Помнишь ли ты?.. Жизнь Имре Кальмана

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 1915–1927. МИРОВОЙ УСПЕХ

В начале войны Имре работал одновременно над двумя произведениями: легкой, веселой «Барышней Жужей» и над другой опереттой, которой либреттисты пока что дали условное название «Да здравствует любовь!». Текст «Барышни Жужи» был написан двумя венграми; премьера ее состоялась в Будапеште 23 февраля 1915 года и была встречена публикой довольно прохладно. Однако переименованная в «Мисс Весну», она вскоре покорила сердца американцев.

Текст оперетты, прославляющей любовь, вышел из-под пера Лео Штейна (он был одним из авторов «Веселой вдовы») и Белы Йенбаха. Штейн считался почетным патриархом либреттистов, и работа с опытным мастером такого крупного масштаба действовала на Имре умиротворяюще. Однако стоило ему узнать дату премьеры, как от его душевного спокойствия не осталось и следа.

— О боже, только не тринадцатого!

Но «Иоганн Штраус-театр», несмотря на все протесты Имре, назначил премьеру именно на тринадцатое число. Вот уже более года бушевала война, черные тучи сгустились и над страной, и над сугубо личным мирком Имре. Для работы над опереттой он удалился в Ишль, на виллу «Роза». Ребенком здесь гостил император Франц Иосиф, а впоследствии, привлекаемые красотой природы и уединенностью, сюда из самых разных уголков света наведывались композиторы, чтобы творить без помех. На вилле «Роза» Мейербер написал свою оперу «Пророк», здесь же работали Иоганнес Брамс и выдающийся скрипач Йозеф Йоахим. Ференц Легар, обязанный вилле «Роза» созданием своего «Графа Люксембурга», порекомендовал Имре этот тихий дом, словно сошедший со страниц сказки о Спящей красавице. И вот теперь оперетте, столь счастливо рожденной на вилле «Роза», грозит гибель из-за 13-го числа! Полный дурных предчувствий, Имре поспешил в Вену.

Все билеты на премьеру были распроданы. И все же представление не состоялось: комический актер Йозеф Кёниг потерял голос, и спектакль в последний момент отменили. Имре не успокоило и назначение новой даты. Он был твердо убежден, что оперетта с треском провалится: переносить премьеру — дурная примета. Хотя новое число выглядело вполне благопристойно — 17 ноября.

Однако последующие факты опровергли все пессимистические предположения Имре. Вену захлестнул поток мелодий:

Премьера «Королевы чардаша» состоялась в самый разгар войны, но ни фронтовые окопы, ни пушечная канонада не помешали оперетте проникнуть и в Россию, и в Америку. Разумеется, ни композитор, ни авторы текста Бела Йенбах и Лео Штейн от этого не разбогатели: Россия уже воевала с Австрией, да и Соединенные Штаты вскоре тоже вступили в войну.

Заокеанские поклонники Имре сделали попытку вызволить его из зоны военных действий. По просьбе антрепренера Сэведжа вашингтонское правительство изъявило готовность переправить Имре за океан. Однако Кальман не стал даже обдумывать это предложение: слишком много несчастий обрушилось на него сразу. Глубоко потрясла его смерть старшего брата Белы, а тут и отец свалился: диабет не сулит ни малейшей надежды на выздоровление — таков был врачебный приговор. Подруга Кальмана Паула Дворжак (она была старше Имре на десять лет) в начале войны потеряла родителей и сама стала жертвой неизлечимой болезни, до конца дней приковавшей ее к инвалидной коляске.

Как известно, лучшее средство от тоски — работа. Чудо и на сей раз не заставило себя ждать: исписывая одну за другой нотные строки, Имре забывал обо всем на свете. Именно в этот период он создал самые яркие, зажигательные свои мелодии. Одна из оперетт той поры — «Фея карнавала», в сущности, является переработанным вариантом «Барышни Жужи»; либреттистами здесь выступили А. М. Вильнер и Рудольф Эстеррайхер. Премьера оперетты состоялась 21 сентября 1917 года в «Иоганн Штраус-театре». Угля не хватало, и холод в зрительном зале был чудовищный, но это не помешало спектаклю пройти при полном аншлаге. Эстеррайхер навсегда остался верным другом семьи Кальман. Он был в числе первых, кто с любовью приветствовал Имре, когда тот после второй мировой войны возвратился в Австрию.

В Берлине Фею карнавала пела Фрици Массари, пока не покинула Германию. В немецкой столице оперетта выдержала более шестисот представлений.

Гром пушек смолк, и на людей обрушилась инфляция. Деньги буквально таяли в руках. Имре испытал это на себе в тот момент, когда ему, казалось, улыбнулась удача. У него хранился лотерейный билет австрийского Красного Креста, на который выпал выигрыш 200 тысяч крон. Разумеется, крона значительно упала в цене по сравнению с довоенным уровнем, и все же это была приличная сумма. Имре с его привычкой постоянно думать о семье тщательно распределил свой выигрыш между сестрами, кузинами, кузенами и племянниками. Те из родственников, кто были порасторопнее, тотчас же поспешили в ближайший магазин и скупили все что только можно. Имре же все раздумывал, как ему распорядиться своей мизерной долей. Наконец он отправился по магазинам, но вынужден был констатировать, что тысячные банкноты составляют лишь часть довоенных крейцеров. В конце концов на свой выигрыш он приобрел три флакона жидкости для волос; двумя днями позже на эти деньги уже можно было бы купить лишь один флакон, а через две недели — и вовсе ничего. Такая участь постигла и тех осчастливленных родственников, кто счел за благо поместить деньги в банк.

Имре Кальман вновь — а точнее говоря, как всегда — был занят поисками подходящего либретто. Два молодых автора, Юлиус Браммер и Альфред Грюнвальд, принесли текст для первого акта оперетты: некий управляющий имением мечтает отпраздновать день своего рождения в Вене… Штейн и Йенбах, либреттисты «Королевы чардаша», в противовес им предложили другой материал, и Имре отдал предпочтение этой испытанной паре. Так была создана «Голландочка», тепло принятая публикой «Иоганн Штраус-театра» 31 января 1920 года.

А после серьезного успеха — «Голландочка» выдержала в Вене более 450 представлений — Браммер и Грюнвальд дерзнули опять наведаться к Кальману все с тем же предложением: некий управляющий имением мечтает отпраздновать свой день рождения в Вене, среди очаровательных женщин…

— Нет, не пойдет! — Имре жаждал какого-нибудь небанального сюжета.

— А как бы вы отнеслись к экзотической теме? Оперетту можно было бы назвать, скажем, «Баядера»… — предложил Браммер, и Имре сразу же понравилась эта идея. А прежний замысел, теперь уже двухгодичной давности, вновь осел в архивах Браммера и Грюнвальда. Венский «Карл-театр» поставил «Баядеру», принесшую кассовый успех, но не снискавшую мировой славы.

Неугомонные либреттисты на этом не успокоились и вновь извлекли на свет божий свою древнюю, отсроченную еще на год идею: некий управляющий крупным поместьем… Имре решил познакомиться с материалом поближе и увлекся. Никогда не работал он с такой легкостью. В результате оперетта получилась слишком длинной и перенасыщенной музыкальными номерами.

Главную партию пел Губерт Маришка, он же был и постановщиком спектакля. Маришка принял руководство театром «Ан дер Вин» после своего тестя Вильгельма Карцага того самого, который когда-то перетащил Имре Кальмана в Вену.

— Давай уберем вступительный хор, — предложил Маришка.

— Еще чего выдумал! — рассердился Имре. — Уж лучше выкинуть твою выходную арию.

— Что ж, ладно, — натянуто улыбнулся Маришка. — Но прежде еще раз прослушаем и хор, и сольную арию.

Хор грянул вступление и, допев до конца, умолк, а Маришка начал свою партию:

(Передай от меня привет любимым, прекрасным женщинам, их смеющимся голубым глазам — там, в прекрасной Вене! Привет от меня Дунаю и вальсу — там, в прекрасной Вене! Привет тихим улицам, где по вечерам парочки торопятся домой! Передай мой привет дивной сказке из песен и музыки — Вене, моей Вене!)[21]

Закончив, Маришка сделал знак оркестру — повторить — и, обращаясь к Кальману, вновь запел арию, на ходу переиначивая текст. В своей импровизации он, адресуясь к Имре, просил не выбрасывать из оперетты великолепный гимн в честь прекрасных венских женщин, их смеющихся голубых глаз… и так далее. В результате хор «выпал», а выходная ария осталась и поныне звучит так же свежо и живо, как в день премьеры 28 февраля 1924 года. 1924 — год високосный, то есть, по убеждению Имре, счастливый. Мировой успех «Графини Марицы» лишь укрепил эту его убежденность.

Как и солиста-тенора, публику и критику покорили в оперетте еще и дуэты. Благодаря этому сразу же выдвинулись на первый план молодая Бетти Фишер (в амплуа субретки) и ее партнер-комик Макс Гансен, тоже молодой актер.

— Как-то брел я по венским улицам в прескверном настроении, — рассказывал впоследствии Имре, — а в кафе меня ждали друзья. Дорогой в голове у меня крутилась какая-то мелодия. Придя в кафе, я насвистывал ее. Грюнвальд тут же поклялся, что ей обеспечен мировой успех, и не сходя с места сочинил текст: «Komm mit nach Varasdin…» Я-то сам, будучи композитором, никогда не могу судить, за какой именно из моих музыкальных идей увяжется успех.

Однако фортуна не отворачивалась от Кальмана. Успехом пользовалась «Принцесса цирка» (1926) с ее знаменитой арией о чарующих очах. Успех принесла и оперетта «Золотой рассвет» (1927), написанная Кальманом по просьбе ньюйоркского антрепренера Хаммерштейна. Успешной оказалась также «Герцогиня из Чикаго» (1928).

Примерно в это время в жизнь Имре вошла я — или это он вошел в мою жизнь? Хотя разница в возрасте между нами составляла тридцать лет, эта встреча для нас обоих означала новый этап жизни.