Предателей не прощают

Глава 25. Близость

— Здравствуйте, — голос садится, а ноги врастают в пол. О том, что мы уже здоровались, я почему-то даже не вспоминаю.

Рауде, как обычно, не отвечает. С ключицы по широкой груди стекает прозрачная капля, и словно от удара током я резко поворачиваю голову вбок.

— Ваша помощница дала мне этот адрес. Она сказала, что я подхожу для группы…

Вряд ли это тот разговор, на который намекала Шапокляк. Но на большее я не способна. Полуголый и босой Рауде действует на меня совсем не так, как его привычная, закованная в костюм деловая версия.

Рядом с этими каплями и мощным рельефным торсом я чувствую себя, будто попала в святая святых какого-то таинственного культа, куда имеют доступ лишь избранные.

— У Аллы слишком длинный язык и большое самомнение.

Полотенце летит на диван, и температура в квартире по ощущениям подскакивает до «тридцатки». Пожалуй, именно из-за таких мужчин в уголовном кодексе следовало бы прописать запрет на обнажение. Даже частичное!

— Тогда почему Вы мне отказали? — Стараясь сосредоточиться, я сверлю взглядом гигантскую пальму возле стены.

— Ты это пришла узнать? — Рауде делает шаг вперед. — Или поверила, что сможешь уговорить меня передумать?

После еще двух шагов между нами не остается и метра. Коситься в сторону становится сложно.

— Да, я хочу, чтобы Вы дали мне шанс. — Поворачиваюсь к нему. — Если не справлюсь, уйду сама, как только скажите.

Выдержать взгляд карих глаз ничуть не легче, чем раздеться догола. Я как подопытная мышка в руках профессора, погубившего с сотню таких, как я. Стараюсь держаться, а глубоко внутри — трясусь от страха.

— И как же ты будешь меня уговаривать? Анально, орально? Раздвинешь ноги прямо в гостиной или попросишь отвести в спальню? — слова звучат хлестко, как пощечины.

— Вы… — задыхаюсь.

— Я.

— Моделям своим ноги раздвигайте! — Я, что есть силы, бью обеими ладонями по каменной груди. — Если Вам лишь это от кандидатки нужно — удачи!

— И минет сделать не соизволишь? — Гад похоже и не думает прекращать свои издевки.

— А Вы как-нибудь… самостоятельно.

Я снова замахиваюсь, но на этот раз Рауде перехватывает левую руку и резко выворачивает ее за спину. Спустя секунду правую руку постигает та же участь.

— Для той, которая решила попасть в шоу-бизнес, ты говоришь совсем не те слова, — зло хрипит он мне в затылок.

— Это Вы меня считаете не той.

— Тебя же сожрут с потрохами, девочка! — Широкая мужская грудь прижимается к моей спине, обжигая жаром и не позволяя никуда сдвинуться. — Не останется даже оболочки.

— У меня нет ничего, что можно потерять.

Дышать становится совсем тяжело. Несмотря на невинность, я прекрасно знаю мужскую анатомию. Здоровенная, твердая штука, упирающаяся мне в поясницу — лучше любых признаний говорит о желаниях Рауде.

Это странно осознавать… я просто не могла возбудить такого мужчину. И все же горячий налитый член говорит об обратном.

— Ты не представляешь, как ошибаешься. — Леонас резко разворачивает меня лицом к себе и тараном впечатывает в стену. — Сейчас у тебя есть ты.

Удерживая мои ладони одной рукой, второй Рауде проводит по щеке, спускается к подбородку и касается губ. Вначале осторожно — обводит указательным пальцем контур, останавливается на нижней губе… а потом, надавив, мажет подушечкой по всей ширине, будто пытается что-то стереть.

— Настоящая во всем, — хрипит едва слышно.

Я не понимаю, о чем он. Однако спросить не успеваю. Леонас тяжело сглатывает, и вместо пальца на мой рот обрушиваются мужские губы.

Требовательно.

Жадно.

Исступленно.

Рауде целует с такой одержимостью, что земля уходит из-под ног. Чтобы не упасть, я хватаюсь за сильные плечи. Вздрагиваю от прикосновения к бархатной влажной коже. И внезапно осознаю, что не могу сопротивляться.

Это словно какая-то ошибка в настройках моего несчастного мозга. Очередной позорный дефект.

Чувства и страхи уносит штормовой волной. Тело горит. А мысли… они рассыпаются на бессвязные фрагменты, оставляя наверху лишь одно растерянное: «Как?»

— Сладкая как карамель, — шепчет мне в губы Рауде и больше не церемонится.

Заставив раскрыть рот, он толкается языком внутрь. Скользит по нёбу. Сводит меня с ума своим вкусом. И с каждым мгновением, с каждым ударом сердца все сильнее разжигает внутри что-то незнакомое и новое.

До этого мгновения я не знала, что такое хотеть мужчину. Егор так и не вызвал никакого желания. Мальчишки из школы и парни университета не добились даже внимания. С ними я словно спала. Была бесполой и слишком маленькой для взрослых потребностей.

А с Лео… задыхаюсь от пугающих острых ощущений. Стону от ноющей боли внизу живота. Жалобно всхлипываю, когда сильные руки ложатся на мои бедра и, сминая их, поднимают меня выше… Изгиб в изгиб сквозь слои полотенца и одежды. Туда где горячее и мучительнее всего.

Шапокляк, наверное, была бы мной довольна. Девчонки тоже…

Обычно бдительный внутренний голос даже не пытается что-то произнести.

Осмелевшая, я скольжу ладонями по широким плечам. Зарываюсь в короткие влажные волосы. Как самый вкусный леденец на свете посасываю язык Рауде. И будто вся переплавляюсь.

Очищаюсь от гордости.

Избавляюсь от стыда.

Каким-то магическим образом учусь выговаривать имя:

— Лео…

Хрипло, протяжно, громко. Словно имею право.

Чистое безумие для вчерашней уборщицы. Настоящее падение для приличной маминой дочки, которая до этого обнималась только с учебниками.

— Лео…

Дрожу, не понимая, что со мной, и как вести себя дальше.

Наверное, если бы Леонас повел меня в спальню, я бы послушно пошла за ним. Сама бы сняла с себя джинсы и легла на кровать. Я бы отдалась ему. Хоть на полу, хоть у стены, только бы стать ещё ближе.

Но к моему удивлению, Рауде не зовет и не ведет.

После второго позорного всхлипа его губы отрываются от моих. А руки плавно стекают с бедер, опуская меня на паркет.

Чуть не упав без опоры, я отшатываюсь к стене. И сжимаюсь от внезапного холода.

— Пожалуй, с доступностью я не ошибся, — зло хрипит Рауде. — Готова отдаться за место в группе.

Последнее предложение приводит в чувство лучше ледяного душа. Я безвольно хватаю ртом воздух. Но не позволяя мне произнести хоть слово, хозяин дома сам разворачивает меня в сторону выхода и холодно приказывает:

— Свободна!