Полет в прошлое

2. ПРИВИДЕНИЯ УЭССЕКСА

«Все было когда-то изобретено теми, кто не сумел этого открыть», — гласит мудрая пословица. В этом смысле Кроуфорд был, несомненно, первооткрывателем воздушной археологии. Разумеется, до него были и другие, и Кроуфорд, всегда живо интересовавшийся историей новой науки, в полной мере воздал им должное. Однако только он сумел до конца осознать все ее значение. Благодаря упорству Кроуфорда аэрофотосъемка была принята на вооружение британской археологией. Он никогда не уставал напоминать о ее чудесных возможностях коллегам и в собственных статьях, и в журнале «Антиквити», который он основал в 1027 г. и издавал тридцать лет, до самой смерти. Долгое время Кроуфорд служил офицером археологического отделения Государственного топографического управления и создал для него свои знаменитые «периодические карты» английской истории и предыстории. Используя свое исключительное положение, он стремился собрать все военные аэрофотоснимки, сделанные над Англией и на Ближнем Востоке.

С самого начала Кроуфорд играл ведущую роль в развитии и совершенствовании техники воздушной археологии. Он настойчиво вводил метод аэрофотосъемки в науку и побуждал других археологов следовать его примеру. Его энтузиазм заражал офицеров британских ВВС и заставил многих ветеранов первой мировой войны стряхнуть пыль со своих крыльев и вновь заняться воздушной разведкой, пусть даже за свой счет. В Англии, по сути дела, все, кто посвятил себя этой деятельности в послевоенные годы, были обязаны Кроуфорду. Кроме того, Кроуфорд первым доказал, что воздушная археология может сделать поразительные открытия как в Северо-Западной Европе, так и на Ближнем Востоке. Именно он превратил Англию в классический полигон археологической воздушной разведки. И положение это сохранялось вплоть до второй мировой войны, когда в основном под влиянием английских исследователей наконец-то начали изучаться древние ландшафты и других стран. Именно Кроуфордом были заложены основы воздушной археологии. Мало что добавилось после того, как он сформулировал ее главные цели и методы. А введенная им в то время терминология стала универсальной.

Человек, который открыл новую главу воздушной разведки, сам был словно предназначен судьбой на эту роль.

Осберт Гай Кроуфорд родился в 1886 г. в Бомбее, где его отец был членом Верховного суда. Родители умерли рано, и воспитывали его в Англии две престарелые тетки по материнской линии. Он гордился своими шотландскими предками, верил, что от них унаследовал несгибаемую прямоту, хотя скорее чувство свободолюбия и независимости появилось у него оттого, что с детства он был очень одинок. Кроуфорд с трудом выносил глупцов. Очень характерна одна цитата из автобиографии «Сказанное и сделанное»: «Боязнь одиночества у взрослого человека — верный признак невежества или глупости. Нет ничего прекраснее полного одиночества в пустыне».

Подобного человека вряд ли могло удовлетворить общение с окружающими. Про школу, где ему приходилось ежедневно сталкиваться с мальчишками-одногодками, Кроуфорд вспоминает как о «настоящей маленькой преисподней». И не случайно он на всю жизнь остался одиноким холостяком.

В одном отношении ему повезло: он вырос в окрестностях Гемпшира, где буквально под каждым камнем обитали призраки отдаленного прошлого. Еще в детстве, во время своих частых прогулок, он живо интересовался курганами, береговыми обрывами и странными рвами на склонах холмов. Эти немые свидетели доисторических времен волновали впечатлительного мальчика, но, вместо того чтобы увлечься местными легендами о всяких сверхъестественных чудесах, он решил заняться серьезными исследованиями. Он измерял, зарисовывал, чертил планы, собирал коллекции и время от времени пытался даже делать раскопки. Школьная экскурсия в Стонхендж и Эйвбери окончательно и навсегда определила его пристрастие к полевой археологии. Он стал верным последователем единственной в своем роде английской археологической школы, столпами которой были Джон Обрей, Уильям Стаклей и такие выдающиеся деятели XIX в., как генерал Уильям Рой, один из основателей Государственного топографического управления, сэр Ричард Колт Хоар и генерал Питт-Риверс. Именно у них Кроуфорд научился с величайшим вниманием изучать всевозможные наземные остатки древней английской истории и устанавливать топографическую связь между ними и их естественным окружением.

Подобно своим предшественникам, в частности Питт-Риверсу, пионеру научных раскопок в Англии, Кроуфорд призывал археологов быть особенно внимательными к простым, повседневным предметам «именно потому, что они так обыденны и их никто не бережет». Сам он придавал огромное значение всем предметам материальной культуры доисторического человека, и не случайно изучение географического распространения бронзовых и медных топоров, предпринятое им до первой мировой войны, привело к выдающимся открытиям в английской археологии.

Кроуфорд поступил в Оксфорд на классическое отделение, во вскоре, как и следовало ожидать, предпочел классике скромную географию. Сам он так расценивает свой шаг: «Это было равносильно тому, как сели бы сын признался отцу, что он решил жениться на официантке» или «переселиться из салопа в подпал; в таких случаях теряешь касту, зато получаешь возможность познать жизнь». Для Кроуфорда география и археология были взаимодополняющими науками. Древнего человека, считал он, можно достаточно полно изучить лишь в тесной связи с его окружением. Поэтому Кроуфорда не без причины прозвали «географическим археологом».

То, что Кроуфорд со временем придет к воздушной археологии, было практически неизбежно. Все в его карьере указывало на это. С его подходом к изучению древностей воздушная археология явилась продолжением полевой археологии, только другими методами. По сути дела, уже до первой мировой войны Кроуфорд задумывался над преимуществами, которые мог бы дать археологам взгляд с высоты. Эти «мечты о полетах» целиком разделял один из его наставников и коллег — деревенский врач из Уилтшира Дж. Р. Уильямс-Фриман. Они часто обсуждали вдвоем, как бы им заполучить аэрофотоснимки исследуемой местности. Позднее доктор Уильямс-Фриман вспоминал о том, что он иногда сам наблюдал благодаря теням или снежным заносам неровности рельефа, которые отчетливо выступали, если смотреть на них с высоты, но были почти незаметны для наземного наблюдателя. Уже после войны, во время обсуждения доклада Кроуфорда о воздушной археологии, Уильямс-Фриман сказал: «Я давно уже понял, что нужно стать птицей, чтобы быть настоящим археологом».

Кроуфорд пришел к тому же выводу.

В детстве, бегая по холмам близ дома своих теток в Гемпшире, Кроуфорд часто натыкался на низкие валы, которые как бы ограждали прямоугольные и квадратные участки. Он узнал, что местные жители называют их межевыми валами, и загорелся желанием выяснить, что же это такое на самом деле. Некоторые из этих узких насыпей были усеяны кремневыми осколками, а рядом попадались земляные холмики. Кроуфорд пытался раскапывать их, но валики хранили свою тайну. В то время Кроуфорд только научился вычерчивать карты. И вот он водрузил на велосипед чертежную доску и начал составлять планы ограниченных валиками участков. Однако вскоре оказалось, что задача эта ему не под силу. Во многих местах валики были полностью разрушены, все сливалось и перепутывалось, и Кроуфорд с раздражением бросил свою затею. Другое дело, если бы он смог взглянуть на весь этот сложный рисунок с высоты!..

Прошло время, и Кроуфорд начал свою карьеру профессионала-археолога. В 1913 г. он присоединился к экспедиции сэра Генри Уеллкома в Судане. Здесь он впервые познакомился с вертикальной плановой фотосъемкой с коробчатых воздушных змеев над раскопками в Джебель-Мойя. Затем началась война. После службы в пехоте, где он занимался составлением карт и фотографированием, — здесь ему довелось познакомиться со многими людьми, с которыми впоследствии он был связан по работе в Государственном топографическом управлении, — Кроуфорда перевели в качестве наблюдателя в Королевский воздушный корпус. И сразу же широкие возможности воздушной разведки поразили его. По собственному признанию, он принял участке в войне «скорее помимо своей воли. Однако меня захватило это, как только я впервые поднялся в воздух и сделал первые аэрофотоснимки. Я сразу подумал о моих недавних неудачах с валами на Больших полях. Насколько было бы все проще, если бы я смог подняться на аэроплане и сфотографировать их сверху!».

Иногда Кроуфорду удавалось обнаружить на территории Франции или Германии древние римские дороги, а однажды, в сущности только благодаря одной из таких дорог, послужившей ему ориентиром, ему удалось благополучно вернуться на свою базу. Но во всех других отношениях война отнюдь не благоприятствовала археологическим наблюдениям. С точки зрения Кроуфорда, «война способствовала развитию авиации, но надолго отодвинула археологические изыскания».

После войны, уже с 1919 г., Кроуфорд неоднократно пытался получить доступ к аэрофотоснимкам, сделанным над Южной Англией, но тщетно: эти снимки были объявлены секретными по военным соображениям. Тогда Кроуфорд обратился за помощью к влиятельному археологическому обществу, однако последнее не захотело ссориться с британскими ВВС, и, таким образом, как он полагал, «единственный в жизни случай был упущен». Затем последовали раскопки в Уэльсе, вскоре после которых Кроуфорд перешел на службу в Государственное топографическое управление. Еще во время войны он познакомился с его директором сэром Чарльзом Клоузом — пионером воздушной археологии. Именно благодаря настойчивости Клоуза специально для Кроуфорда была учреждена офицерская должность археологического наблюдателя.

Кроуфорд считает годом рождения воздушной археологии 1922-й. Однажды доктор Уильямс-Фриман, который жил тогда в Уейхилле (Гемпшир), где располагался аэродром британских ВВС, попросил Кроуфорда приехать и посмотреть некоторые аэрофотоснимки, сделанные его другом Кларком-Холлом, в то время коммодором, а позднее вице-маршалом авиации. Кларк-Холл заподозрил, что на этих снимках есть «что-то археологическое». Тридцать пять лет спустя, незадолго до смерти, Кроуфорд рассказал об этом случае в одном из выступлений по Би-би-си: «Я хорошо помню, как все произошло. Кларк-Холл показал нам свои фотоснимки. Они были покрыты прямоугольными белыми фигурами, которые сразу же напомнили мне то, что я тщетно пытался нанести на карту около десяти лет назад. Здесь, на этих нескольких фотографиях, был ответ на мучивший меня вопрос. Но это было далеко не все. На фотографиях выделялись темные линии — очевидно, заполненные илом канавы. Пшеница над ними росла лучше, а потому имела более темный зеленый цвет, чем на остальном поле, и эти полосы более темной растительности сразу бросались в глаза. Можно было также различить отдельные участки в низинах, которые не распахивали, наверное, с тех пор, как древние поля, огражденные валами, были окончательно заброшены (около тысячи шестисот лет назад). Тогда-то я понял, что аэрофотосъемка способна оказывать археологам огромную помощь, отчетливо отражая всевозможные следы, оставленные в земле и на поверхности земли доисторическим человеком.

Это было настоящим открытием. Я сразу понял, что понадобится новая техника, и решил всеми силами содействовать ее развитию, чтобы она стала всеобщим достоянием… Следует напомнить, что в то время почти никто даже не подозревал о существовании этих древних полей, хотя местные жители видели валы вокруг них и догадывались об их происхождении».

Теперь Кроуфорд смог наконец приняться за составление той самой карты, от которой отступился много лет назад. Затем он предпринял тщательное изучение прямоугольных участков — он назвал их кельтскими, чтобы отличить от послеримской полосной системы саксонцев, привнесенной в Англию германскими завоевателями. Его исследования стали не только краеугольным камнем воздушной археологии, одновременно они породили новую отрасль — аграрную археологию.

Эти валики вокруг полей, или «следы доисторического земледелия», играют в исследованиях Кроуфорда главенствующую роль, а потому происхождение, их заслуживает хотя бы краткого пояснения. Оли представляют собой типичное следствие продолжительной обработки земли на склонах холмов. Поэтому такие характерные валики встречаются не только в Англии, но и повсюду, где в течение длительного времени земледелие развивалось в холмистой местности. Кроуфорд находил их и в других европейских странах, и во время полетов над гористыми районами Средиземноморского побережья Сирии. Как это ни парадоксально, земляные валы, безусловно, являются следствием того, что человек обрабатывал землю, но о них нельзя сказать, что это плоды рук человеческих. Непосредственной причиной образования их был смыв эродированного верхнего слоя почвы, который постепенно откладывался на границах индивидуального надела и необработанной целины. Эти валики очерчивали контуры и размеры каждого земельного участка, рассказывали о степени развития земледелия и даже о способах вспашки. Именно поэтому они представляют огромный интерес для изучения экономики и социальных условий давно ушедших веков.

В Южной Англии встречаются главным образом два типа пограничных полевых валов. Самые древние — это так называемые кельтские валы. Они ограничивали маленькие, более или менее прямоугольные пли квадратные участки, обычно площадью около одного акра, на которых удобно было управляться с легким примитивным плугом. Более поздние, «саксонские» валы сохранились до начала средневековья. Они обрамляли длинные параллельные, полосы, где вспашка некогда велась тяжелыми плугами, влекомыми быками.

Статья Кроуфорда «Аэронаблюдения и воздушная археология», которую он прочел на заседании Королевского географического общества 12 марта 1923 г., лишний раз подчеркивает, как много сведений ухитрился он извлечь из небольшого количества планов кельтских валов, случайно заснятых офицерами британских ВВС. Правда, отдельные подробности были проверены и уточнены полевыми изысканиями и раскопками его коллег, однако воссоздание всей системы земледелия и ее специфических методов, определение ее возраста, продолжительности, а также происхождения и установление связей с другими доисторическими памятниками — все это стало возможно лишь благодаря воздушной археологии. Так, фотоснимки наглядно показали, что дороги, расходившиеся от давно покинутых деревень, возраст которых был ранее весьма приблизительно определен по найденным остаткам бытовых предметов, пролегали только между полями, Отсюда следовал логичный вывод: эти деревни были ровесницами межевых валов. Придерживаясь той же логики, Кроуфорд доказывал, что, если доисторическая стоянка налагается на межевые валы, значит, она более позднего происхождения, а если кольцевые погребения бронзового века оказываются под ними, значит, эти погребения более ранние. Он пришел к следующим предварительным выводам: «Весь план состоял из сети наносных и пограничных валов и дорог, связанных с деревнями на холмах, не в пример саксонским деревням в долинах, совершенно отличным по своему расположению. Многие из верхних деревень, бесспорно, существовали задолго до римского завоевания. Окружающий их план, который я называю «кельтским», вполне однороден, и все части его сливаются в единую органическую систему. Некоторые элементы этой системы, как оказалось, древнее римских лагерей и стоянок на холмах, однако они гораздо моложе неолитических колодцев, где когда-то добывали кремень».

По мнению Кроуфорда, кельтская система валов — по отнюдь не зарождение земледелия! — по-видимому, появилась после нашествия завоевателей, носителей кельтской культуры — тех самых, которые принесли в Англию железо.

Кроуфорд задавал себе вопрос: возможно ли определить, когда это произошло? И утверждал, что эти же самые методы позволяют установить приблизительную дату прихода завоевателей — 800–700 гг. до н. э. или на одно-два столетия позже. Кельтские поля существовали в Англии около тысячи лет, на протяжении всей римской оккупации. Широкая распространенность этой системы, о чем красноречиво говорят аэрофотоснимки, доказывает, что в Южной Англии железный век был по преимуществу земледельческим. Однако открытие пограничных рвов свидетельствует о существовании в ту же эпоху скотоводства.

Все эти открытия подкрепляли и дополняли скудные литературные сведения о земледелии на Британских островах, которые встречаются у различных авторов — от Питеаса (IV в. до н. э.) до Юлия Цезаря и Диодора Сицилийского. У Плиния (ок. 70 г. н. э.) мы находим специфическое замечание о том, что британские крестьяне использовали для удобрения своих полей мел: «Мел они добывают из шахт, сверху узких, но расширяющихся книзу, порой достигающих ста футов в глубину».

И это тоже подтвердили некоторые аэрофотоснимки, на которых видны белые пятна в конце межевых валов; вероятнее всего, это и есть те самые меловые шахты, описанные Плинием.

Энтузиазм Кроуфорда был вполне понятен. «Трудно передать, — писал он, — как велико, по-моему, значение аэрофотосъемки для археологических изысканий». Но при этом Кроуфорд считал новый метод лишь могучим союзником, который все же не способен заменить раскопки и полевые исследования. Тем не менее для определения относительного возраста пересекающихся валов и канав кельтской системы аэрофотоснимки оказались незаменимыми: они дали ключ к разгадке этой проблемы. Что же касается поисков исчезнувших с лица земли объектов, то здесь превосходство воздушной разведки над наземной очевидно. Однако Кроуфорд предостерегал археолога от всяких неожиданностей. Он рассказывал по этому поводу один курьезный случай.

Однажды он заметил на аэрофотоснимке пять странных колец. Сгорая от любопытства, он потратил целый день на наземное обследование заснятого участка близ Винчестера в надежде обнаружить новую группу кольцевых доисторических погребений. И к концу дня выяснил, что эти кольца — не что иное, как трава, выщипанная пятью вполне современными живыми козами, которые паслись на привязи вокруг своих колышков!

По мнению Кроуфорда, искатели древних сокровищ и все популярные герои сенсационных раскопок сильно переоценивали значение своих находок. Он был глубоко убежден, что самая главная задача археологии заключается не в этом. Например, реконструкция тысячелетней системы земледелия в Англии по межевым валам была для него прежде всего началом изучения доисторической жизни человека. И, судя по откликам на его лекцию, прочитанную в Лондоне в Королевском географическом обществе, многие слушатели разделяли его мнение. «Всем казалось, что они увидели весь мир далекого прошлого, который только сейчас открылся для исследований и изучения».

Однако настоящую славу и всеобщее признание воздушной археологии принесло другое открытие, окружившее ее ореолом романтики, сравнимой лишь с романтикой самих полетов.

После того как Кроуфорд заполучил снимки коммодора авиации Кларка Холла и завершил изучение изображенных на них межевых валов, ему, естественно, захотелось увидеть другие аэрофотографии. Вдруг ему повезет, и он найдет еще один след прошлого! С благословения Государственного топографического управления он начал объезжать все авиационные подразделения Южной Англии. Его внимание привлек архив аэрофотоснимков на аэродроме Олд Сарум. И здесь, всего через несколько месяцев после приглашения доктора Уильямса-Фримана, наскоро отбирая всякие «непонятные» фотографии, Кроуфорд натолкнулся на пачку негативов, отснятых близ Стонхенджа. Снимки были сделаны пилотами Школы воздушных наблюдателей в Уилтшире два года назад, засушливым летом 1921 г., но до сих пор остались незамеченными.

Как известно, Стонхендж всегда привлекал и волновал англичан. Этот круг из гигантских каменных плит, пожалуй, один из самых известных доисторических памятников Европы. Знатоки древностей еще в XVII в. объявили его — бог весть на каких основаниях— святилищем таинственных жрецов-друидов, и с тех пор загадка Стонхенджа не перестает тревожить умы. Подобно египетским пирамидам, Стонхендж порождает множество самых невероятных гипотез, как об этом свидетельствуют иллюстрированные журналы и книги, издаваемые по обе стороны Атлантического океана. Даже самые серьезные научные исследования, благодаря которым к 50-м годам нашего столетия удалось установить почти все относительно возраста и конструкции памятника, до сих пор вызывают сенсации и печатаются на первых полосах. Поэтому нет ничего удивительного, что находка Кроуфорда всех потрясла.

Два параллельных низких вала тянутся от главного прохода в большом кольцевом рве Стонхенджа. Они обрамляют так называемую Большую дорогу шириной около 17 футов, на которой в ста ярдах от рва стоит знаменитый Пяточный камень. Если в день летнего солнцестояния (22 июня) встать в центре Стонхенджа, то можно увидеть, как солнце восходит почти точно над вершиной Пяточного камня. По этой причине Большую дорогу часто связывают с культом солнца, которому, по всей вероятности, и был посвящен этот доисторический храм.

О Большой дороге, как и о самом Стонхендже, было высказано немало всяких предположений. Первым в 1723 г. ее начал изучать друг Ньютона, Уильям Стаклей, который сообщил нам ряд полезных сведений. Но, к сожалению, увлечение друидами впоследствии совсем сбило его с толку, и из-за этого многие, его тонкие наблюдения были дискредитированы. Не удивительно, что ученые с некоторым сарказмом относились к его плану, на котором Большая дорога гораздо длиннее, чем в настоящее время.

Однако доказано, что в начале XIX в. еще можно было проследить ее на расстоянии 860 ярдов: она вела точно на восток к вершине холма и там обрывалась между двумя рядами валов, которые Стаклей причудливо окрестил Новыми и Старыми королевскими валами. Далее все следы Большой дороги, если она вообще имела продолжение, полностью исчезали. Даже Стаклей уже не мог их отыскать: вся местность вокруг была давно распахана. Тем не менее Стаклей полагал, что дорога должна была вести дальше в том же самом направлении к броду через Эйвон. Астрономические гипотезы также поддерживали эту версию.

Карл Шухардт, один из немногих иностранных ученых, подробно занимавшихся Стонхенджем, тоже был убежден в культовом назначении Большой дороги, однако думал, что она является связующим звеном с Даррингтон Уоллсом, где, по его предположениям, находилось поселение строителей Стонхенджа.

Аэрофотосъемка показала, что оба они ошибались. Большая дорога вовсе не была прямолинейной и не вела ни к р. Эйвон, ни к Даррингтон Уоллсу. Она не подтверждала ни одну из этих теорий. И тем не менее Большую дорогу можно было отчетливо различить на фотоснимках в виде двух тонких параллельных линий, хотя на поверхности земли от нее не осталось никаких хотя на поверхности земли от нее не осталось никаких видимых следов. От вершины холма дорога круто сворачивала на юго-восток, затем, после прямого отрезка длиной около полумили, резко обрывалась у деревушки Уэст Эймсбери, на берегу Эйвона.

В своем отчете, опубликованном в «Обсервер» 22 июля 1923 г., Кроуфорд писал: «Это совершенно новые факты, о которых никто до сих пор не подозревал, но сомневаться в их подлинности не приходится. Лично я полностью убежден, что линии на аэрофотоснимках — это валы, обрамляющие Большую дорогу, однако не жду, чтобы все остальные мне поверили, пока не прорыты поперечные траншеи — только они принесут решающее доказательство. Я прошел с одним из моих коллег-археологов вдоль всей Большой дороги, и мы не смогли найти на поверхности никаких следов, пока не отошли от Уэст Эймсбери примерно на милю. Но здесь, между Старыми и Новыми королевскими валами, на полевой тропинке, мы увидели возвышение, как раз в том месте, где, по мнению Стаклея, должна была пролегать Большая дорога и где на аэрофотоснимке появляется одна из двух параллельных линий. Здесь, примерно в миле от Стонхенджа, я подобрал осколок «синего» камня. Отсюда на картофельном поле просматривалась двойная полоса, — по-видимому, на более глубокой почве над засыпанными придорожными канавами картофель рос дружнее…

Примечательно, что там, где на аэрофотоснимке четко видны две линии, на поверхности нет вообще никаких примет. Но это по-своему и хорошо: если раскопки подтвердят, что вдоль валов действительно тянутся придорожные канавы, триумф аэрофотосъемки будет еще блистательнее. Я намерен провести это решающее испытание в ближайшее время, если только удастся получить согласие землевладельцев».

Именно так Кроуфорд и поступил. В первых числах сентября 1923 г. он начал копать траншеи. Чтобы убедиться наверняка, он выбрал три участка примерно на том отрезке, на который указывали аэрофотоснимки. На каждом из них он хотел сделать поперечный разрез, чтобы нащупать валы, обрамлявшие Большую дорогу. Глубина почвы достигала здесь шести дюймов. Во время раскопок поле было покрыто стерней, поэтому даже там, где Кроуфорд раньше мог точно определить местонахождение придорожных канав, теперь не оставалось ни малейших следов. «Это было равносильно тому, как вести судно вслепую, нащупывая фарватер шестом», — записал Кроуфорд.

5 сентября, в 8.30 утра, приступили к первому пробному раскопу. Кроуфорд пишет: «Мы рыли узкую траншею с таким расчетом, чтобы перекрыть всю ширину дороги. В И часов на расстоянии 15 футов от отправной точки траншея дошла до западной придорожной канавы. На стенке нашей траншеи она отчетливо проступила как клинообразный разрез, заполненный плодородной почвой. Немного позже, в то же утро, такой же разрез был обнаружен в 84 футах к востоку от первого — это была восточная придорожная канава. Ширина Большой дороги близ Стонхенджа, где ее никогда не распахивали, равняется 75 футам, но уже на аэрофотоснимках было видно, что в том месте, где мы копали, она немного шире. Теперь мы убедились, что нашли именно то, что искали. Таким образом, самое тщательное исследование подтвердило правдивость аэрофотоснимков».

Нечего и говорить, что два остальных пробных раскопа оказались столь же успешными. Воздушная археология восторжествовала. Она сделала невидимое видимым и доказала, что даже, казалось бы, навсегда потерянный археологический памятник может внезапно обрести новую жизнь, а раскопки можно свести к коротким и быстрым разведкам. Без аэрофотоснимков эта операция напоминала бы поиски иголки в стоге сена. Как справедливо заметил Кроуфорд, «было бы бессмысленно перекапывать целое поле или несколько полей в поисках придорожной канавы, которой там могло и не оказаться».

Открытие с воздуха Большой дороги Стонхенджа одновременно позволило Кроуфорду сделать интересные выводы относительно ее первоначального назначения. Поскольку астрономическая теория оказалась несостоятельной, оставалось предположить, что истинное направление дороги было продиктовано какими-то чисто практическими или техническими соображениями. Теперь стало отчетливо видно, что она поднималась от берега Эйвона к храму не кратчайшим путем, а по наиболее удобным и пологим склонам. В то же время дорога обрывалась у реки в том месте, где Эйвон подходит ближе всего к Стонхенджу. Эти факты Кроуфорд сопоставил с полученными данными микроскопического анализа «синих», или привозных, камней, которые образуют внутренний круг и подкову вертикаль’ пых опор мегалитического сооружения. Анализ показал, что строители доставляли эти глыбы из Пембрукшира в Уэльсе, отстоящего от Стонхенджа на 140 миль по прямой. Согласно общепринятому представлению, они перетаскивали их по суше. Однако Кроуфорд, который хорошо знал и высоко ценил искусство доисторических мореходов, выдвинул другую версию. По его мнению, «синие» глыбы доставляли морем через Милфорд-Хейвен и Бристольский залив, а далее вверх по Эйвону, Этот путь был длиной почти в 240 миль, зато девять десятых его пролегало по воде. В конце водного пути глыбы сгружали на берегу Эйвона, а затем перетаскивали по относительно короткой и пологой дороге всего одну милю и 3930 футов. Правда, в теории Кроуфорда, как он сам признавал, был один слабый пункт: глубина Эйвона вряд ли позволяла перевозить блоки весом более двух тонн. Тем не менее в 1954 г. был проделан эксперимент со специально вырубленной для этого случая новой «синей» глыбой. Четверо юношей легко доставили ее вверх по Эйвону на трех связанных вместе лодках, отталкиваясь шестами. А затем четырнадцать юношей дотащили ее до места по суше на полозьях, под которые подкладывали деревянные катки.

Фотографии, сделанные летчиками британских ВВС, весьма пригодились археологам, однако не следует забывать, что это произошло случайно, потому что наблюдатели производили их, либо выполняя военные задания, либо во время тренировочных воздушных разведок. Логичный ход напрашивался сам собой: археологи должны были начать свою кампанию. Только когда руководство аэросъемкой будет сосредоточено в их руках, воздушная археология сможет добиться максимальных результатов. А пока новая наука целиком зависела от случая, и предстояло еще основательно проверить и четко сформулировать ее главные Принципы. Воздушная археология не могла достичь зрелости, пока сами археологи не поднялись в воздух. Кроуфорд делал для этого все возможное, однако предприятие такого рода требовало значительных средств и длительной подготовки.

На помощь Кроуфорду пришел совершенно незнакомый человек, некий Александр Кейлер. Он давно уже серьезно интересовался древностями, летал, хотя и нерегулярно, с 1909 г., а в первую мировую войну служил пилотом воздушной разведки британского военно-морского флота. Кейлер, как и многие другие, был поражен возможностями аэрофотосъемки в области археологических исследований. Прочитав в «Обсервер» статью Кроуфорда о Стонхендже, он предложил ему свою финансовую помощь для совместных изысканий. Целью их опять же был выбран Уэссекс.

Этот район Южной Англии стал знаменательным для всей английской истории. А благодаря романам Томаса Гарди Уэссекс приобрел и литературную славу. Он охватывает примерно графства Беркшир, Дорсетшир, Гемпшир, Сомерсетшир и Уилтшир, и в нем расположены самые замечательные доисторические памятники, в том числе Стонхендж и Эйвбери. Как мы уже знаем, практически все аэрофотоснимки, связанные с историей археологии, до сих пор делались над той или иной частью Уэссекса. И именно здесь Кроуфорд, еще мальчишкой, начал интересоваться следами далекого прошлого своей страны, разыскивая их на холмах и в долинах среди заброшенных полей. А самое главное — и Кроуфорд и Кейлер знали, что Уэссекс с его известковой почвой был идеальным местом для поисков разрушенных древних памятников.

Свою штаб-квартиру археологи устроили в Андовере, в Уилтшире, а их самолет, взятый напрокат у компании «Де Хэвиллэнд», базировался на ближайшем аэродроме британских ВВС в Уэйхилле. От военного же ведомства они заполучили трофейный немецкий фотоаппарат «Ика» с фокусным расстоянием в 25 см, снабженный объективом 4.5 Цейс-Тессар. Желтый светофильтр и панхроматические пластинки размером 4³/₄ × 6³/₄ были английского производства. Для большей точности фотосъемки фотоаппарат установили в кабине наблюдателя.

Когда к весне 1924 г. все было готово, погода сыграла с. археологами злую шутку. Наиболее благоприятными условиями для подобного рода разведочных наблюдений были бы солнечные, безоблачные и сухие дни, но весна этого года выдалась ужасно дождливой и пасмурной. В мае был момент, когда после трех дней непрекращающихся дождей Кроуфорд и Кейлер уже готовы были отказаться от своих планов. Но потом погода на короткое время установилась, и они смогли приступить к работе. И хотя она шла с перерывами, им удалось сделать около трехсот аэрофотоснимков. Пятьдесят из них оказались исключительно удачными и вошли в книгу «Уэссекс с воздуха». Текст, ценные литературные ссылки, а также сведения о почве в основном принадлежали Кроуфорду, который опубликовал эту книгу лишь в 1928 г., после многократных проверок всех данных на земле.

Несмотря на крайне неблагоприятную погоду, когда аэронаблюдения можно было вести лишь урывками, эта кампания в Уэссексе принесла весьма значительные результаты. И хотя с самого начала она была задумана как своего рода проба сил, археологам удалось сделать ряд немаловажных открытий. Они обнаружили большое количество «полосатых поселений», как их назвал Кроуфорд. Это были совершенно исчезнувшие с лица земли сооружения, заметные лишь по растительным приметам. «Практически во время каждого полета мы находили множество таких памятников», — отмечает Кроуфорд. Особенно интересными были следы римских построек, контуры которых четко выделялись на овсяных полях в виде темных или светлых линий. И, наконец, археологи обнаружили на холмах, хотя и не засняли, три неизвестные доисторические стоянки.

Одну из них, на Вудбери Хилл (Литл-Вудбери), близ Солсбери, вновь «открыли» несколько лет спустя (в 1929 г.) воздушные наблюдатели британских ВВС во время тренировочных полетов. В 1938–1939 гг. Герхард Берсу из Общества древностей провел здесь тщательные раскопки и обнаружил ряд любопытнейших подробностей о деревенской жизни англичан на заре железного века. Впоследствии они были воссозданы в кинофильме (автор — Джекетта Хоукс).

В свое время. Кроуфорд натолкнулся в Саксонской хартии от 982 г. на упоминание о земляной крепости. С тех пор о ней ничего не было известно, крепость исчезла, и лишь теперь ее отыскали по растительным приметам. Но на сей раз ее выдали не полосы на овсяном поле, а маки. Заросли маков образовывали гигантский полукруг и сразу бросались в глаза.

«Они предпочли более плодородную почву над заполненным илом крепостным рвом и казались сверху яркой пурпурной лентой», — писал Кроуфорд.

Кроме того, здесь же обнаружили новые группы кругов и длинных валов. Особое внимание было уделено аэрофотосъемке межевых валиков. Они едва выделялись на местности, и для их съемки требовалось хорошее освещение.

В автобиографии Кроуфорд скромно пишет: «Наши открытия по большей части были незначительными. По сравнению с тем, чего достигли позднее Инсолл, Джордж Аллен и Сент-Джозеф в Англии и Пуадебар Барадез и Шмидт в Сирии, Северной Африке и Персии, мы сделали очень немного, мы лишь указали путь».

Но в этом и заключается главная заслуга книги «Уэссекс с воздуха»: она указала путь! До сих пор никто даже не представлял, как использовать воздушное наблюдение для систематического археологического обследования района. Всего за несколько летных дней Кроуфорд и Кейлер восстановили на древнем ландшафте Южной Англии поселения и крепости бронзового и железного веков, погребальные курганы времен неолита и полную картину древнего земледелия.

Но «Уэссекс с воздуха» был прежде всего экспериментальной работой, а потому главное внимание в ней уделено описанию новой техники, а не отдельным сенсационным результатам. Это и позволило книге занять место среди классических произведений по археологии. Совершенно справедливо «Уэссекс с воздуха» называют краеугольным камнем воздушной археологии. И даже сорок лет спустя Ирвин Школляр называл достигнутые Кроуфордом и Кейлером результаты «поразительными».

А теперь настала пора хотя бы с высоты птичьего полета обозреть те принципы и технические приемы, которые Кроуфорд первым устанавливал и отрабатывал в Уэссексе.