

— Отлично. Я могу идти. Выезжаем немедленно!

— Прости, на чем выезжаем? — пока моя жена спешно задергивали шторы по периметру комнаты, пришедшая в себя Валя снова ощутила себя полноценным членом нашей шайки. — У нас на семерых всего одна машина — Верина. Филипп, Игорь, где ваши?

— Понятия не имеем, — синхронно пожали плечами мы оба. — Их забрали.

— Но нас семеро, все мы не поместимся.

— Есть такие опасения…

— В нашей ситуации выбирать не приходится, — отрезал Сева. — Придется потесниться.

— Ладно, — я принял решение. — Собираем вещи и выезжаем. Будем крейсировать неподалеку, пока с нами не выйдут на связь.

Старший Новиков с телефоном ушел в соседнюю комнату звонить в штаб-квартиру и предупреждать о возможной подставе. Вера в сопровождении Зарипова и Вали спустилась в гараж — готовить машину к отъезду.

Остальные, в том числе и я, остались, вроде как, не при делах.

Ощутив неловкость и чувствуя желание Дена и Маши побыть наедине, я поднялся на чердак. Авось из верхних окон удастся разглядеть что-нибудь интересное. Конечно, надо бы поскорее давать драпака из этого уютного местечка — но и спешка ни к чему хорошему не приведет. Если дом уже под наблюдением, нас сцапают в два счета. Всего оружия у нас — возвращенный мне травмат да пара декоративных алебард в каминном зале. В сложившихся условиях я даже не знаю, что из вышеперечисленного оказалось бы более полезным в бою… Или, точнее, менее бесполезным.

На чердаке темно, чуть заметными пятнами выделяются прямоугольники окон — снаружи лишь немногим светлее, чем внутри. Но это и к лучшему. Пробравшись к одному из окошек (по пути пару раз споткнулся о валявшийся на полу хлам), я выглянул на улицу и осмотрелся. Мир да покой. Поселок живет своей обычной жизнью. Несмотря на сгущающиеся сумерки на улице полно людей: в основном, конечно, у себя на участках, за решетчатыми заборами. В воздухе плывет запах шашлыка. И справа, и слева играет музыка, две разных мелодии, накладываясь друг на друга, сливаются в ушах в нечто, призывающее эти самые уши немедленно заткнуть пальцами. Попробуйте слушать одновременно «Метель» Свиридова и дилетантский полулюбительский рэп обитателей городских задворок, повествующий об их нелегкой судьбе — поймете, о чем я. Вдоль оград по центральной улочке рассекает стайка ребятишек на велосипедах. Чуть дальше, на участке через дорогу, молодая семья при свете уличного фонаря прямо на газоне возводила палатку — не иначе, для ночлега малышни. Вон и сами «жильцы» в числе трех штук — радостно носятся вокруг взрослых, предвкушая новое приключение. Вроде бы, все тихо да гладко. Ни подозрительных машин, ни подозрительных людей. И в нашу сторону никто не косится.

Во втором окошке тоже самое.

Сколько человек сможет выделить Петя на охоту за нами? Едва ли много. Троих-четверых максимум. Имеет ли смысл бежать? Может, проще отсидеться? Вряд ли они рискнут устроить беспредел прямо в населенном районе. А вот за его пределами, в отсутствие посторонних глаз — запросто. Стоит поделиться этой мыслью с Севой и Игорем: возможно, они поддержат.

Спускаясь вниз, я услышал в зале голоса и решил задержаться. Похоже, у нас тут приватная беседа, не стоит мешать. Винтовая лестница, соединявшая второй этаж с чердаком, оказалась идеальным убежищем: я отчетливо слышал каждое слово, при том, что самого меня видно не было — ступеньки закрывали.

Разговаривали Маша, Ден и присоединившийся к ним Сева.

— Ну что, друзья мои, как будем дальше жить? — это Всеволод, его голос был громче остальных. — Теперь, когда мы все друг про друга знаем, думаю, нет смысла притворяться.

— Я и не собираюсь притворяться, — ответила Маша. — Я все уже сказала и могу повторить. Мне правда очень жаль, что так получилось. Я не хотела. Это самая большая ошибка моей жизни, о кторой я буду жалеть до конца…

— Да, я знаю, знаю, — перебил Сева. — Почему ты молчишь?

Последнее, видимо, относилось к Дену.

— Я не знаю, что говорить, — ответил он после короткой паузы. — По мне, так лучше вообще отложить этот разговор до того времени, пока мы не окажемся в безопасности.

— Возможно, ты прав. Но я хочу определенности.

— Какой определенности ты хочешь, брат? Хочешь знать мое отношение к этой девушке? Ты и так знаешь. Я люблю ее.

— Даже после всего, что она сделала?

— Даже после этого.

Денис говорил уверенно, не оставляя надежд на сомнение. И Всеволод услышал его.

— Хорошо. А она? Она хочет быть с тобой?

— Хочу.

Это ответила Маша.

— Ясно… — голос старшего Новикова превратился в невнятное бормотание, понятное, кажется, только ему одному.

— Сева, — обратилась к нему Маша. — Я знаю, это все звучит мелко и никчемно… Но все-таки, прошу: прости меня. Прости, если сможешь. Я не знаю, как смотреть тебе в глаза… После всего, что я сделала. Мне нет оправданий, я сама себя не смогла бы оправдать. Никто не смог бы. Но не держи зла на брата. Он не виноват, что так получилось. Только я одна.

— Только ты одна, — эхом повторил Всеволод. — Ты причинила столько зла и теперь просишь простить тебя и позволить жить дальше. Любить, быть любимой… Я знаю, мне рассказали: ты хотела отомстить за своего жениха. Но ты даже не знала, кому именно мстишь. И теперь хочешь, чтобы я не уподоблялся тебе.

— Хочу! Но не потому что считаю, что мне все сойдет с рук! А потому что я осознала, что была не права. Жаль, что это произошло слишком поздно…

— Слишком поздно, — подтвердил он. — Ладно, ты будешь сним. А как же я? Все то, что ты говорила мне — ложь?

— Говорила тебе? — удивился Денис. — Что ты ему говорила?

— Клянусь, ничего такого, что могло бы… Нет, — Маша осеклась на полуслове. — Это неправда. Я действительно говорила, что он мне не безразличен.

— И только это?

— Только это. Я должна была… Сыграть на его чувствах. На твоих чувствах, Сева. Таково было мое задание. И я сыграла. Ты очень дорог мне — как друг, как очень близкий человек… Но сердцу не прикажешь.

Сева схватился за голову.

— И после этого просишь о прощении! Я верил тебе, я надеялся, любил! А ты… Только за деньги… Все ради денег! За так я тебе не нужен…

— Если бы я могла…

— Если бы ты захотела… Но ты даже не захотела.

— Не ври хоть себе, брат, — в голосе неожиданно Дениса зазвенел лед. — Ты прекрасно знаешь, почему у тебя ничего не вышло, как не выходило всегда. Ты не дурак: надо быть именно дураком, чтобы, оступившись двадцать раз, рассчитывать, что в двадцать первый все будет по-другому. Пока ты не изменишься сам, Сев, ты будешь одинок. Пока ты не перестанешь быть тряпкой и… как говорят в этой стране… подкаблучником, вот. Но ты слишком любишь себя. И не можешь даже допустить, что ты сам и есть источник своих бед. Ты готов обвинять меня, Машу, Веру, Филиппа — кого угодно, но только не главного своего врага. Изменись, брат. Покажи свои лучше качества, не держи в себе, ожидая, что кто-нибудь их разглядит. Ты хороший, очень хороший человек, но пока ты будешь хорошим только для себя — извини, такое никому и даром не надо.

Заскрипели половицы: выглянув, я увидел, что Сева, прихрамывая, подошел к занавешенному окну. Он не хотел, чтобы Ден и Маша видели его лицо.

— Ты готов ее простить? — тихо спросил он у брата.

— Готов, — также тихо ответил он.

— Хорошо. Если вы хотите быть вместе, я не буду мешать, — он повернулся к Маше. — Если ты сделаешь моего брата счастливым, если дашь ему все, что он заслуживает… Тогда я… Нет, не я… ОН простит тебя. И я тоже.

— Севочка…

Маша силилась что-то сказать, но так и не смогла: голос ее задрожал, сорвался. Упав на колени, она залилась слезами. Братья молча смотрели на нее, не в силах отвести взора. Я, уже не скрываясь, подошел к ним: разговор закончился, наступила развязка. И я смотрел во все глаза, завороженный не меньше Всеволода и Дениса. Вид ее слез — чистых, настоящих слез, вымывающих из души человеческого существа всю скопившуюся там грязь и мерзость, был сродни видению христианского чуда. Маша плакала — не от боли и не от страха — она плакала, потому что в тот момент рушился ее старый мир, погребая под собой все, что было в прошлом, и выпуская на свет заново рожденного человека. И человек этот, омытый слезами искреннего раскаяния, был ближе к Богу, чем любой из нас.

Денис подошел к ней, положил руку на плечо — и видение исчезло, словно его и не было. Передо мной снова была обычная заплаканная девушка, бессильная вымолить прощение у разбитого ею сердца. На ее щеках застыли разводы растекшейся туши.

— Филипп! — увидев меня, Сева тут же перешел от «лирики» к делу. Как будто и не было всего того разговора, свидетелем которого я стал. — Я дозвонился до своих. За нами уже выслали машину.

— Одну машину? — я даже нашел в себе силы удивиться.

— Большую машину. Она заберет нас.

— Им можно доверять?

— Можно. Они вычислили, кто меня сдал. Проследили входящие звонки за неделю… Там действительно был звонок с вашего домашнего телефона.

— Замечательно, — сидящая на полу Мария не давала сосредоточиться, разговор казался каким-то нереальным, словно плохо поставленный спектакль. — Мы выезжаем или нет?

— Выезжаем, — в дверях появилась Вера. Я бросил на нее подозрительный взгляд: не иначе, она тоже слышала всю беседу от начала до конца. — Наша машина готова.

— Я поведу, — предупреждая возмущение жены, я поспешил пояснить: — Четверо взрослых мужчин на заднем сиденье не поместятся. Поэтому за руль придется пустить меня, а ты поедешь спереди или сзади на коленях…

— У меня, — уточнил Сева, спеша прекратить бессмысленные, на его взгляд, пререкания. — Есть еще один вопрос. Они просили уточнить, есть ли в окрестностях открытая и, желательно, ровная площадка. Это, почему-то, очень важно: рандеву должно состояться именно там.

— Почему именно там?

— Не знаю. У вас есть что-нибудь подобное на примете?

— Нет, — покачал я головой. — Я в здешних краях-то бывал всего один раз…

— Я тоже ничего такого не зна… — лицо Веры вдруг озарилось ликованием. — Подождите! Это же Воскресенский район? Тогда знаю! Она как раз плоская сверху! И ее издалека заметно! Ну, Филипп, вспоминай!

Но вспомнить я не успел. С первого этажа донесся звук разбитого стекла, а следом — испуганный крик Валентины.

— Что случилось? — подлетев к лестнице, Вера заглянула вниз — Валя, ты в порядке?

Но в следующую секунду оказалось разбитым уже окно в каминном зале. Плотные шторы не позволили осколкам проникнуть вглубь комнаты, однако, услышав звон, все инстинктивно шарахнулись в стороны. Задребезжало еще одно стекло — в него также угодил метко пущенный камень.

— Что за черт… Неужели так быстро…

Ден помог Маше подняться. Она не противилась — время действовать, а не плакать. Я кинулся за своими кроссовками и принялся лихорадочно натягивать их на ноги. Вера растерянно оглядывалась по сторонам.

— Эй, вы там! — закричал снизу Зарипов. — Ехать собираетесь? Все уже готово!

— Подождите! — я схватил за руку Веру, которая уже начала спускаться вниз. — Куда мы поедем, если они уже здесь?

— Смотрите! — Маша ткнула пальцем в одного из разбитых окон: там, за шторой колыхались бледно-оранжевые языки зарождающегося пламени.

— Хорошо, едем, — мгновенно согласился я и, подхватив Веру, бегом устремился в гараж.

Кухня уже горела. Влетевшая в окно бутылка с зажигательной смесью угодила аккурат в диванный уголок, который вспыхнул, как сухая солома. Рядом располагалось куча другого горючего материала, так что сомневаться в судьбе коттеджа не приходилось — ему каюк. Ох, как я потом буду объясняться с Геннадием Романовичем…

Валя с Игорем уже ждали нас в машине. К счастью, гараж имел смежную с домом дверь, и, чтобы попасть туда, выходить на улицу не пришлось.

— Ходчее, ходчее! — Зарипов сидел за рулем, а на мой немой вопрос ответил: — Давайте с женой вперед, меняться некогда! Я поведу.

Сева, Ден и Маша нырнули на заднее сиденье, и мы тронулись. Дверь гаража была с электроприводом, и как только она поднялась на нужную высоту, Зарипов так надавил на газ, что меня вжало в спинку кресла. Я ожидал, что он проедет через ворота (которые, к слову, были заперты… эй, они же заперты!), однако, едва покинув гараж, Игорь резко развернул машину — в границах довольно тесного участка да на большой скорости это оказалось не так просто — и, обогнув дом, устремился на задний двор. Там, по пути снеся пару глиняных вазонов с цветами, мы протаранили хлипкую ограду, отделявшую наш участок от соседнего, и через их ворота выскочили на параллельную линию.

— Прости, Верочка, но я боялся, что сама ты на подобное не решишься, — извиняющимся тоном обратился к ней Игорь. — И Филиппу не позволишь. Своя машина, все-таки… Так куда мы теперь?

— Ты всерьез считаешь, что ради железяки я стала бы рисковать вашими жизнями? — Вера изловчилась и сильно ущипнула водителя за локоть.

— Ай! Больно же! Прекрати! Куда мне ехать?

— К Белой горе.

В голосе моей жены отчетливо слышалось: «Там я тебя и распну, жалкий человечишка». Игорь был достаточно умным человеком, чтобы чувствовать подобные вещи.

— Понял, понял… — примирительно провозгласил он. — Больше не посмею в тебе сомневаться! Едем к Белой горе. А что это за гора такая?

Загрузка...