Постель не повод для знакомства

Глава 14. Кольцо для Снежной Королевы

Аэлита взбивает прическу, смахивает с ресниц невидимую пылинку и спрашивает:

— Кстати, Виктория, как вас по отчеству?

— Алексеевна, но можно просто Вика.

— Можно, — легко соглашается она. — Но не нужно. Это создает доверительные отношения между владельцем отеля и стаффом… эээ… персоналом, если вам так будет понятнее.

— Я говорю по-английски, Аэлита Бориславовна, — изо всех сил стараюсь, чтобы горькая обида не пробралась в голос.

Одной только фразой она меня обозвала тупицей и неучем. Вот стерва! Интересно, с таким талантом рождаются или это приобретенное?

— А мне хотелось бы придерживаться строгой иерархии, — менторским тоном продолжает Аэлита. — Зная своего бывшего мужа, смею предположить, что здесь царит абсолютная анархия и панибратство. И не удивлюсь, если даже горничные дают ценные указания владельцу и старшему менеджменту.

Бедная Зина! Она и не знает, какой ее ждет сюрприз. Зато эта грымза, кажется, прекрасно осведомлена насчет того, что у нас происходит. Откуда? Ах да, конечно! Порнокопытная уже настучала. Сама не справилась и привела тяжелую артиллерию.

— Так вот, Виктория Алексеевна, — Аэлита сверлит меня таким взглядом, что пол подо мной начинает плавиться. — Вы уволены с должности дженерал менеджера, то есть управляющей, и понижены до заместителя Марка и Артема.

Молча глотаю слюну. Марк пытается спорить. Он возмущенно восклицает:

— Мама, ты не имеешь права…

Аэлита молча выбрасывает вверх указательный палец. Ее лицо заливает алая краска. Марк, как дрессированная собачка, замолкает. Аэлита закрывает глаза, плотно сжимает губы, вдыхает воздух через нос, выдыхает его, слегка приоткрыв губы, накрашенные помадой телесного цвета. Нервно дергает шеей, явно справляясь с приступом бешенства, и вдруг расцветает в улыбке, обращаясь к Кристине:

— Девочка моя, пойдём в ресторан, выпьем кофе и пошепчемся.

При этом на сына она вообще не смотрит. На меня тоже. А Марк даже не решается заговорить снова. Ничего себе мегера бешеная! Одним пальчиком дрессирует! Ну всё! Мне конец! Вот значит как! С су-шефом ресторана можно обниматься, лакать кофей и это не считается доверительными отношениями. А меня, как дворовую шавку, быстро поставили на место. Теперь я понимаю, почему Марк так бьется за отель, имея такую богатую мать. Просто не хочет быть ей ничем обязан. Это не женщина, а Король Ночи из "Игры престолов". Из глаз аж синие лучи бьют. Сейчас начнет драконов на лету замораживать! На дворе конец лета, а у нас в отеле уже зима близко!

Захожу в свой кабинет и плюхаюсь в кресло. Закрываю глаза. Пять минут покоя мне сейчас просто необходимы! Но дверь открывается и в кабинет заходит Марк.

— Слушай, Вика, ты извини меня за маму! — он присаживается на краешек стола. — Ужасно получилось. У нее сложный характер.

— Да, я уже заметила. Правда, она такая не со всеми, — наверное, нехорошо ему ябедничать на мать, но обида выплескивается наружу. — С Кристиной так лобызалась, что аж карамель во все стороны брызгала.

— Ну, это правда, — смеется Марк. — Просто мама ее любит и с детства знает. Ладно, не обращай внимания. Я к тебе по другому вопросу. Если уж назвались женихом и невестой, то нужно готовиться к свадьбе. А мы друг друга почти не знаем, — он спрыгивает со стола, берет стул и садится рядом со мной.

— Это необязательно, — ерзаю на стуле, придвигаясь ближе к стене. — Брак фиктивный.

— Но всё должно быть натурально для отца и других, пойми! — он встает и поднимает меня со стула.

Прижимает к себе и шепчет:

— Ты мне сказала, что постель не повод для знакомства. Но свадьба уж точно повод. Правильно? — одной рукой он обнимает меня за талию, а другой гладит по лицу.

Нужно, конечно, вырваться и оттолкнуть его. Но так не хочется! Поэтому стою молча. Но контролирую тело, которое медленно начинает прижиматься к нему, подбираясь к царю огорода — кабачку. Марк явно начинает беспокоиться. Он не привык ко мне вот такой тихой и задумчивой. Он заглядывает мне в глаза, еще крепче прижимает к себе, но осторожно. Как бы проверяя: прокатит или нет? Не встретив сопротивления, окончательно смелеет.

— Вика, разреши пригласить тебя на свидание вечером в хороший ресторан. Выбор за тобой. Или можно в парк на пикник. Я там организую доставку из ресторана. Не волнуйся, бутербродами кормить не буду. И на траве сидеть не заставлю. Специально обученные люди накроют столик на тихой аллее, так что все будет прекрасно.

— Не нужно, спасибо! — всё же нахожу в себе силы выскользнуть из его рук.

Но не отталкиваю. Улучив момент, подныриваю под локоть Марка и оказываюсь по другую сторону стола.

— Ладно, — Марк с недоумением смотрит на свои руки, в которых еще минуту назад была я. — Если так, то организуем свидание здесь. Ты, пожалуйста, никуда не уходи. Я быстро!

Он выходит. Включаю компьютер, чтобы поработать. Нужно пройтись по списку гостей отеля. Проверить бронь, размещение, счета. Работы непочатый край! А мысли витают вообще в другом направлении. Но как только мне удается немного сосредоточиться, дверь открывается и в кабинет стремительно врывается Аэлита. Останавливается на середине, по-хозяйски оглядывает обстановку. Садится на диван, закидывает ногу на ногу и нараспев щебечет своим оперным голосом:

— Ты заруби себе на носу, девочка, что я тебя никогда не приму в качестве невестки. И даже не думай разевать рот на отель, — и глазами меня так и сверлит.

Прямо чувствую, как у меня уже волосы дымятся. Задерживаю дыхание, считаю до трех, чтобы успокоиться, и очень медленно, обдумывая каждое слово, выдаю в ответ:

— При всем моем к вам уважении, Аэлита Бориславовна, Александр Александрович будет решать, кому оставить долю в отеле.

Она достает из сумочки пудреницу, проводит помадой по узким губам и усмехается:

— Александр Александрович ещё сам не знает, что, фактически, ничего уже здесь не решает. Так что тебе лучше самой уволиться. Тогда я, может быть, помогу тебе с хорошей должностью в другом отеле. А иначе я сделаю так, что тебя даже на порог приличных заведений не пустят. Невеста Марка — это высокий социальный статус. И это место занято той, которая этому статусу соответствует. А ты, милочка, ищи что попроще…

— Ты опять пытаешься контролировать мою жизнь, мама! — Марк влетает в кабинет.

Его лицо багровеет, а губы сжимаются в нить. Он останавливается перед ней, тяжело дыша, и цедит сквозь зубы:

— Если ты еще раз посмеешь вмешаться, то у тебя не будет сына!

Аэлита вскакивает с дивана, летит к двери, как ведьма. Вот натурально! Только метлы не хватает. И с такой силой хлопает дверью, что несколько картонных папок падают со стеллажа.

— Прости, — Марк отворачивается к стене.

— Ничего, — шепотом отвечаю я, машинально перебирая бумаги на столе.

Никто и никогда за меня не заступался. Тем более, с такой яростью. Пусть жених и фиктивный, но защита настоящая. Вон как переживает! Аж плечи дрожат. И спина такая напряженная. Пытается с собой справиться, но явно его никак не отпустит.

Дверь приоткрывается, и в кабинет робко заглядывает официантка из ресторана.

— Марк Александрович, — почему-то шёпотом произносит она, — мы тут всё приготовили.

— Да, спасибо! Заходите! — Марк спешит к двери и распахивает ее настежь.

Две официантки торжественно вкатывают в кабинет столик на колесиках. На нем ваза с белыми розами, тарелки с едой, шампанское и ароматические свечи в форме цветочных бутонов.

— Так, Вика, — Марк решительно направляется к окну, опускает жалюзи и задергивает шторы. — Пойти со мной вечером на свидание ты отказалась. Значит, будем создавать затемнение и романтику здесь. Садись, — он берет меня под локоть и тащит к столику.

— Но я на работе, Марк!

— Возражения не принимаются!

Он зажигает свечи. Аромат чайных роз плывет по кабинету. Марк открывает шампанское, наливает его в бокалы.

— Самое главное забыл! — Марк хлопает себя по лбу, достает из кармана телефон и озадаченно роется в нем. — Где-то у меня это было здесь… ага… нашел!

Из телефона доносится плеск воды и крики чаек.

— Мне бы хотелось арендовать прогулочный катер, но ты не согласилась. Поэтому будем считать, что мы на уже на нём, — Марк берется двумя руками за край стола и раскачивает его в разные стороны. Похоже на качку?

Я не выдерживаю и смеюсь. У него такое сосредоточенное лицо! И он так старается.

— Похоже, да. Чувствую себя, как на Лазурном Берегу.

— Подожди, это еще не всё! — Марк берет со стола маленькую коробочку с розовым бантом и торжественно вручает мне.

— Это что? — кручу коробочку в руках.

— Открывай, не бойся, Вика!

Развязываю бант, откидываю крышку, а внутри совершенно потрясающее пирожное в виде эмблемы нашего отеля: алой короны.

— Я его у Гаспара украл, — заговорщицки шепчет Марк. — Он там уже начал готовить образцы для юбилея. Сделал всего два таких. И одно я честно свистнул. Можно сказать: рискуя жизнью.

— Да ты страшный человек! — притворно ужасаюсь я. — Ты умеешь воровать пирожные у дракона-Гаспара! У которого каждая крошка на учёте!

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — смеется он. — Пробуй!

Даже жалко есть такую красоту. Надкусываю с одного краешка. То, что я поначалу приняла за красную зеркальную глазурь, оказывается не банальным пищевым красителем напополам с химией, а марципаном с вишневой ноткой, покрытым сверху блестящим слоем желе. Не выдерживаю и мычу от наслаждения.

— Ну как? — нетерпеливо спрашивает Марк.

— Ой!

— Да?

— Не то слово! Да ты попробуй, — подношу пирожное к его рту.

Он аккуратно надкусывает с другого края. Его волосы касаются моего лица. В ярко-синих глазах мерцают отблески свечей. Моя рука замирает.

— Вкусно невероятно, — шепчет он дрогнувшим голосом.

Мы смотрим друг на друга.

— Готовсь! — шепчет мое тело. — На старт, внимание, марш!

— Да подожди ты! Тут такая романтика! — всхлипывает от умиления мозг.

— Цигель бай лю-лю! — не успокаивается тело. — Жрать потом будем! Вика, бери огород в свои руки. Давай! Просто приложи меня к нему, а дальше мы уж с матерью-природой справимся.

Из последних сил сдерживаю порывы предающего тела. Еще немного — и оно сорвется с цепи. Но Марк вдруг выхватывает пирожное из моих рук и чуть ли не силой заталкивает мне его в рот.

— Вика, да ты ешь! Что же ты остановилась?

— Он что изврат? Это какой-то новый фетиш: жрать вместо того, чтобы любицца? — возмущается тело.

— Да подожди ты! — сомневается мозг. — Тут явно что-то не то. Зачем он ее заставляет есть это пирожное? Да еще в такой момент? Ведь, действительно, ему сейчас должно быть не до еды. Неужели это то, что я думаю?

— Да перестань уже думать! — в ярости рычит тушка. — Вика, закрой рот и раскрой ноги, наконец! Только не перепутай последовательность!

— А ну-ка еще! — пальцы Марка проникают в мой рот, чуть ли не силой вталкивая пирожное.

— Да не туда ты суешь! — ревет тушка. — Что за мужики пошли? Приходится всё делать самостоятельно!

— Цыц! — мысленно прикрикиваю на тело. — Мозг прав. И, кажется… –

договорить не успеваю.

Зубы натыкаются на что-то твердое. Хватаюсь за руку Марка, силой останавливая ее.

— Только не подавись сейчас! — восклицает Марк.

Языком обвожу твердый предмет, выталкивая его изо рта. И на мою ладонь падает кольцо. Причем именно такое, как я всегда хотела: простая обручка из белого золота, а на ней небольшой, но чистый бриллиант. Ничего лишнего! Совершенная красота формы!

— Откуда… — спазм сжимает мое горло, и я вынуждена прокашляться, чтобы продолжать. — Гхм! Откуда ты узнал, какое кольцо я хочу?

— Угадал? Правда? Тебе нравится?

— Оно идеально! Но как?

— Я подумал, что ты строгая, неприступная, холодная. И не любишь финтифлюшки. На твоем телефоне простой прозрачный футляр. На ежедневнике никаких висюлек, которые так любят девушки. На сумке нет подвесок. И даже брелка на ключе нет. Я уже не говорю про обстановку кабинета, — он осматривается, — ни одной игрушки, статуэтки и картинки! Поэтому я в ювелирном магазине попросил кольцо для Снежной Королевы. Нам ведь нужно кольцо. И предложение нужно. Не каждый день мы женимся.

— Фиктивно, — тихо поправляю его я, любуясь игрой света в бриллианте.

— Но всё равно повод. Ты говорила, что постель не повод для знакомства. А свадьба повод?

— Конечно.

— Тогда давай знакомиться заново. Я — Марк, — он обнимает меня и прижимает к себе.

— А я Вика. Но при первом знакомстве обниматься и обжиматься неприлично!

— Ну я же совмещаю с предложением, поэтому мне можно! Виктория Алексеевна, пойдёте ли вы за меня замуж?

— Фиктивно, Марк Александрович. Вы забыли добавить самое главное слово.

— Хорошо, пойдете ли вы за меня замуж фиктивно? В горе и в радости? И даже, когда нет вайфая?

— Да, Марк Александрович. Я готова оказать вам эту любезность.

Он вдруг подхватывает меня на руки и кружит по кабинету. Потом останавливается, опускает на пол и крепко целует в губы. Пол качается под моими ногами. В груди полыхает жар. Растворяюсь в его губах, в аромате дорогого одеколона, в ярко-синих глазах. Он на минуту отстраняется. Заглядывает мне в глаза. И вдруг снова подхватывает на руки и несет к дивану. Нужно сопротивляться. Сказать что-нибудь едкое. Уколоть его. Но рот словно намертво зашит грубыми нитками. Лишь прерывистый вздох вырывается из моей груди. Марк сбрасывает пиджак, и…

В этот момент в кабинет влетает Зина.

— Ой, я, кажется, невовремя. Можно?

— Нужно было дверь запереть, — Марк с досадой закрывает лицо рукой.

Да уж! Мысль здравая. Жалко только, что малось запоздала.

— Да, Зина, — вскакиваю, оправляя одежду. — Что случилось?

— Викусик, я дико извиняюсь, что прервала ваши шуры-муры. Но у меня беда! Аэлита вызывает меня в кабинет Саныча. Хочет о чем-то поговорить. Я одна боюсь. Сходишь со мной, а?

Вот это да! Зина, которая не побоялась одна с огнетушителем пойти на телохранителей императора тайги, боится бывшую шефа.

— Зина, я тебя не узнаю! Чтобы ты кого-то боялась? В чем дело? — растерянно спрашиваю я. — Ты же коня на скаку кулаком убить можешь!

— Так в том-то всё и дело! — Зина прижимает обе руки к гигантской груди. — А вдруг она мне что-то ляпнет? А я не сдержусь? И как коцну ее по морде лица? А она перекинется, ногами накроется, кони двинет и меня потом в тюрягу. Она ж змеюка редкая! Наверняка, ее в "Красную книгу" занесли! Звиняйте, Марк Александрович, что я в вашем присутствии так о вашей маме! Так поэтому и прошу, чтобы ты пошла и проследила. За мной, не за ней!

А это, кстати, дельная мысль! Если бы я была подлой, то сейчас использовала бы момент, чтобы избавиться от новой владелицы отеля, и по совместительству моей фиктивной свекрови. Эх, как здорово быть злодейкой! Но, если уж не стала, то нечего и начинать.

— Ладно, пойду с тобой, — вздыхаю я и выхожу с ней из кабинета.

На Аэлиту мы с Зиной натыкаемся возле кабинета Кинг Конгыча. Мы выходим из лифта, а она пешком поднимается по лестнице, проверяя пальчиком чистоту перил. Зина заметно напрягается.

— Спокойно, Зинуля. Всё будет хорошо, — тихо шепчу ей.

— Видела, как она перила ручонками мацала? — едва слышно шипит Зина. — Вот когда мужика нету, так начнешь железяки гладить.

— А вы, Виктория Алексеевна, нанялись в личные адвокаты нашего хаус-кипера? — бровь Аэлиты взлетает вверх под таким острым углом, что мне даже страшно, как бы она ее же мозг не проткнула.

— А я, Аэлита, Бориславовна, к шефу иду. Только что обнаружила, что есть небольшая путаница в суммах на закупку продуктов для ресторана. Хочу обсудить этот деликатный момент.

Аэлита презрительно усмехается и открывает дверь кабинета. Сан Саныч сидит за столом и что-то очень активно ест из пластикового контейнера. Вилка в его руке двигается со скоростью электродрели. А рот открывается на ширину приклада. При виде Аэлиты шеф давится, закрывает контейнер и быстро прячет его в ящик стола.

— Что за делегация? — Кинг Конгыч облизывает губы, как довольный кот после хорошей порции сметаны.

Вот у шефа нервная система, конечно. Железобетонная просто! Война войной, а обед по расписанию.

— О существовании салфеток ты до сих пор так и не слышал, да? — Аэлита брезгливо кривится, достает из сумочки пачку салфеток и бросает на стол.

Кинг Конгыч поспешно распечатывает салфетки и старательно вытирает рот.

— Я вызвала сюда Зинаиду, нашего хаус-кипера, чтобы обсудить работу горничных. Она, работа, в смысле, просто отвратительна! Во-первых, горничные без конца торчат во дворе, возле входа для персонала, и пьют там чай и кофе. Я недавно прошла по всем этажам, и никого из стаффа не обнаружила. Во-вторых, сейчас поднималась по лестнице и обнаружила, что перила грязные. Пол на лестничных площадках в пятнах. Это совершенно недопустимо в отеле такого уровня. Неудивительно, что интеллигентная публика не хочет здесь селиться, и ты, Саша, нуждаешься в инвесторах. Грязь и плохое управление — причина нерентабельности отеля. А чем это так ужасно пахнет, кстати? — кончик ее носа хищно двигается, как у мыши, что учуяла сыр.

— Ничем, — поспешно отвечает Кинг Конгыч и ложится грудью на ящик стола, закрывая его собой.

— Такой знакомый и мерзкий запах! Что-то из стародавних времен. Это что "Завтрак туриста"? Килька? Мойва? — продолжает допрос Аэлита.

— Это салат "Мимоза", — Зина воинственно вскидывает подбородок, сверля Аэлиту взглядом.

— Боже, какой допотопный динозавровый ужас! — Аэлита извлекает из сумочки флакон духов "Ноториус" от Ральфа Лорена, стоимостью три с половиной тысячи долларов за флакон, и опрыскивает воздух вокруг себя.

Я втягиваю обеими ноздрями великолепный аромат черной смородины, пачули, бергамота и ванили. Такими духами пользовалась как-то топ-модель из-за бугра, которая у нас жила, так весь персонал за ней ходил и вдыхал эту парфюмерную сказку.

— И кто тебе готовит эту смерть советским детям? — продолжает отчитывать шефа Аэлита. — Только не говори, что ты заставляешь французского шеф-повара давить кильку, пользуясь при этом противогазом. А может быть, даже скафандром!

Шеф нервно оттягивает воротник и шепотом выдавливает:

— А какая тебе разница? Кому надо, тот и готовит. Аля, ну не гони волну порожняком!

— Это я ему готовлю салат "Мимоза", — с вызовом заявляет Зина и упирает обе руки в мощные бедра. — И это не килька, а сайра! И лук, и майонез. И, кстати, очень вкусно получается!

— Я так и думала, — Аэлита презрительно кривится. — Как ваше отчество, Зинаида?

— Сергеевна! — звонко выкрикивает Зина.

— Так вот, Мимоза Сергеевна, — заявляет Аэлита едким тоном, — пойдемте со мной. Благоухать луком и сайрой будете в другом месте. Было бы хорошо дезинфекцию вызвать. Дышать просто невозможно! А вы, Вика, — она щелкает пальчиками, обращаясь ко мне, — соберите весь персонал в ресторане после работы. Я хочу познакомиться с людьми. Ну и заодно устроим небольшую вечеринку в честь начала моего управления отелем.

— Соуправления, Аэлита, со, — поправляет ее шеф.

Она молча и загадочно улыбается, и выходит из кабинета. Не нравится мне эта улыбка при слове "соуправление". Что-то здесь не так!

Вечеринка не удалась. Персонал отеля при знакомстве с Аэлитой старательно растягивал лица в заранее отрепетированных улыбках. Да так, что аж скрипело. Я всё боялась, как бы у кого физиономия от старания не треснула. Наконец, официальная часть знакомства челяди с кровавой барыней закончилась, и можно было сесть за щедро накрытые Гаспаром столы. При виде богатой закуски и выпивки градус доверия работников отеля к Аэлите немного пошел вверх.

Но не у всех. Сан Саныч, сидя между мной и Леней, мрачно закладывает в рот уже четвертую порцию алкоголя, но настроение его падает всё ниже, готовясь добраться до плинтуса.

А тут еще Гаспар, который славится умением выбирать неудачные моменты для разговора с шефом, ставит перед ним стеклянную креманку, наполненную взбитой и замороженной розовой массой.

— Это что? — Кинг Конгыч морщится от пятой порции алкоголя и тянется к соленым огурцам, чтобы закусить.

— Вы сказаль, шеф, что вам всё давать на пробу. Вот я сделаль мороженое из креветок для ваш юбилей.

— Мороженое… ик… из креветок…ик? — в ужасе спрашивает Леня, икая. — Это выше моего понимания. Что только лишний раз доказывает, как жалок человек, замкнутый в стереотипах обычного восприятия, — Леню потянуло философствовать, значит, дошел до кондиции. — За это нужно выпить, — он быстро разливает себе и шефу. — Вздрогнем за то, чтобы раздвинуть границы привычного, не забывая при этом, что пить вредно! — Леня чокается с Кинг Конгычем и заглатывает рюмку.

— Ни хрена не понял, но одобряю, — шеф с готовностью опорожняет рюмку. — Слышь, контра недобитая, вот такое ты подавай на похороны в своей этой Франции, — он недоверчиво смотрит на мороженое и брезгливо отодвигает креманку. — У меня половина персонала в отеле — креведко. Толку от них — ноль. Можешь их на мороженое пустить и в Парижах подать.

— Да, но Аэлита одобриль, — возражает Гаспар. — Экскьюз муа, одобряль. Она сказать, что это манифик!

— А я те говорю: фиг. Если моей бывшей нравится, значит, этого точно на столе не будет, — Кинг Конгыч разливает еще по одной.

— А я говорю, что будет! — Аэлита незаметно подкрадывается сзади и отбирает у шефа рюмку. — Хватит пить, Саша! На тебя подчиненные смотрят. Какой пример ты подаешь? Что за жлобская манера надираться при персонале?

Шеф краснеет от злости, пристально глядя на свою пустую руку, в которой еще минуту назад была крепко зажата рюмка.

— Завтра приедут дизайнеры, — Аэлита ставит рюмку на поднос пробегающего мимо официанта. — Зинаида Сергеевна должна всех горничных обмерить для новой формы. Виктория Алексеевна, вы должны обмерять портье, — обращается она ко мне. — И, пожалуйста, незамедлительно. У нас у всех сейчас будет сложный период. Потому что в ресторане будут делать ремонт. А потом и во всем отеле. Первое, что нужно сделать — это покрасить стены в нормальный неброский европейский цвет. Светло-бежевый, или, возможно, нежно-персиковый.

— Ты здесь не решаешь, понятно тебе? Красный — цвет отличный! Богатый цвет!

— Я разнесу вдребезги этот парк советского периода, — зло щурится Аэлита. — Богатый? Да, именно поэтому отель терпит убытки, что европейцы сюда не едут. Они выбирают "Балчуг" и другие отели европейского класса. И молодые русские олигархи тоже. Потому что они все учились в Европе и привыкли к определенному стилю. А на силовиках и генералах того поколения, которое из "Адидаса" перескочило в малиновые пиджаки, много денег не заработаешь. Поэтому я буду решать, как нам вести дела дальше.

— С хрена ли? — шеф грохает кулаком по столу. — Тебе принадлежит сорок восемь процентов отеля. И у меня точно такое же право решать, как и у тебя. Поэтому, Аля, я тебе при всех говорю, — он обводит рукой присутствующих, — изменений не будет. Поняла меня? — шеф встает, вплотную подходит к Аэлите и угрожающе сжимает кулаки.

Зина немедленно бросается к нему, втискивается между ним и бывшей супругой, и шепчет:

— Саныч, ну ты чего? Охолони мальца! Вон у тебя лицо какое красное.

— Ага, — лицо шефа расплывается в недоброй улыбке, больше похожей на оскал. — Морда красная, когда я на руку опасный. Аля, не доводи до греха!

Аэлита, наоборот, бледнеет, приподнимается на цыпочки, выглядывает из-за мощного плеча Зины и злорадно чеканит слова:

— Ты ошибаешься, Саша. Мне принадлежат пятьдесят два процента отеля. Тот второй анонимный инвестор, который отдельно купил четыре процента — это тоже я.

— Что ты пургу гонишь? — ревет шеф, и от его кинг-конговского рыка смолкает музыка, а танцующие останавливаются. — Не может этого быть!

— Ты бы не продал мне доли отеля, зная, что это я, — злорадно усмехается Аэлита. — И одному инвестору обе доли не продал бы. А двум инвесторам — с удовольствием. И еще и считал себя великим бизнесменом! Жадность тебя сгубила, Саша! Немного больше денег — и ты уже повёлся. А я тебе всегда говорила: читай книжки по вечерам, а не пиво пей, — она горделиво поправляет пышную стрижку и удаляется, цокая каблуками по мозаичному полу ресторана.

— Убью! — ревет Кинг Конгыч и бросается за ней.

— Саныч, нет! — Зина повисает на нем с одной стороны.

Леня немедленно хватает его с другой.

— Спокуха, Саныч, разгребем! Еще и не такое разгребали! — уговаривает шефа Леня.

— Ах ты ж змея! Падла ты театральная! Видали, как она меня кинула? Самое дорогое из говэрла вырвала! Я ж ей при разводе всё отдал. Хочешь тачку? На! Хату? Забирай! Отель только не трогай! Это ж душа моя пацанская в этом отеле! Так нет! Ждала в уголке тихо, жаба, подкралась и урвала! Су… шёная гнида! Я тебе аппендицит вырву через гланды! Сюда вернись! Побазарить хочу! — шеф рвется из рук Лени и Зины.

— Саныч, всё! Сядь, водички, попей! — почти рыдает Зина. — Сядь, мой хороший, — она силой усаживает его на стул.

— Как же ты хитро писю к носу подтянула! — снова вскакивает на ноги Кинг Конгыч. — Мужика тебе надо, Аля, чтоб ты ночами пищала под ним от чих-пыха, а не придумывала, как бывшего нахлобучить! Провафлила шанс свой и теперь успокоиться не можешь? Липу мне подсунула, жаба хитровыкроенная! Чё лыбишься? Шайба у тебя не треснет?

Аэлита, как ни в чем не бывало, стоит, прислонившись спиной к дверному косяку. Ручки сложены на груди. Голова гордо поднята. На губах презрительная улыбка. Такое впечатление, что слова шефа долетают до нее, но ударяются о невидимый щит и бессильно опадают на пол. Я в свой жизни стервозных баб, конечно, видела. Но такую — никогда!

— Артем, где ты? — орет шеф.

— Я здесь, папа, — бледный Артем весь трясется, аж губы посинели.

— Это ведь ты привел этих юристов? Родного отца подставить решил? Да я тебя сейчас… — Кинг Конгыч замахивается.

Но Леня перехватывает его руку. Артем не пытается сбежать, но из бледного становится зелёным, и бормочет, заикаясь:

— Я не ззз…нал, папа. Он меня ссс…ам нашел, этот юрист… Соколов… ко мне обратился. Хотел прощупать почву: нужны ли отелю финансовые вливания? Ну я и подумал, что это очень ввв… вовремя. Думал, что это удача. Разве мне бы в голову пришло обратиться к матери Марка? Она же меня ненавидит! Ты вспомни, как она на днях рождения Марка мне вечно подсовывала клубнику, от которой у меня аллергия.

Шеф выдыхает, разжимает кулаки и нехотя признает:

— Ну это да. Есть такое. Не любит она тебя. Сам понимаешь, из-за Ирки, мамки твоей. Ты ей прям очень ее напоминаешь. Ой, чего-то мне нехорошо! — он пытается сглотнуть, но задыхается. — Чейта стоит вот тут, как колом прям!

— Всё, Саныч! Всё! — Леня усаживает на стул и шепчет мне: —Воды плесни. Чего стоишь, как нецелованная?

Дрожащими руками наливаю в стакан воды и протягиваю Лене. Он силой заставляет Кинг Конгыча опорожнить стакан холодной минералки. Шеф в два глотка опустошает стакан, швыряет его на пол. Осколки разлетаются по ресторану. Зарычав, Кинг Конгыч широким жестом сбрасывает всю посуду со стола на пол, кладет локти на стол, опускает голову на руки и затихает. Зина осторожно гладит его по седому "ежику" волос. Тихо шепчет что-то, заставляет встать и уводит, обнимая за плечи.

Леня спешит за ними, но на пороге оборачивается:

— Чё застыли? Продолжаем танцевать и веселиться! Барыня велели устроить пир во время чумы!

Веселье, хоть и с натугой, но возобновляется.