Адам замешкался. На лице чудовища отразилась вся гамма эмоций. От растерянности, до ненависти. И что-то мне подсказывало, что последнее адресовано лично мне.
– Как скажешь, – поклонилось чудовище и пропало. А у меня защипало в глазах.
Ну вот как? Как? Почему? Не то, чтобы Адам мне нравился, но чтобы вот так вот, демонстративно! Он готов вышвырнуть меня или даже убить ради какой-то феи! И его отец туда же! Невеста для сына! А почему не для себя? А? Я могу быть отличной невестой «для себя»!
Я смотрела сквозь пелену слез на свое отражение в зеркале. Я же не уродина? Нет. Живая! Теплая! Неужели какая-то бледная и дохлая моль лучше? Разве это справедливо? Что есть в ней, а чего нет во мне? Крылья? Я и на Васе отлично летаю! Не ангелом, конечно. И не жар-птицей. Но так или иначе тоже отношусь к летающим! Или заостренные уши?
– Юная мадемуазель, – в дверях моей комнаты появился Макс, – Не пристало юной хозяйке дома разводить сырость на пустом месте!
Я даже не успела вытереть лицо и втянуть соплю, текущую вниз.
– Ему же кольцо нужно, да? – всхлипнула я, стараясь не смотреть на дворецкого. – Макс, вот скажи мне, чем я хуже?
– Вы – лучше, юная мадемуазель, – твердо ответил дворецкий, – Просто юный лорд не разборчив в связях. Это говорил еще его покойный отец.
– И ты туда же, да? – разочарованно пробубнила я дворецкому, – Почему ты мне врешь, Макс? Ведь старый лорд не похож на привидение! Он не призрак! От него не веет холодом! Он не прозрачный! Он не летает!
– Много кто не летает, юная мадемуазель. – уклончиво заметил дворецкий. И, подумав, добавил,– Коровы, например. И это даже к лучшему для тех, у кого нет хорошего зонта!
Я вспомнила Васеньку. И поняла, что лучше бы он был коровой!
Я невольно улыбнулась. Макс всегда мог поднять настроение, но я все еще злилась за обман. Нет, ну надо же! Зачем это лицемерие! Ну скажи мне, что любишь другую. И мы заключим какой-нибудь фиктивный брак! Мне поместье, тебе фея. Я многого не возьму. Беру дворецким и недвижимостью!
На мгновенье я представила, что уже стала женой Адама. Расколдованное поместье уже не напоминает фильм ужасов. А меня спрашивают, где мой муж. Я терпеливо объясняю, что он выкапывает любовницу. Нет! Я не потерплю этой феи! А с другой стороны, если он ее любит, то не сильно ли я переборщила?
– Макс, скажи мне честно, – я устало потерла лицо руками, украдкой смахивая непрошеную слезу, – Что на самом деле происходит с этим домом?
Дворецкий молчал, смотря прямо перед собой. Молчание затягивалось.
– Я все уже вам сказал, юная мадемуазель, – вздохнул он, с какой-то горечью в голосе,– Больше мне добавить нечего.
– То что ты сказал мне – неправда, – решила я надавить на дворецкого,– Ну, или по крайней мере не все. Макс, я должна знать, что происходит!
Общительную тишину между мной и дворецким нарушил быстрый стук копыт. По потолку.
– Сидите здесь, мадемуазель!– приказным тоном отчеканил Макс, а мне стало как-то не по себе. – И заприте дверь. Кроме меня никому не открывайте. Понятно?
Я кивнула, проводила дворецкого и защелкнула замок. Странно, но я впервые слышала подобный звук в этом доме.
– Да что там! – испуганно прошептала я, когда топот повторился. За ним последовали мерные шаги и что-то еще. Это не может быть Макс! Создавалось, что у того, кто шел за копытным имел три ноги. Три шага «тук-тук-тук»!
Вот таких красот я точно не видела! И не хочу!
Ничего не получалось. Я уже передумала все варианты, и была на грани истерики.
Ничего не хочу! Я домой хочу! Пусть провалятся вместе со своим Блэкширом! Со своей розой. И со своим Васей.
Шаги повторились снова. Я пыталась прикинуть, что там такое трехногое может быть, и смогу ли я от этого убежать. Ну, так, в случае чего. Три ноги, три ноги… Стоп! А это не может быть трость?
В мою дверь постучали – я поспешила к ней, но открывать не стала. Что такое? Я прислушалась. Макс голос не подал. Странно. Я медленно отходила спиной к своей кровати, и тут же подпрыгнула от внезапного голоса гостя.
– Вот. Держи, – проговорило чудовище, а на полу, рядом с зеркалом появилась ваза. А в ней – та самая роза. – Теперь ты довольна? Я выполнил то, что обещал. Теперь мы можем начать все с начала?
Чудовище растворилось в зеркале, оставляя меня один на один, с уже начинающей вянуть феей.
– Ну, что? – я злорадненько потерла ручки. Настроение резко поползло вверх, – Теперь ты знаешь, кто тут хозяйка в доме. И это не ты, моя дорогая!
Я легонько щелкнула цветок по бутону. Фея не шевелилась.
– Я победила, – проговорила я, больше скорее себе, чем фее. Покрутившись перед зеркалом, я вернулась к диалогу. – Столько времени! Столько нервов! Ты мне испортила! А теперь просто стоишь и вянешь. Увядаешь.
Я чувствовала, как во мне поднимает голову злорадство и превосходство. Но было и одно но, что мешало насладиться победой. Предвкушаемой радости от того, что произошло, у меня почему-то не было.
Почему-то я чувствовала себя виноватой. Мне казалось, что это как-то неправильно.
Зная одну извилину Адама, на которой держаться уши и рога, идею отравить отца подкинул явно не сериал по первому каналу. Но если так, то фея действительно опасна. Опасна для тех, кто стоит между ею и Адамом. А, следовательно, для меня.
Но я была уверена, что Адам никогда такого не сделает! Мне казалось, что он искренне любит свою фею. И даже как-то по-своему заботился о ней. И мог бы сказать, что: “Нет, никогда!”. И тогда бы стало все понятно. И можно было бы говорить на чистоту, как есть. Без лицемерия. Можно было бы разойтись по -любовному. Семья Орсвиль достаточно богата, раз тут развернулись такие драмы. И мне бы хватило денег на двушку. А теперь что мне с этой розой делать? Засушить ее в гербарий? Что мне с ней делать?
Смех темного властелина, которой раздавался в голове, когда я произносила свою речь, куда-то внезапно улетучился. А на смену ему пришло разочарование.
Вот так легко он смог предать возлюбленную!
Я понимала, что увидев фамильное кольцо на моем пальце, Адам наплевал на свою любовь к фее, на свои клятвы. Он – настоящее чудовище.
– Юная мадемуазель, – позвал меня Макс из-за закрытой двери, – Уже все в порядке. Можете открыть дверь.
Я впустила дворецкого и показушно ему улыбнулась.
– Смотри, Макс! Это победа! – изрекла я, ткнув пальцем в цветок, – Адам принес мне его. Несколько минут назад.
– Надо уже, – удивился дворецкий, – А я – то думаю… Сегодня, ровно в четыре часа утра, юный лорд попросил у меня малый садовый инвентарь и горшочек. Сказал, что ему надоело бездельничать, и он решил заняться садом. Я чуть не прослезился от умиления. Мадемуазель, скажите, только честно. Видно, что я плакал?