Последнее дело Блина

Глава 17 Эскадренный миноносец «Упрямый»

Напарники вышли из дачного поселка далеко в стороне от особняка, чтобы сторож их не увидел из окна, и бегом припустились по берегу.

— Догоним! — повторял Митек. — Догоним! Моторчик у него слабенький, куда он денется!

Аксакал и не сомневался: бегом догнать резиновую лодку по берегу — не фокус. Другое дело, что на разговоры со «стариком Михеичем» и обходные маневры у них ушло минут двадцать. За это время Таможенник мог причалить к другому берегу, бросить лодку и скрыться на машине.

От бежавшего впереди Митьки валил пар. Мокрые кроссовки резиново скрипели на ногах. Заныли поджившие было мозоли, но Аксакал не обращал внимания на боль. Быстрее, быстрее! Догоним!

Срезая путь, они углубились в лес, потом выскочили на берег и увидели Таможенника прямо перед собой. Еще чуть, и попались бы ему на глаза.

Напарники нырнули в кусты и пошли вдоль берега. За то время, пока Таможенник был без присмотра, он успел утопить бидон. В первое мгновение Аксакал испугался: а вдруг он перепрятал кокаин, и опять на дне реки? Тогда попробуй его найти, если лодка успела проплыть не меньше километра! Но потом он увидел, что на месте бидона в ногах у Таможенника надулся большой оранжевый рюкзак. Раньше его не было или рюкзак лежал пустым, скомканным, и Аксакал его не заметил.

Еще с час напарники шли вслед за лодкой. Местами лес отступал от берега, и они обходили открытые-места, прячась за деревьями. Иногда им попадались машины рыболовов. Каждый раз была опасность, что Таможенник причалит к берегу и скроется на одной из этих машин, а они издалека даже не сумеют заметить номер. На такой случай Аксакал достал из рюкзака и повесил на грудь бинокль.

Но Таможенник подложил им свинью почище.

Был момент, когда они шли за кустами по самой кромке берега, слыша плеск воды и комариное зудение моторчика. И вдруг звуки стали затихать. Напарники осторожно выглянули из-за кустов и увидели, что лодка плывет к другому берегу!

— Влипли! — севшим голосом сказал Аксакал. — Что теперь делать?

— Как что? — удивился Митек. — Я переплыву реку…

— Нет уж! — перебил Аксакал. — Ты уже ходил без меня дачу искать, а потом я тебя самого еле нашел. Или плывем вместе, или я тебя не отпущу.

— Как не отпустишь? — изумился Митек.

— Вот так. Хочешь драться — дерись, только я все равно не отпущу!

— Хорошо. А как ты поплывешь?

— Я же умею, — с сомнением сказал Аксакал.

Пока что он кое-как переплывал бассейн в одну сторону. При этом Аксакал почти не дышал, боясь нахлебаться воды. Сердце потом колотилось, как бешеное, и приходилось подолгу отдыхать. А здесь речка была шириной в три бассейна, и никто не приготовил посередине скамеечек для отдыха.

— Ладно, — согласился Митек. — Жаль только, рюкзак маловат.

— А при чем здесь рюкзак?

— Увидишь.

Напарник повел его назад, вверх по течению, ломая по дороге ветки.

— Думаешь, они меня выдержат? — удивился Аксакал. — Они же сырые.

— Неважно. Набьем их в рюкзак, будешь держаться за него и плыть. Ткань непромокаемая. Ну, пусть просочится в швы немного воды, это нестрашно… Опа! — перебил сам себя Митек. — Ну, Седая Борода, сегодня наше счастье!

В кустах у самой воды белела большая пенопластовая доска от упаковки телевизора. Было заметно, что ее не прибило волной к берегу — доска плотно сидела в развилке веток сантиметрах в двадцати над водой. Видно, какой-то горе-пловец вроде Аксакала специально прятал ее здесь и приходил учиться плавать.

Ну, Аксакал и обрадовался! Ух, и обрадовался! Он, конечно, поплыл бы и так. Не испугался бы. Но с пенопластом лучше!

— Раздеваться не будем, все равно мокрые, — сказал Митек. — Лучше на том берегу отожмемся. А кроссовки надо снять, а то намокнут и потянут ко дну. Кроссовки — в рюкзак, рюкзак на доску, а ты сверху.

На всякий случай в пенопласте проковыряли дырку и пропустили через нее лямку рюкзачка, чтобы вещи не утонули, если доска перевернется.

— Эскадренный миноносец «Упрямый», — окрестил плавсредство Митек, спуская его на воду.

Аксакал схватился за доску и поплыл по-собачьи. Он молотил ногами так, что брызги перелетали через голову и веером падали впереди. Митек плыл чуть в стороне, опустив лицо в воду и поднимая голову, только чтобы вдохнуть.

Лихо доплыв до середины, Аксакал начал уставать. Снизу, от самой воды, казалось, что река еще шире. Он глянул вперед — батюшки! Как будто и не плыл вовсе. Обернулся — ой-ей-й!

Вся решительность Аксакала улетучилась, а вместе с ней пропали и силы.

— Митек, я спекся, — сказал он. — Ты плыви, а я пока отдохну. Может, меня как-нибудь течением вынесет.

— Куда? В Волгу, а потом в Каспийское море? — съехидничал напарник. — Держись и не бойся. Я тебя буду буксировать.

Он схватился за край доски, потянул, и мягкий пенопласт стал крошиться у него под пальцами.

Тут Аксакал запаниковал. Чувствовалось, что доска немножко прогибается, играет под руками. Конечно, ее делали не для плавания, а для того, чтобы пенопласт прикрывал от ударов бок телевизора. По краям она была толстая, а в серединке — сантиметра два. Ее можно было проткнуть пальцем. И на таком «эсминце» он хотел переплыть Оку!

— Спокойно, — сказал Митек. — Влезь на пенопласт грудью и вытяни руки. Я тебя за руки буду тянуть.

Он перевернулся на спину, схватил Аксакала за пальцы и стал грести ногами и свободной рукой. Сначала это удавалось, но недолго. Потом доска поплыла быстрее Митьки, наехала ему на грудь, прогнулась и…

Этого Аксакал и боялся! Пенопласт скрипнул, хрустнул, и эскадренный миноносец «Упрямый» развалился пополам! Разлом пришелся на то место, где напарники проковыряли дыру, чтобы пристегнуть к доске рюкзачок со спецтехникой.

Одна половинка осталась у Аксакала в руках, и он удержался на плаву. Другая выскользнула, лежавший посередине рюкзачок сказал «буль-ф-р-р!» и не спеша пошел ко дну. Был момент, когда Аксакал мог схватить его, но побоялся оторвать руку от пенопластины.

Митек охнул, нырнул и пропал.

Аксакал не чувствовал ни страха, ни холода воды, ни усталости. Он как будто по телевизору увидел себя, маленького и беспомощного, посреди огромной реки. Тонет напарник, лучший друг, который был в его жизни, а он, Аксакал, не может помочь. Он даже крикнуть не может, потому что в горло забился отвратительный влажный ком, как будто там враскоряку торчит «грудная жаба». Скорее всего, он тоже скоро утонет, потому что хрупкий пенопласт крошится в сведенных судорогой пальцах.

«Нет! — мысленно заорал Аксакал. — Нет, так нельзя! Так нечестно!»

Он задышал, вентилируя легкие, как учил его Митек. Вдох-выдох, вдох-выдох. На пятом надо отпустить доску и нырнуть. Он спасет друга, или они потонут вдвоем.

На пятом вдохе вода под боком Аксакала раздалась, и показался сначала рюкзачок, потом вытянутая рука и наконец улыбающееся лицо напарника.

— А я думал, тебя течением дальше снесет, — только и сказал Аксакал.

А Митек ответил:

— Тебя ведь тоже сносит.

Он догнал отплывшую метра на два вторую половинку пенопластовой доски и положил на нее рюкзак.

— Бинокль можно разобрать и высушить, а насчет остального не знаю. Ну как, Седая Борода, отдохнул? Плыть сможешь?

Аксакал ожесточенно замолотил ногами. Он сам не понимал, откуда берутся силы. Наверное, от злости на себя.

Течением их снесло ниже того места, где причалил Таможенник. Его лодка с задранным к небу винтом была вытащена далеко на берег, а сам преступник бойко поднимался на обрыв по вырубленным в глине ступеням.

— Как думаешь, он видел нас? — спросил Митек, выливая из рюкзачка воду.

— Конечно, видел. Гад, на лодке мог бы помочь.

Но Митек думал о другом:

— Ну и ничего, если даже видел. Он же не знает нас в лицо. Я думаю, он вообще про нас не знает. Скорее всего, Султан действовал сам по себе и ничего ему не сказал.

Он подошел к брошенной лодке Таможенника и позвал Аксакала:

— Иди сюда!

Аксакал подошел и заглянул.

Лодка лежала с наклоном. У кормы собралось столько воды, что она стояла вровень с деревянной скамеечкой. Там, в воде, валялся какой-то прибор в черном пластмассовом корпусе. От него тянулся проводок с наушниками.

— Сканер, — догадался Аксакал.

— Ага. Все по-старому, Седая Борода. Раньше мы не могли ничего передать, потому что Таможенник мог подслушать. Теперь ему нечем подслушать, но и нам нечем передать.

Напарники выкрутили одежду, попытались обуться в насквозь мокрые кроссовки и, не сговариваясь, пошли босиком. Митек первым карабкался по ступенькам на обрыв. Его растертые в кровь пятки мелькали у Аксакала перед глазами. Наверное, пятки Аксакала выглядели не лучше.

— Быстрее, — повторял он скорее себе, чем напарнику. — Быстрее, а то сядет сейчас в машину и как дунет!

Они поднялись на обрыв и очутились на деревенских огородах.

— А снизу и не видно, что здесь дома, — удивился Аксакал. — Почему их не ставят поближе к реке? Было бы красиво.

— Потому что берег осыпается, — ответил Митек, оглядываясь.

Оранжевого рюкзака нигде не было видно. Зато на мокрой от дождя вскопанной земле четко отпечатались рифленые подошвы сапог.

— Он, — сказал Митек, и напарники, наверстывая упущенное время, наперегонки побежали по следам.