Посетитель

Глава 15

Кто-то принес Стенли Фрейту банку кока-колы и шоколадку. Банка была теперь смята, а обертка от шоколадки скомкана. Когда детективы вошли в комнату, Фрейт вскочил.

— Мы побеседовали с Мэри, — объявил Джо. — Она подтвердила то, что вы нам сообщили. Так что на сегодня все. Вы можете отправляться домой.

— Спасибо.

— Может, вас подвезти?

— А это вас не очень затруднит?

— Никаких проблем. Куда? В родную деревню?

— Нет, мой фургон остался возле клиники.

— Ага, конечно. О'кей.

Джо всегда спрашивал задержанных, которых долго мариновали на допросе, не хотят ли они, чтобы их подвезли до дома. И те частенько соглашались, поскольку считали это предложение проверкой. Мол, если бы они ответили «нет», это могло показаться полиции подозрительным — выходит, им было что скрывать. Но иногда все же следовал отказ просто потому, что задержанные — виновные или невинные — желали поскорее убраться из участка хоть к чертовой бабушке. Сейчас у Джо сложилось впечатление, что Стен решил: его продолжают проверять.

Они сели в машину и поехали к Двадцать первой улице. Джо повернулся лицом к Стену:

— Давно вы работаете электриком?

— Восемь лет.

— И нравится?

— Нравится.

— А до этого вы чем занимались?

— Водил грузовик.

— Мой отец тоже водил грузовик. Вы по каким маршрутам ездили?

— На Рикерз-Айленд.

— От какой фирмы работали?

— От «Барбизан тракинг».

— А бросили вы это дело из-за шуточек по поводу вашей фамилии?[18]

Стенли улыбнулся:

— Ага, что-то в этом роде.

Они подъехали к клинике.

— Возьмите мою визитную карточку, — сказал Джо. — Если что-то вспомните или вам что-то понадобится, дайте знать.

— Обязательно. Спасибо, что подвезли.

Стен пошел к своему фургону. В зеркале заднего вида Джо заметил Джулию Эмбри, она стояла у входной двери и махала рукой Стену, приглашая зайти.

— С чего это твой папаша стал водителем грузовика? — поинтересовался Дэнни, отъезжая от клиники. — И вообще, сколько профессий ты приписал старику Джулио за годы своей службы?

— Что делать, это хороший способ наладить контакт с фигурантом. Итак, что мы имеем с мисс Мэри?

— Ее глаза.

— Глаза Мэри?

— Ага. Они у нее как у собаки. Как называются эти собаки?.. На волка похожие?..

— Сибирские лайки.

— Во-во!

— Тут ты не прав, Дэнни. Девушка смотрится так, словно ее нужно немедленно завернуть в вату и… не подпускать к тебе, это уж точно!

Дэвид Бёриг сидел на короткой деревянной скамейке на территории приюта «Колт-Эмбри». Мэри расположилась рядом, лицом к нему, скрестив ноги под собой. Глаза у нее были покрасневшие и усталые.

— Мэри, Мэри, и что мне с тобой делать?

— Пойдем в кино.

Дэвид улыбнулся и обнял ее, прижимая голову Мэри к своей груди.

— Это ж надо! Посылать письма копам! Ты и впрямь считала, что можешь им помочь?

Он почувствовал, как она кивнула, не отнимая головы от его груди.

— У тебя доброе сердце, — сказал Дэвид, гладя ее волосы. — Помнишь того малыша, что жил у нас за углом? Он все время плакал, а я все время спрашивал его: «А мороженое не может помочь?» Он отвечал: «Да», — и тогда я говорил: «Отлично, когда пойдешь в магазин, возьми и для меня тоже». А ты всегда смеялась, но тебе его было страшно жалко, да?

Она улыбнулась:

— Я его помню. А ты над ним издевался.

Дэвид мягко отодвинул ее от себя и заглянул ей в лицо:

— Тебе хочется поговорить именно о такого рода вещах. Не уверен, что тебе это надо.

— Мне это очень надо: тогда я вспоминаю, что у меня была нормальная жизнь. — Она опустила глаза. — А теперь… Я знаю, что теперь я совсем глупая стала…

— Господи, не надо так себя терзать!

— Но это же правда.

— Посмотри на себя: ты такая красивая. И ты всегда умела меня рассмешить.

— А теперь не умею.

— Не говори так. Ты часто поднимаешь мне настроение. Напоминаешь о том, что мир вокруг добрый и светлый… — Дэвид осекся, вспомнив: Мэри не раз говорила ему, что окружающий мир противен и страшен.

— Погляди на свою рубашку.

— А что? — Он опустил взгляд вниз.

— Она вся трясется. Это твое сердце так бьется? Так часто? — Мэри нахмурилась и протянула руку к его груди.

— Нет, — быстро сказал он, перехватив ее ладонь. — Это просто ветер. — Дэвид улыбнулся.

Мэри пристально посмотрела на него:

— Тебе еще не надоело посещать меня?

— Нет-нет-нет! Пожалуйста, не надо так говорить. Нас всегда двое, Мэри. Так всегда было, так всегда будет. О'кей?

— Спасибо. — Она немного помолчала, потом сказала со вздохом: — Прости меня за эти письма.

Детективы подъезжали к автомобильной мойке на Коломбус-авеню, когда зазвонил телефон Джо.

— Это Ренчер. Насчет этой бабы, Мэри Бёриг. Она была госпитализирована в больницу «Даунтаун» одиннадцать месяцев назад. Огнестрельное ранение в голову… — Он помолчал. — Из пистолета двадцать второго калибра.

Когда Джо и Дэнни вернулись, Джулия Эмбри разговаривала с ресепшионисткой в главном здании клиники, склонившись над ее столом:

— Пошлите Магду в кафе, когда она вернется. Спасибо.

В кафе они заняли столик в тихом углу и заказали себе кофе.

— Вы же понимаете, — начал Джо, — что обо всех огнестрельных ранениях врачи «Скорой помощи» тут же сообщают в полицию, так что стоило нам «пробить» фамилию Мэри, все тут же и обнаружилось.

— Я просто не знала, что это имеет для вас значение.

— Не знаю, смотрели ли вы новости по телику или читали газеты, но Посетитель убивает своих жертв из аналогичного оружия…

— О Господи! — перекрестилась Джулия.

— И все выглядит так, что Мэри тоже была его жертвой.

— Но ведь все его жертвы были мужчинами? Разве не так?

— Пока да. Но тут слишком много подозрительных совпадений: Мэри посылала письма именно нам, из них следует, что у нее имеется какая-то информация о преступлениях Посетителя, и она была ранена в голову точно так, как остальные жертвы, и из орудия того же калибра.

— Видимо, вам нужно поговорить с ней еще раз.

— Да. Как она после нашего отъезда?

— Мэри очень расстроилась, что не смогла вам помочь. И она напугана. Сейчас девушка в своей квартире. Я могу отвести вас к ней.

— Мы не хотели бы ничем расстраивать ее еще больше, — вздохнул Дэнни. — Но нам кажется, у нее есть какая-то информация, которая может оказаться нам полезной. Если бы удалось расшевелить ее память, помочь вспомнить…

— О'кей. Для начала вы можете побеседовать с Магдой. Вон она идет. Я вызвала ее из отпуска, когда все это случилось со Стенли. И она сказала, что ей необходимо с вами встретиться.

Магда подошла к ним. В руках у нее была синяя брезентовая сумка на колесиках, которую она прижимала к животу.

— Здравствуйте, детективы. Меня зовут Магда Олешак. Я ухаживаю за Мэри Бёриг. — Она села напротив и поставила сумку себе на колени. — Вот что я вам принесла. — Магда достала из сумки большой коричневый пакет. — Это все от Мэри.

— Она просила вас передать это нам? — спросил Джо, забирая у нее пакет.

Магда покачала головой:

— Нет. Дело в том, что я иногда отправляю ее письма. Но не все, многие оставляю у себя. Например, письмо, которое Мэри написала новому папе римскому — с поздравлениями. Или письма вам. Она видела по телевизору репортаж о вашей пресс-конференции. Его многие видели, но они же не пишут вам письма. Когда я вернулась из Польши, то узнала, что она сказала вам, будто отправила в полицию пятнадцать писем. Нет, Мэри их не отправила. Но она действительно написала эти письма — я их вам принесла. Она иногда пишет как раз перед началом приступа. Стен может это подтвердить. Он однажды приехал сразу после того, как у Мэри был приступ, и ее бумаги валялись на полу.

Джо вскрыл пакет, и его содержимое высыпалось на стол: бланки рецептов и почтовых отправлений, обрывки газет и журналов, туалетная бумага, странички из блокнотов с цветочными виньетками, поздравительные открытки, упаковка из-под кукурузных хлопьев. Все это было исписано ручкой и рассовано по конвертам.

— Когда Мэри что-то напишет, то через какое-то время пытается обнаружить некий смысл в том, что она написала, и, конечно, не может. Это ее очень расстраивает, и я вижу, как она плачет. Я чаще всего никуда не отправляю ее писанину, а уношу с собой. А Стен этого не знал. Вот он и отправил вам те письма. И теперь… — Магда пожала плечами. — Вы, наверное, тоже не видите в них никакого смысла.

— Никто не будет возражать, если я почитаю ее письма? — спросила Джулия.

Джо протянул их ей.

— Да, трудно все это понять, — произнесла она через некоторое время. — Мыслительные процессы у Мэри — диссоциативные. Для нее все это, видимо, имело какой-то смысл, но при написании письма логическая связь была нарушена. Я, конечно, очень хотела бы вам помочь, но ведь только вы сами знаете, что нужно искать. Например, на мой взгляд, слова Мэри о ее занятиях плаванием в Астория-парке не имеют для расследования никакого значения, однако, если вам известно, что убийца каждый день плавает в этом же бассейне, тогда это совсем другое дело. Но я все же тщательно изучу ее письма вам и попытаюсь определить, нет ли там чего-то такого, что могло бы оказаться полезным для вас.

— Я просмотрела некоторые ее рисунки. — Магда ткнула пальцем в коробку из-под кукурузных хлопьев. — Они очень странные.

Джо перевернул коробку и увидел на обороте черные рты — некоторые изображены крупно, другие мелко, но все широко раскрытые, с торчащими зубами. Он передал коробку Дэнни.

— А она с вами об этих рисунках не говорила?

Магда покачала головой:

— Это было после припадка. Я нашла их у нее на столе. И не стала эти рисунки ей показывать — слишком они безумные, прямо в дрожь бросает.

— Спасибо, что принесли все это нам, — сказал Дэнни, вертя в руках коробку. — Мы все их, конечно, как следует просмотрим. Может, это ничего и не даст, но тем не менее…

— Наверное, ничего не даст, — кивнула Магда. — Но раз уж вы здесь, может, сходите к Мэри? Спросите у нее что и как?

— Если вы не возражаете, — встала со стула Джулия, — я оставлю вас. У меня сейчас полно хлопот с устройством новой клиники на севере штата.

— Хорошо, мы сами справимся, — сказал Джо.

Мэри сидела на краю постели, разложив перед собой множество листов бумаги. Она находилась в этой позе уже минут пятнадцать. Рядом расположилась Магда, положив руку Мэри на плечо. Джо и Дэнни стояли возле кровати.

Все молчали.

Наконец Мэри подняла голову:

— Что-то такое было, связанное со ртами, с человеческими ртами, которые причиняют боль другим людям. Очень сильную боль. — Она взглядом указала на то место на рисунке, где чернила были наложены особенно густо, до полной черноты, так, что пропитали картонную упаковку насквозь.

Когда Джо вернулся домой, в передней горел свет. Анна, заслышав шум его машины, вышла в холл. Лицо у нее было совершенно белое.

— Что происходит?

— Ты о нашем расследовании? — уточнил Джо, направляясь к холодильнику.

— Мне только что звонили из Парижа. У нас дома была полиция.

— А если поподробнее?

— К моим родителям явились трое фликов,[19] позвонили в дверь. Мама очень испугалась. Ей ведь уже семьдесят пять! Она подумала, что с нами что-то случилось. А они спросили: «У вас все в порядке?» — потом обошли весь сад. И спросили разрешения осмотреть и дом. Мама не знала, что ей делать. Думаю, она даже не спросила у них документы…

— Я ведь говорил твоим родителям, что надо обязательно требовать документы у всех, кто звонит им в дверь.

— Да, ты им это говорил. Но ты ничего не сказал, что в дверь может позвонить полиция. Зачем флики туда явились?

Он подошел к Анне.

— После того, что произошло в прошлом году, я попросил полицейских время от времени заглядывать к твоим родителям. Вот и все.

— Но какое отношение ко всему этому имеют мои родители?

— Они — часть нашей семьи, а Дьюк Роулинс напал на нашу семью. Ты тоже не имела никакого отношения к тому, что произошло между ним и мной, но для него это значения не имело.

— И ты, выходит, полагал, что родители ничего мне не расскажут?

— Я не думал, что тамошним копам вздумается звонить им в дверь. Мне казалось, что они просто будут приглядывать за твоими родителями, не вызывая у них никаких подозрений.

— А к Джулио и Пам полицейские тоже наведываются?

— Ну, о них я и сам могу позаботиться. Я ведь рядом, в той же стране. И тем не менее я звонил в тамошнюю полицию, поставил их в известность о сложившейся ситуации.

Анна мрачно покачала головой:

— Никогда нам от этого не освободиться!

— Нет, мы совершенно свободны! — Джо обнял жену. — Все прошло. И я никогда больше не позволю какому-то уроду портить нам жизнь. Да он и не может тут объявиться — слишком большой для него риск. Нью-Йорк — самое опасное место для этого ублюдка.

Анна вздохнула:

— Не думаю, что его хоть что-то может остановить.

— Милая, — Джо еще крепче прижал ее к себе, — послушай меня: он не вернется.