Порция красивого яда

19

Я выхожу из дома престарелых после встречи с мамой, когда замечаю, что у меня пропущенный звонок от Лейкин. И еще голосовое сообщение на автоответчике. Это жалко, но я уже планирую сохранить его, независимо от того, что там написано. Если она когда-нибудь снова решит уехать, у меня хотя бы останется что-то, что я смогу прослушать и услышать ее голос.

В голове проносится все события прошлой ночи, как и весь день. Боже, как я ненавижу ссориться с ней, но в последнее время, похоже, это все, что я могу сделать. Я все еще чертовски зол на нее за то, что она ушла так, как ушла. Она не только создала новую рану, когда ушла, она еще и разорвала старую.

Я думаю, что самое страшное — это то, что она знала. Она была одной из немногих, кто знал, как мне было плохо после всего этого. Она была одним из немногих людей, с которыми мне не нужно было притворяться. Поэтому то, что она ушла от меня так же, как это сделал он, меня чертовски расстроило.

Сев в машину, я завел ее и включил голосовую почту. Из динамика доносится голос Лейкин, и по всему моему телу разливается тепло. Потому что в этом-то и дело. Как бы я ни был взбешен и как бы сильно она меня ни обидела, она все равно остается девушкой, которая украла мое сердце прямо из груди, не дав мне ни единого шанса остановить ее.

«…Причинить тебе боль — это последнее, что я хотела сделать. Ты должен это знать. Ты должен знать, что я не стала бы намеренно разрывать тебя на части. Я лю…»

Я затаил дыхание, ожидая услышать эти слова, даже не понимая, как сильно они мне нужны, но вместо них я слышу звуки дикого хаоса. В трубке раздается звон разбивающегося стекла, и Лейкин издает пронзительный крик, прежде чем голосовая почта отключается.

Нет.

Черт! Нет!

Паника охватывает меня, когда я пытаюсь открыть приложение, которое мы все загрузили, чтобы поделиться друг с другом нашими местоположениями. Руки трясутся, ожидая, пока оно загрузится, и как только я вижу, что Лейкин в мотеле, я вжимаю педаль газа в пол.

Синие и красные огни заливают улицу, когда мой грузовик с визгом останавливается перед ее мотелем. Полицейские машины, пожарные машины и скорая помощь не позволяют мне подъехать ближе. Я бросаю машину на стоянку прямо посреди улицы и выпрыгиваю из нее.

Я судорожно оглядываюсь в поисках Лейкин, но нигде ее не вижу. Из комнаты на углу выходят два офицера, и тут я вижу, что все окна разбиты.

Это объясняет звон разбитого стекла.

Ноги сами несут меня в том направлении, пока меня не останавливает голос Кэма, зовущего меня по имени. Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит у задней стенки машины скорой помощи, а когда фельдшер отходит в сторону, я еще никогда не испытывал такого облегчения. Лейкин сидит там, с приличного размера раной на лбу, но это гораздо лучше, чем все те ужасные вещи, которые я представлял себе по дороге сюда.

— Что, блядь, случилось? — спрашиваю я, как только оказываюсь достаточно близко.

Кэм смотрит на Лейкин, но она явно слишком потрясена, чтобы ответить. — Кто-то разбил все окна в комнате, пока она была внутри. Стекло разлетелось повсюду, и один из осколков здорово пробил ей голову.

Я выдыхаю и поворачиваюсь к Лейкин, но прежде чем я успеваю сказать ей хоть что-то, Мали протискивается мимо меня и обхватывает ее руками.

— О, слава Богу, — вздыхает она. — Ты что, с ума сошла? Какую часть фразы «Не ходи в мотель одна» ты не поняла?

Лейкин закатывает глаза и наклоняет голову к Кэму. — Спасибо, мам, но я уже получила лекцию от папы.

В том, как она обращается к Кэму и Мали, есть доля неловкости, но, возможно, это то, с чем я смогу смириться. Сейчас, однако, я сосредоточен только на одном.

— Подождите, как, черт возьми, вы оба узнали, что должны быть здесь? — спрашиваю я.

— Она позвонила мне, — спокойно отвечает Кэм. — А я позвонил Мали, когда ехал сюда.

— И ты, блядь, не подумал позвонить мне?

Он смотрит на Мали, выглядя неуверенно. — После прошлой ночи мы не были уверены, что ты этого хочешь.

— Я, блядь, всегда хочу, чтобы мне звонили, когда речь идет о ней! — рычу я.

Наверное, я не должен признаваться в этом, особенно перед Лейкин, но пошло оно все. Правила больше не действуют, насколько я понимаю. И Кэм должен был догадаться хотя бы прислать мне сообщение об этом.

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что мотелей для тебя больше не будет, — говорит Мали Лейкин. — Они недостаточно безопасны.

Кэм качает головой. — Все в порядке. Она поедет ко мне.

— Хрен она поедет, — рычу я.

Все трое смотрят на меня с шокированными выражениями на лицах, но мне все равно. Этот ублюдок был с ней наедине. Он мог убить ее на хрен. У нее трехдюймовая рана на лбу, черт возьми. Если кто-то из них думает, что я упущу ее из виду, то они думают совершенно неправильно.

— Она едет ко мне, и я не хочу слышать об этом ни слова, — говорю я им.

Кэм смотрит на Лейкин в поисках ее одобрения и получает его, когда она кивает. Я подхожу к ней ближе и кладу руки ей на щеки, приподнимая ее голову, чтобы я мог хорошо рассмотреть рану. Санитары уже очистили ее, но она все еще выглядит довольно плохо. А значит, я могу только представить, как это выглядело раньше.

— Ты в порядке?

Она пристально смотрит на меня. — Я не уверена.

Чертов ад. Она снова начинает паниковать, и никакие страхи не могут остановить меня от того, чтобы обнять ее прямо сейчас.

— Иди сюда, — говорю я, притягивая ее к себе и стараясь не причинить ей боли. — Мы все решим. Хорошо? Ты в безопасности. Я обещаю.

Она прислоняет ко мне голову и находит во мне утешение, которое ищет. Не в Кэме. Не в Мали. Во мне. Именно там, где ей и место — в моих объятиях.

Все вокруг на грани, все мы знаем, что могло произойти сегодня ночью. Если раньше Лейкин не понимала, как важно, чтобы она не оставалась одна, то теперь, я уверен, понимает. Но я даже не могу сказать, что злюсь на нее сейчас.

Не могу.

Не тогда, когда я так чертовски рад, что с ней все в порядке.

— Вот черт, — вздохнула Мали.

Лейкин хмурит брови, медленно отрывает голову от меня и смотрит на свою лучшую подругу. — Что?

Но ей не нужно отвечать, потому что мы все трое следуем за ее взглядом через улицу. Я почти не узнаю его, стоящего там с руками в карманах и веселой ухмылкой на лице. Но это он.

Это точно он.

— Когда, блядь, он вернулся? — спрашивает Кэм.

Айзек замечает, что мы смотрим на него, и вытягивает одну руку, чтобы издевательски помахать нам ею. У меня сводит челюсти, а руки сжимаются в кулаки.

— Я убью его на хрен, — рычу я.

Но когда я собираюсь сделать шаг к нему, Лейкин спешит схватить меня за руку, а Кэм останавливает меня, прижав две руки к моей груди.

— Ты что, с ума сошел? Здесь около пяти полицейских машин, — говорит он мне. — Ты и пальцем не успеешь пошевелить, как они посадят тебя за решетку.

Он прав. Черт. Я знаю, что он прав. Но я почти хочу рискнуть. Видя, как он наблюдает за последствиями, которые он вызвал, как будто он гордится этим… Я хочу ударить его головой о бордюр и использовать его кровь, чтобы покрасить улицу в красный цвет. Но это означает риск оставить Лейкин одну, а на это я не готов.

Я не свожу с него глаз, пока он не решает уйти. Вскоре после этого полиция и медики разрешают Лейкин покинуть территорию. Она благодарит их и встает. Я обхватываю ее за плечи и начинаю вести к своей машине.

— Подожди, а как же моя машина?

Мали кивает, чтобы она шла. — Я отвезу ее прямо к дому. Кэм может отвезти меня за моей машиной позже. Поезжай с Хейсом.

Да, эта девушка — просто божий дар.

Я не хочу выпускать ее из рук прямо сейчас. Не после такого дерьма. Кэм подходит и укладывает ее вещи в кузов моего грузовика, дважды постучав по заднему стеклу, чтобы дать мне понять, что он закончил. Я отъезжаю от места преступления и направляюсь к себе домой.

— Эйч, — вздыхает она. — Мне правда очень жаль. Я не могу поверить, что я…

Я прерываю ее, тихонько шикнув на нее. — Не сейчас.

Единственное, что меня сейчас волнует, — это то, чтобы она вернулась домой и убедиться, что с ней все в порядке. Сейчас у меня нет места для беспокойства о чем-то еще. Все это не имеет значения.

Только она.

Лейкин решает принять душ. Видимо, именно для этого она вернулась в номер мотеля, прежде чем там начался ад и посыпались стекла. Мали сидит в спальне и следит, чтобы с ней все было в порядке. Тем временем мы с Кэмом пьем пиво на кухне.

— Это должен быть он, верно? Не может же быть совпадением, что он вернулся в город, когда происходит все это дерьмо.

Я покачал головой. — Ты же видел его лицо — весь такой самодовольный и нахальный. Это он. Это должен быть он.

Кэм крепко сжимает бутылку, отхлебывая половину пива. — Не могу поверить, что мы когда-то дружили с этим парнем.

— Нет, ты с ним дружил, — поправляю я. — Я терпел его во имя хоккея.

Он фыркнул. — Что ж, будем надеяться, что шайба, которую ты запустил ему прямо в яйца, сделала так, что он не сможет размножаться.

— У него не будет члена, чтобы размножаться, когда я с ним закончу.

Не могу поверить, что никто из нас не знал, что он вернулся в город. Я думал, что если бы он вернулся, то кто-нибудь из парней сказал бы мне. Но все, что произошло, было сделано под покровом темноты. Насколько мы знаем, он мог скрываться все это время, не давая никому знать о своем возвращении, пока ему не захотелось раскрыться.

— Айзек, конечно, сволочь, но он не дурак, — замечает Кэм. — Мы должны придумать, как застать его одного. Где-нибудь в укромном месте, где его свиноголового братца не будет рядом, чтобы записать, что мы с ним делаем.

Я киваю. — Загнать его в угол, наверное, будет сложнее, если он будет показываться только тогда, когда ему захочется. А если он следит за нами, то заманить его в ловушку, скорее всего, тоже не удастся.

Кэм поджал губы. — Если только он не будет знать, что это ловушка.

— Я слушаю.

Но он не стал сразу объяснять. Вместо этого он достает телефон и звонит.

— Оуэн, привет, — говорит он. — Помнишь, когда из-за Моррисона меня арестовали, ты сказал, что хочешь помочь?… Да, мне нужна услуга.

Когда Мали начинает зевать, Кэм решает уйти. Он говорит, что им еще нужно забрать ее машину, но мы-то знаем, что она просто переночует у него. Точно так же, как я сейчас не спускаю глаз с Лейкин, он чувствует такую же заботу о ней.

Я не совсем в курсе его плана, но он, похоже, уверен, что его идея может сработать. Просто это займет немного времени. Но если в конце концов я останусь наедине с Айзеком, я не буду возражать против того, чтобы какое-то время оставаться в неведении.

Лейкин сидит на диване и устало смотрит в пространство. Глубоко вздохнув, я подхожу к ней и протягиваю руку. В ее глазах застыл страх, когда она наклонила голову, чтобы посмотреть на меня.

— Давай ложиться спать, — говорю я ей.

Она вздыхает, кивает и берет меня за руку.

Мы не говорили о том, как будем спать. Только то, что это будет под моей крышей. Но, честно говоря, сейчас я даже не хочу отпускать ее в другую комнату. Он доказал, что запертая дверь его не удержит, а значит, она всегда будет рядом со мной.

Когда мы поднимаемся по лестнице, она поворачивается в сторону комнаты для гостей, но я останавливаю ее, чуть крепче сжав ее руку.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

Я киваю в сторону нашей общей спальни. Ту самую, в которой я не спал с той ночи, когда она ушла. — Ты знаешь, что эта кровать удобнее, и я не смогу заснуть, если тебя не будет рядом со мной.

Ей не нужно много времени, чтобы сдаться. Честно говоря, она кажется слегка довольной этой идеей. Но когда мы входим в комнату, я чувствую, как у меня сжимается грудь при мысли о том, что я снова буду спать здесь с ней.

— Ты можешь занять кровать, — говорю я ей, хватая подушку и бросая ее на пол.

— Что? Почему?

Я потираю затылок. — Я не хочу причинять тебе неудобства.

Это не совсем ложь. Спать вместе — это совсем другая близость, чем секс. И последний раз, когда мы лежали в этой постели вместе, прокручивается у меня в голове с того самого дня, как она вернулась.

Она усмехается. — Хейс, мы буквально вчера занимались сексом. Я не думаю, что совместное использование одной и той же массивной кровати вызовет какие-то неудобства.

Черт. — Ладно.

Я наклоняюсь и беру подушку, кладу ее обратно на кровать, игнорируя голос в голове, кричащий, что это плохая идея.

Достаточно того, что она одета в шорты и одну из моих футболок. Конечно, это моя вина. Я знал, что так ей будет комфортнее после душа, поэтому взял ту, что была на ней, и поменял ее на свою. Но я не услышал от нее ни одной жалобы по этому поводу.

Я разделся до одних боксеров и подождал, пока она заберется в постель, прежде чем выключить свет. Как только она улеглась, я щелкнул выключателем и подошел к кровати, чтобы лечь рядом с ней. Мне никогда не нравилось, что эта кровать большая, но это не имело значения, когда мы оба спали посередине. Но сейчас я жалею, что это не двуспальная кровать.

Она слишком далеко. Конечно, я могу протянуть руку и дотронуться до нее, но этого недостаточно. Мне нужно, чтобы ее тело было прижато к моему, а мои руки обвивали ее. Но какая-то доля тревоги не дает мне этого сделать, а я и так сейчас на взводе.

Мы лежим вдвоем, и, как ни странно, звук ее дыхания и осознание того, что она рядом, успокаивают меня. Мой мозг затихает, когда я слушаю ее ровное дыхание. Но когда мои глаза закрываются, мне кажется, что я сплю всего пару минут, прежде чем просыпаюсь от резкого вздрагивания.

— Что случилось? — спрашивает Лейкин.

Должно быть, она почувствовала, как затряслась кровать, или услышала мой вздох.

— Ничего, — уверяю я ее. — Я в порядке.

— Хорошо, — шепчет она в темноту. — Спокойной ночи, Эйч.

— Спокойной ночи.

Я закрываю глаза, желая, чтобы сон наконец-то завладел мной, но каждый раз, когда это происходит, я просыпаюсь от толчка, думая, что она снова ушла. Я смотрю на нее и вижу, что она смотрит на меня с обеспокоенным выражением лица.

— Я никуда не уйду, — говорит она так, словно у нее есть прямая связь с моими мыслями.

Я хочу сказать ей, что знаю, что это не так, но не могу. Мой рот не может подобрать слова. Мне никогда не сопутствовала удача, и я боюсь, что если я скажу это, то сглажу, и она снова уйдет.

Поэтому я молчу, двигаюсь, чтобы устроиться поудобнее, и заставляю себя закрыть глаза.

Когда это происходит в третий раз, я решаю просто не спать всю ночь, но у Лейкин, похоже, есть идея получше. Она садится, проводит пальцами по волосам и придвигается ближе. Я наблюдаю, как она наклоняется ко мне, случайно касаясь своим телом моего лица. Это сразу же заставляет меня захотеть ее, но она на задании.

Она открывает ящик тумбочки, лезет туда, и я слышу безошибочный звук наручников. Я купил их после нашей небольшой стычки с полицией на аэродроме, но сегодня они будут использоваться по-другому.

Когда она начинает отходить, я не могу удержаться. Я тянусь к ней, кладу руку на ее шею и притягиваю ее к себе. Ее губы прижимаются к моим, и мы оба вздыхаем. За этим не было никаких намерений. Я не пытаюсь залезть к ней в штаны, хотя, видит Бог, мне этого хочется. Это просто мягкий, нежный поцелуй, потому что я не мог больше сопротивляться.

— Хейс, — вздыхает она. — Что мы делаем?

Я целую ее еще раз, выигрывая время, чтобы придумать ответ, но у меня его все еще нет. — Мне очень жаль.

Она качает головой. — Не извиняйся. Не за это.

Перевернувшись на бок, я раскрываю ей объятия, и она скользит вниз, чтобы поудобнее устроиться рядом со мной. Я, наверное, запутал ее до смерти. Да я и сам запутался.

— Я еще не разобрался со всем этим в своей голове, — пробормотал я. — Я не знаю, что будет дальше, но я знаю, что мне нужно было поцеловать тебя.

Этого мало, но для нее достаточно. Она удовлетворенно выдыхает и прижимается ко мне ближе, а затем берет мое запястье и застегивает на нем один из наручников. Затем она надевает второй на себя.

— Вот так, — решительно говорит она. — Теперь я никуда не смогу уйти, а ты сможешь немного поспать.

Ухмылка расползается по моему лицу, когда я пользуюсь возможностью поиздеваться над ней. — Наверное, мне следовало упомянуть, что у меня нет ключа от них.

Но она не испугалась, как я думал. Она даже не открывает глаза. Она просто хмыкает.

— Тебе что, все равно? — спрашиваю я.

— Нет, — устало отвечает она. — В мире есть вещи похуже, чем быть прикованной к тебе.

Эта мысль звучит в моей голове по кругу, пока я засыпаю с улыбкой на лице. И если это будет лучший сон за последние полтора года, то так тому и быть.

Прошла примерно неделя, но план Кэма действительно работает. Он состоял из нескольких этапов, и сотрудничество Оуэна только еще больше подтвердило его преданность. Сначала он зашел в бар, где, как он знал, находился брат Айзека, но не признал их. Он сделал вид, что напился, а затем принялся поливать дерьмом Shore Break, после чего заявил, что мы с Кэмом — придурки, которые ничего не смыслят в управлении баром.

После этого появление Айзека было лишь вопросом времени. Он сделал вид, что это просто совпадение, что они столкнулись, и сказал, что приехал всего на пару недель. Оуэн сделал вид, что поверил каждому слову, и искренне изобразил, что рад его снова видеть.

Завоевать доверие Айзека было несложно. В конце концов, они были хорошими друзьями, пока он не зашел слишком далеко в этой войне против меня и Кэма. Поэтому, когда Оуэн позвонил Айзеку и попросил его приехать поиграть в видеоигры, сказав, что столкнулся с Кэмом в магазине и чуть не набил ему морду, Айзек не смог устоять.

Мы сидим совершенно тихо, не высовываясь из-за двери, пока ждем его прихода. Нет слов, как сильно мне хочется наложить руки на этого урода.

Из-за него ушла Лейкин.

Из-за него Кэм чуть не попал в тюрьму.

Из-за него Мали до сих пор не хочет оставаться наедине с мужчиной, если это не Кэм или я.

Все, что с ним сейчас произойдет, он, блядь, заслужил. Он может думать, что мстит за смерть своего друга, но все, что он делает, это дает мне повод избавить мир от еще одного ублюдка, который, размножаясь, сделает мир только хуже.

Вслед за стуком в дверь раздается голос Айзека. — O, это я. У меня есть пиво.

Я поворачиваю кепку так, чтобы она сидела на голове задом наперед, пока Оуэн идет ее открыть. Он смотрит на нас, чтобы убедиться, что мы готовы, и поворачивает ручку. Входит Айзек, как будто он живет своей лучшей жизнью, одной рукой он бьет Оуэна по кулаку, а в другой держит упаковку с шестью бутылками.

— Как дела, дружище? — спрашивает он. — Жаль, что ты не ударил этого урода. Он это заслужил.

Кэм мрачно усмехается. — Да, очень жаль.

Глаза Айзека расширяются, но прежде чем он успевает пошевелиться, я хватаю его и бросаю к стене. Мой кулак врезается ему в живот, и он сгорбился от боли.

— О, прошу прощения, — притворно беспокоюсь я. — Больно? Давай я тебе помогу.

Я толкаю его голову вниз, и мое колено поднимается, ударяя его по лицу и ломая ему нос, точно так же, как он сломал мой. Кровь вытекает, и он смотрит на Оуэна в поисках помощи, но не находит ее.

Не для того он затеял это дерьмо.

Кэм смотрит на пиво, которое упало на пол, когда я ударил его коленом в лицо, и бросает взгляд на Айзека. — Вот это уже нарушение правил вечеринки.

Он подходит, берет одну бутылку из упаковки и ударяет ее о стол, чтобы сорвать крышку. Когда ты владеешь баром, у тебя это хорошо получается. Все, что угодно, лишь бы облегчить себе работу. Хотя, скорее всего, нам придется заменить барную стойку раньше, чем следовало бы.

Сделав глоток, Кэм вздохнул с облегчением. — Не бери в голову. Мы в порядке.

Я закатываю глаза и обращаю свое внимание на Айзека. — Ты играл в свою маленькую гребаную игру, но сегодня она закончится.

Он поворачивает голову в сторону, чтобы сплюнуть кровь на пол Оуэна. — Я не понимаю, о чем ты, блядь, говоришь.

Да, я этого ожидал. — Ты думаешь, я тупой? Мы видели тебя вчера!

— Я проходил мимо и подумал, какого черта тут происходит, — усмехается он. — И да, было приятно видеть, как люди получают заслуженную карму.

Я взглянул на Кэма. — Ты веришь этому куску дерьма?

— Неа, — говорит он, похлопывая пальцами по горлу бутылки.

— Я тоже.

Крепко схватив его за шею, я отбрасываю его голову в сторону от телевизора. У него кружится голова, но я не даю ему ни секунды на то, чтобы прийти в себя, отбрасывая его обратно к стене.

— Если ты не трахнешь его сегодня, то можно это сделаю я? — шутит Мали.

Лейкин усмехается. — Ты шутишь? Я люблю тебя и все такое, но я хуже его умею делиться.

Я в этом сильно сомневаюсь.

Когда он немного ошеломлен, я полез в карман и взял его телефон. Когда я поворачиваюсь и передаю его Мали, я замечаю, как они обе смотрят на меня, словно я надрала Айзеку задницу исключительно ради их развлечения.

— Хватит пялиться, займитесь делом, — говорю я им.

Но Лейкин не знает стыда, поскольку она ухмыляется. — Могу ли я пялиться и приносить пользу?

Непроизвольный смех вырывается из меня, когда я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что Айзек не отходит от стены. Мали открывает телефон и поворачивает его к Айзеку лицом, чтобы разблокировать его. Он пытается отвернуться, но я крепко хватаю его за подбородок и заставляю смотреть в камеру.

— Все пройдет гораздо проще, если ты будешь сотрудничать, — лгу я.

Если честно, ему в любом случае крышка.

Как только Мали получила то, что ей нужно, я отпустил его подбородок и заметил, что его кровь попала мне на руку. Какая гадость. Я вытираю ее его толстовкой, потому что нефиг пачкать свою одежду. Но тут что-то привлекает мое внимание.

— Что это, приятель? — дразню я его, указывая на пятнышки красной краски на его толстовке. — Что ты делал с краской из баллончика?

— Это старая, — врет он. — С тех пор, как мы покрасили лед в тот раз, когда озеро замерзло, чтобы мы могли играть на нем в хоккей. Я не носил эту толстовку уже несколько лет.

Кэм усмехается, делая еще один глоток пива, которое Айзек неосознанно принес для него. — Тебя что, слишком сильно приложили о борт или что-то в этом роде? Мы не вчера родились.

Немного странно видеть Кэма таким спокойным, пока мы разбираемся с этим. Но я сказал ему по дороге сюда, что я беру это на себя. Я хочу убедиться, что всю боль, которую он испытает, — от моих рук.

— В его сообщениях ничего нет, — говорит Мали. — Но есть приложение для отправки сообщений с неизвестного номера, которое тоже стерто.

Я разражаюсь саркастическим смехом. — И зачем оно тебе понадобилось?

— Не твое собачье дело, — прошипел он.

Боже, как мне нравится, когда он ведет себя так, будто он здесь главный. Это делает его крик гораздо более приятным, когда мой кулак врезается в его уже сломанный нос.

— Неправильный ответ.

Мали хмыкает. — Почему у тебя два приложения для калькулятора?

Его глаза расширяются, и он пытается оттолкнуться от стены, но он слишком слаб, чтобы бороться со мной. Достаточно одного нажатия моей руки, чтобы удержать его на месте.

— Это приложение «Секретное хранилище», — говорю я ей. — Открой его.

Она делает это с таким видом, будто играет в свою любимую игру, что делает ее еще более опасной. Серьезно, Кэму придется несладко, если он когда-нибудь причинит ей боль.

— Ооо, — воркует она. — Айзек, ты был плохим мальчиком!

Айзек опускает голову, когда Лейкин подходит ближе к Мали. — Дай мне посмотреть!

В трубке раздаются стоны, и Лейкин хихикает.

— Детка, я знала, что ты хорошо целишься, но, черт возьми, — говорит она мне. — Тебе действительно нужно было хорошо сосредоточится, чтобы попасть в эту маленькую штучку.

Я поворачиваю голову и смотрю на нее. — Перестань смотреть на его гребаный член и дай мне телефон.

Она закатывает глаза, забирая телефон у Мали и передавая его мне. — Ты портишь мне все удовольствие.

— Продолжай в том же духе, и единственным, кто будет веселиться позже, буду я, — предупреждаю я.

Кэм подходит, и мы смотрим видео. Он ничего нам не сказал, но у нас уже достаточно доказательств. Мы делаем это не совсем законным способом, так что все остальное не имеет значения, пока мы знаем правду. Однако это секрет, который, я уверен, он не хотел бы раскрывать.

— Боже мой, — хмыкнул Кэм, протягивая видео Оуэну. — Ты должен увидеть это дерьмо.

— Так, так, так, — медленно говорю я. — Как бы отнесся дорогой папочка, если бы узнал, что ты трахаешь его жену?

Если бы взгляды могли убивать, я бы сейчас уже горел. К сожалению, для него, это не работает. Но, как он уже говорил, приятно видеть, как люди получают заслуженную карму.

— Держу пари, что этот трастовый фонд и бесконечный поток денег быстро иссякнут, если он узнает.

Не желая больше его удерживать, я отпускаю его и подхожу к Кэму. Взяв телефон Айзека, я отправляю видео себе, Кэму и Мали. Лейкин это точно не нужно, поэтому я пропускаю ее. Закончив, я бросаю телефон к его ногам.

— Еще раз подставишь нас, и я позабочусь о том, чтобы это видео разослали во все СМИ в округе, а для твоего отца я устрою целое представление в кинотеатре. Я ясно выразился?

Он выдохнул, вытирая рукой кровь с лица. — Да.

Я надуваю нижнюю губу, подхожу ближе и глажу его по щеке. — О, не смотри так грустно. Я говорил тебе, что если ты еще раз приедешь в город, то я перережу тебе горло. А ты легко отделался!

Лично я хотел его убить. Я планировал поступить со всеми по-честному и разорвать его на части, но Лейкин была не согласна. Она отметила, что мы сразу же попадем под подозрение — особенно Кэм, после того, что случилось тем летом. А мы не профессионалы в том, чтобы избегать наказания за убийство. Так что, к сожалению, этот ублюдок останется в живых.

Повернувшись, я кивнул Оуэну. — Спасибо, чувак. Увидимся в пятницу?

Он ухмыляется. — Обязательно.

Кэм бьет Оуэна кулаком, и мы выходим за дверь, когда Мали останавливается перед Айзеком. Лейкин оборачивается, чтобы посмотреть, что она делает.

— Мэл, ты идешь?

Она кивает. — Только сначала нужно сделать одну вещь.

Айзек поднимает голову, чтобы посмотреть на нее, и страх наполняет его глаза. — Мэл, послушай. Мне очень жаль. Я действительно думал, что мы просто развлекаемся. Я не—

Мы все смотрим, как она отступает назад и бьет его по яйцам с такой силой, что даже меня начинает тошнить. Айзек испускает высокочастотный вопль, падая и сворачиваясь калачиком на полу.

— Никогда больше не произноси мое гребаное имя.

Как будто щелкнул выключатель, она ярко улыбается, подчеркивая это своим солнечным настроением, идет к Лейкин и обнимает ее за плечи.

— Пойдемте.

Мы вчетвером спускаемся на лифте и выходим из дома Оуэна. Когда солнце бьет мне в лицо, я хватаю свои солнечные очки, которые висят на воротнике футболки, и надеваю их. Я чувствую на себе взгляд Лейкин, которая идет рядом со мной.

— Что? — спрашиваю я.

Она ухмыляется, глядя вперед. — Ничего. Просто было жарко смотреть, как ты так расправляешься с ним.

Я весело хмыкаю, но не могу игнорировать то, что чувствую себя немного обманутым. — Представь, если бы ты сказала об этом, когда все только началось. Тогда бы я мог покончить с ним.