Порочный сексуальный татуировщик

Глава 5

— Как долго мы будем избегать громадного слона в комнате?

После почти двух часов, проведенных в номере Саманты, где они позавтракали, а теперь делали прическу и макияж для предстоящей церемонии, Катрину ничуть не шокировало упоминание Тарой о вчерашней стычке между ней и Мейсоном в «Гадком Койоте». Однако удивительно, что ее прямой и откровенной подруге потребовалось так много времени, чтобы это спросить.

Катрина подозревала, что Тара сдерживалась из уважения к Саманте и из-за желания поставить будущую невесту в центр внимания на первые несколько часов. Но теперь, когда они все сидели полукругом в гостиной номера, а над их элегантными прическами работали три стилиста, Тара, очевидно, была готова настаивать на ответах.

— Мне очень хочется узнать, что произошло после того, как вы ушли! — вставила Саманта со сверкающими глазами, жаждая деталей. — Не верится, что он действительно перекинул тебя через плечо и вот так вынес из бара.

Обе женщины выглядели удивленными действиями Мейсона, и Катрина старалась придерживаться более легкой версии истории, не вдаваясь в мельчайшие и грязные подробности того, чем закончилась их ссора.

— Он подумал, что я напилась, и пытался спасти меня от самой себя. — Она закатила глаза, чтобы подчеркнуть нелепость выводов Мейсона.

Тара хихикнула, ее глаза сверкали явным весельем.

— А со стороны и не скажешь, судя по тому, что мы видели с Леви. Мейсон выглядел так, будто явно предъявлял на тебя права, лишая шанса любого из мужчин, столпившихся вокруг бара.

— Вынуждена согласиться, — сказала Саманта, когда стилист начала укладывать ее распущенные кудри в замысловатый узор на затылке. — Как думаешь, почему Клэй попытался вмешаться?

— Потому что его брат — засранец? — саркастически предложила Катрина, заставив своего стилиста тихо рассмеяться.

— Мейсон не так уж и плох, — встала на защиту своего будущего зятя Саманта, очевидно, питая к нему слабость. — Просто ты его очень привлекаешь, несмотря на вашу дружбу, и он расстроен, потому что хочет того, к чему, как он знает, ему не следует прикасаться. Но, в то же время, он не хочет, чтобы кто-то другой прикасался к тебе.

О, прошлой ночью Мейсон много раз прикасался к ней, и ее лицо обдало жаром от мысли, насколько ловко управлялись его пальцы, когда он схватил ее за волосы, а другой рукой скользнул между ее бедер…

— О, боже, ты краснеешь, — почти ликующе воскликнула Тара. — Вы с Мейсоном шалили прошлой ночью?

К ее большому разочарованию, румянец на ее щеках вспыхнул еще ярче.

— Нет!

Меньше всего она хотела, чтобы ее связь с Мейсоном стала всем известна, тем более, что такого больше никогда не повторится. И она определенно не хотела, чтобы ее причисляли к одному из его многочисленных завоеваний, поскольку это еще больше усложнило бы их дружбу.

— На мой взгляд, ты слишком рьяно протестуешь, — чересчур точно поддразнила Тара.

— Тара, оставь ее в покое, — мягко сказала Саманта, глядя на Катрину ласковым, добрым и понимающим взглядом. — Что бы на самом деле ни произошло между Катриной и Мейсоном, это не наше дело, если только Катрина сама не захочет рассказать нам об этом.

Катрина благодарно улыбнулась Саманте за ее воспитанность и за то, как хорошо она осознавала и внимала к дискомфорту Катрины. Пусть Саманта больше не жила в родительском особняке и даже не проводила много времени со своим прежним кругом общения представителей высшего сословия, но будущая невеста Клэя все еще сохраняла те вежливые манеры, которые настолько в ней укоренились. Это одно из многих качеств, которые делали ее такой приятной.

— Итак, как вы с Мейсоном познакомились? — спросила Саманта, легко переводя разговор со вчерашних событий. — Клэй говорил, что вы дружите со старших классов.

— Мы познакомились в первый год обучения в старших классах, — ответила Катрина, предпочитая эту тему другой. — Мы не ходили вместе на занятия, и я не знала, кто он такой, пока однажды он не пришел мне на помощь, когда я возвращалась домой из школы, а трое мальчишек постарше начали надо мной издеваться.

Глаза Саманты округлились.

— Что случилось?

Вспомнить тот день, хотя он был более двенадцати лет назад, оказалось легко. Шла вторая неделя учебы, температура поднялась до девяноста градусов, и Катрина надела куртку на молнии, чтобы скрыть недавние порезы. На ее руке были уже зажившие шрамы и свежие раны, но из-за своей застенчивости Катрина всегда носила что-то с длинными рукавами, несмотря на погоду. Она жила в квартире с мамой и Оуэном в не очень благоприятном районе, где дети были безжалостными и злыми и никогда не упускали возможности помучить кого-то, кого они считали слабее себя.

В тот день их целью, причем легкой, стала она. После школы Катрина шла домой одна и срезала путь через парк. Но когда к ней подошли трое мальчиков, окружили ее и начали отпускать злобные комментарии по поводу ее глупого вида в куртке в такую жару, Катрина знала, что ситуация ничем хорошим не закончится. Когда она не ответила на их мерзкие насмешки, они сбросили ее рюкзак с плеча на землю, и пока один из мальчиков удерживал ее за руки, другой расстегнул молнию на куртке и стянул ее.

Под ней была майка, но Катрина вздрогнула, вспомнив, какой незащищенной и уязвимой она себя почувствовала и как боялась. Особенно когда один из мальчиков посмотрел на нее тем же взглядом, каким на нее смотрел отчим. Когда мальчик подошел к ней, тошнотворное чувство, кружащееся в животе, усилилось, и слезы обожгли глаза. Она хотела убежать, но не могла, поскольку все трое окружили ее, не оставляя ей легкого спасения.

— Оставьте ее в покое, — услышала она мальчишеский крик со стороны.

Главарь банды посмотрел на кого-то позади Катрины.

— А ты кто такой, мать твою?

— Тот, кто станет твоим худшим кошмаром, — уверенно ответил другой мальчик, наконец, оказавшись в поле зрения Катрины. — Верни ей куртку.

Чужак перед ней воинственно выпятил подбородок.

— Иди нахрен, чувак.

Ее спаситель был высоким и долговязым, и хотя выглядел моложе остальных парней, явно не боялся их, сокращая расстояние между собой и другим мальчиком. Не колеблясь, он ударил парня по лицу, да так сильно, что тот отшатнулся и приземлился на задницу.

Вместо того чтобы прийти на помощь другу, двое других хулиганов тут же попятились, а тот, кто держал ее куртку, уронил ее на землю, будто она внезапно загорелась.

Парень, все еще сидевший на заднице, поднес руку к носу, из которого хлестала кровь, и его глаза округлились от шока.

— Господи Иисусе, да, ты мне нос сломал, засранец!

— Тебе еще повезло отделаться только носом, — дерзко заявил ее спаситель, прищурившись, и все еще стоя в напряженной позе со сжатыми по бокам кулаками. — Считай это дружеским предупреждением, чтобы оставить ее в покое. Если кто-нибудь из вас еще хоть раз посмотрит в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ней, я сломаю вам гребаные коленные чашечки.

Один из мальчиков поднял руки в примиряющем жесте, очевидно, пытаясь оправдать бессердечное поведение своего друга.

— Мы просто играли, чувак.

— Мне плевать, что вы делали, — прорычал он со вновь вспыхнувшим гневом. — Оставьте. Ее. В покое. А теперь убирайтесь отсюда, пока я не передумал и не выместил свой гнев на всех троих.

С ворчанием и бурчанием под нос отборной брани, мальчик, сидевший на земле, встал, и вся троица ушла. Парень, стоящий сейчас перед ней, не отличался крепким телосложением, но явно слыл крутым на улице и ни от кого не терпел дерьма. То, что он, не колеблясь, ударил главаря, красноречиво говорило об образе задиры и плохиша с наплевательским ко всему отношением.

Он поднял ее куртку и повернулся к Катрине, черты его лица немного смягчились.

— Парни, которые пристают к девчонкам, — гребаные засранцы, — сказал он, встретившись с ней обеспокоенным взглядом. — Никто и никогда больше не будет тебя задирать. Я позабочусь об этом. Ты в порядке?

У Катрины перехватило дыхание, и язык не ворочался, она смогла ответить лишь отрывистым кивком. Он был великолепен, с темными, непослушными волосами и самыми голубыми глазами, окаймленными самыми длинными черными ресницами, которые она когда-либо видела. А его губы… выглядели такими полными и мягкими, несмотря на то, что он был парнем. Его старая и дырявая футболка, как и его джинсы, и обувь, говорили о том, что он из небогатой семьи.

Его бесстрашные действия в ее защиту ошеломили девушку, тем более что никто никогда раньше не защищал ее, даже родная мать. Сердце Катрины трепетало от его красоты. Но именно его ярость, направленная на парней, которые издевались над девочками, заставила ее безумно влюбиться в него прямо на месте. И тут он разрушил чары, протянув руку и проведя теплым, нежным пальцем по коростам на ее руке.

— Что, черт возьми, случилось с твоей рукой? — спросил он, нахмурившись.

Она инстинктивно отшатнулась от его прикосновения. Ее охватило смущение от того, что он увидел мерзкие отметины на ее коже и теперь знал, насколько она искалечена и уродлива.

— Ничего, — отрезала она и потянулась за курткой.

Нахмурившись еще сильнее, он отвел куртку подальше от Катрины.

— Это не ничего. Кто это с тобой сделал? — потребовал он.

Она не знала почему, но ответила:

— Я… я сделала это с собой.

И почему его это вообще волновало?

Он не настаивал на подробностях. Не в тот момент.

Вместо этого очень тихо сказал:

— Понимаю. — И в тот момент она знала, что он действительно понимает ее глубокую эмоциональную боль, потому что тоже испытывал нечто подобное. — Возможно, когда-нибудь ты мне об этом расскажешь.

После того дня в парке к ней больше никто не придирался. По школе распространился слух, что Мейсон Кинкейд надерет задницу любому, кто посмеет ее побеспокоить. Они стали проводить вместе много времени, и он стал ее лучшим другом. Ее защитником. Единственным мужчиной в ее жизни, которому она безоговорочно доверяла и который знал о ней то, чего не знал никто другой.

И да, в конце концов, она рассказала ему о своем отчиме, и он поделился своей ужасной семейной историей. Что его мать была проституткой и наркоманкой, и в то время отбывала срок в тюрьме, и что он сам подвергся насилию со стороны одного из бойфрендов своей матери. Но у него, по крайней мере, были братья, и все они заботились друг о друге. У нее не было никого, кроме него.

Между ними образовалась крепкая, нерушимая связь, несмотря на дикий и бунтарский характер Мейсона, и то, что последние двенадцать лет она провела, наблюдая за ним с другими женщинами, любя его издалека…

Катрина поняла, что задумалась, — «надеюсь, не слишком надолго» — и что Саманта все еще ждала ответа на свой вопрос о том, что произошло в тот день, когда она встретила Мейсона, и он отбил ее у хулиганов.

— Мейсон увидел, как ко мне пристали трое хулиганов, а я была совсем одна, — изложила она историю вкратце. — И когда один из парней не отступил, Мейсон ударил его по носу и сбил с ног. С того дня он стал моим защитником, в значительной степени гарантируя, что никто больше меня не побеспокоит.

Саманта ахнула от шока, а затем рассмеялась, заставив стилиста, делавшую ей прическу, на мгновение остановиться, пока ее смех не утих.

— О, боже, так Мейсон в юности действительно был занозой в заднице! Клэй говорил мне, что он не был паинькой, и мы все знаем, какой он сейчас безрассудный плохой мальчик. Могу только представить его в подростковом возрасте.

— Абсолютный правонарушитель, — призналась Катрина, когда ее стилист завила несколько прядей вокруг ее лица и зафиксировала лаком. — Он пил, курил травку, прогуливал уроки и игнорировал практически всех, кто обладал каким-либо авторитетом, включая Клэя.

— Он до сих пор так делает, — вставила Тара с веселой ухмылкой. — Кому еще сойдет с рук трахать случайную девчонку в туалете бара?

— Это правда, — призналась Катрина и покачала головой, вспомнив, как ее раздражала грубость Мейсона. — Честно говоря, Клэй старался изо всех сил, но мне кажется, внутри Мейсона накопилось столько гнева, что бунт в крайних его проявлениях был его способом справляться с этим.

Но даже, несмотря на то, что Мейсон неоднократно испытывал терпение Клэя и жил, нарушая правила, с их первой встречи в парке она всегда знала, что у Мейсона доброе сердце, даже если он сам в это не верил. Она увидела его заботливую сторону в тот день, когда он спас ее от хулиганов, и как годами был для нее надежным другом.

За годы терапии и лечения своих эмоциональных проблем Катрина смогла осознать, что поведение матери Мейсона и тот факт, что она полностью пренебрегала, а затем бросила своих детей, повлияли на него сильнее, чем он когда-нибудь в этом признается.

Кроме того, никто из братьев Кинкейд не знал своих отцов, и в их жизни отсутствовал пример отца, которому они могли бы доверять. Катрина знала Мейсона достаточно хорошо, чтобы понимать, что он чувствовал себя недостойным любви, и поэтому делал глупости, постоянно испытывая людей вокруг себя на прочность: оттолкнет ли он их достаточно далеко, чтобы они, в конечном итоге, тоже его бросили. Такое безрассудное поведение также проецировалось на его безрассудное отношение к женщинам.

И Катрина не думала, что когда-нибудь сможет это изменить. Мейсон был не из тех, кто увлекается психоанализом или меняет свое поведение. Та часть его, которая чувствовала себя недостойной, управляла любым импульсом или потребностью, которые ему, возможно, пришлось бы изменить. Даже постоянное присутствие и непоколебимая поддержки Катрины… или любовь, — если бы Мейсон открыл глаза и увидел это, — не изменили бы того, кем он являлся.

— Клэй рассказывал, что однажды он даже угнал машину, — сказала Саманта в полном шоке от преступления, которое Мейсон совершил в юности.

— Да, угнал, — подтвердила Катрина, когда девушка, которая делала ей прическу, начала наносить ей на лицо тональный крем. — И в итоге угодил в тюрьму. Но даже это не вправило ему мозги.

— И чем все закончилось? — с любопытством спросила Тара.

— Через несколько месяцев он вышел из колонии, тогда ему было семнадцать, и его поймали за тем, что он рисовал граффити на боковой стене тату-салона. — Катрина закрыла глаза, чтобы стилист нанесла тени и подводку. — Владельца звали Джо, и вместо того, чтобы предъявить Мейсону обвинения в вандализме и порчи имущества, он заключил с Клэем сделку, согласно которой Мейсон удалит все граффити со стены и целый месяц будет убираться в салоне, чего Мейсон терпеть не мог.

Саманта рассмеялась.

— Могу поспорить.

— Но в Мейсоне всегда присутствовало творческое начало, он любил рисовать и делал это талантливо.

У Катрины до сих пор хранились все рисунки, которые Мейсон делал для нее за годы учебы в старших классах, большинство из них были причудливыми и забавными набросками, призванными вызвать у нее улыбку, и она до сих пор дорожила ими.

Катрина продолжила рассказ, пока ей на ресницы наносили тушь.

— Итак, Джо сказал Мейсону, что если за месяц работы в тату-салоне, он докажет свою способность избегать неприятностей, он научит его нескольким приемам в нанесении татуировок и позволит создавать дизайн для клиентов. Этот стимул побудил Мейсона сосредоточиться на чем-то стоящем, и еще через полгода работы в салоне, Джо предложил Мейсону стажировку. Теперь у него свой тату-салон.

— Ого, я и понятия не имела, как все это начиналось, — с трепетом сказала Тара. — Клэй, должно быть, очень гордится Мейсоном.

— Он гордится обоими братьями, — сказала Катрина, которая так долго являлась частью жизни братьев Кинкейд. — Они все пережили трудное детство, и если бы Клэй не был рядом с Мейсоном и Леви, невозможно предсказать, чем бы все закончилось. После того, как их мать оказалась в тюрьме, Клэй позаботился о том, чтобы сохранить свою маленькую семью, вместо того, чтобы их разлучили и разместили по приемным семьям.

— Именно поэтому я выхожу замуж за этого удивительного человека, — сказала Саманта с мечтательным вздохом. — У него золотое сердце, и он делает все возможное для людей, которых любит, и я считаю себя очень счастливой девушкой.

В двойные двери номера постучали, и один из стилистов подошла, чтобы впустить фотографа, намеревающегося сделать предсвадебные фотографии.

— Готовы? — спросила Саманту фотограф, Сара. — Начнем с будуарной фотосессии, затем оденем вас в свадебное платье и пригласим подружек невесты.

Саманта сияла от волнения.

— Дайте мне еще десять минут, чтобы закончить с макияжем, и я буду готова.

— Прекрасно, — сказала Сара с улыбкой. — Я приготовлю все в спальне и буду ждать вас там.

Катрина улыбнулась блаженному выражению лица Саманты. Понимание того, что она сама когда-нибудь будет с таким фантастическим мужчиной, было крайне маловероятным, ей просто придется жить через свою подругу.

Но сейчас ей нужно мысленно настроиться на свадьбу и встречу с Мейсоном впервые со вчерашнего вечера и притвориться, будто все по-прежнему, хотя это было очень далеко от истины.