40

Мы стояли втроем в своей грязной одежде, обливаясь потом и чувствуя, как солнце печет нам спины. Чтобы не стереть в кровь ладони, мы натянули на них носки, а затем ухватились покрепче за веревку, которая должна была открыть нам путь к разгадке одной из величайших в истории человечества тайн. Вот только одежда у нас для такого торжественного случая была, конечно же, неподходящей.

— На счет три все вместе начинаем тянуть, — распорядился я. — Ни на секунду не ослабляем веревку, а затем по моей команде резко дергаем ее. Я буду задавать ритм. Договорились?

Кассандра и профессор кивнули, и я — скорее для того, чтобы успокоить нервы, а не собраться с силами, — сделал глубокий вдох. Я понимал, что первые сантиметры будут самыми трудными, но, если нам удастся с этим справиться, дальше все пойдет как по маслу.

— Тяните! — крикнул я, и мы все трое, вцепившись в веревку обеими руками, стали тянуть изо всех сил.

Я почувствовал, что мускулы под моей рубашкой так вздулись от перенапряжения, что, казалось, еще немного — и они лопнут.

— Давай, давай! — подбадривая своих друзей, кричал я и вскоре заметил, что плита сдвинулась с места. — У нас получается!

Край плиты стал миллиметр за миллиметром подниматься над уровнем пола, подчиняясь прилагаемому к плите через систему блоков усилию, которое концентрировалось на кончике используемой в качестве рычага кирки.

Когда постепенно увеличивающаяся щель стала настолько широкой, что появилась возможность засунуть в нее в качестве подпорки вторую кирку, профессор по моей команде быстренько это сделал. После еще нескольких усилий щель расширилась больше — уже настолько, что под край плиты можно было продеть веревку.

Профессор вставил в щель заранее подготовленные деревянные клинья, а я обвязал приподнятый край плиты веревкой. Потом мы все вместе, продолжая использовать сооруженную нами конструкцию, приподняли этот край примерно на сорок сантиметров над уровнем пола.

Подперев приподнятый край плиты поленьями, мы с почтительной осторожностью заглянули в зияющий черный проем, но из него повеяло настолько неприятным запахом плесени, что мы одновременно отпрянули.

— Ты, наверное, не поверишь, но я вся дрожу от страха, — мне на ухо Кассандра.

— Еще как поверю, — ответил я, — Я сам весь дрожу.

— Не знаю почему, но мне сейчас вспомнилось о судьбе, постигшей археологов из бригады Говарда Картера после того, как они проникли в гробницу Тутанхамона, — произнес вполголоса профессор, который, как и мы с Кассандрой, неотрывно смотрел в черный проем.

— А что с ними произошло? — поинтересовался я и тут же пожалел, что задал этот вопрос.

Кассандра, покосившись на меня, ответила:

— Они почти все умерли буквально через несколько недель. Считается, что это произошло из-за проклятия, которое было наложено на каждого, кто попытается проникнуть в гробницу фараона.

— Понятно… Вероятно, было бы глупо сейчас спрашивать, нет ли и здесь какого-нибудь проклятия…

— Так это, вообще-то, не гробница.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— А если я отвечу, что есть, ты туда не полезешь?

Свой ответ я обдумывал недолго:

— Конечно же, полезу.

— Ну, тогда и не думай ни о каких проклятиях.

Профессор стащил со своих ладоней носки и кашлянул.

— Сегодня был очень трудный день, — сказал он. — Пойдемте спать, а завтра утром спустимся внутрь пирамиды, пусть даже нас там ждут самые неожиданные неприятности.

— Как это завтра утром? — возмутился я. — Я собираюсь спуститься туда прямо сейчас.

— Сейчас? — удивился профессор. — Но ведь мы очень сильно устали, — напомнил он. — Кроме того, стемнело и вот-вот наступит ночь!

— Так я ведь не прошу, чтобы туда спустились вы. Я и сам это сделаю. А еще я хочу сказать вам, что там, внутри пирамиды, одинаково темно и ночью, и днем.

— Но ведь ты прекрасно понимаешь, что это глупо! Кассандра, скажи ему, может, он хоть тебя послушает.

— Я тоже спущусь с Улиссом! — решительно заявила Касси.

— Да вы оба с ума сошли! — воскликнул профессор. — Вы что, не можете подождать до завтра?

— Нет, проф, не можем. Если я не спущусь в пирамиду прямо сейчас, то ночью не смогу заснуть, а потому завтра утром буду еще более уставшим. Единственное, о чем я вас прошу, — это помочь мне связать все наши веревки и веревочки в одну очень длинную веревку. Я хочу использовать ее как нить Ариадны. Там, внутри пирамиды, ни черта не видно, и мне не хотелось бы заблудиться.

Когда «нить Ариадны» была готова, мы с Касси, не обращая внимания на ворчание профессора, пролезли в отверстие между плитой и полом и, спустившись на находившуюся примерно в полутора метрах ниже приподнятой плиты небольшую площадку (на ней едва хватало место для нас двоих), уселись на корточки.

— У вас там все в порядке? — спросил профессор, просовывая голову в проем.

— Пока что да, — ответил я. — Хотя воздух здесь — просто жуть.

— Неудивительно, — сказал профессор. — Там, я думаю, уже давненько не проветривали.

— Уж это точно. Но мы продолжим спускаться, проф.

— Будьте очень осторожными.

— Не переживайте за Улисса, профессор, — сказала Кассандра. — В случае чего я его подстрахую.

В окружавшем нас с Кассандрой полумраке мы едва могли видеть лица друг друга, но я, тем не менее, заметил в ее глазах тревогу, страх и… отчаянную решимость. Впрочем, вполне возможно, что в моих глазах в этот момент можно было увидеть то же самое.

— Боишься? — спросил я.

— Да, боюсь, но все равно буду идти.

Наклонившись ко мне и поцеловав меня в губы, Касси повернулась в сторону уходившего куда-то вниз темного прохода и зажгла свой фонарик.


— О Господи! — воскликнула Кассандра. — Тут такая длинная лестница…

— Да уж… — пробормотал я. — Даже конца ее не видно…

От той площадки, на которой мы с Кассандрой сидели на корточках, вглубь пирамиды уходила длиннющая лестница чуть меньше метра в ширину. Она была покрыта слизью, мхом и лишайником и вела вниз под таким крутым углом, что напоминала скорее шахту колодца, чем лестницу, по которой можно ходить.

— Нам нужно постараться быть предельно осторожными, — предупредил я Кассандру. — Я пойду впереди, постепенно разматывая веревку, а ты иди сразу вслед за мной и освещай фонариком путь. И все время держись за веревку. Договорились? Эти ступеньки, похоже, очень скользкие, и один неверный шаг может стать последним шагом в жизни.

— Слушай, приятель, хватить меня стращать. Лучше начинай спускаться.

Я с необычайной осторожностью сделал первый шаг. Ступеньки были полностью покрыты либо лишайником, либо мхом, и спускаться по ним было все равно что идти по льду, на котором валяется банановая кожура.

Мы постепенно все больше удалялись от профессора, светившего нам вслед своим фонариком. Сначала на лестнице было прохладно, а затем эта прохлада сменилась довольно чувствительным холодом. На нас же была все та же легкая и влажная от пота одежда, в которой мы трудились с самого утра. От холода и сырости я вскоре покрылся гусиной кожей, а Касси начала чихать.

— Добро пожаловать в преисподнюю! — зловещим голосом произнесла она. — Эх, давненько я мечтала сказать что-нибудь подобное!

— Для преисподней тут уж слишком холодно.

— Я тоже это заметила, однако мне даже в голову не приходило, что такой горячий парень, как ты, может замерзнуть.

— Если эта лестница в ближайшие несколько минут нас никуда не выведет, я предлагаю вернуться наверх и прийти сюда завтра, но уже более подготовленными.

— Вернуться сейчас наверх? Даже не подумаю!

— Если мы подхватим воспаление легких, у нас могут начаться серьезные проблемы.

— Ну ладно, давай будем спускаться еще в течение пяти минут, — предложила Касси, — и если ни на что интересное не наткнемся, то повернем назад. Согласен?

— Пять минут, — сказал я. — И ни минутой больше.

Мы продолжили спуск, и, когда оговоренные пять минут уже почти прошли, впереди появилась какая-то довольно большая площадка, которую Кассандра попыталась осветить фонариком.

— Видишь? — спросила Касси, приостанавливаясь.

— Да. Похоже, именно там заканчивается лестница.

— У меня нервы уже на пределе. Ты не мог бы идти немного быстрее?

— Чтобы свернуть себе шею, дойдя практически до конца?

— Да ладно, не злись. Уж и спросить нельзя…

— Потерпи чуть-чуть. Мы почти пришли.

Спустившись еще на полтора десятка ступенек, мы постояли недолго у основания лестницы, чтобы перевести дыхание, а затем, чувствуя, что наши сердца колотятся так, что едва не вырываются из груди, стали медленно продвигаться по простиравшемуся перед нами коридору высотой метра в три. Стены этого коридора были украшены удивительными разноцветными рисунками, среди которых мне особенно бросились в глаза весьма правдоподобно изображенные фигуры людей в натуральную величину. Эти люди держали в руках щиты и топоры с лезвиями из обсидиана и были облачены в украшенные зелеными, красными и синими перьями одеяния из шкур ягуара и головные уборы в виде головы каймана.

— Это… это… — пробормотала, заикаясь, Кассандра.

— …уму непостижимо, — договорил за нее я.

— Здесь показана вся история Яшчилана, — потрясенно прошептала Касси, направляя луч своего фонарика то на одну, то на другую стену. — Основание города, войны, мирные договоры с соседями, побежденные и победоносные правители, человеческие жертвоприношения… В общем, вся история города… — Пораженная увиденным, Кассандра нервно сглотнула и произнесла: — Мы с тобой сделали самое значительное археологическое открытие за всю историю исследования цивилизации майя. Это похоже на сон, ставший явью.

— Да уж, местечко здесь действительно впечатляющее. Смотри, стены разрисованы аж до самого потолка.

— То-то и оно. — Кассандра подняла глаза. — Я бы осталась здесь еще на несколько часов: просто ходила бы вдоль стен и разглядывала эти древние рисунки.

— Я тоже, можешь мне поверить, с удовольствием бы их разглядывал, но нам нужно еще разобраться, где и чем заканчивается этот коридор. — Я посветил фонариком и сказал: — Похоже, именно сейчас мы это и выясним.

Направляя свет своих фонариков то вперед, то вправо, то влево, мы решительным шагом прошли к концу коридора и, переступив через имевшийся там высокий каменный порог, оказались в огромном помещении. Погруженное в темноту, оно казалось очень мрачным, но полностью осветить его, имея с собой лишь фонарики, нам было не под силу. В нескольких десятках метров над нашими головами угадывался гигантский каменный свод, с которого свисали тысячи маленьких сталактитов, отражавших свет фонариков, так что казалось, будто это не сталактиты, а самые настоящие бриллианты. Стены, насколько мы могли видеть, были покрыты иероглифами и украшены громадными скульптурами мифологических существ.

— Жилище богов, — еле слышно произнесла Кассандра. — Гора Олимп древних майя.

Несмотря на то что я не разбирался ни в особенностях мифологии создателей всего этого великолепия, ни в его предназначении, я был поражен огромными размерами подземного помещения и тем, что оно, по всей видимости, являлось не просто гигантской рукотворной пещерой, а самым настоящим священным местом — чем-то вроде Гроба Господня у христиан или Мекки у мусульман.

Выточенные из камня невообразимые существа, казалось, настороженно смотрели на незваных пришельцев из темноты, выжидая подходящий момент, чтобы вонзить в нас свои чудовищные острые когти или громадные клыки и прикончить за то, что мы осквернили своим появлением священное место майя.

— Это… это совсем не то, что я ожидала здесь увидеть, — пробормотала Кассандра. — Я очень сильно ошибалась.

— В чем ты ошибалась? — тихо спросил я. — Ты ведь правильно догадалась, где это все должно находиться.

— Да, но это вовсе не обычный сенот, предназначенный для проведения религиозных ритуалов, — сказала Касси, осматриваясь по сторонам. — Я бывала возле сенотов на полуострове Юкатан и даже ныряла в них, однако все они были большими естественными колодцами, на дне которых лежали какие-то древние ритуальные предметы и остатки принесенных в жертву людей. — Кассандра замолчала, чтобы перевести дыхание, и после паузы восхищенно произнесла: — Здесь все по-другому. — Голос Касси слегка задрожал. — Я еще никогда не видела ничего подобного… Никогда.

— Вот и замечательно. Ты станешь знаменитой.

— Знаменитой? Вовсе нет. Скорее, подорву свою репутацию археолога.

— О чем это ты? — удивился я. — Ты ведь минуту назад сказала, что мы сделали грандиозное археологическое открытие.

— Да, но мы сделали его незаконно, не имея в своем распоряжении ни бригады квалифицированных специалистов, ни разрешения на проведение археологических раскопок. Если властям станет известно о том, чем я тут занималась, мне вряд ли удастся отвертеться от тюрьмы. — Кассандра шумно вздохнула. — Забавно: я сделала открытие века, но не могу об этом никому рассказать.

Притянув Касси к себе, я крепко ее обнял.

— Ну, может тебя утешит то, что очень скоро ты, возможно, станешь сказочно богатым человеком.

— Это, пожалуй, поможет мне перенести горечь разочарования. — Кассандра прищелкнула языком. — Кстати, а где тут сенот? Я, как ни странно, совсем про него забыла.

Оставив один из наших фонариков возле входа в коридор, мы осторожно направились туда, где, как нам казалось, находился центр погруженной в темноту пещеры. Я перевел фонарик в сигнальный режим, чтобы по его мигающему красному свету можно было без труда найти дорогу к лестнице, ведущей в верхнюю часть пирамиды.

Теперь мы шли при свете только одного фонарика, что позволяло видеть лишь на несколько метров вперед. Кассандра держалась за мою руку, дрожа от холода и волнения, а вместе с ней дрожал и я.

Отшлифованные каменные плиты под нашими ногами сменились сырой землей, и через мгновение мы увидели, что в полу, чуть впереди, зияет огромная яма, внутри которой было еще темнее, чем вокруг нас. Присмотревшись, я отметил про себя, что эта яма по своей форме напоминает широко раскрытую пасть, а по ее краям торчат огромные и острые каменные зубы. Со стороны казалось, что разверзнутая пасть жаждет напиться крови, проливаемой при совершении человеческих жертвоприношений.

— Боже мой! — воскликнула Кассандра, еще крепче сжимая мою руку. — Это ужасно.

— Ой, не говори, — согласился я с ней и невольно поежился. — Древние майя знали, как нагнать страху на простого смертного.

— Они даже выкрасили эти каменные зубы в белый цвет, чтобы те выглядели более правдоподобно. Ужасно, но гениально.

— Готов поспорить, что, окажись ты здесь семьсот лет назад, твои впечатления были бы еще более сильными.

— Да уж… Люди, спускавшиеся сюда в те времена, были, по всей видимости, либо жрецами, либо обедом для ненасытного бога смерти.

Мы с замиранием сердца прошли последние несколько метров, которые отделяли нас от края ямы. В абсолютной тишине, царившей в пещере, наши шаги по скользкому грунту прозвучали, как пушечные выстрелы. Осветив яму фонариком, мы увидели, что священный колодец имел округлую форму, его ширина составляла несколько метров, а земляные стены уходили вниз почти вертикально… Пасть Ах-Пуча.

Еще один шаг вперед — и в свете фонарика, проникшего внутрь ямы, мелькнуло что-то голубоватое.

Стараясь двигаться очень осторожно, чтобы случайно не свалиться в колодец, мы с Кассандрой приблизились к самому краю, и я трясущимися от волнения руками направил луч фонарика на его дно.

Самое первое, что я там увидел, — это зачаровывающая пляска отблесков света в голубоватой и необыкновенно прозрачной воде, которая, казалось, удивилась тому, что кто-то вздумал осветить ее после нескольких сотен лет полной темноты. Благодаря этим отблескам все внутреннее пространство ямы наполнилось фантасмагорическим сиянием, отразившимся в каждой из миллионов малюсеньких капелек, покрывавших ее земляные стены.

Когда мои глаза привыкли к этому волшебному сиянию, я смог наконец рассмотреть яму, а точнее сенот: от его края до поверхности воды было метров десять, а от поверхности воды до дна — метра три-четыре. Дно сенота, насколько я мог видеть, устилали какие-то зеленоватые отложения, из которых выглядывало что-то белое. Когда, приглядевшись, я догадался, что это такое, мои волосы едва не встали дыбом.

— Касси. Ты видишь… Вон там…

— Это скелет человека, — сохраняя невозмутимость, ответила Кассандра. — В сенотах обычно полно человеческих костей.

Я снова стал водить лучом фонарика по дну и стенам сенота, но теперь у меня появилось чувство, что я оскверняю древнее кладбище.

И вдруг мое внимание привлек еле заметный красновато-желтый отблеск, мелькнувший где-то на дне. Я направил луч фонарика в это место и, всмотревшись, различил наполовину зарывшийся в ил знакомый силуэт, от одного вида которого едва не выронил фонарик из рук.

— Кассандра! — заорал я, хотя Касси стояла рядом со мной. — Вон, смотри, лежит!

— Что лежит? — испуганно спросила Кассандра.

— Ты разве не видишь? Там, с краю! Возле стены!

— Боже мой! — воскликнула Кассандра, увидев предмет, на который я ей указывал. — Золотое распятие… да еще с огромным рубином!

Усевшись прямо на илистый грунт возле края водоема, позабыв и о холоде, и о пронизывающей до костей сырости, мы пытались прийти в себя от только что перенесенного взрыва эмоций, который едва не вызвал у нас приступ тахикардии.

— Мы добились своего, — сказал я через несколько минут. — Мы нашли сокровища тамплиеров.

— Это ты их нашел, — возразила Касси. — А я просто следовала за тобой.

— Не болтай глупостей. Без тебя у меня ничего бы не получилось.

— Да, это верно, — подумав несколько секунд, с гордым видом произнесла Кассандра. — Но и профессор Кастильо тоже приложил к этому руку.

— Профессор! — воскликнул я, шлепнув себя ладонью по лбу. — Я совсем о нем забыл. Как же он сейчас, наверное, волнуется!

— Тогда нам, пожалуй, лучше вернуться наверх, — предложила Кассандра, поднимаясь на ноги. — Мне не терпится его обрадовать.

Чувствуя себя бесконечно счастливыми, мы вернулись по украшенному рисунками коридору к основанию каменной лестницы и, держась за протянутую вдоль нее веревку, пошли вверх по ступенькам. Подниматься оказалось намного легче, чем спускаться, а веревка, за которую мы держались, помогала нам не поскользнуться и не скатиться вниз — в результате мы поднялись по лестнице гораздо быстрее, чем до этого спустились по ней.

Когда мы находились уже в нескольких метрах от приподнятой каменной плиты, я заметил, что из отверстия между полом и плитой уже никто не светит фонариком, и подумал, что профессор, наверное, выключил его, чтобы не тратить попусту заряд батареи. Я сказал об этом Кассандре, и мы решили, что тихо выберемся наружу и попытаемся незаметно подкрасться к профессору, чтобы затем хорошенько его напугать.

Кассандра, которая шла впереди меня, первой проскользнула в отверстие между полом и приподнятой плитой, а я тут же последовал за ней. Однако когда я начал вылезать наружу, чувствуя при этом, как прохлада, царящая во внутренней части пирамиды, сменяется духотой тропической ночи, меня вдруг ослепил направленный прямо в лицо яркий луч света.

— Касси, черт тебя побери! — недовольно воскликнул я. — Не свети в глаза!

В ответ послышался хриплый мужской смех, показавшийся мне удивительно знакомым.

Встревожившись, я быстро вылез наружу и, включив свой фонарик, направил его луч туда, откуда донесся этот смех. То, что я увидел, поразило меня не меньше, чем сенот древних майя.

Прямо передо мной, уперев руки в бока и улыбаясь своей акульей улыбкой, стоял человек, которого мне меньше всего на свете хотелось бы сейчас здесь встретить.

— Привет, Джон, — произнес я после довольно продолжительной паузы. — Только не говори мне, что ты оказался здесь совершенно случайно.

Загрузка...