После Шлиссельбурга

Глава сорок третья Против царя

Отправляясь в Англию с целью агитации в пользу политической тюрьмы и ссылки, я никак не думала попасть в разгар движения против царя Николая. Дело в том, что за месяц перед тем пошли слухи, что он намерен посетить Вильгельма, а затем отправиться в Англию, Францию и Италию. Предполагалось, что это путешествие царь совершит на яхте «Штандарт» в сопровождении пяти крейсеров.

По свидетельству газет того времени, общественное мнение Англии было хорошо осведомлено о событиях в России и всех репрессиях царского правительства за период 1905–1909 гг. Кровавое подавление революции, военные суды и казни, массовые административные ссылки, еврейские погромы не переставали в указанные годы находить протестующий отклик как в либеральном лагере, так и среди английских рабочих. В Англии знали о сочувствии царя «черной сотне», об его отношении к деятельности «Союза русского народа», о том, что он не постыдился украсить свой мундир значком этого союза. И вот монарх, запятнавший себя вероломным обещанием свободы и заслуживший эпитет кровавого, собирался посетить страну, гордившуюся своими многовековыми свободными учреждениями.

Когда на запросы в парламенте лорд Эдуард Грей в уклончивых выражениях высказался в том смысле, что русский монарх будет принят в Англии официально, волна возмущения прокатилась по всей стране.

Началась агитация, чтоб сделать этот прием невозможным и не допустить царя даже высадиться на берег Великобритании. Во главе движения стала либеральная газета «Daily News».

Изо дня в день в ней помещались резкие статьи о преступлениях царя и его правительства против народа, добивавшегося свободы.

Обращаясь к общественному мнению, авторы предлагали путем митингов и протестов общественных организаций заставить короля отказаться от официального приема русского государя, палача своих подданных. Открыто высказанное негодование против кровожадной тирании и явно выраженное враждебное отношение к личности царя должны были помешать ему ступить на английскую землю.

В Лондоне в то время существовал Парламентский русский комитет с лордом Courtney of Penwith во главе. В числе членов комитета, из 40 человек — 24 были членами парламента, 1 — лордом, затем шли лица высшей духовной иерархии, писатели, политические и общественные деятели и люди науки.

Комитет был беспартийный; его задачей было собирание и распространение беспристрастных и заслуживающих доверие сведений о том, что происходит в России, в частности об успехах в ней конституционного движения, и поддержание дружественных отношений со всеми русскими, стремящимися к социальному и политическому прогрессу своей страны.

Комитет обратился к Петру Алексеевичу Кропоткину, авторитет которого высоко стоял во всех кругах Англии, с предложением представив то, что коротко можно назвать обвинительным актом против Николая II. П. А. воспользовался богатым материалом, собранным из русских источников послереволюционного периода: сообщениями газет, журналов, запросами в трех Государственных Думах и объяснениями Столыпина, официальными данными тюремного ведомства и т. п., и составил брошюру под заглавием «The Terror in Russia» — «Террор в России», которая и была напечатана Парламентским комитетом.

В брошюре, в систематическом порядке, рассматривалось в первой части положение тюрем (переполнение, эпидемии, дурное обращение, пытки, самоубийства), смертные казни, ссылка, доклады 1-й и 2-й Государственных Дум (о военных судах, казнях, переполнении мест заключения).

Вторая часть заключала главы: о подстрекательстве к насилиям и участии полиции в преступлениях, о «Союзе русского народа», о репрессиях и жестоких мерах при взыскании недоимок в голодающих местностях.

Убийственные данные о 74 тыс. ссыльных и 2298 случаях смертной казни лиц гражданского состояния, приведенные Кропоткиным, фигурировали потом во всех либеральных газетах, широко пользовавшихся брошюрой.

Первое издание этой красной книжечки вышло 12 июля в количестве 35 тыс. экземпляров и разошлось в 5 дней; второе издание в 35 тыс. разошлось в 4 дня; третье в том же числе экземпляров — в 2 дня, а четвертое — в 6 дней. Таким образом, между 12 и 29 июля вышло пять изданий, и разошлось 140 тыс. экземпляров.

В статье «Россия в тюрьме» 3 июня «Daily News» писала: «50 лет тому назад Гладстон завоевал неумирающую признательность Италии, уважение Европы и одобрение соотечественников обличением перед всем миром ужасов, совершавшихся в неаполитанских тюрьмах. К этому его побуждала исключительно ненависть к жестокости, так как он не одобрял в то время стремлений и идеалов итальянских патриотов.

Англия не была связана с Италией никакими трактатами и не претендовала на вмешательство во внутренние дела ее. Ее голос был голосом зрителя, выражающего негодование на грубое варварство, совершающееся на его глазах. Ныне мы предаем гласности зверства, происходящие в стране, которая ищет нашей дружбы, нашего политического и экономического сотрудничества».

Далее следовало описание ужасов, происходящих в России, и в конце, говоря о слухах, что царь, покровитель черных сотен и вождь реакции, собирается посетить Англию, автор заявлял: «Если этикет международных отношений связывает языки политиков, то у нас остаются другие организации: наши церкви не медлили выполнением своего долга человечности, когда дело шло о Конго или Турции. Мы имеем учреждения для защиты интересов заключенных, и одно из них носит имя Говарда, который был другом заключенных всех европейских стран. Если ищут нашей дружбы, мы имеем право ставить условия, при которых она может быть заключена».

В статье от 7 июня та же газета писала: «Мы получили официальное уведомление из Петербурга и от президента Французской республики, что царь посетит Англию на первой неделе августа. Мы глубоко сожалеем об этом решении.

Невежливо отказывать в гостеприимстве кому бы то ни было, но в данном случае надо сказать напрямик: по отношению к русскому деспоту свободный народ нашей страны не может выказать радушия».

И далее: «К таким посетителям, как король Испании, мы относимся благожелательно; в лице президента Французской республики мы чествовали высокоцивилизованную нацию. Мы не одобряем политических методов кайзера, но признаем в нем человека, который ведет свой народ по пути прогресса, в согласии с правосудием и законом. Но по отношению к царю наша страна не может иметь дружеских чувств. К несчастью, мы принуждены смотреть на будущего посетителя, как на безответственного вождя и главный источник самой жестокой и варварской системы преследования и репрессий».

И в то время, как агитация, враждебная царю, ширилась и захватывала все большее число организаций, русское правительство как будто умышленно подливало масла в огонь. В июне в Петербурге происходил суд над Лопухиным. Он кончился осуждением бывшего директора департамента полиции на 5 лет каторжных работ «за нарушение служебной тайны». «Да! я не мог молчать, зная двойственную роль Азефа», — говорил Лопухин на суде.

Воскрешение памяти провокатора, этого гнусного исчадия царского правительства, могло только усилить общее негодование против внутренней политики его.

Вторым обстоятельством, возбудившим общественное мнение против царя, явилось запрещение уже решенной поездки двухсот русских учителей и учительниц в Англию, в то время как в Лондоне и в других городах были уже сделаны все приготовления и немалые затраты для радушного приема их. Комнаты в отелях были наняты, экскурсии в разные города обеспечены и исчерпывающая программа предстоящих чествований и развлечений разработана и установлена.

В числе устроителей приема, кроме учительских организаций, были Фребелевское общество, дирекция Оксфордского университета, герцогиня Сутерланд и т. д.

Предлогом для запрещения послужило участие П. А. Кропоткина и некоторых других эмигрантов.

Не Петр Алексеевич, а Софья Григорьевна Кропоткина действительно принимала горячее участие в организации приема. Русская ассигновка на расходы по проживанию в Лондоне равнялась всего 2 шиллингам в день на человека (!), и Софья Григорьевна предложила своим английским друзьям привлечь учительские организации Лондона к организации приема русских товарищей по профессии.

Неприязненное отношение к нашему автократу особенно подчеркивалось совершенно иным отношением к ожидаемому тогда приезду делегации Государственной Думы. Английская либеральная пресса превосходно знала, что 3-я Дума была результатом coup detat, плодом искаженного избирательного права, и не могла быть истинным выразителем воли русского народа, но все же — депутаты были избраны народом, и, как таковых, общественное мнение собиралось их приветствовать.

Престижу русского монарха не могли содействовать и тревожные корреспонденции из Финляндии. Они извещали, что 40 тыс. солдат будут сосредоточены в Финляндии для подкрепления руссификаторского натиска на эту страну. Дело шло об аннексии Выборгского уезда, и русское правительство запасалось военной силой, опасаясь, что может вспыхнуть восстание или всеобщая забастовка, подобная той, какая была в 1905 году.

Наконец, сыграло роль и разоблачение в июле в Париже провокатора Ландезена (Гартинга), как раз перед тем, когда, в виду ожидаемого приезда царя во Францию (в Шербург), правительство Французской республики собиралось наградить этого господина орденом Почетного Легиона!..