Помощница стража тьмы. Брак по контракту

Глава 27

Глава 27

Выспавшись и пообедав, мы пошли искать дом вдовы Люнты. Он действительно оказался рядом — двухэтажный, чистенький, опрятный, с ухоженным палисадником. И сама вдова выглядела так же — в идеально сидящем темно-синем платье и густыми седыми волосами, аккуратно зачесанными под белый чепец.

— Ребенок? — она с сомнением посмотрела на Аллана, который ослепительно улыбнулся ей, пытаясь понравиться. — Я, вообще-то, не сдаю комнаты тем, кто с детьми. Вы женаты? — спросила с подозрением, подумав немного.

Эйдар достал из кармана наше брачное свидетельство. Я бы даже и не вспомнила о нем, а он предусмотрел. Люнта надела очки с прямоугольными стеклами, внимательно изучила документ и отдала обратно.

— Хорошо, — вздохнула тяжело. — Так уж и быть. Ваша комната на втором этаже, а раз у вас нет прислуги, мальчик может спать рядом в маленькой.

— Пока он не привыкнет к новому дому, будет спать с папой, а я в маленькой, — сказала я быстро, заметив, что губы Аллана задрожали, а глаза мгновенно налились слезами.

— Как вам угодно, — Люнта явно удивилась, но комментировать не стала. — Готовить можете сами на кухне, я освобожу полку в шкафу. Или за отдельную плату могу я.

— Мы заплатим, — покосившись на меня, сказал Эйдар.

— Хорошо. Накрывать буду в столовой внизу. Если захотите уехать, предупредите, пожалуйста, заранее.

Дни потекли — точнее, потянулись, медленно-медленно. Один был похож на другой так, что я не могла потом вспомнить, в который из них что происходило. Да, собственно, ничего особо и не происходило. Просыпались, умывались, завтракали. Как-то проводили время до обеда, потом до ужина и ложились спать. Гуляли в крошечном садике, иногда со всеми предосторожностями выходили в город. Эйдар сбрил бороду и изменил прическу. Аллана подстригли коротко, чтобы его ослепительные кудряшки не выбивались из-под шапки. Я повязывала голову платком до самых бровей — к счастью, это стало вдруг модным и поэтому не выглядело странно.

Впрочем, выходили мы нечасто. Время шло к осени, погода испортилась. Дома делать было абсолютно нечего. Только разговаривать, играть в какие-то игры или читать. Книги у Люнты были, но в основном глупые любовные романы. Я осилила всего один, да и то не до конца. От безделья стала помогать ей по хозяйству. К счастью, она оказалось неразговорчивой и не слишком любопытной, иначе непременно поинтересовалась бы, почему явно небедная семья с ребенком снимает жилье. Состоятельные пары старались купить дом или квартиру еще до свадьбы.

Хуже всего было то, что мы не знали ничего о происходящем в мире. Если обычные новости до нас худо-бедно доходили из газет и пересудов соседей, то новости стражей были нам недоступны. Опасно было не только пользоваться ментальной связью, но даже слушать разговоры Майкеля и Оссима в другими стражами. Чужое присутствие всегда ощущалось, и при желании можно было вычислить слушающего. Непросто, да, но вполне реально.

Уезжая, мы договорились об обмене письмами. Да, теми самыми, бумажными. Через государственную почту, причем до востребования. Вместо имени адресата достаточно было каких-то условных букв. Так и называлось: «писать на буквы». Беда заключалась в том, что почта эта была чрезвычайно медленной. Письма до недели копили в почтовом отделении, потом привозили в центральное, где сортировали и отправляли по адресам. Даже внутри одного города они могли путешествовать дней десять, а до другого и все две недели.

За без малого месяц жизни в Лимозе мы получили по одному письму от Майкеля и Оссима. Никаких особых новостей они не содержали. Разумеется, стражи обнаружили, что у Майкеля нас больше нет, и горячо обсуждали, куда мы делись. Наверняка связывались со знакомыми в других городах, чтобы найти нас. Утверждать это точно ни Майкель, ни Оссим не могли, поскольку не в состоянии были отследить все ментальные разговоры чисто физически.

Что касается фона энергии, он практически не менялся, ни в этом мире, ни в двух других. Бывали небольшие суточные колебания, но они не играли никакой роли, потому что на плотность ткани это не влияло. Стражи по-прежнему сидели без дела. Как и мы.

Эйдар переносил вынужденное бездействие тяжелее всех. Я помогала Люнте, Аллан был занят своими малышовыми делами: игрушками, книжками, альбомом для рисования. В доме жил серый котенок, ставший ему приятелем. А вот Эйдар измаялся настолько, что начал читать романы, которые не зашли мне.

Мы все больше сходились на том, что через три года, когда откроется портал, надо перебираться в мой мир. Там у меня нормальная квартира, я вернусь на работу, не в этот садик, так в другой, Аллан сможет пойти в школу. Эйдар? С ним, конечно, было сложнее, но и он — я не сомневалась — смог бы найти себе какое-то занятие. Главное — мы избавились бы от этого изматывающего ощущения опасности и неуверенности в завтрашнем дне.

Между нами все зашло в тупик. Не умерло, а, скорее, замерло, перестав развиваться. То ли от этой давящей атмосферы, то ли потому, что мы и пяти минут не могли побыть наедине, чтобы не прибежала рыжая дуэнья. Ну а как же — надо же проверить, чем мы занимаемся. Пару раз он застукал нас за поцелуями, после чего мы непременно должны были поцеловать и его тоже. Однажды ночью Эйдар даже пришел ко мне в каморку, но там не дошло и до этого: Аллан проснулся в одиночестве и взвыл, как пароходная сирена.

Впрочем, было и кое-что еще.

Я-то знала, что люблю Эйдара — или, по крайней мере, сильно влюблена в него. А вот что испытывал ко мне, помимо банального желания, он, оставалось загадкой.

— Лиза, прости мою неделикатность, но… мне давно хочется сказать…

Мы с Люнтой сидели на кухне и лущили скраппу на суп. Это было что-то вроде гороха или фасоли в жестких лиловых стручках, которые ломались и царапали пальцы. Я, конечно, не обязана была ей помогать, но хоть какое-то занятие.

Она замолчала, видимо, подбирая слова, а я напряглась.

— Нехорошо для супругов так долго спать отдельно. Это, конечно, ваше личное дело, но… Детка, поверь старой женщине, которая прожила с мужем сорок лет. Сначала врозь скучно, а потом привыкаешь. Как будто так и надо. Вы давно женаты?

Я чуть не ляпнула, что три месяца, но вовремя прикусила язык. Не нужно ей было знать, что Аллан не мой сын и, тем более, что наш с Эйдаром брак только на бумаге.

— Пять лет.

— Это немалый срок. Обычно к этому времени супруги и так начинают остывать друг к другу, а вы сами это ускоряете. Мальчик уже достаточно большой, чтобы не спать в одной комнате с родителями.

— Он спал отдельно, один. С няней в соседней комнате. Но потом… — я запнулась, — его очень сильно напугали. И теперь он боится оставаться один. Даже днем.

— Я поняла, что вы не просто так уехали… оттуда, где жили. Не спрашиваю, что случилось. Не хочешь — не рассказывай. Но подумай над моими словами. У тебя очень привлекательный муж. Будет обидно, если он начнет добирать недостающее на стороне.

Я стиснула зубы и почувствовала, что краснею.

— Я и правда не знаю, что с этим делать.

— Аллан ведь спит днем? Почему бы не использовать это время?

— Спит, но мало.

— А вам что, нужно очень много времени? — рассмеялась Люнта. — Когда есть желание, и пяти минут хватит. Конечно, хочется подольше, но не всегда обстоятельства позволяют. Или вы боитесь, что кто-то будет прислушиваться… ко всяким звукам? Так я глуховата, а Маргета наверх поднимается только по утрам, для уборки.

Люнта ссыпала скраппу в мешочек, смела в совок шелуху. Я вышла из кухни и заглянула в гостиную. Эйдар сидел за столом и писал что-то в толстой тетради. Услышав шаги, закрыл ее и обернулся.

— Аллан спит? — спросила я, подойдя ближе и положив руки ему на плечи.

— Да, только что уснул.

— Значит, у нас есть немного времени.

Ментальная связь не понадобилась. Мы просто смотрели друг другу в глаза. Недолго. Пару секунд.

— Не так я хотел с тобой в первый раз, — вздохнул он и встал.

— Да ты вообще никак не хотел, — усмехнулась я уже на пороге.

— Хотел. Сразу же, как увидел. В детском саду. Но говорил себе, что это…

— Предательство?

— Нет. Что хочу на самом деле не тебя.

— Эйдар, мы будем сейчас это обсуждать? Пока он не проснется?

— Да черт! — зарычал он и впился в мои губы.

Ого! А это уже горячо! Намного горячее, чем предыдущие неудачные попытки.

Кстати, чертей в этом мире не было. То есть религия была, злые духи были, но какие-то не такие. Я особо не вникала. Слово, как и многие другие, Эйдар привез из моего мира.

О чем я вообще думаю, а?

Мы буквально белочкой взлетели на второй этаж, пробежали мимо приоткрытой двери в большую комнату, ворвались в маленькую. На этот раз продвинулись дальше — Эйдар успел расстегнуть на мне платье и подобраться к корсажу, заменяющему лифчик.

— Папа-а-а!

— Он что, чувствует? — прошипела я, возвращая корсаж на место.

— А знаешь, не исключено, — хмыкнул Эйдар. — Треугольник же.

— Ну вот что, хватит!

Мое терпение дулось-дулось, как наполненный водой презерватив, и в конце концов лопнуло. Кто в детстве не кидал их с балкона? Ну или хотя бы воздушный шарик? Говорят, если наливать осторожно, в презик влезет ведро воды.

Быстро застегнув пуговицы платья, я опередила Эйдара на выходе из комнаты.

— Побудь здесь.

— Что ты собираешься делать?

— Ремня ему всыплю. Не бойся. Поговорю с ним. Я все-таки детсадовская воспиталка, если ты не забыл. Давно пора было.

Аллан сидел на кровати и тер глаза, явно пытаясь выжать из себя слезы. Я уже не в первый раз удивилась контрасту между его «взрослым» поведением и детсадовскими капризами. Хотя нет, даже в садике он казался намного старше. Впрочем, манипуляторские навыки я замечала за ним и раньше. Дети все в той или иной степени манипуляторы — как и щенки. Если поддаться, сядут на голову.

Закрыв дверь, я села рядом на кровать, но говорить ничего не стала. Представила, что глажу его по волосам и даю понять, что такое поведение мне не нравится. Аллан не ответил, но посмотрел на меня удивленно — приподняв рыжие бровки и выпятив губу.

— Тебе ведь не страшно, правда?

Он насупился, но снова не ответил.

— Аллан, ты будешь спать в маленькой комнате. Один. Если не придумаешь причину, по которой это невозможно. «Мне страшно» — это не причина. Потому что неправда.

— Да-а-а, — от отквасил губу еще больше, — а если у вас… дети родятся?

А вот тут главным было не расхохотаться. Как я упустила из вида, что подрастающее поколение теперь прошаренное, в детсад приходит уже с владением гаджетами и с сакральными знаниями, которые мы получали в школьные годы. А ведь я не раз слышала «секретные» беседы своих четырехлеток: мол, дети появляются потому, что мама и папа спят в одной постели. Хорошо хоть без подробностей.

— И что? — спросила я спокойно. — Это так ужасно, если у тебя появится брат или сестра?

— У меня не может быть брата или сестры. Моя мама умерла.

— Бывает так, что у братьев и сестер разные мамы. Или разные папы. Мы с твоим папой женаты. Конечно, я полностью не заменю тебе маму, это невозможно. Но я стараюсь — как могу.

— А что, если… вдруг вы этих своих детей будете любить… больше?

Ну вот ларчик и открылся. Обычный детский страх и ревность.

— Глупенький! — я прижала его к себе. — Любовь — это же не яблоко, которое поделили пополам, и каждому дали всего по половинке. Или одному больше, а другому меньше. Это как будто каждому досталось по целому яблоку. Понимаешь?

Аллан неуверенно кивнул и сказал, подумав:

— Знаешь, Лиза, а папа очень сильно храпит.

Это я уже знала, конечно, но притворилась удивленной. И вздохнула:

— Ничего, я как-нибудь потерплю. Зато ты будешь спать спокойно.