ВЫСТРЕЛ В НОЧИ

А произошло вот что.

Накануне ночью Вовка-Костыль проснулся от возбужденного шепота. Мать испуганно разговаривала с кем-то за дощатой перегородкой. Шепот то нарастал, то становился почти неслышным. Вовка приподнял голову и прислушался.

— Донеси только, изо всех души вытрясу, — грозил кто-то. — Уж на тебя-то, Марея, я надеялся, как на каменную гору. Все-таки в детях кровь не чужая, моя.

— Что же ты про эту кровь поздно вспомнил? — со злобой сказала мать. — Хоть бы денег когда прислал, ведь неплохо, поди, на приисках зарабатывал. Мне детям сказать нечего, говорю, что утонул их отец. Детей я переписала на девичью фамилию, Рогузины они теперь, не Коломейцы. И как ты после всего, что было, смеешь являться в наш дом, да еще в таком виде?

— Успокойся, Марея, — примирительно прозвучал тот же осипший голос. — Вот окончится война, всех заберу на свои прииска. Ух, и житуха там!

— Что ты мне голову крутишь, ведь у тебя там семья! — опять повысила срывающийся голос мать. — Всю жизнь врал и опять врешь. Чует сердце, что неспроста ты явился.

— Т-с-с! — прошипел неизвестный, — дети услышат, разболтать могут. Мне бы до весны дотянуть, там все изменится. Уедем отсюда, куда хочешь. У меня золото припрятано, много золота. Заживем с тобой, у-ух!

Что говорили дальше, Вовка не слышал. В висках противно застучало, на лбу выступил пот. Страх я обида душили Вовку: страх перед отцом, которого он совсем не знал я который возник как в сказке, неизвестно откуда, ужас перед ребятами, которые будут тыкать в него пальцами, обида за себя, не видевшего отцовской ласки.

Вовка хотел вскочить и позвать на помощь соседей, но его тело словно прилипло к кровати. В голове мелькали обрывки каких-то несвязных мыслей, его колотило, словно в лихорадке, временами ему казалось, что он куда-то проваливается.

Пришел он в себя утром, когда в доме уже никого не было. Заглянув в соседнюю комнату, Вовка увидел под столом вещмешок, а на печке — сохнущие портянки.

— В подполье уполз, — сообразил Вовка. — До ночи будет отсиживаться.

В школе Вовка никому не сказал ни слова, побоявшись, что над ним начнут издеваться. А когда в класс пришел Леонид Никифорович, решил: «Вот закончит, отведу его в сторону и все расскажу. Будь что будет».

Вдруг Леонид Никифорович неожиданно ушел. Вовка растерянно побродил по поселку, потом машинально повернул домой. Чуть не до полуночи он ходил вокруг дома, прислушиваясь к биению своего сердца. Ему казалось, что в груди ухает молот.

Когда в поселке погасли огни, он осторожно поднял щепкой крючок и вошел в сени. В кладовке под кучей старья он нащупал винтовку, проверил патроны и взвел курок. Осторожно на цыпочках, Костыль вошел в кухню, осторожно снял с печки валенки и спрятал их под матрац.

Хотел спрятать туда же и лежащие на табурете брюки, но передумал, срезал с них пуговицы и положил брюки на место. Вовкины колени тряслись, в горле першило.

Костыль побольше ввернул фитиль лампы, открыл в сени дверь и негромко позвал:

— Батя, а батя!

За перегородкой натужно заскрипела кровать.

— Наконец-то, сынок, я тебя заждался.

Раздвинулась ситцевая занавеска и из комнаты вышел обросший детина с побуревшей правой щекой.

— Здорово, батя, — не своим голосом сказал Вовка, поднимая винтовку. — Одевайся, пойдем на станцию, тебя уже заждались.

— Да ты что, спятил? Ну-ка, убери, живо! — вытаращил глаза отец. — Закрывай двери, соседи услышат.

— Пусть все слышат, — возвышая голос, повторил приказание Костыль. — Все знают, что у меня нет отца, а ты мне не отец. Мой отец утонул в Байкале. Погиб геройски, понял?

Дрожащими руками детина стал надевать брюки, исподлобья наблюдая за Вовкой. Бледная, как стенка, мать остановилась в дверях и судорожно вцепилась в ручку. Казалось, она вот-вот упадет.

— А если я тебя зашибу? — испытующе покосился бывший отец. — Кулаком, а?

— Я «Ворошиловский стрелок», батя. Прошью как иглой.

Детина неожиданно прыгнул к двери. Вовка, не целясь, выстрелил. Жалобно звякнула вьюшка, с печки посыпалась известка. Детина шарахнулся назад.

— Вот, гадина, выдал, — запричитал он, — родного отца выдал!

На выстрел прибежал сосед, печник Филатов.

— Чего балуешь, — сердито прикрикнул он, сонно протирая глаза. — Пьяный, что ли? Всех детей встормошил!

Загрузка...