Постель не повод для знакомства

Глава 13. Хитрый план Артема

И тут я выхожу, наконец, из ступора, и даю Артему решительный отпор. Возвращаю кольцо, встаю и заявляю:

— Слушай, это прозвучит смешно, понимаю. Но я так устала от женихов! Ты себе даже не представляешь. Сделай одолжение: оставь меня в покое!

И быстро бегу к двери. Пока он не пришел в себя.

— Я все равно тебя добьюсь, — кричит Артем мне вслед.

А я лечу по коридору, волосы назад. Врываюсь в свой кабинет, хватаю любимую сумку из Китая, которая честно изображает раритетную и очень гламурную "Биркин"[1], и несусь к выходу из отеля. Домой! К тапкам, чаю и постели, под которой точно не прячется мичуринец. В тихое одинокое гнездо! Но сначала в душ, чтобы смыть с себя этот бесконечный день, в который столько всего уместилось, что хватило бы на неделю.

…Утро добрым не бывает. Я в этом убеждена! Восемь утра, пластмассовый стакан с кофе в моей руке. Энергетика на нуле. На физиономии гримаса, как надпись на трансформаторной будке: "Не влезай — убью!" Тихонечко бреду по коридору в свой кабинет, размышляя, как же я устала от этого всего. Это кошмарная афера: выйти замуж за Марка. Пусть даже фиктивно. Ужас! А воображение уже рисует пасторальные сцены. Залитая солнцем лужайка с сочной травой возле опрятного коттеджа с красной черепичной крышей. Посреди лужайки стоит деревянный стол, естественно, неокрашенный, из светлого дерева, как в "Икее". За столом, уставленным баночками супер-пупер полезного экологичного йогурта, доставленного прямо из вымени альпийской коровы, что жрет только полезную траву, сижу я с радостно-дебильным выражением лица. А рядом со мной двое наших с Марком детей: мальчик и девочка, с такими же приклеенными улыбками. Я в белом легком платье. Естественно, жутко дорогом и вытканном вручную где-нибудь в Швейцарии по семейной технологии европейских ткачей, недобитых глобализацией и вездесущими китайцами.

На моих волосах лента в алый горох. Рядом за столом сидит Марк в белом свитере, тоже жутко экологичном, сшитом из подстилки альпийской коровы, давшей нам йогурт — не пропадать же добру! Словом, всё как в рекламе майонеза или в фильмах про очень сознательных, интеллигентных и продвинутых богачей. У меня давно возникло подозрение, что и рекламу и фильмы снимают на одной студии. Дети радостно смотрят на маму и папу, то есть, на меня и Марка, вместо того, чтобы пялиться в гаджеты.

Боже, какой кошмар! Марк, уйди из моей головы! Вон оттуда!

— Да, из головы точно выйди. Но войди в… — немедленно отзывается моя тушка.

— Заткнись, предательская гадина! И ты, мозг, тоже! — шиплю я на них.

— Но я даже не начал, — обижается мозг.

— А я заранее говорю, чтобы заткнулся! И ты, и тело. И вообще все органы! Или я за себя не отвечаю! — картонный стакан в моей руке жалобно скрипит и готовится лопнуть, так яростно я его сжимаю.

— Виктория Алексеевна, доброго утречка! — из номера люкс, расположенного рядом с моим кабинетом, выходит Оксана.

— Доброе! — бурчу, отхлебывая кофе.

— А у нас с утра гость расгавкался! — Оксана упирает крепкие руки в мощные бедра. — Говорит, что отой кондиционер ночью не работал, и мы ему тут устроили православный газенваген. Портье его с утра перевел в другой номер. А он туда шел и все равно гавкал. А я сейчас зашла убрать, глянула на той кондиционер, а там какая-то падшая сволота всё оборвала.

— Как это оборвала, Оксана?

— Та вот так. Сами зацените. Провода там валяются. Я не поняла: оно на них пыталось повеситься, чи шо?

— Сейчас посмотрю.

Спешу в номер. Но в этот момент меня обгоняет Кристина. Эта су… шефиня так выглядит уже с утра, как будто пять визажистов и три парикмахера ее с ночи готовили к съёмкам в Голливуде. Пряди под белым колпаком выложены идеальными волнами и заколоты крошечными бриллиантовыми бабочками. Мордаха расписана идеальным макияжем. Тонкий запах духов шлейфом плывет за ней по коридору. Я даже нервно схватилась за свой узел из волос, проверяя: не распался ли он? Хотя рядом с ней даже честно причесавшаяся с утра девушка будет выглядеть растрёпой. Вот гнида! Наверное, с утра еще и спортом успела позаниматься. Небось гоняла по своему поместью, стуча копытцами в кроссовках, которые стоят как моя годовая зарплата. Потом, наверняка, проглотила сбалансированный витаминами и микро — мать их — элементами завтрак. Пока я силой заталкивала в себя бутер с варёной колбасой, проклиная всё на свете.

— Недоброе тебе утро, тухлая селедка, — цедит Кристина, проходя мимо.

— Хотя тебе к тухлому не привыкать. Ты же привыкла питаться остатками с барского стола.

А под идеальным макияжем явно видны следы ночных слез. Мне даже ее как-то жалко становится. Она-то за Марка реально замуж собралась.

— Слушай, Кристина, я понимаю твои чувства. Правда. Это должно быть очень больно: расстаться с человеком, с которым была столько лет и планировала свадьбу. Но поверь: я не виновата.

— Не верю! — ядовито усмехается Кристина. — Потому что ты такая же дешевка и фальшивка, как твоя сумка "Биркин". А у меня все настоящее. И таких сумок у меня целых две! А еще я знаю, что судьба — это бумеранг. И тебе обратка прилетит. Даже не сомневайся! Желаю, чтобы в твоей жизни как можно скорее появилась вот такая же дворняжка, как ты, и увела Марка, — она заходит в номер, в котором вчера Артем устроил мне романтик на искусственной траве и сделал предложение.

Ладно. Минутка доброты закончилась. Я свою миссию выполнила: извинилась перед ней по-человечески. Остальное ее проблемы. И, кажется, Оксана была права насчет кондиционера. Гость явно собирался на нем повеситься. Провода, ведущие к внешнему блоку, установленному на балконе, полностью оборваны. Что за люди? Варвары просто! Сами все портят, а потом еще и претензии предъявляют. Вытаскиваю из кармана телефон и набираю Леню. Выслушиваю автоответчик, который радостно сообщает мне, что абонент недоступен.

Всё, как всегда! Поворачиваюсь, чтобы выйти с балкона в номер, и вдруг из соседнего люкса доносится голос Артема:

— Крис, так ты собираешься жениха возвращать или как?

Быстро пригибаюсь. Балконы на этом этаже соединены в балюстраду, которая опоясывает всё здание. На корточках подбираюсь к окну соседнего номера, что выходит на балкон, и заглядываю в комнату. Артем требовательно смотрит на Кристину, стоя посреди номера. Она, прижавшись спиной к стене, молчит.

— Отомри, Крис! — Артем нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

— Ну не знаю, — нехотя отвечает она. — Я как-то уже привыкла к тому, что мы с Марком не вместе. Немного успокоилась.

— И перекинулась на повара? — насмешливо поднимает брови Артем.

— А тебе какое дело? — вскидывается Кристина.

— Да никакого. Просто если сравнить масштаб, то мелко плаваешь. С твоими внешними данными это просто смешно. Упустить владельца отеля и прыгнуть на наемного работника. Пусть крутого спеца, не спорю. Но он всегда будет на кого-то горбатиться. Ты только послушай, как звучит: "Жена повара" или "Жена владельца отеля". Есть разница, правда?

— А что ты предлагаешь? — злобно шипит Кристина. — Привязать Марка к себе? Повеситься на нем, как звезда на ёлке?

— Зачем привязывать? — смеется Артем. — Можно просто подставить Марка и Вику. Свадьба-то фиктивная.

— Свадьба настоящая — вдруг всхлипывает Кристина. — Марк ее хочет. Я его знаю. Он когда видит эту селедку, весь дрожит!

— Я тоже его знаю, Крис. Он мой брат. Марк ее не хочет. Он хочет отель, чтобы он не достался мне. А я хочу Вику, которая хочет отель. Понимаешь расклад? Если у Марка не будет отеля, то Марк остается с тобой. Я получаю отель и Вику. А ты жениха.

— А тебе не жирно? — Кристина отлипает от стены и садится за стол.

— А ты подумай, что тебе важнее? Мужик или стены? Пусть дорогие, пафосные, но стены? — Артем садится рядом с ней.

— Марк, конечно. Ты же сам понимаешь.

— Тогда слушай, что я придумал, Кристи. Напряги свою блондинистую голову, выбрось оттуда кастрюльки и бешамель, и послушай, что скажу, а лучше покажу.

Я приподнимаюсь на корточках, чтобы видеть, что Артем показывает этой порнокопытной овце. Ноги дрожат от напряжения. Морщусь, но терплю. Артём берет яблоко из серебряной вазы, выбрасывает из нее фрукты на стол.

— Это Марк, — Артем кладет яблоко в центре стола. — Он хочет отель, — рядом с яблоком ложится гроздь винограда. — Для этого ему нужна Вика в качестве фиктивной жены, — рядом с виноградом он кладет грушу. — Вика хочет отель, — рядом с грушей ложится еще одна гроздь винограда.

Ты хочешь Марка и тебе по фигу отель. А я хочу Вику, которая хочет отель. Усекаешь расклад?

— И что? — Кристина нервно поправляет локон, выбившийся из-под колпака.

— А то, что у нас с тобой совпадают цели в одном: нам нужно подставить Марка и Вику. И тогда, — Артем сбрасывает фрукты на пол, — Марк не получает отель, остается с тобой, и никогда больше не видит Вику, потому что папа его с позором отсюда вышвырнет. А я получаю Вику и отель. И еще я с дивидендов выкупаю тебе ресторан отеля и дарю, а ты сможешь там делать, что хочешь. И будешь шефом, а не малокалорийным приложением к Гаспару. И у тебя тоже будет право голоса. Ну как тебе план? Как видишь: жирно будет не только мне.

— Прекрасно! — восхищается Кристина и хлопает в ладоши. — Но как это всё провернуть?

— А вот как, — отвечает Артем. — Для этого нужны всего две вещи: сделать так, чтобы отец страшно разозлился, а потом понял, что Марк управлять отелем никак не может.

— И как его разозлить? — Кристина достаёт из кармана брюк пилочку и начинает нервно подпиливать алые ногти.

— Я своего папу знаю, как облупленного. Он боится всего двух вещей: что его отель попадет не в те руки, и позора. Причем позора он, как правильный пацан из 90-х, боится еще больше. А чтобы запятнать гордость и честь папы нужно…

— Вот ты где! — Марк внезапно выходит на балкон.

— Тише ты! — бросаюсь плашмя на пол, увлекая его за собой.

— Милая, какая же ты нетерпеливая! — Марк, лежа на боку, хватает меня за попу.

— Молчи ты! — шиплю, как рассерженная кобра, и зажимаю ему рот рукой.

Он вдруг перекатывается на полу, ложится на меня и шепчет в ухо:

— Я хотел подождать до свадьбы, но если ты настаиваешь, моя невеста…

Поднимаю колено и упираюсь ему в живот, чтобы он почувствовал, как уязвимо может быть его главное достоинство. Особенно, если учесть, что колени у меня очень острые.

— Заткнись ты, Марк, заткнись! Дай дослушать! — шепчу я.

— Что дослушать? — едва слышным шепотом отвечает он, целуя меня в шею.

Вот псих озабоченный! Хочу сказать ему про план Артема, но вдруг понимаю, что лучше такие вещи держать при себе. Что в голове у Марка я тоже не знаю. Поэтому лишний козырь мне не помешает. При таких нешуточных интригах нужно держать рот на замке и всех обыграть. И Марка, и Артема. Хрен ему, а не отель. И его — смазливого хитрозадого пупса тоже на хутор бабочек ловить.

— Ничего, отпусти! — выбираюсь из-под Марка, по-пластунски ползу в номер, и там, наконец, поднимаюсь на ноги.

— Что это было? — Марк выходит за мной.

— Проверка реакции, — бросаю на ходу и бегу к двери.

— Подожди-ка! — Марк бросается за мной. — Ты не можешь вот так уйти, когда я уже дошел до кондиции. Мне нужна разрядка, — он пытается схватить меня за руку, но я уже в коридоре.

— Сейчас разрядим, Марк. Поиграем в игру "утюжок".

— Это как, Викуля?

— А вот так: я на тебя плюну, а ты пошипишь.

Очень хочется еще и язык ему показать, но я сдерживаюсь, бегу в свой кабинет и запираю дверь на ключ. Никто больше не помешает мне нормально поработать.

Марк

На следующее утро Марк сидел в кабинете отца, который собрал всю администрацию отеля на совещание. Слова отца эхом доносились до Марка, залетали в уши, лихорадочно пытались пробиться к мозгу, но немедленно падали вниз. К не менее важному органу, который со вчерашнего дня всё не мог забыть, как Вика лежала на нем на балконе, зажимая Марку рот.

Вика сидела рядом, ни о чем не догадываясь. Она внимательно слушала шефа. А Марк все пытался понять, чем же она его так зацепила. Не уродина, конечно. Аккуратненькая, тоненькая, летящая и звенящая. Вон как сидит красиво: нога на ногу, чуть склонив голову набок. Маленькая, но круглая попа обтянута черным строгим платьем с белым воротником. Прямо учительница первая моя! Каштановые волосы собраны в низкий узел. В ушах поблескивают крошечные вкрутки-жемчужинки. На черных лодочках "на шпильках" тоже сбоку крошечные жемчужинки. Ну симпатичная, да. Но ничего же особенного!

Вика почувствовала его взгляд, повернула голову, недоуменно посмотрела, но тут же сосредоточилась на пламенной речи шефа. А у Марка внутри все полыхнуло. Ведьма она, что ли? Он вообще всегда любил более фигуристых. Таких, как Кристина. И более женственных, что ли? Марк и сам не мог сформулировать. Но ему сложно было представить, чтобы Вика пять часов подряд ходила по ЦУМу, как Кристина, которая там просто жила. Неужели ему начали нравиться умные женщины? Вот это беда! Реально беда! Марк тяжело вздохнул. С умными сложно. Подарками их не задобришь. В глаза преданно заглядывать не станут. Наоборот, будут спорить по любому поводу. Ссориться и сыпать искрами в разные стороны, как эта тощая истеричка Вика. Но черт возьми! Как же сладко будет потом мириться! Ясно, что с Кристиной так сладко не будет уже никогда. Потому что, если человека всё время кормить икрой и тортиками, то в один прекрасный момент он захочет селедку и острый перец большими ложками. А Кристина меры в сластях не знала. И засиропила их отношения до невозможности.

Вика снова повернула голову и бросила на Марка раздражённый взгляд. На ее лице явно было написано:

— Чего уставился?

— Ах ты ж моя лошадка дикая и необъезженная! — мысленно умилился Марк. — Будешь ты у меня по арене бегать, тряся чёлкой, как родная! Дай только отель заполучить. Я тебе покажу такую дрессировку, что мало не покажется!

— Эй, на барже! — вдруг донёсся откуда-то голос отца. — Лом не проплывал? — Сан Саныч свистнул, и все присутствующие засмеялись.

Марк очнулся и увидел, что отец вопросительно смотрит на него.

— Я говорю: "Хьюстон, у нас проблема!" Марк, ты со мной вообще? Нет? — Сан Саныч щелкнул пальцами.

— Да, я очень внимательно слушаю тебя, папа, — Марк заерзал на стуле.

— Я вижу, как ты слушаешь… свои внутренние органы и наружные, на которых сидишь. Я что сейчас сказал?

— Ну… — неуверенно начал Марк, — ты излагал методы управления отелем.

— Во послал бог сыночка! — огорчился шеф. — Достань палец из… уха и слушай папу. Нужно начинать устраивать двадцатилетие отеля. Я хочу что-то грандиозное. Чтобы вся Москва гудела! У нас же отель "Император", вот я и хочу, чтобы всё по-царски было! А для этого нужно начать тихо ремонтировать отель по кусочкам, потому что гостей будет много и все уважаемые люди. Из Кремля даже будут. ФСБ опять же, олигархи. И я вот сразу говорю: если мне кто-то только пукнет, то сразу полетит к чертям. Так что с сегодняшнего дня все будут учиться пукать в себя. Это понятно?

Все дружно закивали.

— Леня, — тебя особо хочу предупредить, — Сан Саныч грозно нахмурился, — только запах учую — поедешь к такой-то матери на белом катере. Не посмотрю на многолетнюю дружбу. Выгоню!

— Саныч, да ты чё? — Леня приложил обе руки к груди. — Да я сухой, как лист! В натуре!

— Марк, а где Артем? — шеф оглядел кабинет, ища младшего сына.

— Откуда я знаю? Я ему нянька, что ли? — возмутился Марк.

— Он, наверное, еще спит у себя в номере. Он уже три дня из отеля не уходит домой ночевать. Говорит, что пробки достали и лучше здесь поспать, — пришла на помощь Вика, и Марк благодарно посмотрел на нее.

— Так почему он не на совещании? — удивился шеф.

— А он редко встаёт раньше, чем четырнадцать ноль-ноль утра, — пожала плечами Вика.

— Зато можно сказать, что он двадцать четыре часа на работе, — улыбнулся Сан Саныч.

Марк почувствовал острый укол обиды. Этому шалопаю Артёму всё и всегда прощается. Как и его матери. Которая вообще-то страшная дура, но из-за милой блондинистой мордашки и пожизненно коротких юбок у мужчин проходит по категории: "очаровательная дурочка".

— Жаль только, что с инвестициями мы пролетели, — вздохнул шеф. –

Я-то надеялся на инвесторов из Израиля и из тайги, которых спугнули мои потрясающие управляющие. А теперь даже и не знаю, что делать.

— Зато я знаю! — сказал Артем, заходя в кабинет. — Проходите, пожалуйста! — он жестом пригласил двух мужчин в костюмах.

Одного из них Марк знал. Он был личным юристом отца. Второй был ему незнаком.

— Так что напрасно ты, папа, недооцениваешь своих управляющих. Вернее, одного из них: меня, — Артем скромно потупился, ожидая одобрения.

Вика презрительно сощурилась. Марк саркастически улыбнулся.

А Артем сделал эффектную паузу и торжествующе продолжил:

— Я нашел инвестора. Вернее, даже двух. И не таких, как ваши те, из-за которых тут нужно было устраивать пляски с бубнами, а серьезных людей. И вот их адвокат, который готов сейчас подписать все бумаги, — он кивнул в сторону высокого импозантного мужчины в светлом костюме.

— Соколов Дмитрий Дмитриевич, — учтиво поклонился невысокий мужчина в темном костюме.

— Ничего себе подгон! — рассмеялся Морозов. — Ну сынок, ну молодца! Красава моя! Так, чего сидим? — обратился он к администрации отеля. — Работать идите! Вика и Марк остаются. Остальные — на выход.

Он подождал, пока Леня, Зина и другие выйдут, и радостно потер руки:

— Ну и кто наши богатенькие буратины?

— А вот это, извините, тайна, — ответил Соколов и без приглашения сел, придвинув стул к столу.

— Это как? — не понял Сан Саныч. — Что за игры в Штирлица? Ты в курсе вообще, Графман? — обратился он к своему юристу.

— К сожалению, сейчас это очень распространённая практика, — пожал плечами юрист Морозова Графман Семен Соломонович. — Не любят нынешние инвесторы лицом светить, Саныч. Зато любят, когда всё в сундуке и никто об этом не знает.

— Не, ну это как-то не по понятиям, — огорчился Сан Саныч. — Что ж я даже не увижу, кто мне в спину дышит? Не люблю котов в мешке. И не по понятиям как-то продавать доли в бизнесе сразу двум незнакомым людям. Так не пойдет. Я этот отель своими руками построил. И многие в Москве его так и называют: гостиница Морозова.

— Вы поймите, Александр Александрович, — мягко сказал Соколов. — Наши инвесторы — это люди другого поколения и совершенно другого мировоззрения. Скромно одеваются, скромно сидят на больших деньгах. Нигде их не светят. Малиновых пиджаков не носят, чемоданами "Луи Виттон" в Инстаграме не светят. Инвестиции осуществляют строго анонимно через юристов. Миллениалы, одним словом.

— Чё? — не понял Морозов. — Это типа заднеприводные, что ли?

Марк не удержался и громко всхлипнул от смеха. Вика отвернулась, скрывая улыбку.

— Да что тебя заклинило-то на них, Саныч? — вмешался Графман. — Не они это. Миллениалы — это поколение людей, родившихся с тысяча девятьсот восемьдесят первого по девяносто шестой год. На стыке двух тысячелетий. Говоря по-нашему: молодые, но борзые.

— Оба моих клиента вашу реакцию предусмотрели. И готовы возместить моральный ущерб, — вкрадчиво произнес Соколов.

— Папа, у тебя равно в данный момент нет выхода, — Артем нетерпеливо забарабанил по столу. — Других инвесторов нет. А они очень нужны!

— Не, мне это не нравится, — покачал головой Морозов. — Короче, Графман, разложи. Я чего-то боюсь, что это подстава. Почему анонимно?

Худенький сухонький Графман церемонно поклонился юристу инвесторов и сказал:

— Коллега, я тысячекратно извиняюсь. Нам с клиентом нужно обсудить деловой вопрос.

— Мне выйти? — спросил Соколов.

— Нет, не нужно, я просто извиняюсь за специфическую манеру общения с клиентом. Издержки профессии, сами понимаете, — Графман цыкнул зубом, растопырил пальцы, поддёрнул пиджак так, чтобы он поднялся, перекосившись на плечах, и сказал:

— Короче, Саныч, лови тему. Расклад такой. Сорок восемь процентов у тебя. Сорок восемь у партнёра, то есть, у главного инвестора. Четыре процента ещё у одного пацана — второго инвестора. Это типа смотрящий. Или решала. Ну когда у вас с основным инвестором тёрки и все дела, его четыре процента гасят разборки, потому что он сверху вас сидит. За четыре процента акций отеля тебе смотрящий отстёгивает ровно в два раза больше, чем нужно. И контролирует поляну. А за сорок восемь процентов ты получаешь от второго инвестора в полтора раза больше.

— С хрена ли? — возразил Сан Саныч.

— Маня, не суетитесь под клиентом! — Графман картинно сплюнул на пол. — А шоб ты сидел тихо, сопел в две дырки, не гнал волну и не делал людям нервы. Чтобы сразу чисто конкретно подмахнул, чего надо. Усёк?

— Базара нет, — улыбнулся Сан Саныч. — Вот что в тебе хорошо, Графман, что умеешь ты интеллигентно и грамотно объяснить.

— А то! — довольно улыбнулся Графман. — Ты ж просил разложить нормальными словами — так их есть у меня! Падлой буду! Я прошу прощения, — он поклонился юристу инвесторов.

Марк посмотрел на Соколова. Тот явно находился в состоянии глубочайшего шока, но, как истинный профессионал, держал себя в руках.

— Всё в порядке, не волнуйтесь! — заверил Графмана Соколов, нервно шмыгнув носом. — Кстати, насчет компенсации, о которой я говорил. Вот, — он достал из кожаного портфеля блокнот с золотым обрезом, ручку "Паркер", быстро черканул длинный ряд цифр на листке белой матовой бумаги и протянул блокнот Сан Санычу.

Тот взглянул на цифры, подавился слюной и радостно прогрохотал:

— Вот это вы уважили! За такие бабки даже английская королева согласится пустить чужого в свою койку. Кстати, это не она случайно мой новый инвестор? А то ходят слухи что бабуля вот таким образом через юристов анонимно скупает недвижимость в Москве.

— Извините, не могу говорить о своих клиентах. Даже намеками, — поджал губы Соколов.

— Ну ладно. В крайнем случае, уважим бабушку, — хмыкнул Сан Саныч. — Есть еще порох в пороховницах и ягоды в ягодицах! — решительным росчерком золотого пера он подписал документы.

Марк смотрел, как отец подписывает документы, и с каждым новым листом настроение его падало всё ниже и ниже. Не нравилось ему вся эта затея. Младший брат, который взялся за ум и привел инвесторов — это из области фантастики. Но попробуй скажи об этом отцу — загрызет! Скажет, что Марк завидует и строит козни. Хотя Марк как раз был уверен в том, что это Артем что-то замышляет. Не зря так шустрит и хвостом виляет.

— Так, ну всё. Теперь Марк, Вика и Артем за мной! — Сан Саныч пожал руки юристам и решительно направился в коридор.

Марк уныло плелся за отцом, который был весел, что-то напевал под нос и на ходу раздавал ценные указания персоналу. Они спустились в ресторан.

— Гаспар, ходь сюды, — Сан Саныч подхватил со стола веточку укропа и засунул в рот. — У нас скоро юбилей отеля. Буду делать сабантуй. Народ приедет такой, что ты, шантрапа, столько важных людей в жизни не видел.

— Я президентов кормить, — обиделся Гаспар.

— Президентов, — хмыкнул Сан Саныч. — В попе они сидят, твои президенты, по сравнению с теми людьми, которые сюда приедут! Нужно такое меню, чтобы эти генералы вместе с тарелками в говэрло хавчик всасывали! Ты, значит, начни разрабатывать, но советуйся с Викой, потому что она мой вкус знает. И всё лично мне на пробу приноси. Еще раз говорю, для тех, кто в танке: чтобы жратва была качественная и богатая, но без всех этих твоих штучек вроде улиток в креме. Мои друзья эти все ракушки и улиток не жрут.

— Очень жаль, — расстроился Гаспар. — Улитки в лимонном креме — это мой коронный блюдо.

Сан Саныч выплюнул укроп и глотнул свежевыжатый апельсиновый сок прямо из ручной соковыжималки, которой часто пользовался Гаспар, не признавая современную кухонную технику.

— Ой, хорошо! — Сан Саныч оттянул передник Гаспара и вытер им губы. — Вот дома свою бабушку ими и корми. А мне нужно хорошее мясо. И салаты нормальные.

— Салат "Оливье" резать не буду, — Гаспар воинственно вскинул подбородок и приготовился к бою.

— Еще как будешь, — ласково пропел Сан Саныч. — И майонезом нормальным польешь. А не обезжиренным, как в прошлый раз. А не польешь — я из тебя все соки выжму и сам оливье заправлю вот так! — он сжал кулак, поднёс к носу шеф-повара и повернул его в воздухе, словно выжимая что-то.

Гаспар позеленел от злости, схватил соковыжималку, один оставшийся апельсин, и удалился в угол кухни, злобно шипя что-то по-французски. Из всей его пламенной речи Марк понял только одно слово: "варвары".

— Видели? — торжествующе спросил Сан Саныч. — Вот так с ними нужно! Дети мои, за мной, в холл! — он быстро вышел в холл отеля и остановился посередине. — Так, Вика, запоминай, а лучше записуй, — он огляделся по сторонам.

— Вай, — давясь от смеха, прошептал Артем.

— Чё? — не понял Кинг Конгыч. — Это ты о ком? — он посмотрел на проходящую мимо Зину. — Ты это… на папин каравай пасть не разевай! Вай ему! У тебя на такую женщину еще ниче не выросло. Это только для членов партии с тысяча девятьсот семнадцатого года, вроде меня!

— Да я не о том. Я говорю: не записуй, а записывай. "Вай" на конце, — пояснил Артем.

— Ну, может, у тебя на конце и "вай", так как женилка еще не выросла папе замечания делать. А у меня "ух ты" и "уй, какой"! А потому не записывай, а записуй, — строго взглянул на сына Сан Саныч и обратился к Вике:

— Так, Вика, нужно сейчас, чтобы ты и Марк вместе нашли нормальных организаторов торжеств. Как они там сейчас хитро называются? Вспомнил! Ивент-агентство. Пошуршите, чтобы крутое было, но нормальное. Без всяких разных там Филькоровых и прочей голубятни. И свои руки держите у них на пульсе. А то им дай только волю, и они такого наворотят! Так, теперь холл… Вика, пиши: нужно позолоту обновить на потолке. И сделать больше золота. И красный цвет на стене за стойкой портье сделать более алым. Чтобы всё прямо горело и блестело! Пишешь, да?

— Да, конечно, шеф! — Вика старательно записывала приказы шефа в ежедневник, выводила ровные строчки и нанизывала на них, мелкие и круглые, как бисер, буковки с завитушками.

Марк невольно залюбовался. Она сосредоточенно нахмурила брови и прикусила от старания губу. Удивительно, насколько ей идет серьезное выражение лица и не идет улыбка!

И тут сзади раздался высокий, почти оперный женский голос:

— Запишите, Вика: нужно всё убрать. И золото с потолка, и красный цвет со стен. И, главное, заменить кошмарную форму персонала и особенно портье. Белые блузки при черных юбках и красных жакетах — это какая-то смесь пионэрского звена и дворца культуры имени Матери Нашей Женщины в Ухрюпинске! — в голосе прозвенела воронёная сталь.

Марк замер. Еще не поворачиваясь, он уже знал, кто стоит за его спиной. Но всё еще надеялся, что ему показалось. Вика нервно икнула. Зина, которая в этот момент проходила мимо в сопровождении двух горничных, застыла, широко открыв рот. Мальчик-носильщик споткнулся, толкнул тележку с чемоданами, упал на нее и проехался до входа в отель, полностью снеся двух охранников. А Сан Саныч побледнел, зарычал, сжал кулаки, резко повернулся и замер на месте, оскалившись.

Виктория

Я всегда думала, что еще не родился тот человек, который осмелился бы так разговаривать с шефом. Нужно повернуться и посмотреть на эту сумасшедшую. Но мне страшно! А вдруг она еще хуже, чем Кинг Конг? Да, такое представить себе трудно, но откуда такая дерзость, если она обычный человек? Вон шеф тоже в шоке. Аж с лица сбляднул. Медленно поворачиваюсь, ожидая увидеть громадную гору с красной рожей вроде горного тролля из "Властелина колец", например. Но вместо чудовища перед Сан Санычем стоит элегантная женщина лет пятидесяти или около того. Высокая, стройная, она одета в потрясающий белый брючный костюм и узкие туфли-"лодочки" на высокой шпильке. Короткая, но пышная стрижка каштановой короной обрамляет интеллигентное красивое лицо с ярко-синими глазами и соболиными бровями вразлет. Кого-то эти глаза мне напоминают. Боже, неужели…

— Мама? — словно подтверждая мою догадку, спрашивает Марк. — Ты что здесь делаешь?

— Спасаю твой будущий бизнес от этого пещерного человека! — отвечает она, снимает с шеи элегантный шелковый шарф оливкового оттенка от "Кардена" и небрежно бросает его в сумочку "Луи Виттон". И что-то мне подсказывает, что эта сумочка настоящая, а не китайская подделка.

Кинг Конгыч, выкатив глаза, с трудом ловит упавшую на пол челюсть, возвращает ее на место и выдавливает:

— Я не понял, Аля, какого чёрта ты не прошла мимо и всем здесь распоряжаешься?

— Для кого Аля, а для тебя, Саша, я — Аэлита Бориславовна, твой деловой партнер. Это мой адвокат сегодня выкупил часть твоего отеля. Поэтому я и пожелала остаться анонимной. Ты ведь мне бы не продал. А я не хочу, чтобы наш с тобой сын потерял бизнес из-за твоего головотяпства. Да и организацией двадцатилетия отеля будет заниматься мое агентство. Мы всё сделаем, как нужно.

— Кому нужно? — ревет Кинг Конгыч, нервно оттягивая воротник рубашки.

— Интеллигентным людям, которые будут жить в этом отеле. Я привозила в Россию всех самых известных оперных, и не только, звезд. Покойный Паваротти меня обожал. И на этот раз мы сделаем так, что здесь соберется вся элита. Настоящая элита, а не твои эти окультуренные братки, которых не успели закатать в цемент в 90-х.

— Да ты… — выдыхает шеф, и по холлу проносится морозный смерч. — Да я… тебя… тебе… — он сжимает кулаки и трясет ими в воздухе.

И тут случается чудо. Причем похлеще, чем укрощение девственницей единорога. Потому что эту животину никто до сих пор так и не видел. А вот укротить шефа, когда у него единственный рог стоит в позиции: "Сейчас всех на него насажу" — это уже волшебство!

Аэлита вытягивает в сторону бывшего мужа изящную руку, на которой гордо блестит кольцо с огромным сапфиром в обрамлении россыпи бриллиантов, щелкает тонкими пальцами и томно произносит:

— Свободен пока, Саша! Нужен будешь — позову!

И Кинг Конгыч вместо того, чтобы разнести всё вокруг, вдруг замолкает, поворачивается и несётся к лифту. Ударяет по кнопке вызова, но не ждет, а взлетает по лестнице. Аэлита оборачивается. С ног до головы осматривает застывшую в ужасе Зину, которая прижимает к себе вазу. Видимо, она хотела цветы поменять, но забыла обо всём. Как и все присутствующие. Аэлита презрительно поднимает бровь, в точности как это делает Марк, и ледяным тоном приказывает:

— А вы все работать! Живенько!

И добавляет, обратившись к Марку:

— Не терплю, когда челядь крутится под ногами. Дисциплина здесь, конечно, на нуле. Ну ничего! Подтянем.

— О, как я рада вас видеть, Аэлита! — копытца Кристины дробно цокают по полу.

Она бросается на шею матери Марка и обнимает ее двумя руками.

— Муа! Муа! — алые губы су-шефини порхают в сантиметре от щек Аэлиты, чтобы и расцеловать, и не запачкать помадой.

Я чувствую острый приступ тошноты. Аэлита, в свою очередь, в воздухе лобызает молочную коровку и приторно сюсюкает:

— Как же я рада тебя видеть, моя дорогая девочка!

— И я вас, несмотря на то, что мы, к сожалению, уже не породнимся, — пищит порнокопытная су…шефиня.

— Ты для меня всегда останешься моим родным человечком, — щебечет Аэлита. — Не переживай, моя птичка! Всё наладится! — она ласково поправляет выбившийся из-под белого колпака локон Кристины.

Поворачивается к Марку и приказывает очень строгим тоном:

— Ну, сын, знакомь меня с менеджментом и стаффом.

О как! Сказать по-русски "персонал" мы уже не можем! У нас "стафф". Теперь понятно, отчего она так любит Кристину. Одного поля ягоды.

— Артема ты знаешь, — Марк берет ее под руку, поворачивая к младшему брату. — А это Вика, — он поворачивает мать в мою сторону, — одна из трех управляющих отелем, и моя…

— Здесь мы поставим точку, — поспешно обрывает его Аэлита.

— Нет, мама! — решительно перебивает ее Марк. — Всё уже решено. Поэтому я договорю: и моя невеста. Восклицательный знак!

— Еще ничего не решено, — с раздражением возражает Аэлита. — Поэтому я согласна на троеточие. Но только пока. Чтобы не ссориться в мой первый рабочий день в этом отеле.