Последнее дело «ВАЛЕТОВ»

Глава 18. КРАЖА НА ВЫСТАВКЕ

Приехав в управление сыскной полиции Малинин увидел — Алексей, как в воду смотрел, предполагая, что на содействие сыщиков особо надеяться не стоит.

— Извини, Сергей, но сейчас не до тебя, — сказал Степанов и снова принялся просматривать картотеку, время от времени делая какие-то выписки.

— Что случилось?

— Кража на выставке.

… Всероссийская художественно-промышленная выставка открылась в конце мая на Ходынском поле. В 56 павильонах экспонировалось всё самое лучшее, чем могли гордиться отечественная промышленность, сельское хозяйство и искусство. Каждая солидная фирма считала за честь принять участие в выставке и стремилась поразить воображение посетителей, возможных покупателей и клиентов. Главным украшением павильона Златоустовского оружейного завода был огромный герб Российской империи сделанный из сабель, кортиков, штыков и другого холодного оружия. Водочный фабрикант Штритер построил свой стенд в виде Триумфальной арки, состоящей из бутылок выпускаемых им водок и настоек, ликёров и наливок. В экспозиции московского парфюмера Брокара бил фонтан цветочного одеколона. Большой популярностью у публики пользовалась электрическая железная дорога по которой, разумеется за дополнительную плату, мог прокатиться любой желающий. С утра до вечера на выставке было полно народа. Газеты пишут, что ежедневно её посещает, в среднем, более восьми тысяч человек. А по воскресеньям число посетителей превышает тридцать тысяч. Здесь можно встретить представителей всех слоёв общества. От великих князей и министров, фабрикантов и банкиров, до оборванцев с Хитровки, одевших по такому случаю сапоги — босоногие на выставку не допускаются. Порядок обеспечивают двести служащих, нанятых Хозяйственным комитетом выставки и более 160 околоточных надзирателей, городовых и пожарных из специально созданного Временного выставочного полицейского управления. Сергей слышал, что за первые недели работы выставки случилось всего три или четыре мелкие кражи.

Притом, всё в отделах, где была выставлена продукция ликероводочных и винодельческих заводов…

— Крупная кража? — спросил он.

— Не то слово. Ночью из витрины золотых дел мастера Крумбюгеля похитили ювелирных изделий на 20 тысяч рублей. Начальство бушует! Муравьёв почти всех наших на выставку отправил. Сам только что оттуда вернулся.

— Накопали чего?

— Ничего существенного. Правда приказчики Крумбюгеля заподозрили одного посетителя — купца из Самары. Даже фамилию его называют. Накануне он, дескать, очень долго крутился возле их витрины. Думаю это пустышка. На любой выставке таких подозрительных десятки.

— Да, дела. А я рассчитывал у вас помощь получить — за человечком одним проследить очень надо.

— Зайди к Муравьёву, попытка не пытка.

Константин Гаврилович Муравьёв нервно расхаживал по кабинету и что-то диктовал канцеляристу. Прервался, когда в дверь заглянул Малинин:

— Заходи, Сергей. Насчёт аттестата я помню. Сейчас допишу запрос и займёмся этим. Ты о наших новостях уже слышал?

— Слышал. А я так рассчитывал на ваше содействие. Очень нужно установить наружное наблюдение за одним извозчиком.

— Извини, ни чем помочь не могу. Каждый сотрудник на счету, — развел руками Муравьёв. Обращаясь к канцеляристу приказал, — Прочти ещё раз, что мы с тобой насочиняли.

— «Полицмейстеру города Самары его высокоблагородию…»

— Да не это! Запрос участковым приставам, читай.

— «В связи с кражей на Всероссийской художественно- промышленной выставке разыскивается мужчина лет сорока, роста среднего, телосложения плотного. Особые приметы — окладистая борода русая с проседью. Может представляться самарским купцом 2-й гильдии Щебневым Иваном Васильевичем. Вам надлежит.» Пока всё.

— Н-да… Убого, очень убого. По такому запросу искать человека одно и то же, что иголку в стогу сена. Но выбирать не приходится. Пиши дальше: «Вам надлежит поручить околоточным надзирателям проверить все гостиницы и меблированные комнаты, находящиеся на территории вашего участка.».

Малинин сперва в такое везение даже не поверил. «Щебнев»! И описание сходится.

— Константин Гаврилович у меня имеются кое-какие сведения по интересующему вас человеку. Позвольте, я надиктую запрос? — попросил он.

— Ну, попробуй, — разрешил Муравьёв. — Посмотрим чему ты в частном сыске научился.

И Малинин неторопливо, чтобы канцелярист успевал записывать, начал диктовать:

«По подозрению в краже на Всероссийской художественно-промышленной выставке и совершении ряда других преступлений разыскивается мужчина лет сорока, роста ниже среднего, телосложения плотного, лицо бритое. Меняет внешность с помощью подвесных бород, наклеенных усов и т. д. Может быть одет в долгополый сюртук и сапоги бутылками, визитку и цилиндр, вицмундир судебного ведомства, форму ахтырского гусара. До 13 июня сего года, по паспорту самарского купца 2-й гильдии Щебнева Ивана Васильевича, проживал в «Мясницких меблированных номерах». Прислуге номеров представлялся секретным сотрудником Департамента полиции, объясняя этим необходимость частого изменения внешности. Вам надлежит организовать проверку гостиниц и меблированных комнат на территории участка. Обо всех случаях обнаружения лиц похожих на разыскиваемого, незамедлительно, по телеграфу, сообщать в управление сыскной полиции. При необходимости проведения задержания проявлять осторожность, так как подозреваемый вооружен револьвером».

Выражение лица канцеляриста, по мере написания, становилось всё более и более изумлённым. Несколько раз он даже прекращал писать и вопросительно смотрел на начальника управления. Но тот коротко бросил:

— Пиши.

Потом Муравьёв подписал бумагу и распорядился:

— Лети на телеграф и скажи, что я прошу, нет не прошу, а требую передать это во все участки вне всякой очереди.

Когда они остались одни, Муравьёв спросил:

— Сведения достоверные?

— Обижаете, господин полковник.

— Это связано с вашим розыском о котором Аристарх говорил?

— Да. Мы ищем мошенников продающих лошадей с поддельными аттестатами. У них там такой «хоровод»! А атаман «Щебнев».

— «Хоровод»? А по подробнее можно?

— Можно. Но при одном условии. Если вы выйдете на этих людей раньше нас…

— Понятно. Вашему розыску мешать не стану. Напротив, чем могу — помогу.

— Слово даёте?

— Обижаешь, Сергей!

И Малинин рассказал. О рижском мещанине Гехте, прячущимся на даче в Люблино. О цыгане Михае, отсиживающимся на квартире околоточного надзирателя Робашевского. О сидельце Пресненского полицейского дома Евсееве.

— Молодцы. Глубоко копнули, — похвалил Муравьёв. — Ну из Евсеева твой приятель, думается, всё вытряс. Насчет поездки в Люблино с санитарным врачом Аристарх толково придумал. Так, что немец за вами. А я займусь цыганом и этой продажной сволочью — околоточным.

— По закону им в вину пока поставить нечего.

— Так то, Серёжа, по закону. Но ведь можно и по совести. Кажется всё порешали?

— Нет. Извозчик Жданов остался.

Муравьёв вздохнул:

— Ну пойми, нет сейчас у меня ни одного свободного сотрудника. Тем более наружное наблюдение не каждому по зубам.

— Жданов две недели возил «Щебнева», а сегодня или завтра должен встретиться с ним для получения денег.

— Вот так сразу бы и сказал.

Он вызвал дежурного полицейского надзирателя — Тимофея Ватошника и приказал ему с сегодняшнего дня, силами внештатных агентов обеспечить плотное наружное наблюдение за извозчиком с Лубянской площади Коськой Ждановым. Сыщик начал плакаться, что у него для такой задачи нет достаточного количества нужных людей.

Муравьёв рассвирепел:

— Как это нет?! Деньги на агентуру получать ты всегда первый! Посмотришь в ведомость, так на тебя пол-Москвы работает. И извозчики, и разносчики, и мальчишки-газетчики. А как до дела дошло, так сразу никого! Раз нет агентов — сам за ним по пятам ходить будешь. Упустишь — шкуру спущу! Пошёл вон!

Успокоившись, начальник управления повел Малинина в канцелярию. Но посмотреть фальшивые паспорта и аттестаты не удалось. Помощник делопроизводителя Чистяков, у которого хранился ключ от несгораемого шкафа, сегодня на службу не пришёл.

— Заболели они, — пряча ухмылку доложил один из канцеляристов.

— Вот сволочь, — тяжело вздохнул Муравьёв. — Опять запил. Теперь раньше, чем через неделю не появится.

— Что же вы его держите? — удивился Малинин. — Гнать таких в шею надо из полиции.

— Попробуй, прогони. У него рука в министерстве.

Сергей ни как не мог решить, говорить, или не говорить Муравьёву о своём предположении, что «Щебнев» это ни кто иной как Шпейер. Сейчас, те доводы, которые он приводил Алексею, показались ему не очень убедительными. Ведь поднимет на смех — фантазёр, скажет, начитался бульварных романов о парижских и лондонских сыщиках. Нет, всё-таки надо сказать.

— Константин Гаврилович, есть у меня одно подозрение…

Сверх всяких ожиданий Муравьёв отнёсся к его рассказу крайне серьёзно:

— Интересно. Очень интересно. Эту версию исключать нельзя. Не такой человек, Павел Карлович Шпейер, чтобы надолго залечь на дно. Спокойная жизнь рантье в Париже или на Ривьере не по нему. Ведь его не только деньги манили. Он игрок! Я ждал, что рано или поздно Пашка выплывет. А Москва для этого самое подходящее место. Здесь у него и друзья-приятели остались, и должники… И внешне этот «Щебнев» похож — среднего роста, плотный. Степанов!

Из своей комнаты выскочил встревоженный Василий Степанов:

— Что случилось, Константин Гаврилович?

— Готовь срочно отношение в Московский окружной городской суд, чтобы тебе незамедлительно выдали для ознакомления все следственные и судебные материалы по «Клубу червонных валетов». Нас интересуют московские связи Шпейера.

— Так это томов пятьдесят! Я один и за неделю не управлюсь.

— Почему один? Надеюсь, Сергей Сергеевич тебе в помощи не откажет?

— Не откажу, — сказал Малинин.