Последний воздушный пират

Глава десятая. Серебряные пастбища

Плут замер, с ужасом глядя, как огромное, раскачивающееся во все стороны существо двигается словно на воздушной подушке, выпуская струи воздуха из шишковатых канальцев, расположенных в несколько рядов вдоль его массивного, поросшего мхом туловища.

— Это Чурбак! — закричал Геккль. — Спасайтесь! — И он пришпорил своего живопыра.

Стоб упал на землю под зависшим над ним червяком, похожим на огромное бревно, и лежал, не шевелясь. Магда плюхнулась ничком не подалёку от стреноженных живопыров, которые в страхе встали на дыбы, а затем попятились, когда Чурбак проплыл в воздухе над ними.

— Стоб! — отчаянно вскрикнула Магда, увидев, как алчное чудовище раскрыло зубастую пасть и приготовилось броситься на её поверженного товарища.

Чурбак на секунду отвлёкся, привлечённый её голосом. Магда взвизгнула. Живопыры забились в испуге, попискивая, скуля и вращая вылезающими из орбит глазами. Расположенные по кругу зелёные глаза Чурбака уставились на обезумевших от страха животных.

— Магда, умоляю тебя, — крикнул Плут, — выбирайся оттуда!

Голос его утонул в шуме: слышно было лишь оглушительное шипение гигантского червя, который, раскрыв алчную пасть, с силой втягивал в себя воздух. Груда листьев и шишек вихрем влетела в изрытую ямами глотку чудовища, когда оно двинулось на Магду и помертвевших от страха живопыров. Они визжали, пищали и упирались, но поток воздуха неумолимо всасывал их в воронку разверстой утробы. Магда всё ещё стояла там, в отчаянии цепляясь за упряжь гибнущих живопыров.

— Магда! — прохрипел Плут.

Геккль дёрнул за поводья, и его живопыр остановился. Шрайк тотчас же спрыгнул на зем лю и стремительно помчался на помощь Магде.

— Моя храбрая госпожа, — крикнул он девушке, хватая её за запястье и оттаскивая в сторону. Он подоспел как раз вовремя: ещё мгновение — и её плащ, раздувающийся в вихреобразных потоках воздуха, был бы засосан чудовищем.

Послышался треск разрывающейся упряжи: хрусть! Туго натянутые поводья лопнули, и один из несчастных, жалобно попискивающих живопыров исчез в пасти бревнообразного червя. Раздалось сладострастное урчание и громкое чавканье, — Чурбак содрогнулся, и его длинное тело вздыбилось горбом, когда внутрь провалилась всё ещё всхлипывающая жертва.

Геккль, тащивший за руку Магду, добежал до Стоба и потянул его за рубашку.

— Вставайте, мой храбрый господин, — сказал он. — Вставайте же!

Библиотечный подмастерье застонал.

Раздался ещё один такой же звук: хрустъ! — и в пасти реющего над землёй гигантского червя исчез второй плачущий живопыр. Чурбак плотоядно рыгнул.

Геккль и Магда помогли Стобу подняться и увели его от извивавшегося в корчах монстра. Плут пришпорил своего обезумевшего от страха скакуна.

— Давай, дружок, — сказал он, — поскака ли! Им нужна наша помощь! Ноо-о-о!

Прижавший уши живопыр издал душераздирающий вопль. Чурбак, развернувшись, полетел на голос, и через секунду Плут уже видел перед собой разверстую алую пасть гигантского летающего бревна. Расположенные по кругу зелёные глаза злобно и пристально глядели на него. Мерзко шипя, Чурбак завис над мальчиком, жадно и порывисто втягивая в себя всё, что попадалось на пути. Плут почувствовал, что живопыра как будто засасывает водоворот. Мальчик натянул поводья в яростной попытке устоять против неистовой силы вихря, который, кружась, увлекал их всё ближе и ближе к зияющему провалу пасти. Внезапно упряжь с треском лопнула: хрустъ! Поводья остались у мальчика в руках.

— Только не это! — простонал он, бросая ненужные обрывки тильдячьих ремней на землю и припадая к шее живопыра.

— Воюй с теми, кто тебе под стать! — закричал Геккль Чурбаку, и Плут увидел крошечного шрайка, который, грозно сверкая глазами и распушив перья, воинственно бил веткой колыбельного дерева по земле. В ярости, что его отвлекли, огромный Чурбак сделал в воздухе разворот и помчался навстречу шрайку.

Почуяв свободу, живопыр рванул с места и понёсся прочь с бешеной скоростью. Доведённый до отчаяния Плут вцепился ему в шею. Они проскочили сквозь редеющую гряду летучих деревьев и выехали на яркий свет: перед ними расстилались безбрежные просторы Серебряных Пастбищ.

Плут сразу же испытал облегчение. Широко раскинувшиеся пастбища, поросшие волнистой травой, были очень живописны. Серебристая зелень пространств, насколько хватало глаз, нарушалась изредка толстыми чёрными мазками — это на тучных угодьях паслись стада ежеобразов и тильдеров.

Необозримое небо над пастбищами было усеяно маленькими точками: кружила стая снежариков, пролетал клан пискунов, весело щебетали чиркуны, на высоте рыскал равнинный ястреб, готовясь камнем упасть на свою жертву, и далеко-далеко, у самого горизонта, степенно махала крыльями Птица-Помогарь. Внизу, по равнине, медленно шагали стада. Тёплый воздух был пронизан душным запахом густой шерсти, смешивающимся с дурманящим ароматом свежетоптанных трав, и громкое, звучное мычание оглашало окрестности.

Вдруг за собой путешественники снова услышали пронзительное шипение. Чурбак! Плут вонзил каблуки в бока скачущего галопом живопыра, боясь даже оглянуться. Огромный монстр преследовал их, плывя над зелёным океаном трав. Впереди крупное стадо лохматых ежеобразов, издав трубный глас, развернулось и, поднимая тучи пыли, понеслось прочь.

Бревнообразный червь реял над их головами. От его пыхтения у Плута вздымалась накидка, волосы на макушке встали дыбом, а бедный живопыр еле дышал от страха.

— Скорее! Скорее! — в отчаянии подгонял Плут свою животину. — Не останавливайся!

Живопыр беспомощно захрапел. Он выбился из сил, вот-вот — и он рухнет! Крепко прижавшись, Плут обнял его за шею и шепнул прямо в ухо:

— Ты сделал всё, что мог!

Живопыр споткнулся, и Плут закричал. Они оба покатились в разные стороны по мягкой душистой траве. Разверстая пасть Чурбака нави сла над Плутом: всё ближе, и ближе, и ближе.

— Нет! — воскликнул он. — Только не это!

И тут мальчик краем глаза заметил какое-то быстрое движение. В следующую секунду что-то налетело на него, сдавив грудь: чьи-то руки подхватили его, блеснула деревянная обшивка, захлопали паруса — и он взмыл в поднебесье!

У Плут перехватило дыхание. Он плыл по воздуху, поднимаясь всё выше и выше.

— Как раз вовремя, мой друг, — услышал он чей-то голос позади себя. Плут повернул голову. Он был на воздухоплане! И он летел! Летел! А за ним, устроившись на узком седле, сидел пилот, юный, крепко сложенный душегубец в лётной форме, с защитными очками на носу. Небесный кораблик взял курс по левому борту.

— Сиди спокойно, друг, — серьёзно произнёс душегубец. — Мой летательный аппарат не привык к пассажирам.

Плут обернулся, с трудом веря в то, что происходит. Он обвил руками грубо вытесанную фигуру на носу небохода и прижался к ней всем телом. Сердце его клокотало от радости.

Он летит!

Далеко внизу он услышал отчаянный вопль. Наклонившись, Плут увидел, как его храбрый незадачливый живопыр исчезает в алчной глотке чудовища. Последний жалобный всхлип огласил воздух. Затем — тишина. Плут вздрог нул и, ослабив хватку, чуть не свалился с воздухоплана.

— Эй, ты, потише там, друг! — прикрикнул на него пилот. — Ты что, в первый раз в воздухе?

Плут кивнул, стараясь больше не смотреть вниз.

В этот миг хрупкий летательный аппарат попал в воздушную яму. Кораблик трясло и качало, он то и дело нырял носом вниз. Пилот, ловко орудуя, принялся натягивать различные канаты, выравнивать противовесы и поправлять паруса. Пытаясь удержать аппарат в равновесии, он сунул ноги в тонкие гнутые стремена. Плут затаил дыхание. Сердце у него ушло в пятки, когда он увидел, что земля, кружась, стремительно приближается к ним.

— Я так и знал, так и знал, — бормотал себе под нос душегубец натягивая одновременно два каната. — Я ведь знал, что эта посудина не вывезет двоих!

Внезапно кораблик перестал падать и снова взмыл в небо, но в этот момент его чуть не снесло резким порывом ветра. Желудок у Плута заходил ходуном, когда от налетевшего вихря небоход сделал мёртвую петлю и чуть не вошёл в штопор. Трепыхались залатанные паруса, и кораблик мотало то туда, то сюда.

— Помогите! — отчаянно завопил Плут, не в силах сдержать крик. Но голос его потонул в завывании ветра. Мальчик посмотрел через плечо.

Сидевший позади душегубец, закусив от напряжения губу, крепко вцепился в рычаги управления. Небоход трясло и болтало во все стороны: казалось, он вот-вот рассыплется на части.

— Эй, полегче на поворотах, старая калоша, — ласково уговаривал душегубец свою посудину, покачивая ногами в стременах и одновременно распутывая клубок верёвок.

Плут боялся дохнуть.

Мало-помалу душегубец, по лбу которого пролегла глубокая складка от напряжения, сумел выровнять летательный аппарат. Мышцы ног у него были напряжены: он был готов к сражению, если ветер налетит на них снова. Плут вцепился в резную фигуру на носу небохода так яростно, что суставы пальцев у него побелели.

Тут небоход сильно тряхнуло. Ветер дул им прямо в спину. Канаты были готовы лопнуть, паруса трещали по швам. Дав ужасный крен, кораблик застонал, доски зловеще заскрипели, и внезапно небоход помчался как стрела.

Плут не ожидал, что они так разгонятся. Его отбросило назад с такой силой, что у него дыхание спёрло, и от испуга он крепко зажмурился.

— Гей-гей! У-лю-лю! Гей-гей! — радостно завопил душегубец. Плут нахмурился, не понимая, что происходит. Как душегубец мог ликовать, попав в такую передрягу: может, юный пилот спятил со страху?

Плут рискнул бросить взгляд через плечо. Они неслись вперёд на сумасшедшей скорости, под невероятно крутым углом, но душегубец, казалось, полностью владеет ситуацией. Привстав на стременах, он по одному натягивал канаты, чтобы уменьшить кривизну раздутых парусов и одновременно удержать в равновесии свой хрупкий небоход.

— Гей-гей! Улю-лю! Гей-гей! — снова закричал пилот.

Прямо перед собой Плут увидел высокую башню: грубо отёсанный кусок дерева, который торчал посреди пастбищ, как необъятных размеров стрела. Ниже шпиля в разные стороны торчали сколоченные на скорую руку взлётнопосадочные площадки и примитивные лестничные переходы, обрамлённые рядом фонарей: их свет был хорошо виден, даже несмотря на сияние Серебряных Пастбищ.

— Ну же, моя старушка, моя красавица, я знал, что ты выдержишь! — пробормотал себе под нос душегубец. — Мы почти долетели!

Он натянул плетёный чёрный канат, и парус по левую сторону от Плута поднялся. Результат сказался немедленно: посудина, замедлив ход, начала по спирали кружение вниз, как слетает с дерева кленовый лист. Они сделали оборот вокруг высокой башни, похожей на стрелу, и спустились, прицельно сев на грубые доски взлётно-посадочной площадки.

Плут скатился на настил в полном изнеможении, но душа его ликовала. Душегубец снял защитные очки и соскочил с седла. Лицо его было озарено радостью.

— Ура! — засмеялся он, поглаживая резную фигуру на носу деревянного небохода. — Я знал, что старушка меня не подведёт! — Он внезапно посерьёзнел. — Что знает об этом профессор Тьмы? «Нельзя вдвоём летать на небоходе, это невозможно». Ну что? Мы доказали, что это возможно! Так, моя старушка, моя маленькая «Пчёлка?» — Он ласково погладил резную голову своего кораблика.

Плут похлопал душегубца по плечу:

— Меня зовут Плут Кородер, и я от всей души хочу тебя поблагодарить. — Он помолчал немного. — Мне показалось, что ты упомянул профессора Тьмы? Ты тоже подмастерье?

Душегубец, опустив глаза, рассмеялся.

— Я, Кастет, подмастерье? Нет, я — простой пастух. Профессор — мой знакомый. — Он посмотрел Плуту прямо в глаза, как будто увидел его в первый раз.

— Но ты так хорошо умеешь летать, — заметил Плут. — Кто же научил тебя, если не мастера с Озёрного Острова?

— Я сам научился, — ответил Кастет. Он любовно похлопал свой небоход. — Построил его из обрезков. Конечно, это не самый красивый кораблик в мире, но знаешь, какое замечательное создание моя «Пчёлка?» Послушная, чуткая, отзывчивая.

Плут был заинтригован.

— Ты говоришь о своей «Пчёлке» так, словно это — живое существо, — сказал он.

— Короче говоря, в каждом небоходе есть секрет, — серьёзно отвечал Кастет. — Относись к своей небесной посудине как к женщине — люби её, будь с ней ласков, уважай её, и она вернёт твою любовь стократ. Когда я увидел, что ты попал в беду, она первой бросилась спасать тебя от Чурбака. «Мы поможем ему! — сказала мне „Пчёлка“. — Мы сделаем это вместе». И она была права.

— Благодарение Земле и Небесам, — тихо промолвил Плут. — Без вас я бы погиб.

Внезапно раздались чьи-то голоса. Плут огляделся и увидел с полдюжины небоходов, кружащих над ними. Каждым управлял один пилот. Как и Кастет, все они были из племени душегубцев: у них были огненно-рыжие волосы, и одеты они были в лётную кожаную форму. Душегубцы радостно махали им сверху.

— Это потрясающе, Кастет! — кричал один.

— Таких невероятных полётов я ещё не видел! — удивлялся другой.

— С пассажиром на борту! — восторгался третий. — Если бы я не видел этого собственными глазами, я бы сказал, что это невозможно!

Один за другим все небоходы приземлились на деревянные мостки ниже ярусом, и по шатким лестницам пилоты поднялись к герою. Кастет низко опустил голову, склонясь перед товарищами.

— Пустяки, — сказал он скромно, и на лице его появилась застенчивая улыбка. — Это всё сделала моя «Пчёлка», моя красавица.

— Ты — отличный лётчик, — вмешался Плут. Он повернулся к остальным: — Видели бы вы, как он камнем упал вниз и буквально выхватил меня из пасти огромного червя! А как он выбирался из воздушных ям! И как справлялся со штормовыми ветрами! — Он в восхищении покачал головой. — Видели бы вы это все! — Он снова посмотрел на юного душегубца: — Кастет, ты был просто великолепен! Ты спас мою жизнь!

— А ты кто такой? — спросил низкорослый крепыш, делая шаг вперёд.

— Похож, на купца, — раздался чей-то голос.

— Может, из подмастерьев. — послышался другой.

— Он и есть подмастерье, — ответил за него Кастет. — Его зовут Плут Кородёр.

Плут кивнул.

— Я путешествовал с двумя другими подмастерьями, — сказал он. — Нас вёл шрайк, проводник, на Вольную Пустошь. Вы не видели их? Вы не знаете, у них все в порядке?

— Шрайк? — переспросил Кастет, брезгливо сморщив нос.

Остальные тоже что-то пробормотали с недовольным видом. Явно шрайки были не в чести у душегубцев.

— Этот не такой, как остальные, — пытался разубедить их Плут. — Он добрый, заботливый.

— Ну-ну, если он добряк, тогда я — тильдячья сосиска! — громко пошутил кто-то, и все рассмеялись.

— Ну, летаешь ты точно как сосиска, — послышалось в ответ, и все покатились от хохота.

Кастет повернулся к Библиотечному Рыцарю.

— Пошли, — позвал он, беря мальчика за руку. — С западной площадки открывается чудесный вид. Может, оттуда ты увидишь своих друзей.

Плут почувствовал, что душа у него замирает, когда они в надвигающихся сумерках вышли на западную взлётно-посадочную площадку. С такой высоты стада ежеобразов и тильдеров, мирно пасшихся внизу, казались не больше муравьёв. Мальчик судорожно вцепился в балюстраду.

— Мы так высоко! — дрожа, пробормотал он.

— Иначе не было бы смысла забираться сюда! — сказал Кастет.

— Я понимаю, — ответил Плут. — Но почему площадка качается?

— Поднялся ветер, — объяснил Кастет, глядя на небо. — Скоро, похоже, будет гроза.

Плут нахмурился. Повернувшись к Кастету, он спросил:

— Гроза? С дождём, молнией и громом?

Кастет усмехнулся:

— Ну да! И если тебе повезёт, увидишь градины величиной с кулак.

— Величиной с кулак. — задумчиво пробормотал Плут.

Душегубец с изумлением посмотрел на него:

— Ты что, никогда раньше грозы не видел?

Плут покачал головой.

— На моём веку ничего подобного не было, — грустно сообщил он. — Я вырос под землёй, в мире, где существуют только канализационные трубы и сырые, тёмные камеры, освещённые искусственным светом. — Он повернулся и, откинув назад голову, подставил лицо тёплым, золотым лучам солнца. — Ничего подобного там нет. И всё, что мне известно насчёт погоды, — он снова обернулся к Кастету, — я вычитал в берестяных свитках или в трудах библиотечных учёных.

— Значит, ты никогда не чувствовал запаха миндаля, когда ударяет молния? Н не слышал, как гремит гром и содрогается земля? И не ощущал лёгкого прикосновения снежинок, что тают у тебя на щеке? — Он замолчал, заметив, что Плут густо покраснел. — Я даже завидую тебе, Плут Кородер. Как, наверное, здорово увидеть всё это в первый раз, когда ты уже достаточно взрослый, чтобы оценить эту красоту!

Плут улыбнулся. Такое никогда не приходило ему в голову.

— А теперь давай посмотрим, не видно ли твоих друзей, — продолжал Кастет. — Если Чурбак сожрал их живопыров, значит, они идут сюда пешком.

— Я на это очень надеюсь, — сказал Плут, вслед за душегубцем окидывая взглядом окрестности.

— Вот, значит, откуда ты пришёл, — догадался Кастет. — Из Восточного Посада. Если присмотреться, то отсюда можно увидеть шпиль Посадской башни.

Плут кивнул. Густо-оранжевое солнце уже готово было закатиться за горизонт, и деревья начали погружаться во мрак. Шпиль был устремлён в небо, как игла, и последние лучи солнца золотили его верхушку. Кастет сделал широкий взмах, обводя окрестности.

— Вон там — Гоблиново Гнездо, — сказал он. — А вон там — Опушка Литейщиков. Видишь, небо над этим местом темнее, чем везде? Это из-за зловонного дыма, идущего из заводских труб.

Далеко на горизонте Плут увидел тяжёлые чёрные облака с красными всполохами.

— Нехорошее место, — решил он.

— Хочешь, дам тебе совет? — серьёзно спросил Кастет. — Опушка Литейщиков не для таких, как мы. Там в десять раз хуже, чем в Нижнем Городе: говорят, там сплошные печи для плавки металла и рабы.

— Рабы? — переспросил Плут, содрогнувшись.

— И ещё кое-что похуже. — мрачно продолжал Кастет. Совсем непохоже на Вольную Пустошь. — Душегубец улыбнулся. — А вот на Вольную Пустошь стоит посмотреть.

— А в какой стороне Вольная Пустошь? — спросил Плут.

Кастет развернул Плута, и тот оказался спиной к заходящему солнцу.

— Вон там, — показал он. — За грядой, где растут железные деревья. Это самое красивое место в землях Края.

— Так близко? — удивился Плут, дрожа от волнения.

Вглядываясь во тьму, Плут испытывал смешанные чувства — и радость, и печаль одновременно. Радость — оттого что был уже так близок к цели своего путешествия, а печаль — потому что на секунду отвлёкся и забыл про товарищей, которые сейчас были неизвестно где.

— Плут! — Его имя, принесённое ветром, эхом отразилось от стены башни. — Плут!

— Магда? — произнёс Плут, торопясь увидеть спутницу. Схватившись за грубо сколоченные перила, он перегнулся через них, чтобы посмотреть вниз. Под собой он увидел группу душегубцев, похожих отсюда на муравьёв. Когда над оградой показалась его голова, вся компания дружно принялась махать руками, указывая на него. Троих толпа выпихнула вперёд.

Плут вскрикнул от радости.

— Магда! — завопил он. — Стоб! Геккль!

Плут стремглав бросился вниз, кубарем скатился по сходням, соединяющим взлётно-посадочные площадки, и наконец большими прыжками преодолел скрипучую винтовую лестницу.

— Плут! — закричала Магда, увидев, как он выбегает из башни.

Она бросилась ему навстречу, чтобы поскорее обнять его. Девочка готова была разрыдаться от радости.

— Мы уж думали, что потеряли тебя навсегда, — всхлипывая, проговорила она. — А потом увидели, как спускается душегубец на небоходе.

— А мне показалось, что я видел тебя на небесном кораблике, — вмешался Геккль.

— Так и было, — просияв, сказал Плут и повернулся к Кастету, который последовал за ним.

— Вот Кастет, который спас мне жизнь.

Геккль подошёл к душегубцу:

— Вы — настоящий друг всех Земных и Небесных учёных.

Кастет скромно потупился.

— Спасибо, — пробормотал он. — На моём месте так поступил бы каждый.

Магда, подойдя к душегубцу, пылко обняла его.

— Ты слишком скромный, Кастет! — сказала она. — Большое тебе спасибо! Спасибо и ещё раз спасибо! — И она трижды поцеловала душегубца.

Толпа душегубцев радостно загикала, одобряя её поступок.

Кастет залился румянцем: его красноватая кожа, вспыхнув, стала пунцовой.

Поднялся страшный шум и тарарам, и Геккль с трудом смог перекричать толпу.

— Нам пора уходить, — сообщил он.

Не обращая внимания на протесты и вежливо отклоняя приглашения остаться на ужин и на ночлег, он поднял лапу и призвал всю компанию к тишине.

— Сегодня, — начал он, и душегубцы замерли в молчании. — Сегодня мы будем обедать, ужинать и ночевать в Вольной Пустоши.

Снова раздались одобрительные восклицания. Пока Геккль уводил за собой маленькую группу путешественников, им вслед неслись напутствия и пожелания счастливого пути.

— Да помогут вам Земля и Небо! — махали душегубцы на прощание. — Не забывайте нас!

Плут обернулся.

— Я никогда вас не забуду! — отозвался он. — Никогда в жизни! Прощай, Кастет! До свидания!

Солнце к этому времени уже зашло, и яркое зарево на горизонте постепенно стало гаснуть, пока не превратилось в тонкую полосу размытого света. На небе высыпали звёзды, и когда они поднимались по круче, поросшей железными деревьями, начали подавать голоса ночные жители, перекликаясь во тьме друг с другом.

— Отсюда до Вольной Пустоши рукой подать, — пыхтя, произнёс Плут.

— Да, теперь уже недалеко, — отозвался Геккль.

Гряда поднималась отлого, но сам склон казался бесконечным. Много раз они думали, что уже добрались до гребня, но подъем все продолжался. Взошла луна, и её яркий свет заливал округу. Плут вытер блестящий от пота лоб.

— Дорога длиннее, чем я думал, — произнёс он. — А Кастет говорил.

— Ш-ш-ш! — цыкнул на него Геккль, скосив голову набок. — Ты слышишь? — прошептал он.

Плут прислушался.

— Нет, только не это! — простонал он, справа от себя услышав знакомое грозное шипение — ошибиться было невозможно.

— Чурбак! — замирая от ужаса, прошептала Магда.

— Похоже, это он! — нервно пробормотал Геккль. — Леса вокруг пастбищ буквально кишат всякими гадами. Уж больно хороша добыча.

— Что же нам делать, Геккль? — задохнулся Стоб.

Плут отметил про себя, что высокомерный топ у его товарища куда-то исчез.

— Найдите себе дерево и влезайте на него как можно скорее. И постарайтесь не шуметь! — сказал Геккль. — Бегом!

Они сделали так, как им было велено. Быстро и без шума они взобрались на железное дерево и примостились на ветках, словно птицекрысы, укрывшись покрывалами-невидимками из паутины ночных пауков. Шипение становилось все громче: Чурбак приближался, подняв в воздух тучи листьев. В следующую секунду его тупое рыло с оскаленными клыками и горящими глазами уже мелькало среди деревьев, освещённых луной.

Затаив дыхание и стараясь унять дрожь, все застыли, только сердца громко стучали в тишине. Плут молил небеса, чтобы чудовище сгинуло: ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

И вдруг небо потемнело: огромная туча закрыла луну. Плут высунулся из-за ветки и услышал дружное хлопанье крыл.

— Зубогрызы! — ахнул он.

— Да, кажется, так называются эти создания. — пробормотал Стоб, устроившийся на дереве по соседству от Плута.

Огромный червь зашипел ещё громче и устремился к путешественникам. Плут съёжился. А под ними рой зубогрызов, похожий на закрученный спиралью вихрь, уже нёсся стрелой в их направлении. Когда живая туча промчалась, луна снова засияла на небе, омывая светом бессчётное количество серебристочерных крылышек. Кровожадные твари летели прямо на путешественников.

Плут застонал: из огня да в полымя. Если их не проглотит Чурбак, то они будут с потрохами сожраны зубогрызами. И это сейчас, когда столь близок конец их странствий!

Вдруг, безо всякого предупреждения, Чурбак сделал разворот и помчался навстречу рою зубогрызов. Плут замер, увидев, как содрогается огромное змеистое тело чудовища. Чурбак засасывал их, и летучие твари исчезали в широкой тёмной глотке, напоминающей тоннель.

Червь изгибался, извивался, поглощая мириады крохотных созданий, и его шипение напоминало свист, с которым пар вырывается из носика огромного чайника. Наконец последний крошечный зубогрыз исчез и необъятной глотке червя, и Плут обернулся к Гекклю.

— Он их всех уничтожил, — сказал мальчик.

— Как раз наоборот, мой храбрый господин, — возразил Геккль. — В Дремучих Лесах всё не так, как кажется на первый взгляд.

— Но… — начал Плут.

Как раз в это мгновение червь издал оглушительный, душераздирающий вопль. Он завыл от боли, п его крик подхватило эхо; листва на деревьях задрожала, и у Плута волосы на голове встали дыбом. Ужас приковал его к месту, пока он наблюдал, как огромный извивающийся червь исчезал буквально на глазах. Зубогрызы пожирали его изнутри, и наконец от него не осталось ничего; на секунду огромный рои задержался в воздухе, сохраняя форму чудовища, только что сожранного ими без остатка, а затем, как по сигналу, зубогрызы взмыли в воздух, но уже не тучей, не роем, а по одному, по двое, и разлетелись в разные стороны.

На подгибающихся от страха ногах Плут спустился с железного дерева.

— Я… я не понимаю. — сказал он. — Почему рой распался?

Геккль тоже спорхнул вниз и опустился на землю рядом с Плутом.

— Они обезумели от голода, — пояснил он. — А теперь безумие прошло, они сыты. Они собьются в стаю, когда снова проголодаются. — Он мрачно рассмеялся. — Теперь настал их черёд стать пищей для других. Многие из них послужат добычей для лесных хищников.

Плут от удивления помотал головой. Он много читал о хрупком равновесии сил в живой природе, о постоянной борьбе за выживание в Дремучих Лесах, о хищниках и их жертвах. Теперь он воочию убедился в этом. Он поражался, как тут всё тесно переплетено. Здесь никто не мог взять верх над другими. Победитель мог проиграть битву, а жертва — превратиться в победителя. И весь этот бурный и сложный процесс шёл бесконечно!

Плут подумал о диссертации, которую он должен написать, и о толстолапах — предмете своего исследования. Они в отличие от остальных были добродушными созданиями. Благородные. Скромные. Дружелюбные. По крайней мере так считали все, даже Варис Лодд. Вскоре он собирался заняться этим сам.

— Ну, пошли, мои храбрые друзья, — сказал Геккль, наконец-то добравшись до перевала. — Скоро мы будем на месте.

Стоб и Магда двинулись за ним. Плут замыкал цепочку. Сердце у него забилось от предвкушения нового и неизвестного. Когда они подошли к кромке уступа, он ожидал увидеть за ним ещё один склон, а за ним следующий.

На сей раз они действительно добрались до самой вершины. Отсюда начинался крутой спуск, а за ним во всём великолепии расстилалась Вольная Пустошь. Справа от себя он увидел сноп золотисто-медовых лучей, слева — мерцающий круг факелов, а дальше — тускло-красное свечение плавильных печей. Где-то на горизонте, как серебряные монетки в лунном свете, блестели три озера. Посреди самого крупного из водоёмов, сверкая и переливаясь в свете цветных фонарей, виднелось высокое здание, увенчанное шпилем. Это и было то самое место, где они собирались учиться.

— Озёрный Остров, — сказал Плут, указывая рукой вперёд. — Наш новый дом.