Постель не повод для знакомства

Глава 18. Фарш Мендельсона

— Ну поцелуйтесь уже, — умиляется шеф. — Чё буркалы красивые выкатили? Вика вон заломила бровь девственную, нещипаную. Соситесь! Папа разрешает.

— Шеф … — начинаю фразу я, но Марк меня перебивает:

— Папа, мы…

— Мы не пара! — выдаем хором.

Получается по-идиотски. Марк замолкает, досадливо морщась, и я, пользуясь случаем, перехватываю инициативу:

— Вы, Александр Александрович, наверное, не до конца прослушали мое голосовое сообщение. Это был фиктивный брак. Вернее, его попытка.

— Да всё я прослушал. И не один раз, — отмахивается шеф. — За то тебя и люблю, Вика. Честная ты. Ну хотела схитрить, так кто без греха? Зато призналась. Самой противно стало. Люблю я таких людей. Сам такой. А насчет фиктивного… мне тут горбатого не лепите, ладно? Весь отель жужжит уже давно, что от вас во все стороны искры летят. Не пара они. Как раз таки пара. Два упрямых дебила. Целуйтесь, говорю, а то сейчас все отменю. Вот при адвокатах говорю. Ядрён батон! Всё отменю вот этими белыми рученьками, — он поднимает мощные лапы и трясет ими в воздухе.

Юристы с улыбками смотрят на меня. Марк решительно подходит ко мне, обнимает за плечи и целует в губы.

— Горько! — кричит Зина.

Я хочу оттолкнуть Марка, но руки не слушаются. Тело снова меня предает.

— Даже не думай! — ворчит наглая тушка. — Наконец-то я совершенно официально могу управлять своим фермерским хозяйством! Поэтому смирись и получай удовольствие.

— Согласен! — горячо поддерживает тело мозг. — Я тут посчитал, что этот союз очень выгоден нам всем. Так что сейчас отключу упрямство, и, наконец, зай мусь обустройством нашей, Вика, совместной жизни. Твоей, моей и нашего общего тела.

Мне остается только подчиниться. И хоть мне и неловко целоваться на людях, но через пару секунд я забываю обо всем. И впервые в жизни просто ни о чем не думаю.

Две недели до свадьбы Зины и Кинг Конгыча прошли очень напряженно. Невеста волновалась и каждый вечер сидела у меня дома, делясь планами. Платье сначала искали три дня. Потом два раза перешивали. Потому что Зина на нервной почве то полнела, то худела.

Праздновать решили в нашем ресторане и Гаспар всех окончательно замучил экспериментами с меню. Он, естественно, пытался показать свое высокое кулинарное искусство. Каждую ночь колдовал над очередным шедевром и прямо с утра давал на пробу шефу. И тогда весь отель испуганно вжимал головы в плечи, выслушивая рев Кинг Конгыча, который костерил всю высокую кухню разом взятую, и конкретно Гаспара. Зина немедленно бросалась их разнимать, уговаривая будущего мужа не рычать, а шеф-повара не уезжать каждый день в родную Францию "подальше от ужасных варваров".

Меня Зина замучила окончательно с пошивом точно такого же платья, как у нее. Хотя я искренне не понимала, почему подружка невесты должна быть в почти таком же свадебном платье: длинном, из белого шелка и с кружевным лифом, украшенном жемчужинками.

И вот наступает знаменательный день. Ближе к вечеру отдаю последние распоряжение в ресторане. Мечусь по всей гостинице, проверяя чистоту. Бегаю по холлу, контролируя, как украсили вход. Хватило ли белых бутонов, чтобы входную дверь превратить в цветущую арку. А бегать страшно неудобно, потому что приходится все время поднимать длинный шлейф платья и наматывать его на руку.

Прибывают гости и тетенька из ЗАГСа. Марк встречает ее у входа и учтиво подает женщине руку, провожая в ресторан. Увидев его, я замираю с открытым ртом. Марк одет в светлый костюм-тройку цвета топленого молока. Тончайшая белая шелковая рубашка виднеется из-под жилета, украшенного искусной и едва заметной вышивкой шелковой гладью.

— Вот наш фермер облагородился! — восхищается тело. — Беру курс на красаву-мужика. Вижу цель — атакую. Орудия к бою! Расчехлить лифчик!

— Что расчехлить, я извиняюсь? — переспрашивает мозг.

— Пардон, всё время забываю, что наши боевые ресурсы крайне ограничены, — вздыхает тело.

— Спасибо за поддержку, две сволочи! — мысленно шиплю я. — А ты, тушка, вообще молчи, предатель! Не до того сейчас, — пытаюсь удержать на месте ноги, которые мелкой рысью уже направляются к Марку.

— Тебе вечно не до того! — огрызается тело. — Ты посмотри, как костюмчик сидит! Так и хочется его снять. Или прямо к нему прижаться, чтобы ощупать… ээээ… швы.

— Да, нужно же знать, как пошито! — поддерживает его мозг. — Мне тоже любопытно: а вдруг строчки кривые? Или "зипер" плохо вшит?

— Угомонитесь, озабоченные мерзавские органы! — цепляюсь двумя руками за колонну в холле, продолжая мелко перебирать ногами на месте. — Хватит! Я к нему не пойду!

— Еще как пойдешь, — ехидничает тело, отдирая мои пальцы от колонны. — Побежишь даже! — меня несет прямо на Марка.

Добежав до него, я оскальзываюсь, и он ловко подхватывает меня, выпустив локоть тетеньки из ЗАГСа.

— Викуля, ну зачем ты так носишься? — ласково спрашивает Марк. — Можно же и помедленнее.

— Да я пытаюсь. Но получается плохо, — лепечу, ощущая, как его рука крепко ухватывает меня за попу, прикрытую лишь тонким шёлком платья.

— О, какой захват! — вопит тело. — Молодец, фермер! Давай! Ниже, еще ниже! Только не останавливайся!

— Так мы идем? — недовольно спрашивает Марка тетенька из ЗАГСа.

— Да, извините, — Марк с сожалением отрывается от меня. — Встретимся в зале, Вика. Иди за невестой.

— Угу, — мычу, пытаясь закатать обратно сильно раскатавшуюся губу.

Поднимаюсь в номер люкс, чтобы торжественно сопроводить Зину вниз, под венец. Пробегаю мимо кабинета шефа и вижу в приоткрытую дверь, что он нервно присосался к серебряной фляге. Рывком открываю дверь настежь и умоляю:

— Шеф, ну вы хоть в такой день не бухали бы, что ли?

— Кто? Я? — он быстро завинчивает пробку фляги и прячет ее во внутренний карман пиджака. — Дык, это… зайди-ка. Чего сказать хочу.

Захожу в кабинет и закрываю дверь.

— Очкую я чего-то сильно, девочка! — он нервно оглаживает короткий ежик волос.

— Да ладно вам, шеф. Вы за Зиной будете, как за каменной стеной. Бог троицу любит! Третья жена прям, как по заказу сшита.

— Думаешь? Фууух! — нервно выдыхает он. — Это ж как в третий раз на отсидку! Как-то первые два раза так не очковал. А тут уже возраст, сама понимаешь. Мысленно я уже давно ушел из большого секса на тренерскую работу.

— Вот увидите, шеф, всё будет прекрасно! Зина вас очень любит, это главное!

— Правда? — он с надеждой смотрит на меня.

— А то! Она мне сама говорила неоднократно.

— Ладно. Пойду сдаваться, — Кинг Конгыч шутливо поднимает руки и встает из-за стола. — Добровольная сдача засчитывается в любом суде, — шеф одёргивает пиджак.

А я только сейчас замечаю, что его костюм — точная копия костюма Марка. Ну Зина! Ну затейница! Решила нас всех в инкубатор превратить. Жаль, что я раньше всё это не проверила. А теперь уже поздно.

Тетенька из ЗАГСа нудно бубнит про долгий путь, который привел жениха и невесту к семейному счастью. Гости переминаются с ноги на ногу и нервно косятся на богато накрытые столы. Наконец, жених трясущимися руками, поминутно хмыкая, одевает невесте кольцо и с обречённым видом протягивает ей палец. Зина действует молниеносно, как спецназ. Ловко ухватив жениха за палец, да так крепко, что Саныч даже бледнеет, она одним выверенным движением окольцовывает шефа.

— Ты посмотри! Как хирург прямо! Чик — и птичка попалась, — шепчет мне на ухо Марк.

— Горько! Горько! — кричат гости, бросая в жениха и невесту белыми лепестками роз, которые я всем раздала заранее.

Саныч вдруг застенчиво оглядывает гостей и говорит Зине:

— Ну что? Подсахарим горький процесс?

Потерявшая терпение Зина хватает его за голову, да так, что у него едва не трещат шейные позвонки, и впивается губами в его рот. Саныч обхватывает ее двумя руками и грациозно, как настоящий Кинг Конг, наступает ей на платье. Я бросаюсь к ним и успеваю вытащить шелковый подол за секунду до того, как он превратится в лохмотья. А новоиспеченный супруг получит множественные переломы челюсти.

Зина с трудом отрывается от жениха, отбегает на несколько шагов и кричит:

— А теперь букет!

Она поворачивается спиной, зажимает букет двумя руками и бросает его вверх и назад. Я пытаюсь отойти подальше, так как букет в руках Зины — это страшное оружие. Но едва успеваю сделать шаг, как букет обрушивается на мою голову и бьёт меня серебряным кольцом-креплением прямо в лоб. Свет меркнет перед глазами. Последнее, что вижу: мелкие жемчужинки, которые отрываются от кольца и дождем осыпают мои волосы. Лихорадочно пытаюсь схватиться хоть за что-то и теряю сознание.

Прихожу в себя через пару минут. Меня окружают гости. Саныч сидит на корточках передо мной, а я лежу на коленях у Марка, который сидит на полу по-турецки.

— Викуся, родненькая, прости! — рыдает Зина и гладит меня по голове. — Я ж не специально!

— Зинуля, я же тебя просил: нежнее, нежнее. А ты прямо, как диск метнула на олимпиаде! — укоризненно рычит шеф.

— Всё в порядке, — слабо улыбаюсь я, пытаясь развести в стороны глаза, которые встретились на переносице. — Уже всё прошло.

Пытаюсь встать, но голова сильно кружится. Марк немедленно подхватывает меня на руки.

— Вика, я отнесу тебя в пустой номер. Тебе нужно отдохнуть и немного полежать, — не слушая мои слабые возражения, он решительно направляется к выходу из ресторана.

Марк заносит меня в пустой люкс. В комнате темно. Протягиваю руку к выключателю, но зажечь свет не успеваю. Потому что Марк быстро проходит в номер и кладет меня на кровать.

— Не нужно люстру зажигать. Я включу ночник, — он щелкает выключателем крошечного ночника.

Слабый свет едва освещает часть номера.

— Спасибо, Марк, ты иди. А я здесь отдохну и потом спущусь, — ёрзаю на подушке, устраиваясь поудобнее.

— Я побуду с тобой, — он присаживается на край кровати.

— Не нужно, — возражаю я. — Слушай, тот поцелуй в кабинете твоего отца ничего не значит. Ладно?

— Полностью согласен! — Марк наклоняется ко мне. — Ты как? Голова не болит? Не кружится?

— Нет, всё в порядке. Это просто усталость, и все.

— Ну и хорошо. Если тебе уже лучше, то я тогда кое-что покажу, — он вдруг хватает меня за руки и тащит под кровать.

— Ты псих? Что ты делаешь? — бью его по рукам и спине.

Но он ловко раскладывает меня под кроватью и наваливается сверху.

— Ты не могла бы сделать мне личное одолжение и перестать брыкаться? Потому что очень неудобно доставать коробочку из кармана.

— Какую коробочку? — пинаю его коленом в живот, но не сильно, больше для острастки.

— Ну вот эту, например, — он извлекает из кармана алую бархатную коробочку и открывает.

В коробочке то самое кольцо, которое я однажды уже швырнула ему в лицо.

— Это что такое? — строго спрашиваю я.

— Тише, умоляю! — он зажимает мой рот рукой. — У меня очень ревнивая невеста. Викой зовут! Если она нас здесь найдет, то мне конец.

— Несмешно! — пытаюсь выбраться из-под него. — Отпусти меня!

— Так, Вика, — строго говорит Марк, тыкая коробочкой мне в нос, — не в первый раз, но в последний я предлагаю тебе стать моей женой. И если ты перестанешь пинаться, то я даже налью шампанское в бокалы. У меня здесь под кроватью всё есть. И учти: больше предложений не будет. Поэтому не спеши отказываться. А если ты согласна, то мы прямо сейчас поженимся.

— Это как? — обалдеваю я.

— А вот так! — говорит он. — С тобой же как на войне: нельзя подождать даже пять минут. Это я попросил Зину, чтобы она тебя заставила белое платье надеть.

В этот момент прямо над моей головой несколько скрипок начинают играть марш Мендельсона. От неожиданности подпрыгиваю, и Марк, лежащий на мне, бьется головой об остов кровати.

— Да решайся же! — вопит он, потирая затылок. — Я уже голову разбил и в последний раз тебя замуж приглашаю!

— Вот только не нужно на меня давить! — возмущаюсь я. — Тоже мне принц моей мечты. Кто там снаружи?

— Истеричка! Тебе всё вечно не так. Это специально приглашенное для торжественности момента трио скрипачей-виртуозов.

— Может быть, потому что ты, Марк, всегда всё делаешь неправильно? Поэтому мне всё не так?

— А может, просто потому, что ты, Вика, упрямая дурочка?

— Ненавижу тебя, маньяк подкроватный!

— Взаимно! — Марк впивается поцелуем в мои губы. — Протяни руку, я кольцо тебе одену.

— Не указывай мне, что делать! — пытаюсь сжать губы, но ничего не выходит.

— Я просто попросил! — рычит он, продолжая меня целовать.

— Нет, ты отдал приказ!

— Ты уже успокоишься, Вика?

— Вот когда захочу, тогда и успокоюсь, Марк! — пихаю его, пытаясь выбраться.

— Психованная! Драка под марш Мендельсона — это вполне в твоем духе!

— Сноб! Отпусти меня! Иначе я совершу убийство под марш Мендельсона!

— Так, всё! Терпение лопнуло! — решительно говорит мое тело. — Перехожу к решительным действиям.

Моя рука поднимается сама собой, без моего желания, и вытягивает палец, давая возможность Марку одеть кольцо.

— Эй, подожди, сволочь предательская! — мысленно воплю я. — Ты моё тело! Ты не можешь распоряжаться моей жизнью! Это я тебя контролирую!

— Ага, сейчас! — ехидно отвечает мозг. — Это мы тебя контролируем. И ты нас достала! Чтоб я еще раз связался с такой упрямой ослицей, как ты! Да ни за что! Попрошу в следующей жизни меня вставить в кабачок! У него и то ума больше!

— В кабачок — это хорошо, — одобряет тело. — Только лучше в такой, как у нашего фермера. Веселее будет.

— Нет. Я про другой кабачок, — поясняет мозг. — У того кабачка, что у фермера, внутри мозга нет.

— Да ладно, — смеется тело. — У всех мужиков мозг именно в овощехранилище и расположен. Так что тебе там самое место. А сейчас держи Вику! Навалимся вместе и отдадим замуж за мичуринца. А то она нам опять приведет карликовый овощ с таким же карликовым мозгом, как у Артемки.

— Согласен! Держу! Давай! — соглашается мозг.

Мои губы сами разлепляются и лепечут:

— Я согласна, Марк!

— Аллилуйя! Спасибо, любимая! — он целует мои руки.

Мысленно я уже вцепилась Марку в волосы, как летучая мыша, но тело не дает. Оно силой заставляет меня погладить жениха по волосам. А мозг, нагло завладев ртом, вдруг выдает:

— Марк, я, кажется, тебя люблю!

Нет! Это же не я! Ну нельзя же так! Нужно всё обдумать. Медленно, не спеша принять решение. И совсем необязательно признаваться, что я его люблю. А то обнаглеет. Мужики всегда в таких случаях наглеют. Мол, всё, моя, деваться ей некуда, можно и расслабиться.

— А я тебя точно люблю, Вика. Очень! — Марк зарывается лицом в мои волосы.

Скрипки снова играют марш Мендельсона. И аккомпанементом к нему раздается рев Кинг Конгыча:

— Ну хватит там уже лизаться! Вылезайте! Народ ждет. Жрать охота!

Мы выбираемся из-под кровати. Номер заполнен людьми. Но места всем, конечно, не хватает. Часть толпы теснится в коридоре.

— Поздравляю, моя дорогая! — ко мне бросается Зина и крепко обнимает.

— Да подожди ты теребонькаться, — шеф хватает ее за плечо и оттаскивает от меня. — Сначала же церемония. Вон ЗАГС уже взопрел! — он показывает на женщину-регистратора из ЗАГСа, которая, отдуваясь, обмахивается кожаной папкой.

— И водка стынет! — возмущенно поддерживает шефа Леня. — Бояре, таки давайте уже сделаем лехайм среди здесь! Возьмем ее, водочку-мамочку, и опрокидончиком, чтобы молодым легко и богато жилось! Аминь на вашу хату!

— А вы, — обращается Кинг Конгыч к скрипачам, — давайте врубайте уже ваш фарш Мендельсона.

— Марш Мендельсона, марш! — смеясь, поправляет его Зина.

— Да тут такой замес крутой, что только фаршем и назовешь, — отмахивается шеф. — Нет, ну мой-то Марк красавец! — радуется он. — Весь в меня! Нахрапом взял! Я в былые годы тоже вот так: пришел, увидел, отжал.

— Кого это ты нахрапом брал, интересно? — Зина упирает руки в мощные бедра.

— Тебя, конечно, — пожимает плечами шеф. — Я еще после первой вилки твоей "Мимозы" решил, что женюсь. А ты и не знала.

— Уважаемые, это все, конечно, очень занимательно. Но не могли вы предаваться воспоминаниям в свободное от брачной церемонии время? У нас тут уже вечер в хату, — Леня выразительно стучит по часам. — Цигель бай лю-лю Михаил Светлов.

Тетенька из ЗАГСа натягивает на лицо профессионально-дебильную улыбку, открывает кожаную красную папку и радостно начинает зачитывать:

— Дорогие молодожёны!

— Давайте перейдем прямо к финалу церемонии, — говорит Марк. — А то у нас такая непредсказуемая невеста, что лучше не рисковать. Где подписать нужно?

— А чего ты перебиваешь? — возмущаюсь я. — Может, я хочу послушать от начала и до конца?

— Дома послушаешь. Я тебе запись папы и Зины поставлю. Там один и тот же текст, — отмахивается Марк

— Милая, драгоценная наша, давайте объявите нас мужем и женой, а? — Марк молитвенно складывает руки.

— Объявляю вас мужем и женой! Можете обменяться кольцами, — торжественно произносит женщина, закрывая папку.

— Ну слава тебе, господи! — Кинг Конгыч закатывает глаза. — Теперь можно и отпраздновать! Дорогие гости, разворачиваем корму и плывем обратно в ресторан! Шевелим поршнями, не задерживаемся в заднем проходе! — он спешит к выходу и размахивает руками, приглашая всех покинуть номер.

Все выходят и мы с Марком остаемся одни. Я пытаюсь пойти за всеми.

— Куда это? — останавливает меня Марк. — Сначала супружеский долг.

— Марк, неудобно же. Люди кругом.

— Ничего не знаю! Насильник вошел во вкус! Ну, жана, отдайся лучше сама! А не то возьму силой. Имею полное право!

— Да ну тебя в баню!

— Предупреждаю: в гневе я страшен! Особенно после длительного воздержания. Мы ведь ни разу не были вместе!

— Так мы едва знакомы.

— Так давай сейчас и познакомимся.

— А знаешь что, Марк? Постель не повод для знакомства!

— Я тебе сейчас покажу не повод! — вопит тело. — А ну отойди! Вот он, мой родной! Мой овощ! Мой маяк! Черт! Да к дьяволу ваши метафоры! Вика, закрой глаза! Мозг, выйди вон! Меня и семеро не удержат!

Марк что-то мне говорит, но вопли тела, которое дорвалось до предмета многодневного вожделения, заглушают его голос. Я плохо разбираюсь в мужчинах. У меня их было всего несколько. Но голос Марка, его руки, его дрожь рождают внутри меня горячую волну. Он спешит. Он нетерпелив. Он не может ждать. Мое тело тоже. Но я останавливаю их обоих.

Марк целует меня в шею, захватывает мои руки, заводя наверх, и я вцепляюсь пальцами в его запястья, сглаживая резкость, укрощая шторм, что бушует внутри нас. Где-то посередине теряется стыд от того, что Марк внезапно видит мою наготу. Точно помню, что мне всегда было стыдно в такие минуты. Но сейчас почему-то нет. Сейчас есть только мое желание, его горячее крепкое тело и распахнутые синие глаза. Этот эгоист и сноб, который невыносим в обычной жизни, в интимную минуту ловит каждый мой вздох. Напряженно следит за каждым моим движением. А я откровенно любуюсь его обнаженным телом. Таким мущинским, крепким, сухопарым, с накачанной попой и широкой спиной, в которую так и хочется вцепиться ногтями.

— Тебе хорошо, любимая? — в синих глазах застывает мучительный вопрос.

Ему очень нужно, чтобы это было именно так. Потрясающе! В первый раз вижу мужчину, для которого удовольствие женщины важнее, чем его собственное.

— Очень, — шепчу я. — Продолжай, но помедленнее! Не хочу, чтобы это закачивалось.

Ужас! Совсем я стыд потеряла! Никогда такого мужчине не говорила. С Марком всё по-другому. Всё не так, как со всеми.

— Да, продолжай! — вопит тело. — А ты, Вика, заткнись! Я само буду регулировать скорость. У нас с тобой там, в лагуне, мало места для маневра. Но мне очень нравится, как он маневрирует, разворачивая крейсер среди узких берегов! Вот сразу видно, что настоящий опытный капитан! И не раз участвовал в боевых действиях. А не как некоторые наши бывшие, что просидели в тылу или на маяках, и даже нормально не могли привести орудия в боевую готовность. Я уж не говорю о неумении пришвартоваться в нашем порту так, чтобы мы тоже почувствовали, что к нашему берегу приплыло, наконец, что-что стоящее с ударениями сразу в двух местах.

— Заткнись, пожалуйста! — шепчу я телу. — У меня тут момент романтики! Не опошляй!

— Так и у меня тоже! — радуется тело. — Просто если мы уже начали интеллигентно изъясняться исключительно метафорами, то я тебе так скажу: хорошо, что Мичурин помер раньше, чем родился Марк. Потому что если бы светило науки увидело, какие кабачки вырастают без всяких лабораторий, то он бы помер во второй раз! Так, затыкаюсь! Потому что мы идем на рекорд: третий раз за час без перерыва. Ой, как хорошо! Кто ж это придумал, а? Боже, благослови генетику, Мичурина, экологию, маяки и… ооооо… военные крейсеры с их манёврами! Дааааааа!

Говорят, что если во время страстной любви загадать желание, то оно непременно сбудется. Потому что именно в этот самый момент женщине открывается вся мощь вселенной. И я загадываю. Пусть у нас будет ребенок с такими же ярко-синими газами, как у Марка. А больше мне ничего и не нужно. Просто потому, что я так счастлива, как никогда в жизни!

Семь лет спустя. Виктория

Минутку передышки. Всего одну минутку! Тяжело плюхаюсь на стул. Живот тянет всё тело вниз и ноги снова отекли. Еле в элегантные туфли влезла. Что-то вторая беременность дается тяжелее, чем первая. Хотя меня все уговаривали, что будет как раз наоборот. Первая беременность подбегает ко мне и требовательно теребит за рукав:

— Мам, я хочу мультики на большом телеке. На лазме!

— На плазме, Мариша, на плазме! — поправляю я дочку. — Нет. Одна в пустой номер ты не пойдешь. Не люблю, когда крутишься по отелю в одиночку. Подожди немного, Оксана освободится и пойдет с тобой. А пока посмотри мультики на айпаде.

— Да, Виктория Алексеевна, я быстро. Буквально десять минут, и займусь нашей булочкой! Ах ты ж моя красапэточка! — Оксана, которая заменила Зину на посту хаус-кипера, обнимает Маришу и тормошит.

В ответ сжатые губы дочки и полыхнувшие обидой синие глаза. Вот характер! Вся в Марка! Если чего решила, хоть головой об стенку бейся. Подай прямо сейчас. Шесть лет всего, а уже такой гонор. О том, что будет в шестнадцать, я стараюсь даже не думать.

В кармане звонит телефон. На экране высвечивается номер Марка:

— Любовь моя, как ты? — спрашивает он.

— В порядке, спасибо, дорогой!

— Ваше величество, велите всё проверить еще раз. Мы подъезжаем.

— Сейчас наше величество распорядится!

— У тебя голос слабый, Викуля. Плохо тебе, моя хорошая? — волнуется Марк. — Я тебя совсем замучил! Потерпи еще полчасика, дорогая. Я привезу французов, и ты пойдешь отдыхать. А я буду всё контролировать.

— Нет, Марк, я буду здесь.

— Любимая, это даже не обсуждается. Твоя работа: спать и отдыхать. До встречи! Целую тебя и пузик!

Отключаю телефон и тяжело встаю, держась за поясницу. Мне бы только пережить сегодняшний прием. Французское посольство решило провести у нас в отеле ежегодный фестиваль русско-французской дружбы и культурного взаимодействия. Марк поехал в аэропорт лично встречать министра культуры Франции. А я осталась готовить банкет здесь. Отель стоит на ушах. Оксана ходит за горничными и лично проверяет каждый вымытый сантиметр отеля. Из кухни каждые пять минут вылетают красные от злости повара, которых выгоняет Гаспар. После нашей свадьбы Кристина с Гаспаром сразу уволились и открыли свой ресторан высокой французской кухни. Дела у них моментально пошли в гору. Чтобы поужинать в этой снобоватой харчевне, нужно заказывать очередь за три дня, как минимум.

Семь лет я не видела их обоих: порнокопытную Кристину и ее пармезан — Гаспара. Но когда мы начали через знакомых искать повара для нашего французского банкета, Гаспар, услышав от общих друзей о готовящемся торжестве, позвонил сам и заявил, что такого, как он, французского повара нам не найти во всей России. Мы с Марком немедленно согласились, чтобы он готовил для фестиваля.

И вот теперь Гаспар колдует на кухне отеля, а рядом с ним сопит порнокопытная Кристина. Мне на глаза она не показывается. А я на кухню не захожу. Как-то не сговариваясь, мы обе решили не будить лихо. Снова звонит телефон. На этот раз на линии бывший шеф, а ныне свёкор.

— Викуся, ну как дела? Как легла, так и дала? — Саныч в своем репертуаре.

— Спасибо, папа! Всё хорошо!

— Дочка, я тебя очень прошу: только не облажайтесь с Марком вместе. Мне нужно, чтобы вы этих французов лизали, как мороженку: со всех сторон, равномерно и быстро. Пока не утекла!

— Да всё будет хорошо, не волнуйтесь, папа!

— А вот я как раз очкую. Хотел даже к вам сорваться с этих Мальдив, но Зинуля тут вся камушками обложилась и бока на солнце греет. Говорит, что без меня вы лучше справитесь!

Зина, как всегда, права. Только Саныча нам здесь и не хватает! Без него как раз таки лучше. Но сказать такое свёкру я не решаюсь. Поэтому дипломатично отвечаю:

— Ну зачем вам эти сложности, папа? Отдыхайте!

— Да? Ну ладно! — немедленно сдается он. — Пойду тогда жрать этих их морских гадов, раков-сраков. Потому что они так выглядят, что еще неизвестно, кто кого раком поставит: я их или они меня. Ну и хари у них! Так что лучше я уж здесь. Тем более, что Артем пока не готов остаться на бизнесе один.

После нашей общей свадьбы Саныч с Зиной сразу отбыли за границу, на Мальдивы. Потому что Зина всегда мечтала там побывать. С Артемом Кинг Конгыч даже не попрощался. Но, несмотря на громкие заявления шефа, что он устал от дел, надолго его не хватило. Через месяц Кинг Конгыч открыл отель на Мальдивах под предлогом того, что будущим внукам нужна хорошая дача, а под Москвой экология не очень. Но так как управлять делами в незнакомой стране вдвоем с Зиной сложно, Саныч подумал-подумал, да и простил коварного сына. И забрал Артема к себе на Мальдивы управляющим. Спуску не давал, муштровал нещадно. И Артем даже пару раз пытался сбежать в Москву к вольной жизни в ночных клубах. Но его изловила Иришка и волоком притащила обратно на Мальдивы, чтобы он хотя бы этот отель не упустил. С тех пор Артему приходится много и тяжело работать.

— А как он справляется? — осторожно спрашиваю я.

— Да нормально! У Зины же не забалуешь! У нее, как в армии: клюв захлопнул, упал, отжался, умер, воскрес. Так что моя дорогая супруга вместо меня Папой Карлой заделалась: выстругивает человечка из бревна. Уже почти получился Буратинка. Ещё пару раз топориком по башке тюкнуть — и совсем красава будет! Да, пока не забыл. Ты ж давай рожай быстрее, а то Леня из-за тебя жениться не может. Ждет, пока родишь и на его свадьбу прилетишь.

— А что у него уже и невеста есть? Когда он успел?

У меня аж живот подпрыгивает от удивления. Леня всего две недели назад улетел к Санычу отдыхать. Залечивать на солнышке душевные раны от очередного неудачного романа с замужней гостьей нашего отеля.

— А то! — хмыкает Кинг Конгыч. — Пусти козла в огород! У нас тут есть горничная из местных. Двадцать пять лет ей. Фигура аэродинамическая: вся из выпуклостей и впадлостей в хорошем смысле этого слова. Очи черные, бровь девственная нещипаная, волосы до попы. Леня ей на гитаре играет и страдает. Стихи свои читает опять же. Она ни хрена по-русски не понимает, но каждый вечер млеет от его ухаживаний. А потом до утра его благодарит за асисяй-любофф-кино, и тогда уже млеет Леня. Так что придется их официально поженить, пока Мальдивы не ушли под воду из-за землетрясения, которые они тут по ночам устраивают.

— Ну и прекрасно! — смеюсь я. — Передайте Лене, чтобы подождал меня.

— Так он так и сказал: "Без раввина и Викули жениться не буду". Так что когда будешь лететь сюда, захвати в чемодан главного раввина Москвы для Лени и майонез для моей дорогой супруги. А то Зина сильно ругается на здешний. Говорит, что "Мимоза" не того вкуса получается.

— Да не вопрос, папа! Всё сделаю! Всего доброго! Зину целуйте от меня! — поспешно сворачиваю беседу, потому что вижу, что ко мне направляется Оксана.

— Ну все, я свободна, а где диточка? Где моя пампушечка сладкая? — Оксана поднимает скатерть и заглядывает под стол.

Вот несносный ребенок! Только что здесь была.

— Марина! — строго зову я. — Это несмешно. Выходи!

Оксана подкрадывается к другому столу и заглядывает под него. Но там пусто.

— Виктория Алексеевна, нэмае туточки! А где ж дитачка?

Мне становится нехорошо от страха. Ненавижу, когда Мариша одна гуляет по отелю. Здесь полно незнакомых мужчин. А она у меня хорошенькая и пухленькая. И очень развитая для своих лет. Кудряшки тёмно-русые, глаза ярко-синие. Кукла, а не ребенок!

— Наверное, в свободный номер пошла. Мультики на плазме смотреть. Оксана, пойдём поищем ее.

Выбегаем из ресторана. Поддерживая семимесячный живот двумя руками, я бегу по холлу к лифту. Мы с Оксаной поднимаемся на третий этаж. Свободные номера люксы с огромными плазмами на всю стену есть только там, пока не заселились французские гости.

Вылетаю из лифта и натыкаюсь на Кристину. К сожалению, она прекрасно выглядит. Вот зараза! Не могла хоть немного постараться и подурнеть! Чтобы я с аквариумом вместо живота и отекшими ногами не чувствовала себя такой квашней рядом с ней. Так нет же! Мне назло она стройная, волосы еще на тон светлее, и, как обычно, тщательно накрашена и с идеальным маникюром. Ведьма! Я бы ее сожгла и моя рука бы не дрогнула. Наверное, еще и спортом каждый день занимается. Эгоистичная скотина! Совершенно не заботится о том, что бывшая моего нынешнего мужа просто обязана выглядеть хуже меня. А получается в точности наоборот. Кристина молча меряет меня презрительным взглядом и подчеркнуто любезно обращается к Оксане:

— Вы не видели моего сына? Ему шесть лет. Зовут Виктором, — она поизносит это имя на французский лад с ударением на второй слог. — Одет в белый костюм от Дольче и Габана.

— Нет, не бачыла, — качает головой Оксана. — Ни его, ни Хабану. А мы тоже ищем дочу Виктории Алексеевны. Может, они вместе играются?

— Вряд ли, — поджимает губы Кристина. — Им вместе делать нечего!

Молча усмехаюсь в ответ и иду по коридору. Последний в правом ряду номер открыт. И вдруг оттуда доносится дикий визг и звон разбитого стекла.

— Дурак! Дурак! — слышен голос моей дочки. — Что ты наделал?

— Сама дура! — отвечает ей незнакомый детский голос.

— Виктор? Это Виктор! — Кристина бросается в номер.

— И Мариша тоже, — я бегу за ней.

А за нами гулко стучит каблуками по полу Оксана. Врываемся в номер, а там на ковре разноцветный клубок. Мелькают ноги и руки. В воздухе летают клочья одежды. От оглушительного визга закладывает уши. Мариша сцепилась насмерть с сыном Кристины и они катаются по ковру, избивая друг друга. В углу валяются осколки дорогущей антикварной напольной вазы ростом с меня.

— Виктор! — Кристина, как коршун, падает на сына и отрывает его от Марины. — Как тебе не стыдно так себя вести? Ты же не дикарь! — она переходит на французский и ледяным тоном отчитывает ребенка.

— Что случилось? — присаживаюсь на корточки перед дочкой. — Ты в порядке? Он тебе не навредил? — быстро осматриваю дочку.

— Еще чего! — презрительно кривится она. — Я ему сама наврежду! Этот дурак здесь играл в приставку. А я хотела мультик на лазме! Отобрала у него пульт, а он вазу разбил.

— Сама дура! — огрызается Виктор. — Не лазма, а плазма. И я первый пришел! И вазу ты разбила! Врушка!

— А это моя комната! И отель мой! — топает ногами Мариша. — И сам ты врун-каркун!

— Яблоко от вишенки недалёко падает, — сквозь зубы цедит Кристина, волоча сына к двери. — Пойдём, милый, иначе подцепим тут вирус бешенства и дурного вкуса.

— Ой, кто бы говорил! — любезно отвечаю я. — Идите-идите! Ковер только копытцами не порвите!

— А вы потолок рогами не проткните, — шипит Кристина. — Жлобы рогатые!

Она вылетает в коридор, но мальчик вдруг вырывается из ее рук и бежит обратно в номер. Я немедленно загораживаю собой дочку.

— Я не буду драться, — успокаивает он меня. — Забыл спросить, как тебя зовут, — ребенок обходит меня по часовой стрелке и останавливается напротив Марины.

— Зачем это? — Марина выходит из-за моей спины.

— Ну я же должен знать, с кем дрался. Нужно познакомиться.

И тут моя малявка гордо задирает нос и выпаливает:

— Драка не повод для знакомства!

У меня подкашиваются ноги. Кристина охает, хватается за дверной косяк и медленно сползает спиной по стене.

— Только не это! — в ужасе шепчу я.

— Впервые в жизни я с тобой согласна, — горячо поддерживает меня Кристина.

Конец