Поведай мне свои истины, Каролина

Глава 1. Ангелам в аду не место

В сознанье Райта привела боль, будто с него заживо сдирали кожу, а он не мог даже пошевелиться. Последнее, что он помнил, так это бесконечно долгую тряску в фургоне, от которой периодически проваливался в забытье. Потеря крови давала о себе знать, и он слабел с каждой минутой. На задворках памяти промелькнуло ощущение, словно его куда-то тащили. Может, он все-таки умер, а это черти приходили по его черную душу, чтобы забрать в ад? В голове стоял какой-то гул, сквозь который доносились голоса, и он начал прислушиваться к ним, пытаясь разобрать отдельные слова.

-… когда генерал Клейтон узнает об этом, то будет в ярости, - говорил мужской голос с характерным ирландским акцентом.

- Сержант Барри, напоминаю вам, что отец разрешил мне посещать Сан-Квентин и по мере сил помогать узникам, - девичий голос звучал размеренно и твердо.

- Но ведь когда он давал разрешение, то еще не знал, что в тюрьму угодит никто иной, как чертов Дэн Райт! – Взволнованно воскликнул тот, к кому девушка обращалась, как с сержанту Барри, отчего его акцент проступил еще явственней. – Да он бы вас на пушечный выстрел не подпустил к этому отъявленному негодяю, по которому петля давно плачет.

- «Милость даяния да будет ко всякому живущему…» – мелодично произнес девичий голос с убежденностью истинно верующей христианки. – С такой раной он может и не дожить до этой самой петли, которую для него уготовило правосудие.

- Туда ему и дорожка, - в мужском голосе слышалось злорадство, приправленное тщательно скрываемым страхом.

Левый бок Райта обожгло огнем, и, застонав, он попытался приоткрыть глаза. Через мутную пелену он увидел лицо склонившейся над ним юной девушки, которая обеспокоенно взирала на него, привлеченная стоном боли.

- С каких пор в аду… ангелы терзают грешников? - Хрипло выдавил он из себя, с усилием заставляя держать глаза открытыми.

Прелестное видение едва заметно улыбнулось и провело влажной тканью по его лицу, оставляя на коже и потрескавшихся губах живительную влагу. Дэн кончиком языка слизал с губ воду.

- Мистер Райт, тюрьма Сан-Квентин скорее напоминает чистилище, однако могу с уверенностью сообщить, что вы пока живы, - мягким успокаивающим тоном произнесла девушка.

- Но это ненадолго, - грубо ввернул мужской голос, который раздавался откуда-то сверху над Райтом и девушкой. Сбоку послышался надсадный кашель, ознаменовавший, что в камере, помимо Райта, были и другие узники.

- Кровь запеклась, но мне нужно очистить рану, чтобы осмотреть ее, - не обращая внимание на комментарий сержанта говорила девушка Райту, - придется потерпеть, у меня закончился лауданум, - несколько извиняющимся тоном добавила она.

Зажмурив глаза и стиснув зубы, Райт терпел, пока девушка отмачивала намертво присохшую к ране ткань и отрывала ее от кожи. Он молчал, и лишь в особо болезненные моменты с шумом выдыхал еле слышное ругательство себе под нос.

- Все, все, - то ли для него, то ли для себя, проговорила девушка, облегченно вздыхая, - пуля прошла на вылет, я вижу выходное отверстие, именно поэтому у вас было такое сильное кровотечение. Я обработаю раны, наложу компресс и тугую повязку, ну а постельный режим вам и так обеспечен, если, конечно, эту грязную соломенную подстилку можно считать постелью, - посетовала она, в который раз поражаясь условиям содержания арестантов и давая себе зарок поговорить об этом с отцом после его возвращения от губернатора.

- Мистер Барри, - позвала она приставленного к ней ради безопасности молодого сержанта, - помогите мне перевернуть его на бок.

- Столько возни непонятно зачем, - ворчал сержант, но все же помог переменить положение тела Райта. – Как только вернется генерал Клейтон, ублюдка публично вздернут.

Лежа на правом боку, Райт чувствовал, как его ребра плотно перебинтовывают женские ручки. Его собственные руки оказались закованы в кандалы, а судя по металлическому бряцанью снизу, когда его переворачивали, на ногах тоже были цепи. После того, как девушка закончила перевязку, Райта снова положили на спину. Осторожно приподняв его голову, девушка поднесла к его губам оловянную кружку, и мужчина жадно припал к мутноватой воде с затхлым запахом, но, казалось, что вкуснее ее он ничего в жизни не пил.

- Благодарю, - выдохнул Райт, утолив жажду.

Девушка отстранилась от своего подопечного, убирая опустевшую кружку и собирая окровавленные лоскутки ткани, разбросанные по полу.

- Благодарите Господа, я всего лишь следую его воле, - тихо произнесла она и поднялась на ноги, оправляя свое простое серое льняное платье, которое могла бы носить служанка в господском доме. В руках она держала холщовую сумку с длинной ручкой, но не торопилась надевать ее через плечо.

Сделав несколько шагов к выходу, она остановилась рядом с темнокожим арестантом, на руках и ногах которого были такие же цепи, как и у Райта. Мужчина снова разразился чахоточным кашлем.

- Вот, возьмите, - произнесла девушка, порывшись в своей сумке и протягивая ему склянку, - в состав этой микстуры входит камфора, она облегчит ваш кашель, мистер…?

- Боб Льюис, мисс, - низким хриплым голосом ответил тот, почти сливаясь со мраком темной камеры.

- Принимайте пока это, мистер Льюис, - девушка передала ему пузырек. – Завтра я постараюсь принести для вас кое-что еще.

- Благослови вас Бог за вашу доброту, леди, - со всей признательностью произнес мужчина и снова закашлял.

- Мисс Клейтон, - поторопил ее сержант Барри, который уже стоял в дверях камеры.

Девушка поспешно скрылась в дверном проеме, и сержант запер дверь, унося с собой единственный источник света – масляный светильник, после чего камера окончательно погрузилась в темноту и оглушающую тишину, которую разбавляло попискивание снующих по углам крыс.

- Мисс Клейтон, - задумчиво повторил Райт, перекатывая это имя на языке, словно смакую вино.

- Дочка генерала Клейтона, - неожиданно хрипло отозвался Льюис, - говорят, недавно откуда-то приехала, помогает в солдатском госпитале, а теперь стала и в Сан-Квентин наведываться. Единственная добрая душа среди этих проклятых палачей, - мужчина со злостью сплюнул на пол, на котором где-то валялись несколько его выбитых солдатами зубов.

«Дочь генерала», - пронеслось в голове у Райта. Он ничего не стал говорить негру в ответ, экономя силы, которых и так пока было недостаточно. Впереди замаячила возможность побега, и Райт не собирался отказываться даже от такого призрачного шанса, полагаясь на свою удачу и везение. Приняв более-менее удобное положение на тонкой, местами дырявой, подстилки, Райт провалился в целебный сон, который сейчас для него был полезнее любого лекарства.

_____________

Этим вечером, дождавшись пока их кухарка, миссис Робинсон, приготовит ужин и уйдет к себе домой, Каролина Клейтон спустилась на кухню и поставила на железную печку небольшую кастрюлю, предварительно налив в нее стакан воды. Девушке пришлось разворошить кочергой остывающие угли в надежде, что их жара окажется достаточно для того, чтобы вскипятить воду.

- Вот ты где, Каролина, - в кухню зашла молодая красивая женщина в белой кружевной блузке и темно-синей юбке в пол. – Ты так и не переоделась к ужину! - Всплеснула она руками, оглядывая ее серое платье. – А если майор Коутс заглянет нас проведать и застанет тебя такой замухрышкой?

- Он предупредил, что будет занят сегодня, - Каролина доставала из небольшого мешка сухие пахучие травы, которые были разложены в пучки и снабжены бумажками с названиями, привязанные нитками. – Мистер Коутс пригласил меня завтра на конную прогулку.

- Все равно ты не должна пренебрегать своим внешним видом, - назидательно произнесла ее собеседница.

Каролине оставалось лишь вздохнуть, мысленно соглашаясь с Изабель, которая была старше и опытней ее во многих жизненных аспектах. Мать Каролины умерла, когда девочке едва исполнилось десять лет. Холера унесла не только жизнь мамы Каролины, но также двух ее сестер и малютки-братишки. Отец Каролины, Чарльз Клейтон, в это время находился в Новом Свете, куда вскоре должен был перевезти всю свою семью, но вместо этого получил лишь горестное известие от родственников своей дражайшей, а ныне покойной супруги. Вскоре в Америке началась Гражданская война, и, разумеется, отец Каролины решил, что чудом уцелевшей девочке будет безопаснее остаться в Англии. Он обратился к своей сестре, которая была настоятельницей женского монастыря кармелиток, с просьбой приютить племянницу и позаботиться о малышке.

Время шло, вверенная заботам монахинь девочка росла, впитывая в себя устои монастыря, хотя всегда знала, что ей не придется принимать постриг. Когда Каролине минуло шестнадцать, и она готовилась встретить свою семнадцатую весну, а на далеком континенте воцарился мир, ее отец решил, что пришла пора для их семейного воссоединения. Однако и речи не могло идти о том, чтобы юная девушка отправилась в столь длительное путешествие без надежной компаньонки. Начались бесконечные переписки с родственниками, затянувшиеся на многие месяцы, но в итоге нужная кандидатура была найдена.

Один из дальних родственников Клейтона по материнской линии Эван Флетчер, овдовев в довольно солидном возрасте решил жениться во второй раз. Его выбор остановился на испанке Изабель Гомес, привлеченный ее молодостью и броской красотой. Девятнадцатилетняя жгучая брюнетка с темными глазами, гордым профилем и статной фигурой могла бы считаться завидной невестой, если бы ее родители помимо хорошего происхождения могли предложить за нее солидное приданное. Однако внешность была ее единственным товаром, на который нашелся свой покупатель, хоть и старше невесты на тридцать пять лет. Девушку поздравляли со столь удачным баком, в котором она не была счастлива ни единого дня. В первом браке у Флетчера не было детей, и он очень рассчитывал, что молодая жена осчастливит его наследником, однако, скончавшись через два года после женитьбы, он так и не оставил после себя потомства, поэтому после него все унаследовал младший брат, у которого уже были сыновья. Несчастная вдова осталась на содержании семьи покойного мужа, в которой всегда с неодобрением относились к этому неравному браку. Выполняя роль сиделки у полусумасшедшей восьмидесятилетней троюродной тетушки семейства Флетчеров, Изабель услышала, что ищут кого-то в качестве сопровождения юной леди к отцу в Америку, и, не раздумывая, согласилась. Ей настолько опротивела жизнь в той комфортабельной клетке, в которую она угодила после замужества, что она ухватилась за первую же возможность вырваться из безрадостного существования, воспринимая это путешествие в далекие земли Tabula Rasa, как шанс на новую жизнь.

Познакомившись с Каролиной и помогая ей обновить гардероб перед поездкой, Изабель была очарована своей кроткой семнадцатилетней протеже. Двухмесячное плавание в каюте первого класса окончательно сблизило девушек, и на американскую землю они ступали если не сестрами, то уж точно лучшими подругами.

Вот и сейчас Изабель смотрела на свою подопечную с искренней материнской заботой. Она потратила так много сил, чтобы придать этой тихоне немного светского лоска, безустанно наставляя, как вести себя в светском обществе, чтобы выглядеть настоящей леди. Каролина послушно внимала ее словам, следовала указаниям своей наставницы, но потом облачалась в удобное старое платье и отправлялась помогать всем сирым и убогим, которые встречались на ее пути.

- Боже, что ты туда добавляешь? – удивилась Изабель, наблюдая за тем, как в кипящую воду Каролина бросает какие-то желтые мелкие камушки.

- Аммониак, - ответила девушка и пояснила, - это смола. У одного из заключенных сильный кашель, надеюсь, от этого ему станет легче.

- Не понимаю, зачем тебе возиться с этими отбросами общества? - Изабель категорически не нравилась затея Каролины касательно тюрьмы, поэтому она очень расстроилась, когда генерал Клейтон, который души не чаял в своей новообретенной дочери, позволил девушке лечить заключенных.

- Ты ведь знаешь, что почти вся моя семья умерла, заразившись от одной из служанок холерой. Если бы в то время я могла хоть чем-то помочь своим близким, - с грустью произнесла Каролина. – В монастыре была сестра Бенедикта, она разбиралась в медицине и по мере сил помогала беднякам, у которых не было денег на докторов. Но ведь они такие же люди, как и мы с тобой. Помогать ближним наш христианский долг, и я хочу выполнить его сполна, раз по милости Божьей осталась жива, - твердо закончила она.

- Всем помочь ты все равно не сможешь, - разумно заметила Изабель, - а в тюрьме тебе не место. Я обязательно еще раз поговорю об этом с твоим отцом. В конце концов, это небезопасно. Я слышала, как слуги сплетничали о том, - она понизила голос, - что ночью в Сан-Квентин привезли отъявленного головореза, у которого есть целая банда.

- Если ты имеешь ввиду Дэна Райта, то он был ранен, и я сделала ему перевязку, - невозмутимо произнесла Каролина.

- Прости, что ты сделала? – Изабель искренне надеялась, что она ослышалась.

- Очистила рану, обработала ее раствором карболовой кислоты и наложила повязку, - более подробно описала свои действия Каролина.

Изабель смотрела на безмятежно спокойное лицо подруги с тонкими аристократическими чертами. Белая чистая кожа, высокий лоб, изящные линии носа и губ наделяли Каролину холодной красотой, свойственной жительницам Туманного Альбиона. Взгляд ее больших глубоких глаз цвета растопленной карамели лучился теплом, притягивая и располагая к себе. Даже убогое серое платье не могло скрыть ее точеной фигуры, упрекнуть которую можно было разве что в излишней худощавости. Сказывался скудный монастырский рацион, к которому привыкла девушка, но Изабель продолжала уповать на то, что более полноценное и разнообразное питание вскоре исправит это досадное упущение.

- И он действительно похож на того дьявола, каким его описывает молва? – заинтригованная Изабель уступила своему любопытству.

Каролина неопределенно пожала плечами:

- Ну, рогов и копыт у него точно нет, а кровь столь же красна, как и у любого другого человека. Боюсь, слухи о нем сильно преувеличены.

- Может, он и выглядит, как обычный человек, но уверена, что под этой оболочкой скрывается зверь, - убежденно заявила Изабель, - а раненный зверь смертельно опасен для тех, кто окажется у него на пути. Пожалуйста, Лина, - обратилась она к девушке уменьшительно-ласкательным прозвищем, - держись от Сан-Квентина подальше, пока не вернется твой отец, иначе может случиться какая-нибудь беда.

И грядущий день показал, что прозорливая Изабель оказалась права.