Правила

Глава 19 (Ариана)

Часть моего разума была занята размышлениями о своеобразном повороте реальности, который привел к тому, что Зейн Брэдшоу поцеловал меня. И я ответила на поцелуй.

Но остальная часть меня просто чувствовала. Сосредоточившись на ощущениях, которые отодвинули все прочие. Его язык был у меня во рту, и это не казалось странным. Совсем не казалось. И когда я собралась с силами и ответила ему тем же, его руки сжали меня. Ему понравилось. От мысли, что я заставила его так реагировать, я затрепетала. Это было такое пьянящее чувство власти и уязвимости. Настолько, насколько я хотела заставить его чувствовать себя хорошо, настолько я знала, что он хотел того же самого для меня.

Его подбородок был грубоват из-за щетины и от него так хорошо пахло. В моем мозгу щелкнул выключатель. Я вдруг захотела быть ближе. Я слепо расстегнула ремень безопасности. Закончилось тем, что ремень отскочил и ударил по нашим лицам, Зейн рассмеялся.

— Осторожно, — сказал он в мои губы. Он прервал наш поцелуй на время, чтобы засунуть ремень обратно между нами. Он убрался с громким стуком, а затем я подвинулась, подтянув ноги на сидение, чтобы можно было встать на колени, а не сидеть, так я могла быть гораздо ближе к нему.

Он в благодарность за это обвил руками мою талию, притянув, как можно ближе к себе, насколько это возможно из-за подлокотника между нами. Я чувствовала тепло его груди рядом с собой и то, как его дыхание участилось, так же как и у меня. И я хотела большего.

Будто читая мои мысли, он засунул свою руку мне под рубашку и положил ладонь на спину, и я перестала дышать от ощущения его пальцев на своей обнаженной коже. Он прочертил причудливые узоры, скользя по бюстгальтеру и выше.

Я прокляла подлокотник, разделяющий нас, хотя я не была полностью уверена в том, что бы сделала, если бы смогла перебраться на другую сторону.

Затем его шаловливые пальцы достигли края пластыря на моей правой лопатке, и он замер.

Мощная волна шока прошла сквозь меня. Я забыла о пластыре. Как я могла забыть о нем?

Я отстранилась от него, тяжело дыша.

— Прости, — он опустил руки мне на талию.

— Нет, все в порядке. Это… ничего — Кроме очень яркого напоминания о том, кем я была и почему я не должна — не могла — быть с ним. Или с кем-то другим.

Он замешкался, затем спросил. — Это из прошлого? Из-за твоего лечения?

Секунда ушла на то, чтобы понять, о чем он говорил. Экспериментальное лечение, которое якобы спасло мою жизнь, прямо перед тем, как я переехала жить к своему отцу. — Вроде того. Можем мы… не говорить об этом?

Он кивает и убирает руки с моей талии. — Конечно.

Разочарование прошло сквозь меня. Ты знаешь, как убить момент, Ариана. Но что еще мне оставалось? Я не могла объяснить, и на данный момент, казалось, он удовлетворен, моим нежеланием отвечать на вопросы, как долго это продлиться? Это напомнило мне об истории призрака, которую я услышала, будучи ребенком, во время обеда в начальной школе. О женщине с красной лентой вокруг горла. Она вышла замуж за мужчину, который любил ее, но он не мог перестать задавать вопросы о ленте вокруг ее горла, даже после того, как она попросила его не спрашивать. Однажды ночью, пока она спала, любопытство овладело им. Он стянул ленту и ее голова отвалилась.

У нас будет не так драматично, но если Зейн получит представление о том, что было под пластырем, я буду осуждена.

— Мне нужно идти. — Я опустила свои ноги на пол и нащупала ручку двери.

— Ариана.

Я взглянула на него. Его губы покраснели от поцелуев, и все чего я хотела, это снова поцеловать его. Я поймала себя на том, что наклоняюсь к нему и не могу остановиться.

Он наклонился мне навстречу. — Ты в порядке? — прошептал он в губы.

Я кивнула. — Я в порядке. — Кроме той части, где я желала снова ощутить его губы на своих губах.

Да, я была неподражаема.

В глазах защипало от слез, и я отклонилась, чтобы поднять свой рюкзак, прежде чем он увидит.

— Значит, увидимся сегодня вечером? — спросил он, все еще находясь очень близко.

Я быстро моргнула. — Что?

— На игре? — подсказал он.

Я заставила свой зацелованный мозг думать. — Ох, точно. — Студенческая показательная игра была сегодняшним событием Недели Костра. Еще одно мероприятие, которое пара Зейн-и-Ариана должны посетить. Но была проблема. Мой отец. Сегодня он будет дома, после отработки двойной смены прошлой ночью. — Я не знаю.

Я бы могла соврать своему отцу и сказать, что у меня мероприятие в школе, на котором я обязана присутствовать. Он не будет задавать вопросов. У него нет причин сомневаться во мне. Потому что я никогда не врала ему раньше. Честность часть сделки, когда кто-то ставит свою жизнь на кон ради тебя.

Чувство вины навалилось на меня, и я замешкалась.

— Пожалуйста? — Зейн одарил мне улыбкой, которая прошла сквозь меня вплоть до самых кончиков пальцев ног. — Я обещаю, тебе будет весело.

Как я должна устоять против этого?

Помнишь, что это не твоя жизнь? Ворчащий голос заговорил в голове.

— Я постараюсь, — сказала я, чувствую себя ужасно. Я даже не была уверена, кому вру, Зейну или самой себе? — Я пришлю тебе смс.

Я открыла дверь, но прежде чем успела выскользнуть, Зейн коснулся моей руки.

— Ты точно в порядке? — Его лоб нахмурился и его серо-голубые глаза нашли мои.

Я кивнула. — В полном. Увидимся позже. — Сказала я, боясь сказать что-то из-за растущего комка в горле.

Я быстро выбралась из внедорожника, закрыла дверь, и помахала на прощание.

Я начала идти, но Зейн уехал не сразу. Я завернула за угол и пошла дальше, выйдя за линию его обзора, сразу услышала рев двигателя. Если бы я позволила ему, он бы притормозил около моей подъездной дорожке и ждал, пока я не окажусь в доме, и закрою за собой дверь. Он был… милым. Как будто тех, кто преследует меня, можно остановить с помощью простого засова.

Я закрыла глаза на мгновение. Ох, Боже, что, черт возьми, я делаю? Это было безумием.

Из всех Правил, созданных моим отцом, были те, которые буквально постоянно висели у меня перед глазами. " Никогда никому не доверяй". " Помни, они всегда ищут".

Редко когда одно или сразу оба Правила не занимали часть моих мыслей. Даже " Не ввязывайся" и " Не высовывайся" появлялись реже.

Но " Не влюбляйся", казалось, всегда звучало, как что-то не имеющее смысла.

Так же как, указание убедиться, что у тебя много чистых носков, на случай инопланетного вторжения. Хороший совет, но, наверное, бесполезный.

Хорошо, может, это было не лучшим сравнением, принимая во внимания, кем и чем я являюсь, но вы поняли суть.

Суть в том, что из всех Правил, которые я нарушила или могла нарушить, № 5 было единственным Правилом, о котором я едва задумывалась. Оно никогда не казалось важным.

Но сейчас, Правило № 5 кричало в моей голове, заглавными буквами и мигало неоновыми огнями, как последнее правило, которое я еще не нарушила и которому грозила серьезная опасность присоединиться к другим Правилам, разбившимся о пол. Больше всего меня пугало то, что я хочу нарушить это Правило.

Я вспомнила ощущение от руки Зейна на своей коже и задрожала, поперхнувшись застрявшим в горле воздухом.

Я покачала головой и пошла дальше. Не будь смешной. Это искусственная близость, порожденная вынужденной ситуацией и слоями лжи.

Только близость не казалось искусственной. С моей стороны или с его. Я нравилась ему, он был заинтригован мной. Этого должно было хватить, чтобы заставить меня бежать в противоположном направлении, но после стольких лет, в течение которых, я оставалась невидимой, было приятно оказаться в центре внимания. Быть замеченной. Неожиданное тепло прошло через меня, заставив почувствовать себя более живой, чем я предполагала.

Еще больше причин, чтобы прямо сейчас остановиться. У этого нет будущего. И ты знаешь об этом.

Это было правдой. Было слишком опасно, для обоих — Зейна и меня, продолжать сближаться, особенно, если GTX продолжают подбираться ближе. Так что, завтра вечером, после окончания вечеринки Рейчел, наши "отношения" закончатся. Должны закончиться. И, если Зейн не закончит их, это сделаю я.

Мысль, которая должна была принести облегчение, наполнила мои глаза слезами.

Не честно. Я была хорошей. Я провела последние десять лет, избегая дружбы с кем бы то ни было, обычно без особых проблем. И сейчас, впервые, я на самом деле хотела кого-то в своей жизни, достаточно сильно, чтобы рискнуть, но это было невозможно, самое неудачно время для этого.

Я стерла непрошеную слезу тыльной стороной ладони, ненавижу то, как мои контактные линзы помутнели. Ненавижу, что должна носить их. Ненавижу, что GTX существует. Ненавижу то, кем я явлюсь.

Потому, что все сводится к этому. Эта боль была просто ценой игры, ценой того, чтобы быть мною. Игрушкой в чужих руках.

И это отстой.

Моим единственным утешение было то, что следующие 24 часа я проведу с Зейном; скудный приз, если задуматься над этим. Но это все что у меня было.

Так что на данный момент я разобью Правило № 5 на миллион кусочков, и когда это закончится, гигантская кнопка "начать все сначала" будет нажата, я уйду с воспоминаниями. Это было лучшее из того, что я могла сделать, единственным, что я могла сделать.

Сделав глубокий вдох, который ничем не облегчил боль в груди, я пошла по тротуару к своему дому и сунула ключ в замок, как можно тише.

Странность заключала в том что, если мой отец спал, шума из-за открывающейся двери будет не достаточно, чтобы его разбудить, но я не хотела рисковать. Не сейчас, когда я, скорее всего, увижу его, разрыдаюсь и расскажу ему обо всем. Лучше держаться подальше, пока я не смогу взять свои глупые чувства под контроль. (Жизнь стала бы гораздо проще, не будь их; они всегда являются причиной появления проблем).

Но, как только я пересекла порог, я знала, будет невозможно избежать встречи с ним. Бурлящая масса сложных эмоций — разочарования, страха, ярости, лилась откуда-то из задней части дома. Скорее всего, из кухни.

Я остановилась, в шоке. Я редко улавливала что-то от отца, и так сильно почувствовать его эмоции, означало, что ему было сложно удержать их под контролем. Плохо.

Остатки моей грусти стерлись потоком нервозности. Что-то определенно было не в порядке. Это не могло быть чем-то отдаленно хорошим, чтобы вызвать такую реакцию, но и не таким плохим, чтобы он хотел, чтобы я убралась из дома.

Ставлю на то, что прошлой ночью на Ярмарке Развлечений, кто-то узнал тебя или услышал твое имя.

Я поморщилась. Все это наводило на мысль, что кто-то упомянул моему отцу о том, что его "дочь" была там.

Я заперла дверь, затем заставила себя двигаться в сторону кухни, в манере, которая не раскроет, что большая часть моих мыслей была занята создание серии правдоподобных выдумок, чтобы ответить на любой вопрос… Посетить Ярмарку было школьным заданием… Нет, я не с кем не держалась за руки… Лампочки? Нет, я не заметила…

От идеи о том, чтобы соврать отцу, мой желудок скрутило, но сказать правду, было не вариантом. Он заставит меня все прекратить.

Но как только я вошла в кухню, стало сразу ясно, что все было гораздо хуже, чем я предполагала.

Во-первых, мой отец сидел за столом, все еще одетый в свою помятую форму, что означало, он не ложился спать, хотя он был на ногах больше суток.

Во-вторых, несколько дюймов скотча в стакане, были в его правой руке, рядом с почти пустой бутылкой.

В-третьих, и это самое важное, ноутбук стоял открытым на столе, окруженный беспорядочным слоем зернистых черно-белых фотографий. У меня ушла секунда, на то чтобы узнать, где они были сделаны, фотографии с камер наблюдения. Время и дата увеличены внизу фотографии.

И было только одно место с камерами, которое могло вызвать у отца такую реакцию. Недавно установленные камеры в школе.

Ох, нет. Я застыла в дверях, думая обо всех тех вещах, которые он мог увидеть. Глупо, мне никогда не приходило в голову, что он попробует просмотреть одну из них. У GTX были команды наблюдения (в основном, административные бездельники) специально обученные для этой цели — найти меня, и он не был в их команде.

И, ох, слава Богу, они никогда не задумывались о том, чтобы взять моего отца в эту команду. Что насчет GTX?

Мое сердце екнуло. Они увидели, что я сделала с пирогами из крема для бритья на Ярмарке Развлечений? Я думала, что была достаточно хорошо скрыта в толпе. Но может быть, и нет.

— Ты собираешь просто стоять там? — спросил мой отец.

Я тяжело сглотнула, мой язык прилип к гортани, моего мучительно пересохшего рта. — GTX знают? Они видели… — я подыскивала слова.

— Я изъял отснятый материал, — сказал он. — Тебе повезло, что я решил не спускать глаз с этого.

Я привалилась к дверному проему с облегчением, и мой отец посмотрел на меня.

— Как ты можешь быть такой безрассудной? — потребовал он.

— Это не то, что ты думаешь, — быстро сказала я. Что было ошибкой. Никто первым не переходит к обороне. Я знала это. Но я была напугана.

— И ты, конечно, знаешь, о чем я думаю.

Я вздрогнула. Он был спокоен, даже близко не был к тому, чтобы закричать, что успокаивало и пугало. Лучше бы он накричал на меня. Тогда бы его внешнее состояние совпала с внутренним. Я сильнее толкнула барьер, чтобы заблокировать шум, исходящий от него.

— Нет. Ты же знаешь, я не могу слышать твои… — я тяжело сглотнула. — Я использовала это, как оборот речи, коллоквиализм ¹²…

— И что это такое? Еще больше коллоквиализма? — Он толкнул фотографию через стол и, не имея препятствия на своем пути, она приземлилась, лицевой стороной вверх, на линолеум с резким шлепком.

Угол был странным, снято свысока, так что у меня ушло мгновение, чтобы понять, что я увидела. Толпа людей, такая расплывчатая, что было нелегко разглядеть лица, но кабинки по обе стороны от прохода были четко видны. Ярмарка Развлечений. И там, в центре всего это, высокий парень в клетчатой рубашке смеялся. Рядом с ним, невысокая девушка, чьи волосы выглядели такими тусклыми, что казались белыми в сфере серого и черного. Она тоже выглядела счастливой.

— Почему ты не сказала мне? — Сказал мой отец измотанно. — Ариана, это небезопасно. Вот поэтому существуют Правила.

— Я могу объяснить. — Хотя, я не могла, не все. И я снова защищалась, черт. Так я никогда не выиграю.

— Я ввел для тебя Правила, из-за очень особой причины, и ты знаешь…

— Это было не настоящим свиданием, — сказала я. — Я использовала его, чтобы ближе подобраться к Рейчел Джейкобс. Видишь? — Я подошла к столу и пролистала фотографии, пока не нашла одну, на которой была Рейчел, стоявшая напротив нас, и тянувшая Зейна за руку.

Я протянула ее своему отцу.

— Когда, я нахожусь рядом с ней, барьер в моем разуме опускается. Вчера в столовой, она наезжала на Дженну…

Мой отец вздохнул. — Ариана.

— Просто послушай! Она наезжала на Дженну, и энергия начала выходить из-под контроля, но я остановила ее. Прошлой ночью, она делала больно Зейну…

— Зейну? — спросил он, нахмурившись.

Ух-ох. Я съежилась внутри, прежде чем ответить. — Брэдшоу.

Его выражение лица потемнело. — Сын шерифа? Это сын шерифа? — Его голос стал громче.

Я проигнорировала его; Я была в ударе. — Мигали лампочки и все такое, но мне удалось послать силу в те пироги из крема для бритья, вместо этого. Я контролировала это. — Я пролистала больше фотографии и опустила ту, на которой Рейчел покрыта белой массой.

Я продолжила, прежде чем он смог меня прервать. — И этим утром, я выбила телефон из рук Рейчел. Мне даже не пришлось прикладывать слишком много сил.

Он выпрямился в кресле, его взгляд стал острее. — Ты говоришь, что ты сделала это? Ты вернула себе контроль?

Я замешкалась. — Не так…

Он передвинул бокал через стол ко мне и кивнул в его сторону. — Покажи мне, — приказал он. — Передвинь это.

Я подумала о том, чтобы попытаться, но это будет обычной демонстрацией. Я уже могла чувствовать, когда барьер падал. И прямо сейчас, он стоял на место.

Я сделала глубокий вздох. — Я не могу. — Призналась я. — Пока не могу. Мне все еще нужно, чтобы Рейчел находилась рядом со мной, чтобы, я не знаю… вызвать это. Она ключ, но я так близка…

Его губы сжались. — Это не она. Это ты. Это всегда была только ты, в твоей голове, твой блок. Условия, которые ты установила, чтобы опускать его. Это кодовый замок, который ты установила.

Я посмотрела на него, пораженная глубиной разочарования в его голосе.

Он вздохнул. — Есть схема твоих силовых всплесков. Я не был уверен в этом раньше, но сейчас это довольно ясно. Когда кто-то страдает от рук более сильного человека, твой блок исчезает. И, когда дело доходит до Рейчел, — он указал на ноутбук и фотографии. — Ты отождествляешь себя с ее жертвами. Вероятно, потому, что ты установила стену, чтобы защитить себя от Доктора Джейкобса. Ты не будешь защищать себя, но твое подсознание не позволит страдать другим, если ты можешь сделать что-то с этим.

Я моргнула. Я никогда не думала об этом в таком ключе. Но он был прав. Когда я вижу, как кто-то злоупотребляет своей властью на ком-то, кто не в состояние защитить себя — чаще всего Рейчел и множество ее жертв — это вроде как сводит меня с ума.

— Проблема в том, насколько я могу судить, у тебя нет никакого контроля, когда барьер опущен, — закончил мой отец.

— Да, хорошо, — согласилась я. — но теперь я знаю комбинацию, и я могу продолжить работать над своим контролем. Это прогресс, по сравнению с прошлым, правильно? — Я услышала отчаяние в своем голосе и возненавидела это.

Он медленно кивнул, но я ощущала слова, бурлящие на поверхности. Он хотел сказать больше. Он скажет мне остановиться.

— Все, что мне нужно сделать дальше, это понять, как сохранить барьер опушенным или контролировать его, не нуждаясь в том, чтобы Рейчел вначале сделала что-то ужасное, — быстро сказала я. — Я могу сделать это. У меня есть две возможности…

— Ариана, — сказал он, с усталым, но понимающим взглядом. — А как же все остальное?

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я

— Я имею в виду, сына шефа полиции, — сказал он, четко проговаривая каждое слово.

Ох. — Я только согласилась пойти на свидание с ним, чтобы стать ближе к Рейчел, чтобы попрактиковаться. Это не по-настоящему, — было больно просто сказать это. Это было по-настоящему, намного больше, чем каждый из нас предполагал или я могла позволить…

Мой отец рассмеялся, разве что, это не казалось забавным.

Я напряглась.

— Ариана, детка, ты хороша во многом, но ты не умеешь скрывать такого рода эмоции. — Он протянул руку и постучал по еще одной фотографии Зейна и меня на Ярмарке Развлечений. Эта фотография была увеличена, и я отчетливо могла видеть нас. Зейн в середине жеста, что-то объясняет, яростно двигая руками, и я пристально смотрю на него, как будто жду конца истории или шутки.

— Это написано у тебя на лице, — сказал мой отец. — Ты пустой лист, когда тебе грустно, ты зла, разочарована или напугана. Как сейчас. — Он кивает в мою сторону. — Ты стираешь их все. У тебя, наверное, не было выбора, это механизм выживания в GTX. Но когда ты счастлива, по-настоящему счастлива, это видно.

Он замолкает. — В первый раз, когда ты попробовала французскую картошку фри, я увидел это. — Он засмеялся. — Свет сиял сквозь темное стекло. — Он поднимает фотографию Зейна и меня. — Тоже самое на этой фотографии.

Я тяжело сглотнула. — Это не должно было быть по настоящему, — прошептала я.

Мой отец горько улыбнулся и поднял бутылку скотча, как бы отдавая "салют", прежде чем сделать глоток. — Делать вид, что ты чувствуешь то, чего ты не чувствуешь, может привести тебя к настоящим чувствам, — смущенным голосом проговорил он, его глаза начали слезиться от алкоголя. — Поверь мне. Но ты должна положить этому конец. Сейчас же.

— Нет. — Слово слетело, прежде чем смогла его остановить. Кажется, будто слово сказал кого-то другой.

Мой отец поднял глаза.

И это правда: я никогда напрямую не бросала ему вызов. И просто говорить это сейчас, убивает меня, но я не смогу жить сама с собой, если промолчу. Я откажусь от Зейна и всего того, что он представляет (счастье, тепло, компанию) после завтрашнего вечера, но я должна пообещать себе следующие двадцать четыре часа.

— Просто… Я так близка к тому, чтобы понять все и я… — я сделала глубокий вздох и остановилась. Перестань лгать сама себе и своему отцу. Я не смогу обмануть ни его, не себя.

Я сжала пальцы в кулаки, ощущая оживляющие укусы своих ногтей о ладони. Я была настоящей, и я была здесь. — Я не хочу заканчивать это. — Говорю я. — Пока нет. У меня не будет еще одного шанса и Зейн… он другой. — Я смаргиваю подступившие слезы, вспоминая, самодовольную ухмылку Зейна, когда я рассмеялась над его нелепой историей о плюшевой игрушке. Я знала, что буду проигрывать тот момент снова и снова. И ощущать его руки на себе, без стеснения, боязни, или без предубеждений.

— Ты понимаешь? — вымолила я, двигаясь, чтобы упасть в кресло рядом со своим отцом. — Я знаю, что это эгоистично и опасно, но это уже началось. Такого у меня никогда не будет.

Он открыл рот, чтобы заговорить.

Но я покачала головой. — Однажды ты говорил о моей жизни, когда я уеду из Уингейта, но мы оба знаем, что это ложь.

Он остановился, закрыв рот от удивления.

— Я буду одна, до конца своей жизни, если мне повезет. — Продолжила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — И благодарна за этот шанс на свободу. — Мой голос сорвался. — Но я хочу этого. Пожалуйста. Я знаю, что это не может быть чем-то… настоящим. Это только на день, не больше и затем это сойдет на нет. И, если нет, я завершу это сама. Но, пожалуйста, позволь мне это. Позволь мне эти глупые истории, которые он придумал, пыл его рук, ощущение его губ на моих губах. Я хочу сохранить эти моменты.

Мой отец вздохнул. — Иногда я забываю, как ты молода. — Он печально улыбается.

И я знала, что мне не понравится то, что последует дальше.

— Просто потому что ты завершишь это, не значит, что это закончится. — Он поднял фотографию. — Если GTX узнают об этом, даже через неделю или год, они используют шанс сделать ему больно, чтобы вынудить тебя сделать то, чего они хотят.

Я не подумала об этом. Но это было правдой: я не перестану беспокоиться о Зейн, только потому, что мы не будем вместе. Таким образом, Зейн будет хорошим источником мотивации, до тех пор, пока он будет полезен GTX.

Мне в голову пришел образ Зейна, ходящего по полу в небольшой комнате, как та, в которой меня так долго держали, и меня замутило. Он не будет знать, почему он там, он не будет понимать, что происходит, и я буду той, кто будет виноват в том, что он попал в эту ситуацию. Все, что они сделают с ним — и они могут сотворить отвратительные вещи ради мотивации — это будет моей виной.

Я не могла, так поступить с ним.

Моя мечта о следующих двадцати четырех часах рассыпалась в пыль и развеялась. Мои глаза жгло от потери, и мое слишком-человеческое сердце сделало дополнительной глухой удар от тоски.

— Ты повесила мишень на шею этому бедному парню, и он даже не подозревает об этом, — сказал мой отец, его разочарование во мне настолько глубоко, что оно сгущалось в воздухе, до тех пор пока я не почувствовала, что не могу дышать. — Это должно прекратиться. Немедленно.

Я медленно кивнула. Что еще тут скажешь? Я разбила Правила, которые уже не подлежат восстановлению. И теперь я буду вынуждена заплатить за это. Я только надеялась, что заплачу за это только я одна.